Контроль

/ч

Извне Изнутри

Внутренний тип контроля предполагает заранее введен­ный извне механизм, который затем управляет поступками

Основы семиотики

235

человека. Иногда это вводится нормами воспитания, нап­ример, «девочки/мальчики так не поступают». Иногда ре­лигиозными нормами, например, десять заповедей, кото­рые призваны блокировать нежелательные виды поведения.

Жесткий тип контроля сочетает как внешний, так и внутренний контроль. Мягкий тип контроля — это чисто внутренний контроль. Но возможны и сочетания. Напри­мер, быт, хотя и относится к сфере внутреннего контроля, но также контролируем и со стороны государственной сфе­ры (уголовный кодекс), и со стороны сакральной сферы (10 заповедей).

Есть Центр, где все исполняется максимально правиль­но, и Периферия, где разрешены те или иные отклонения от правил. Например, выступление на торжественном соб­рании, посвященном пятидесятилетию СССР, и разговор у пивного ларька будут отличаться разными вариантами отк­лонений от нормы.

Можно также представить себе различную степень вы­полнения одной характеристики, например, пионер — ком-сомолец — коммунист. И есть полюс отрицательности, нап­ример, бомж, преступник. Полюс отрицательности также неоднороден. Например, в сталинское время политические противники получали больше негатива, чем уголовные преступники.

Постепенная реализация, перекодирование высшего уровня в низший характерно для систематики действующих лиц. Например, советскую схему можно представить в сле­дующем виде:

Боги

t

Герои

t

Чиновники

t

Люди

Боги (в советской модели) — это Ленин, Маркс, Энгельс (раньше — Сталин). Герои — это партийная номенклатура

236

Г.Г. Почепцов. Семиотика

высшего звена (для мирного времени). Генсеки так и име­новались — «верный продолжатель дела Ленина». В воен­ное время (или в исключительных обстоятельствах мирно­го времени) в герои могли попадать простые люди.

«Боги» и «герои» как представители сакральной сферы противостоят «чиновникам» и «людям» как представителям сферы мирской. Существует возможность и переходов внутри сферы: в богов переходят после смерти герои, в чи­новников переходят при жизни люди. Наблюдается явная симметрия.

Имеем два вида противопоставлений:

противопоставление по сакралыюсти — боги, герои vs. чи­новники, люди,

протавопоставление по происхождению — боги, чиновни­ки vs. герои, люди.

Исключением яляется редкий, но возможный переход: люди — герои — боги. Как правило, он характерен для во­енного времени.

Можно говорить об определенной «мифологической пружине», которая позволяет это сделать. Если раньше в та­кой роли выступала ситуация «столкновения с чудом», то в современной жизни эту роль выполняет ситуация «стол­кновения с опасностью». Герой тогда становится героем, когда при столкновении с опасностью он избирает вариант единственно правильного поведения.

ГЕРОЙ « ОПАСНОСТЬ + ПРАВИЛЬНОЕ ПОВЕДЕНИЕ

Это вариант «победы над опасностью», в результате че­го человек выходит из опасной ситуации в роли победите­ля, становясь героем. Второй вариант — это «жертва». В этом случае герой жертвует своей жизнью, как бы прекра­щая свое земное существование, но продолжая его уже в ге­роическом поле.

ГЕРОИЧЕСКОЕ ПОВЕДЕНИЕ Победа Жертва

Основы семиотики

237

Герой находится на пересечении интересов власти и культуры. Власть заинтересована в нем, поскольку постоян­но хочет активировать типы поведения, выгодные для все­го социального организма, даже если это происходит с ущербом для организма индивидуального, как это имеет место в случае варианта «жертва». Культура заинтересована в героическом, поскольку такой материал представляет ин­терес в гедонистическом плане благодаря богатству сюжет­ных ходов.

«Боги», вычеркнутые из списка небожителей новой властью, продолжают хранить свою сакральность. Речь в данном случае идет о фигуре Сталина. В советской истории для него характерно наибольшее число исчезновений/воз­вратов, что отражается и на географических названиях. Постсоветская история вновь вычеркнула старых богов, чтобы вернуться к еще более старым (например, Петру Ве­ликому).

