79.«Конец истории» Френсиса Фукуямы

После распада СССР и победы Запада, атлантизма мондиалистские проекты должны были либо отмереть, либо изменить свою логику.  Новой версией мондиализма в постсоветскую эпоху стала доктрина Фрэнсиса Фукуямы, опубликовавшего в начале 90-х программную статью "Конец Истории". Ее можно рассматривать как идейную базу неомондиализма.  Фукуяма предлагает следующую версию историче ского процесса. Человечество от темной эпохи "закона силы", "мракобесия" и "нерационального менеджирова ния социальной реальности" двигалось к наиболее разумному и логичному строю, воплотившемуся в капитализме, современной западной цивилизации, рыночной экономике и либерально-демократической идеологии. История и ее развитие длились только за счет нерациональ ных факторов, которые мало помалу уступали место законам разума, общего денежного эквивалента всех ценностей и т.д. Падение СССР знаменует собой падение последнего бастиона "иррационализма". С этим связано окончание Истории и начало особого планетарного существования, которое будет проходить под знаком Рынка и Демократии, которые объединят мир в слаженную рационально функционирующую машину.  Такой Новый Порядок, хотя и основанный на универсализации чисто атлантической системы, выходит за рамки атлантизма, и все регионы мира начинают переорганизовываться по новой модели, вокруг его наиболее экономически развитых центров.

80.Международные процессы в биполярном и многополярном мире

Биполярный мир окончательно распался, а новый многополярный мир находится в процессе формирования. В нем может выбрать собственный путь развития каждый народ, каждая страна, каждый отдельно взятый человек. Этот мир предполагает национально-государственный, расово-этнический, социально-экономический, социокультурный, религиозный, политический и иные формы плюрализма. Хотя ни одна из перечисленных выше составляющих мирового сообщества в одиночку не в состоянии контролировать формирующийся новый мировой порядок, многие из них в отдельности либо совместно (комбинации могут варьироваться в зависимости от обстоятельств) в состоянии отвергать или блокировать диктат со стороны той или иной супердержавы (будь то военной или экономической) в отношении других акторов мировой политики. Все большее число стран и регионов перестают быть простыми статистами в грандиозной геополитической игре традиционного «концерта» великих держав или служить пассивной ареной их соперничества за сферы влияния. Они способны самостоятельно маневрировать и проводить собственную политику, нередко противоречащую стратегии своих бывших патронов. Теряет смысл ставшее привычным разделение мира на так называемые три мира, само понятие «третий мир». Что касается новых индустриальных стран, то ряды их с каждым годом растут, делая первых из них фактическими членами клуба старых индустриальных стран. Наблюдается тенденция к неуклонному возрастанию веса и влияния малых стран, обладающих серьезным научно-техническим и финансовым потенциалом. Становятся все менее подвластными возможному диктату целый ряд государств Юга с воинственными руководителями, домогающимися новейших систем оружия, которые они могут, не колеблясь, использовать в любом удобном случае. Все более реальной выглядит перспектива получения целым рядом стран третьего мира ядерного оружия. С этой точки зрения ирако-кувейтская война и вызванная ею «Буря в пустыне», возможно, в какой-то степени ознаменовали собой в некотором роде новую точку отсчета в истории современного мира. Здесь немаловажным оказался тот факт, что Запад в целом и США в частности продемонстрировали ограниченность своих возможностей, не сумев окончательно свалить Хусейна. То, что последний остался у власти, в глазах многих на Ближнем Востоке выглядело триумфом Хусейна. В данной связи не лишены оснований рассуждения бывшего главного редактора журнала «Форин полиси» Ч.У.Мейнеса, который, в частности, писал: «Как каждый раз убеждались развитые страны, в борьбе между технически совершенными и несовершенными часто имеет место такая же большая недооценка политической решимости, как и технической способности. Запад в общем обладает большой способностью убивать, но низкой готовностью умирать (за свои интересы.— К.Г.). Уравнение, часто обратное у объектов американского гнева. Америка обнаружила расхождения между способностью и решимостью во Вьетнаме, французы — в Алжире, русские — в Афганистане». Очевидно, что американцы и западные политические деятели в целом недооценивают плату, которую руководители развивающегося мира готовы отдать, отстаивая свою независимость. При биполярном миропорядке границы между двумя блоками или полюсами были четкими, жесткими, непроницаемыми. Их противостояние, как писал А.Проэктор, «было ясно и просто: вот враг, вот мы, а вот “граница двух миров”, по обе стороны которой стоят войсковые армады, которые не двинутся друг на друга. И вдруг все изменилось. Безопасность распалась на мозаику постоянно меняющихся размытых конфликтов и войн, возникающих нежданно чуть ли не повсюду. Внутри государств и вовне». Границы, отделяющие блоки, союзы, регионы, стали более открытыми, гибкими и поэтому более проницаемыми. В первом случае существовал ясно очерченный стратегический императив, основанный на балансе сил и взаимного страха. Во второй ситуации такой императив, во всяком случае в ясно сформулированной форме, отсутствует. Имеет место переход от ситуации, оставляющей жесткий, недвусмысленный выбор одной из двух возможностей по принципу «либо-либо», к ситуации, дающей множество вариантов выбора, поскольку для большинства стран явно увеличился диапазон выбора.