Гауптман герхард

Портрет Гауптман (Hauptmann) Герхард (1862-1946), немецкий драматург. Конфликт традиционной этики старшего поколения с прагматизмом молодых, неодолимость биологических инстинктов в натуралистических «семейных драмах» («Перед восходом солнца», 1889; «Роза Бернд», 1903; «Перед заходом солнца», 1932), символистской драме-сказке «Потонувший колокол», исторической трагедии «Флориан Гейер» (1896). Мистико-богоискательские мотивы — в романе «Юродивый Эмануэль Квинт» (1910). Драма «Ткачи» (1892) — о восстании рабочих в Силезии. Нобелевская премия (1912). * * * Гауптман (Hauptmann) Герхарт (полное имя Герхарт Иоханн Роберт) (15 ноября 1862, Оберзальцбрунн — 6 июня 1946, Агнетендорф), немецкий писатель, драматург. Семья, годы учения Родился в курортном городке в Силезии в семье владельца гостиницы. Учился в реальном училище в Бреславле (ныне Вроцлав), там же в 1880 поступил в Королевскую художественную школу в класс скульптуры. В 1882 штудировал философию, историю и историю искусств в университете Йены. В 1883 жил в Риме, изучая мастеров Возрождения и занимаясь скульптурой. В 1884 был вольнослушателем берлинского университета. К этому времени относится серьезное увлечение Гауптмана вопросами социологии, романами Э. Золя, драмами Г. Ибсена, углубленное изучение русской литературы — И. Тургенева, Ф. Достоевского, Л. Толстого. Начало творческого пути В 1888 Гауптман стал членом литературного объединения «Прорыв», представляющего новое направление в искусстве — натурализм. В 1888 в печати появилось несколько его рассказов, в 1889 — драма «Перед восходом солнца». Наделенная всеми чертами натурализма (тема наследственности, особое внимание к физиологии человека, подробности описания среды), восторженно принятая его сторонниками, пьеса свидетельствовала о рождении в Германии драматургии нового типа. Творец «новой драмы» В следующих пьесах Гауптман отказался от строго натуралистических концепций. Семейная драма «Одинокие» (1891) отмечена глубинным — чеховским — психологизмом. Ее герой, молодой ученый, живущий внешне вполне благополучной жизнью, а внутренне смятенный, мечущийся между двумя женщинами и в итоге приходящий к самоубийству, явил собой удивительно точно зафиксированный портрет интеллигента «fin de siecle» с его нервозностью, «одиночеством», растерянностью перед бурно меняющимся временем. В «Одиноких» ярко проявились черты «новой драмы»: открытие потаенного трагизма в ходе обыденной жизни, внутренняя напряженность при кажущейся бездейственности, подтекст. В 1890-е годы имя Гауптмана приобретает европейскую известность. В это время написаны пьесы: «Ткачи» и «Бобровая шуба» (1892), «Вознесение Ганнеле» (1893), «Потонувший колокол» (1896), «Михаэль Крамер» (1900). Натурализм, символизм, неоромантизм — Гауптман один из «законодателей» стилевых исканий эпохи. «Ткачи», посвященные силезскому восстанию ткачей 1844 года (участником которого был его дед), имели огромный успех во всей Европе. Воспринятая современниками как произведение революционное, пьеса одновременно является свидетельством раздумий о разрушительной стихии восстания, губительной и для виновных, и для невиновных. В драматической сказке «Потонувший колокол» Гауптман размышлял об идее «сверхчеловека», принадлежащей