Но при этом аксиоматика отношений «власть — населе­ние» остается той же. Это связано с тем, что именно власть определяет области любви и ненависти. Она сама знает, ко­го следует любить, а кого ненавидеть. Аксиома «Власть всегда права» на бытовом уровне трансформируется в из­вестную всем «Начальник всегда прав». Или в такой лозунг: «Партия — наш рулевой». Он построен для использования на низшем уровне, но явно имеет все приметы своих соз­дателей, чиновников из другого уровня. В принципе, каж­дый из уровней конструирует свои типы аксиом, он делает это как для себя, так и для нижестоящего уровня. Нельзя конструировать правила для вышестоящего уровня, пос­кольку он не подчиняется им.

Государство не способно на некоторые типы эмоций, которые доступны простому человеку. Государство предпо­читает патетику, ему неизвестны юмор или лирика. Пос­ледние два типа реакций реализуются в личностных типах коммуникаций. Лирика (в виде любви к Родине) сразу пе­реходит в разряд патетики, годящейся для исполнения со сцены, что принципиально меняет контекст восприятия.

У государства нет печали, но есть скорбь. То есть массо­вый тип эмоций отличен от индивидуального. Государе-

238 Г.Г. Почепцов. Семиотика

твенная скорбь не может быть адекватно повторена отдель­ным человеком, он лишь мимикрирует под нужный тип эмоций. Государственная скорбь может быть выражена лишь массой.

Приведем пример, где Татьяна Толстая переносит эту на­шу официальную риторику на несколько столетий вперед:

«— Смерть вырвала из наших рядов, — продолжал Виктор Иванович, — незаменимого труженика. Светлого человека. Достойного гражданина. — Виктор Иванович уронил голо­ву на грудь и помолчал. Бенедикт присел и заглянул ему в личико: плачет? Нет, не плачет. Посмотрел на Бенедикта со злобой. Снова головкой-то дернул и продолжает: — Горько. Бесконечно горько. В предверии славной годовщины, двух­сотлетия взрыва...» [169, с. 155].

Государство виртуозно владеет возможностями переклю­чения массового сознания в необходимом направлении. Оно придает максимальное значение малозначительным событиям, но значимым с его точки зрения. По этой при­чине власть весьма положительно относится к такому явле­нию, как юбилей. В советское время эта любовь приняла безмерный характер. Юбилей выполнения властных фун­кций позволяет в очередной раз породить поток позитив­ных эмоций, направленных в требуемое русло.

Власть вообще более удачно ведет себя в позитивных, чем в негативных контекстах. Реагирование на негативные контексты у власти всегда неудачно. Вспомним начало Ве­ликой Отечественной войны или реагирование власти в случае Вильнюса, Баку и других событий в период перес­тройки. Власть удачна только в ею сконструированных кон­текстах. Когда же эта аксиоматика перестает действовать, власть не может выдавать адекватные ситуации решения. Сталин все время стремился конструировать страну под се­бя, а не сам изменялся под требования страну.

У власти нет способа реального решения многих проб­лем, поэтому она переходит на семиотические решения. По­ложенный камень начинает рассматриваться как будущий памятник или будущий завод, который будет здесь возведен через много лет. Завод реальный построить трудно, завод се­миотический строится в течение нескольких дней.

Основы семиотики 239

Власть переходит из времени реального во время симво­лическое, когда начинает бесконечно долго говорить о нуж­ных ей ситуациях и объектах. Физически ситуация уже за­вершена, но власть начинает возвращаться к ней бесконечное число раз. Например, она делает нужные ей исторические события более существенными, чем события современные.

Эта особенность власти не имеет исторических границ. Например, можно увидеть четкое функциональное сближе­ние таких объектов, как «замок» в средние века и «обком» в советское время.

ВЛАСТЬ

«Замок» «Обком»

(средневековый) (советский)

Общие характеристики их вьшщдяг следующим образом:

65535. неприступность для простых людей;

65535. вершители судеб простых людей;

65535. все стремятся туда, поскольку там открываются но­вые возможности;

65535. случайная встреча с обитателями «замка»/»обкома» может принести или большой успех или большую неудачу (в этом выгодность данной ситуации для построения сюже­та в литературных текстах),

65535. обитатели «замка»/»обкома» живут по другим зако­нам, питаются другой пищей.

