1. Преемственность и эволюция, от Ратцеля до Хаусхофера

Вслед за Ратцелем и другими немецкими географами Хаусхофер попытался дать свою формулировку ответа на тот же самый вопрос: каково место Германии в этом мире? В то время как Ратцель был отмечен печатью "неполной", "неокончательной" победы 1871 года, Хаусхофер мог строить свои рассуждения только на основе поражения Германии в 1918 году. Именно это драматическое поражение подвигло его на создание новой научной дисциплины. Хаусхофер вёл свои исследования в трёх направлениях:

а) Понятие жизненного пространства остаётся важнейшим для человека, очень чувствительного к величинам плотности населения и отвергающего несправедливые положения Версальского договора, для человека, который в течение многих лет занимается проблемами немецкого меньшинства в иностранных государствах. По глубокому убеждению Хаусхофера, необходимо было восстановить единство немецкого культурного пространства; он считал также, что Центральная Европа является сферой естественной экспансии Германии.

б) Динамика возникновения и становления крупных блоков (идеи "пангерманизма", "панславизма", "паназиатизма") вызывала особый интерес у Хаусхофера. В этом смысле он является представителем двух течений научной мысли своей эпохи (т.е. периода между двумя мировыми войнами).

Для Хаусхофера проблема враждебного окружения Германии, ограниченности её территории стала своего рода навязчивой идеей. Он был убеждён, что будущее принадлежит крупным государственным образованиям, объединённым общей идеей. В этом он видел причину континентальных и даже планетарных масштабов столкновений между силами, стремящимися к объединению. В то время, как Британская империя была обречена на разрушение под влиянием панавстралий-ской и всеиндийской идеи, для СССР и США именно идеи объединения являются фундаментом их могущества: в Советском Союзе реализуются паназиатские и евроазийские идеи, а в Соединённых Штатах -панамериканские и пантихоокеанские идеи. Эта тематика крупных территориальных образований (в отличие от универсалистского либерализма Соединённых Штатов) встречается в идеологических платформах держав Оси (Германии и Японии), стремящихся к созданию зон самообеспечения сырьевыми товарами: накануне второй мировой [c.60] войны правительство Японии объявило о создании вокруг своей страны "азиатской зоны совместного процветания", а гитлеровской Германии принадлежит авторство проекта создания Европейского экономического сообщества, естественно, под эгидой немцев. С 1940 по 1944 год с соответсвующими предложениями выступили министр экономики III Рейха и президент Рейхсбанка Функ и рупор немецких промышленных кругов Гунке (Hunke).

Подобно Ратцелю, Хаусхофер жил под впечатлением книг об "упадке западной цивилизации" (Oswald Spengler, 1916). Он много размышлял о роли колониальных народов. Хаусхофер считал, что колонии составляют одновременно и силу, и уязвимое место ненавистной модели (Великобритании и её империи), которой была лишена Германия.

Для немецких географов была характерна "ратцелевская солидарность с третьим миром", т.е. чувство общности судеб между немцами и народами колониальных стран, одинаково раздавленными англоамериканским империализмом и в равной степени стремящимися к переустройству мира на более справедливых началах. Эта мечта о создании единого фронта Германии и угнетённых народов против колониальных держав проявилась в немецкой политике в виде отдельных инициатив (например, в 1903 году была предпринята попытка строительства железной дороги между Берлином и Багдадом через Стамбул для осуществления восточной мечты Вильгельма II; в 1941 году Германия оказала поддержку антибританскому националистическому правительству в Ираке; в 1942 году в Берлине принимали великого муфтия Иерусалима, борца против сионизма, который считался орудием укрепления английского господства на Ближнем Востоке). Германия, сдавленная своими соседями в Европе и окончательно лишённая возможности участвовать в колониальном разделе мира вследствие своего поражения в первой мировой войне, стремилась сломать враждебное окружение, способствуя разрушению гигантского колониального пояса, протянувшегося от Африки до Юго-Восточной Азии.

в) Континентальная держава и морская держава. Среди вдохновителей Хаусхофера совершенно естественно оказался и Маккиндер, рассматривавший heartland как "географический стержень истории". В 1940 году, вскоре после подписания германо-советского пакта Риббентропа-Молотова (23 августа 1939 года), Хаусхофер мог считать, что кошмар Маккиндера, т.е. исключение морских держав (Великобритании и Соединённых Штатов Америки) из Мирового острова, начинает осуществляться. "формирование мощного континентального блока, включающего Европу, а также северную и восточную часть Азии, является, несомненно, самым крупным и самым важным изменением в мировой политике нашего времени" (Хаусхофер, 1940 г.).В действительности этот блок не был столь прочным, как казался. Япония, подписавшая [c.61] Антикоминтерновский пакт с Германией и Италией (25 ноября 1936 года), с нескрываемым раздражением встретила сообщения об установлении союза между Берлином и Москвой, однако затем подписала в свою очередь договор о нейтралитете с СССР (13 апреля 1941 года). Два месяца спустя, когда гитлеровская Германия напала на Советский Союз, возможность её взаимодействия с японской армией в континентальной Азии была полностью исключена как из-за наличия договора о нейтралитете, так и по причине твёрдого намерения Токио оставаться с оружием в положении "к ноге" рядом с берлогой советского медведя.

Кроме того, геополитика Хаусхофера, как и рассуждения многих других учёных той эпохи, в том числе и французов, игнорировала или недооценивала роль Соединённых Штатов Америки. Начиная с 1919-1920 годов (отказ Конгресса Соединённых Штатов от ратификации Версальского договора) и до 1941 года (вступление США в войну после внезапного нападения японцев на Пирл-Харбор) Соединённые Штаты воспринимались в Европе как экзотический континент, укрывшийся в своей политике изоляционизма и переживающий период упадка под влиянием индивидуализма и капитализма. С точки зрения Гитлера, США представляли собой проеврейскую плутократию, неспособную к военным действиям. Разве октябрьский крах 1929 года не показал, что Америка больше не существует как серьёзный военный противник? Рассуждения Хаусхофера претендуют на научность и современность, но сосредоточившись на изучении пространства, не забывает ли он о том, что и само. пространство, и пронизывающие его линии раскола постоянно претерпевают существенные изменения под влиянием деятельности человека? В то же время, возможно благодаря своей военной подготовке, Хаусхофер верно оценивает факторы, имеющие большое значение для успеха военной кампании: промышленный, финансовый и научный потенциал, способность провести мобилизацию и организовать войска, способность обеспечить восполнение потерь. В схватке не на жизнь, а на смерть, в которой сошлись во время Второй мировой войны морские державы (Великобритания и Соединённые Штаты) и одна из держав heartland (гитлеровская Германия), США имели по меньшей мере тройное преимущество: неуязвимость своей территории, удалённой от театра военных действий; их необыкновенная способность в кратчайшие сроки наладить массовое производство кораблей, самолётов и танков; наличие союзников на подступах и даже в центре heartland (Великобритания и Советский Союз). Со своей стороны гитлеровская Германия также проявила незаурядную способность захватывать и эксплуатировать ресурсы захваченных стран Европы (сырьё, заводы, рабочая сила). Война с Германией длилась почти шесть лет; она потребовала концентрации сил огромной коалиции, а победа досталась ценой огромных потерь и разрушений. [c.62]