Ф. Ницше. Заявив своего героя, литейщика колоколов мастера Генриха, в начале пьесы ницшеанцем, бегущим от рода людского в «башню из слоновой кости», противопоставив художника-творца мещанской среде, драматург приходит к выводу: творить, отвернувшись от людских горестей, обрести счастье вдали от человечества невозможно. Драмы Гауптмана рубежа веков — наряду с драмами Ибсена — были основой репертуара нового европейского театра. День премьеры «Перед восходом солнца» (1889) в постановке режиссера-натуралиста О. Брама вошел в историю немецкого театра. Встреча Гауптмана и Брама — начало новой театральной эпохи в Германии. Во Франции Гауптмана ставил А. Антуан. В России К. С. Станиславский и Вл. И. Немирович-Данченко, Евг. Вахтангов и Вс. Мейерхольд безошибочно ощутили новаторскую природу его пьес и включили их в контекст русской духовной жизни. Особую роль сыграл Гауптман-драматург в становлении молодого МХАТа. За первое десятилетие существования театра, вырабатывавшего новый сценический язык, были поставлены «Потонувший колокол», «Возчик Геншель», «Одинокие», «Михаэль Крамер». В начале века выходят в свет пьесы «Роза Бернд» (1903), «Крысы» (1910), роман «Юродивый во Христе Эмануэль Квинт» (1910), эссе о поездке в Грецию «Греческая весна» (1907). В 1920-е годы Гауптман — признанный классик немецкой литературы, лауреат Нобелевской премии (1912) и вместе с тем писатель, уступающий дорогу новому поколению, уже не играющий той роли в европейских литературе и театре, что на рубеже веков. Последние десятилетия В 1931 закончена драма «Перед заходом солнца». В центре ее — мощная фигура семидесятилетнего Маттиаса Клаузена, вдовца, полюбившего юную Инкен и преследуемого собственными детьми, испуганными возможной потерей наследства. Семья Клаузена для автора — своеобразная модель современной Германии. В пьесе, насыщенной реминисценциями из Гете, герой — гармоническая личность, воплощение духа Гете в 20 веке, духа нации, образ величия немецкой культуры, на которую ведется наступление. Дети Клаузена — филистерская среда, обнаруживавшая в 1920-е годы склонность к фашизации. Будучи причастным к формированию этой среды, Клаузен в итоге оказывается чуждым ей, вытесненным из нее, доведенным до самоуничтожения. Смерть героя — исход того поколения, к которому принадлежал автор. Накануне прихода к власти фашизма для Гауптмана долгий путь Германии от восхода солнца до его заката пройден. Дальше начиналось то, что происходит во тьме. Бенефисная роль Маттиаса Клаузена была в репертуаре таких крупных мастеров русской сцены, как Б. Сушкевич, М. Астангов, Н. Симонов, М. Царев. С приходом Гитлера Гауптман — среди тех немногих художников, что остались на родине, переставшей быть таковой для большей части немецкой интеллигенции. Но написанное им в этот последний период творчества — драматический реквием «Затмение» (1937), «античная» тетралогия о роде Атридов (1940-1944), поэма «Великий сон» (1942) — было, по словам Томаса Манна, «не что иное, как бегство из мертвой немоты гитлеровского ада». По окончании войны писатель оказался на территории только что возникшей ГДР. Скончался на пороге нового этапа жизни Германии, завещав похоронить себя ранним утром, перед восходом солнца. И. В. Холмогорова