«Замок» отличается от «обкома» только физическими своими характеристиками (заборы прошлого и заборы нас­тоящего явно отличаются), символически он выполняет те же функции. Разными является только обоснование леги­тимности. «Замок» ведет свою родословную от божествен­ного устройства мира, в котором ничего не меняется и «так было всегда». «Обком» объясняет себя (создает свое само­описание) в терминах заботы о народе. То есть они не сов­падают только в задании своей легитимности. Легитим-

240 Г.Г. Почепцов. Семиотика

ность первого вида отталкивается от вышестоящего уровня, легитимность второго вида — от нижестоящего.

Культура может обслуживать поле содействия или про­тиводействия власти. Но в любом случае они находятся в разных плоскостях. Если плоскость власти стремится к еди­нообразию (даже самые демократические страны избирают одного президента/премьера), то плоскость культуры не стремится к единоначалию (например, никто не избирает самого главного писателя или пианиста). Некоторым иск­лючением можно считать тоталитарное государство, кото­рое ставит культуру под больший контроль со стороны власти, но и там нет избрания или назначения писателя но­мер один. И, по крайней мере, от него не исходят импуль­сы управления для всего писательского сообщества.

Культура предполагает усиление имеющихся в обществе тенденций, стереотипов, предиспозиций, поскольку занята репродуцированием их не только в более явном виде, но и в более качественной, эмоционально окрашенной форме, способной воздействовать по-другому. Абстрактные тен­денции, обработанные культурой, приобретают плоть и кровь, воплощаясь в конкретных людей. Это очень важные процессы превращения неявного в явное, позволяющие в результате обсуждать и благодаря этому усиливать имею­щиеся представления.

НЕЯВНОЕ ► ЯВНОЕ

В этом свойстве культуры коренится интерес к ней со стороны власти. И у власти нет другого инструментария. Власть порождает только импульсы, ведущие к немедлен­ному исполнению. Культура порождает такие сигналы, ко­торые включатся только тогда, когда будут активированы позднее.

Власть воздействует на рациональный мир человека, культура — на эмоциональный. При этом власть пытается заимствовать и эмоциональные методы воздействия. Имен­но отсюда флаги, гербы, гимны, марши, демонстрации. Это все невербальные средства воздействия власти, которые по своей основе сходны с культурой.

Основы семиотики

241

Власть — активный строитель в первую очередь именно символического мира. И уже потом мира реального. И ес­ли для простого человека мир реальный более значим, чем мир символический, то для власти мир символический имеет большее значение, и она часто уделяет ему больше внимания, чем работе с миром реальным.

Атака террористов на объекты в Америке продемонстри­ровала внимание именно к символической модели мира. Она, вероятно, была призвана, в числе прочего, разрушить образ Америки как самой могущественной супердержавы. В этом плане это имиджевая атака. Эмоциональная реакция на эту атаку оказалась исключительно сильной, поскольку это была атака на символы. А символы только тогда игра­ют роль символов, когда остаются неизменными.

Власть также связана с эксплуатацией такой проблемы, как семиотика победы и поражения. С давних времен все общества очень четко фиксируют и оформляют в общес­твенном сознании радость и горе, имея в виду социальную радость и социальное горе. Вспомним триумфы римских императоров, в создании которых были заложены усилия тех, кого сегодня именуют имиджмейкерами. Отличие ра­дости от горя можно идентифицировать по следующим ха­рактеристикам:

65535. Ликование (т.е. производство лишних слов) — мол­чание.

65535. Разнообразные движения — однообразие движений.

65535. Разнообразие цвета — однообразие цвета (в некото­рых культурах цвет печали — черный, в некоторых — белый).

В целом можно отметить, что одни характеристики нап­равлены на моделирование жизни, другие — смерти, как определенных более общих категорий.

Человеческие сообщества очень часто стремятся к кон­тролю именно единообразия. Например, армия может рас­сматриваться в качестве примера этого явления, где разны­ми методами сознательно достигается однообразие человеческого материала. Есть также одни правила поведе­ния и одежды для определенных контекстов. Наличие вы­бора, осуществление выбора является очень чувствительной для семиотики сферой. В тоталитарном государстве власть

242

Г.Г. Почепцов. Семиотика

берет на себя решение многих проблем выбора, очень жес­тко продакговывая предпочтения своих граждан (что но­сить, что читать, что смотреть). Система порождения еди­нообразия становится основным ритмом общества. В других случаях общество может стимулировать порождение разнообразия. Общества могут быть более/менее чувстви­тельны к отклонениям от нормы: власть может принимать в этом серьезное участие, создавая идеальных со своей точ­ки зрения граждан.