99. "Человек в мире" и «мир человека»: методологические аспекты рассмотрения.

В ходе своего эволюционно-исторического филогенеза человек обрел настолько уникальные возможности и способности отражения мира, что навсегда утратил изначальность своего существования в мире как в чистой реальности, помимо которой он существовать и не мог. С этой утратой связано зарождение той самой великой тайны мира, которая навсегда останется для человека вечно непостижимой.

С появлением религии, науки, искусства, техники перед человеком открылась почти ничем не ограниченная возможность объективировать свои образы и иллюзии. Современный человек как бы «обожествился» тем, что начал строить особый виртуальный мир, способный оживлять любые желания, иллюзии, замыслы и намерения. Эти иллюзии могут становиться настолько значимыми, что способны вытеснять даже и самого человека из той реальности, за пределами которой мир никогда прежде не существовал.

В итоге между миром и реальностью человек прочертил такую черту, которая сразу же стала и внутренним разломом для всего человеческого бытия. Теперь для человека мир — это не только реальность, а реальность — это не только мир. Иначе говоря, реальность приобрела такое «Нечто», которое превратило ее в «Ничто».

Очеловечивание мира сопровождается расчеловечиванием человека. В этом фундаментальном противоречии человека с миром скрыт один из существенных механизмов истории. Что происходит в этом механизме — раскачка маятника или уравновешивание «весовых категорий» между человеком и миром? В какую эпоху, куда и как может раскачиваться этот маятник истории, или же он зависнет между уравновешенными чашами весов, соизмеряющих человечность мира со всемирность человека? Пока на эти основные вопросы мы не получим вразумительных ответов, не может быть и речи о предрекаемом Фукуямой конце всемирной истории.

Соотношение человека с миром раскрывается в ходе анализа таких признаков как многомерность и совершенство. Проблема многомерности человека и мира тесно связана с проблемой их гармонии и совершенства.

Многомерность не только открывает перед человеком весь мир и скрытые в мире возможности, но и самого человека делает открытым для всего мира. Многомерность мира своеобразно отражается и в многомерности человека, — в разных его способностях, состояниях и свойствах. Соизмеряя свою многомерность с многомерностью мира, человек может попадать в такие ловушки, которые парадоксальным образом формируют одномерного человека.

Многомерность человека можно в сопоставительном виде представить и выразить через три способа бытия, отличающиеся друг от друга по качеству и степени совместимости и соразмерности человека с миром.

Во-первых, — это человеческий способ бытия, сполна соответствующий природе («первосущности») самого человека. В первозданном человеческом способе бытия разные формы реальности (физическая, биологическая, социальная, духовная реальность) пребывают в своем естественном сочетающемся состоянии. Механизмы социальной адаптации функционируют здесь в таком направлении, чтобы содержание и различные формы реального человеческого бытия через влияние друг на друга всегда стремились к своему естественному соответствию родовой сущности человека. Результатом социальной адаптации здесь становятся такие качества как сплоченность, сострадание, солидарность, сотрудничество, справедливость и др., в которых проявляется суть человечности.

Во-вторых, — это нечеловеческий способ бытия, в котором человек открывается перед сущностью мира, перед сущностью иной природы и всего, существующего помимо человека. С этой сущностью мира человек по необходимости считается в той мере, в которой она определяет границы человеческого бытия. Нечеловеческий способ бытия человека всегда выражает различные попытки искусственного очеловечивания вне-человеческого мира. В соответствии с таким обстоятельством механизмы социальной адаптации здесь функционируют в обратном направлении — в направлении «отчуждения», отступления от актуализирующихся интенций человеческой сущности, выходящих за пределы своего естества и явно противоречащих сущности самой природы вообще.

В-третьих, — это античеловеческий способ бытия, который человек вынужден творить внутри своего человеческого бытия. Античеловеческое бытие — это, как бы, грех человека перед своей сущностью, — это его вынужденная расплата за то, что он уже очеловечил какой то фрагмент своего нечеловеческого бытия и, тем самым, создал в своем существовании проблему самоотчуждения.

Здесь скрыта одна из глубоких тайн человечности, под покровом которой происходит расчеловечивание, развенчивание, обесценивание одних форм жизни во имя очеловечивания и возвеличивания других форм жизни. Механизмы социальной адаптации в таких условиях предназначены для защитного «обволакивания» античеловеческого бытия, т.е. для того, чтобы сделать последнее подконтрольным в отношении к тенденциям дальнейшего развития человеческого бытия. Вот почему бесчеловечное превращение человека-пролетария в «самоотчуждающуюся вещь», в средство рабского, изнурительного труда получает свое историческое оправдание в дальнейшем развитии самой человечности.

Таким образом, открывая различные способы освоения мира, постигая свою всемирность, человек ставит себя перед колоссальной угрозой утраты своего человеческого облика, своей человечности. Эта угроза с каждым новым открытием мира возрастает и требует, чтобы ее принимали такой, какая она есть.