Начало творческого пути

В 1888 Гауптман стал членом литературного объединения «Прорыв», представляющего новое направление в искусстве — натурализм. В 1888 в печати появилось несколько его рассказов, в 1889 — драма «Перед восходом солнца». Наделенная всеми чертами натурализма (тема наследственности, особое внимание к физиологии человека, подробности описания среды), восторженно принятая его сторонниками, пьеса свидетельствовала о рождении в Германии драматургии нового типа.

Творец «новой драмы»

В следующих пьесах Гауптман отказался от строго натуралистических концепций. Семейная драма «Одинокие» (1891) отмечена глубинным — чеховским — психологизмом. Ее герой, молодой ученый, живущий внешне вполне благополучной жизнью, а внутренне смятенный, мечущийся между двумя женщинами и в итоге приходящий к самоубийству, явил собой удивительно точно зафиксированный портрет интеллигента «fin de siecle» с его нервозностью, «одиночеством», растерянностью перед бурно меняющимся временем. В «Одиноких» ярко проявились черты «новой драмы»: открытие потаенного трагизма в ходе обыденной жизни, внутренняя напряженность при кажущейся бездейственности, подтекст.

В 1890-е годы имя Гауптмана приобретает европейскую известность. В это время написаны пьесы: «Ткачи» и «Бобровая шуба» (1892), «Вознесение Ганнеле» (1893), «Потонувший колокол» (1896), «Михаэль Крамер» (1900). Натурализм, символизм, неоромантизм — Гауптман один из «законодателей» стилевых исканий эпохи.

«Ткачи», посвященные силезскому восстанию ткачей 1844 года (участником которого был его дед), имели огромный успех во всей Европе. Воспринятая современниками как произведение революционное, пьеса одновременно является свидетельством раздумий о разрушительной стихии восстания, губительной и для виновных, и для невиновных.

В драматической сказке «Потонувший колокол» Гауптман размышлял об идее «сверхчеловека», принадлежащей Ф. Ницше. Заявив своего героя, литейщика колоколов мастера Генриха, в начале пьесы ницшеанцем, бегущим от рода людского в «башню из слоновой кости», противопоставив художника-творца мещанской среде, драматург приходит к выводу: творить, отвернувшись от людских горестей, обрести счастье вдали от человечества невозможно.

Драмы Гауптмана рубежа веков — наряду с драмами Ибсена — были основой репертуара нового европейского театра. День премьеры «Перед восходом солнца» (1889) в постановке режиссера-натуралиста О. Брама вошел в историю немецкого театра. Встреча Гауптмана и Брама — начало новой театральной эпохи в Германии. Во Франции Гауптмана ставил А. Антуан. В России К. С. Станиславский и Вл. И. Немирович-Данченко, Евг. Вахтангов и Вс. Мейерхольд безошибочно ощутили новаторскую природу его пьес и включили их в контекст русской духовной жизни. Особую роль сыграл Гауптман-драматург в становлении молодого МХАТа. За первое десятилетие существования театра, вырабатывавшего новый сценический язык, были поставлены «Потонувший колокол», «Возчик Геншель», «Одинокие», «Михаэль Крамер».

В начале века выходят в свет пьесы «Роза Бернд» (1903), «Крысы» (1910), роман «Юродивый во Христе Эмануэль Квинт» (1910), эссе о поездке в Грецию «Греческая весна» (1907).

В 1920-е годы Гауптман — признанный классик немецкой литературы, лауреат Нобелевской премии (1912) и вместе с тем писатель, уступающий дорогу новому поколению, уже не играющий той роли в европейских литературе и театре, что на рубеже веков.

Последние десятилетия

В 1931 закончена драма «Перед заходом солнца». В центре ее — мощная фигура семидесятилетнего Маттиаса Клаузена, вдовца, полюбившего юную Инкен и преследуемого собственными детьми, испуганными возможной потерей наследства. Семья Клаузена для автора — своеобразная модель современной Германии. В пьесе, насыщенной реминисценциями из Гете, герой — гармоническая личность, воплощение духа Гете в 20 веке, духа нации, образ величия немецкой культуры, на которую ведется наступление. Дети Клаузена — филистерская среда, обнаруживавшая в 1920-е годы склонность к фашизации. Будучи причастным к формированию этой среды, Клаузен в итоге оказывается чуждым ей, вытесненным из нее, доведенным до самоуничтожения. Смерть героя — исход того поколения, к которому принадлежал автор. Накануне прихода к власти фашизма для Гауптмана долгий путь Германии от восхода солнца до его заката пройден. Дальше начиналось то, что происходит во тьме.

Бенефисная роль Маттиаса Клаузена была в репертуаре таких крупных мастеров русской сцены, как Б. Сушкевич, М. Астангов, Н. Симонов, М. Царев.

С приходом Гитлера Гауптман — среди тех немногих художников, что остались на родине, переставшей быть таковой для большей части немецкой интеллигенции. Но написанное им в этот последний период творчества — драматический реквием «Затмение» (1937), «античная» тетралогия о роде Атридов (1940-1944), поэма «Великий сон» (1942) — было, по словам Томаса Манна, «не что иное, как бегство из мертвой немоты гитлеровского ада».

По окончании войны писатель оказался на территории только что возникшей ГДР. Скончался на пороге нового этапа жизни Германии, завещав похоронить себя ранним утром, перед восходом солнца.

Потонувший колокол

Горная лужайка с маленькой хижиной под нависшей скалой. На краю колодца сидит юная Раутенделейн, существо из мира фей, и расчесывает свои густые рыжевато-золотистые волосы. Перегнувшись через край сруба, она зовет Водяного. Ей скучно, бабушка Виттиха в лес ушла, глядишь, за болтовней быстрее время пролетит. Водяной не в духе, он устал от насмешек и колкостей очаровательной проказницы. Раутенделейн призывает Лешего развлечь её, но тот быстро надоедает ей своими назойливыми ухаживаниями. Девушка скрывается в хижине. Леший хвастается, сколь удачна была его последняя забава. Над обрывом люди построили новую церковь. Восемь лошадей везли к ней на телеге колокол, а он ухватился за колесо, колокол пошатнулся, понесся вниз по камням со звоном и гулом и потонул в озере. Если бы не его, Лешего, прыть, замучил бы их всех колокол своим несносным завыванием. Появляется изнуренный, ослабевший Генрих, литейщик колоколов, и падает на траву неподалеку от хижины. Он сорвался в пропасть, откуда чудом выбрался, а потом заблудился. Старая Виттиха, возвращаясь из леса, натыкается на Генриха. Только этого не хватало, и так от пастора и бургомистра житья нет, а если обнаружится, что здесь мертвец, запросто спалить хижину могут. Она поручает Раутенделейн принести охапку сена и поудобнее устроить лежащего, дать ему напиться. Очнувшийся Генрих поражен красотой юной девушки. Наверное, она привиделась ему во сне или же он умер. А этот нежный, божественный голос, как бы хотел он влить его в медь колокола. Генрих впадает в забытье. Слышатся приближающиеся голоса людей— это Леший навел их на след мастера. Испуганная старуха поспешно гасит огонь в доме и зовет Раутенделейн, приказывая оставить Генриха — он смертный, пусть она и отдаст его смертным. Но девушка вовсе не хочет, чтобы люди забрали Генриха. Вспомнив бабушкины уроки, она ломает цветущую ветку и чертит вокруг лежащего круг. Появляются Пастор, Цирюльник и Учитель, они недоумевают — Генрих свалился в пропасть, а крики о помощи почему-то доносились сверху, они с трудом вскарабкались сюда по кручам. Пастор в унынии: такой прекрасный светлый Божий праздник, и так кончился. Цирюльник, оглядевшись, призывает побыстрее покинуть поляну — это проклятое место, а вон и хижина старой колдуньи. Учитель заявляет, что не верит в колдовство. По доносящимся стонам они находят лежащего Генриха, но подойти к нему ближе не могут, натыкаются на заколдованный круг. А тут еще Раутенделейн, пугая их, проносится мимо с дьявольским хохотом. Пастор решает одолеть коварство сатаны и решительно стучится в дверь хижины. Виттиха не желает лишних неприятностей, снимает колдовские чары, пусть забирают своего мастера, но не проживет он долго. Да и в мастерстве не больно силен, плохой был звук у последнего колокола, и он один знал это и мучился. Генриха кладут на носилки и уносят. Раутенделейн не может понять, что с ней происходит. Она плачет, поясняет Водяной, это слезы. Ее влечет в мир людей, но это обернется гибелью. Люди — жалкие рабы, а она — принцесса, он в очередной раз зовет её к себе в жены. Но Раутенделейн устремляется в долину, к людям. Дом литейщика колоколов мастера Генриха. Его жена Магда принаряжает двух малолетних сыновей, собираясь в церковь. Соседка уговаривает не торопиться, церковка в горах видна из окна, но нет белого флага, который собирались поднять, как только будет подвешен колокол. Поговаривают, что там не все благополучно. Встревоженная Марта оставляет детей на её попечение и торопится к мужу. В дом приносят на носилках Генриха. Пастор утешает Магду: доктор сказал, что есть надежда. Он стал жертвой исчадий ада, которые, страшась святого звона, пытались погубить мастера. Магда просит всех уйти, подносит мужу воды. Тот, чувствуя близкий конец, прощается с женой, просит у нее прощения за все. Последний колокол у него не удался, он бы плохо звучал в горах. А это был бы позор для мастера, уж лучше смерть. Вот и бросил он свою жизнь вслед негодному творению. Пастор советует Магде сходить к знахарке Финдекле. В доме появляется одетая служанкой Раутенделейн с корзинкой лесных ягод. Вот девушка и посидит пока с больным. Не теряя времени, Раутенделейн принимается колдовать. Очнувшийся Генрих недоумевает — где он видел это божественное создание? Кто она? Но Раутенделейн сама этого не знает — лесная бабушка нашла её в траве, вырастила. Она обладает волшебным даром — поцелует глаза, и откроются они для всех небесных далей. Вернувшаяся домой Магда счастлива: муж просыпается здоровым, он полон сил и жажды творить. Заброшенная плавильня в горах. Водяной и Леший злятся и завидуют: целыми днями Генрих варит металлы, а ночи проводит в объятиях прекрасной Раутенделейн. Леший не упускает случая поддеть девушку: если бы он не подтолкнул повозку, не попал бы благородный сокол в её сети. Приходит Пастор, хочет вернуть назад заблудшую овцу, колдовством заманили благочестивого человека, отца семейства. Увидев Генриха, Пастор поражен, как он прекрасно выглядит. Мастер с увлечением рассказывает, над чем трудится: хочет он создать игру колоколов, заложит высоко в горах фундамент нового храма, и ликующий, победный звон будет возвещать миру рождение дня. Пастор возмущен нечестивостью помыслов мастера, это все влияние проклятой колдуньи. Но настанет для него день раскаяния, услышит он тогда голос потонувшего в озере колокола. Генрих трудится в плавильне, подгоняя своих подмастерьев-гномов. От усталости он погружается в сон. Водяной бурчит — вздумал тягаться с Богом, а сам слаб и жалок! Генриха мучают кошмары, кажется ему, что звучит потонувший в озере колокол, дрожит, пытается подняться вновь. Он зовет на помощь Раутенделейн, та ласково успокаивает мастера, ему ничто не грозит. Леший тем временем призвал людей, подстрекая поджечь плавильню. В Раутенделейн попадает камень, она призывает Водяного смыть людей в пропасть потоками воды, но тот отказывается: ненавистен ему мастер, вознамерившийся царить над Богом и людьми. Генрих сражается с наступающей толпой, швыряя горящие головни и гранитные глыбы. Люди вынуждены отступить. Раутенделейн ободряет его, но Генрих не слушает её, он видит, как по узкой горной тропе взбираются двое мальчиков босиком, в одних рубашонках. Что у вас в кувшинчике? — спрашивает он сыновей. Слезы мамы, лежащей среди водяных лилий, — отвечают призраки. Генрих слышит звон потонувшего колокола и, прокляв, гонит от себя Раутенделейн. Лужайка с хижиной Виттихи, С гор спускается измученная и скорбная Раутенделейн и в отчаянии бросается в колодец. Леший сообщает Водяному, что Генрих бросил девушку, а его плавильню в горах он спалил. Водяной доволен, он знает, кто двигал мертвым языком потонувшего колокола — утопленница Марта. Появляется обессилевший, совершенно больной Генрих, шлет проклятья людям, доведшим до смерти его жену, зовет Раутенделейн. Безуспешно пытается он взобраться выше в горы. Сам оттолкнул от себя светлую жизнь, ворчит старуха, был званым, да не стал избранным, а теперь затравлен людьми, и крылья у него навек сломаны. Генрих и сам не поймет, почему слепо и бездумно подчинился колоколу, созданному им, и голосу, который сам в него вложил. Надо было разбить тот колокол, не дать поработить себя. Он умоляет старуху позволить ему перед смертью увидеть Раутенделейн. Виттиха ставит перед ним три кубка с белым, красным и желтым вином. Выпьет первый — вернутся к нему силы, выпьет второй — снизойдет светлый дух, но потом он обязан осушить и третий кубок. Генрих выпивает содержимое двух кубков. Появляется Раутенделейн — она стала русалкой. Она не желает признавать Генриха и не хочет вспоминать о былом. Он умоляет Раутенделейн помочь ему освободиться от мук, подать последний кубок. Раутенделейн обнимает Генриха, целует его в губы, потом медленно отпускает умирающего.

Своєрідність героїв та конфлікту в драмі Гауптмана "Ткачі". При підготовці матеріалу для драми Гауптман, що виріс в місцях, де відбувалося повстання, ретельно вивчив історичні передумови, документальний матеріал, що стосувався повстання. У драмі вражає надзвичайна а зображальності. З безлічі подробиць складається картина нелюдської експлуатації ткачів.  Фабрикант грубий з ними, їх постійно обманюють, знижують розцінки. Повстання можна назвати стихійним,  але не є випадковим. Ткачі бачать реальну дійсність,  де церква і поліція перебувають на службі у багатіїв. Серед ткачів знаходяться свідомі люди,  що здатні висловити відповідні ідеї і закликати товаришів до дії: ткач Беккер та Єгер, що повернувся до села з солдаччини. "ліпше вмерти, ніж жити по-старому". Ткачі мають агітаційну пісню "Кривава розправа", що викриває фабрикантів, які бісяться, чуючи в ній свої імена. Ткачі, попри всі намагання заспокоїти їх, звільняють Єгера, руйнують будинок фабриканта Дрейсигера і вирушають збурювати інші села. Симпатії Гауптмана повністю на боці робітників, він показує їхню боротьбу як справедливу. Художна тенденція драми особливо відбивається в епізоді зі старим Гільке, який хоче лишитися осторонь боротьби, проповідує покору та християнське терпіння. Тим часом з вулиці випадкова куля вбиває цього проповідника,  а ткачі проганяють солдатів.  Це кінець драми. Вона написана на силезькому діалекті, далекому від літературної мови,  а затим перероблена.  Ткачі неодноразово були заборонені німецькою цензурою. 40. Жанрова своєрідність драми Гауптмана "Потоплений дзвін". Драматична казка в віршах "Потоплений дзвін", написана в 1896 році,  вдало використовує образи народної поезії: тут діють гноми та ельфи,  лісовики та водяники,  стара чаклунка Віттиха та юна прекрасна фея Раутенделейн. Це світ природи,  в якому все природно і вільно.  В гори,  де немає законів християнського аскетизму, люди тягнуть важкий дзвін,  який має закликати до покори. Але гірські дузи скидують дзвін вниз,  в озеро,  а майстер-ливар Генріх зірвався у прірву. Раутенделейн, що побачила і полюбила його,  повертає майстрові сили та потяг до творчості. Він розуміє,  що дзвони,  що він робив раніше,  звучали тільки в долинах,  і мріє побудувати храм у горах,  створити дивну гру дзвонів,  що уславлювали б народження дня і сонце.  Але Генріх не зміг до кінця дотриматися високих прагнень,  йому бракує міцності духу: він проклинає фею,  кидається назад у долину.  Його дружина топиться в озері,  діти лишаються сиротами,  а звук дзвону,  що потонув в озері,  вражає його сумління. Генріх помирає. П'єса відзначається високими поетичними якостями,  її композиція чітка,  засновується на антитезах.  В центрі її - суперечка Генріха з пастором з питань світогляду.  Вірш винятково мелодійний.  В сценах, що змальовують казковий світ природи,  автором вдало винайдені характерні звуконаслідування. Це символістський твір ,  його зміст алегоричний,  автор прагне до широких філософських узагальнень,  ставить проблему відносин між художником та суспільством.  В образі Генриха звучить осуд ніцшеанської "надлюдини". Генріх - людина декадансу,  він позбавлений душевної ясності,  не здатний служити людству,  але й світ людей,  протиставлений Генріхові,  відштовхує своєю вузькістю,  міщанським застоєм.