33/Проблема истины и её критериев.

Понятие истины едва ли не единственное, которое безоговорочно принимают все

мыслители. Это по-своему уникальная ситуация, когда каждый считает себя знающим ис-

тину и нередко – обладающим ею. За истину ратуют все – материалисты и идеалисты, ве-

рующие и неверующие, «красные», «белые», «зелёные» и т.д. Вместе с тем, претензий на

обладание истиной столетиями используются для обоснования правомерности разных кон-

фликтов, от простой житейской нетерпимости соседей до масштабных войн в защиту «ис-

тинной» веры (крестовые походы), завоевания мирового господства, «жизненного про-

странства» или реализации утопических идеалов счастья.

Чем же притягательно представление об истине, всеми принимаемое и разноречиво

толкуемое, вдохновляющее на благородные подвиги и – на бесчеловечное насилие во имя

служения истине? Конечно, единодушное принятие истины во многом определяется пред-

ставлением о ней как верном, правильном воспроизведении (или – отражении) действи-

тельности в сознании человека. Но эти, принимаемые за истину, представления часто вы-

ражают субъективные взгляды и предпочтения социальных групп, их лидеров или отдель-

ных людей – учёных, мыслителей. Поэтому и оказывается возможным использование

представлений об истине в диаметрально противоположных целях. Отсюда вытекает важ-

ность определения критериев истины как правильных, верных представлений о мире и че-

ловеке. Какое же определение истины будет правильным, наиболее соответствующим

взглядам на истину как верное представление человека о мире и о себе?

С глубокой древности (Аристотель и др.) истина характеризовалась как знание, со-

ответствующее действительности. В этом определении выражена так называемая клас-

сическая истина, а точнее – ставшее классическим понимание истины. Не трудно просле-

дить, что классическая истина допускает настолько широкое определение, что может

включать самые разные толкования соответствия и действительности (в духе субъектив-

ных и объективных идеалистов, материалистов…), верующих и атеистов. Поэтому и воз-

никает впечатление, что истину (в её классическом понимании как знания, соответствую-

щего действительности) принимают все люди, в том числе и имеющие противоположные

суждения по вопросам науки, веры, творчества, идеалов человека, устройства общества,

поисков счастья и т.д.

Такое широкое толкование оказывалось возможным из-за неопределённости поня-

тия действительности, которой должны соответствовать истинные знания, и размытости

критериев истины. В Древнем мире за истину принимали представления об устойчивых,

глубинных, не меняющихся основания всего. Такими оказывались, например идеи-эйдосы

Платона, или неподвижное бытие элеатов. Постичь непреходящую, и в этом смысле ис-

тинную, сущность вещей можно было в сфере сознания, мышления, чистой идеи. Соот-

ветствие идеям, как сущностям, созданным Творцом-Демиургом (Платон, его последова-

тели) или «врождённым идеям» (Декарт и др.) определяло истинность суждений, особен-

но касающихся иллюзорного, как считалось, мира чувственных восприятий. Широкая

сфера представлений, охватываемых понятием классической истины, вынуждала к поиску

более определённых критериев, ограничивающих содержательную характеристику исти-

ны.

Какой же признак (черта, свойство, параметр) может служить надёжным критерием

истины? Он должен показывать и подтверждать её верность, правильность как соответст-

вие содержания (знакового или языкового отображения предметов, их свойств) объектив-

ной действительности. В конечном счёте, вопрос о выявления истинности неких суждений,

или – установление истины, это вопрос о надёжном критерии верности, правильности зна-

ний, соответствующих, в конечном счёте, объективной действительности.

Критерии истины в истории познания выдвигались разные. Было распространено

признание достоверности каких-либо положений многими людьми – общезначимость ис-

тины. В религиозных учениях и религиозной философии в качестве истины принимается

самоочевидность Божественных откровений Священного Писания, наставлений, явленных

через видения, озарения учеников, пророков, святых. Близким к такому пониманию оказы-

валось представление Гегеля о соответствии логики высказываний индивида Логике Аб-

солютной Идеи, вытекавшее из идеалистически понятого тождества бытия и мышления.

Р. Декарт, как представитель рационализма, полагал, что критерием истины является яс-

ность, отчётливость суждений. Из них наиболее достоверным ему представлялось ис-

ходное в дедуктивном получении истинных знаний положение, известное по краткому ис-

торико-философскому очерку: «Я мыслю, следовательно, –существую». Идеалисты субъ-

ективные (Беркли, неопозитивисты…) в качестве критерия истины принимают соответст-

вие одних высказываний (субъекта о предмете) другим, базовым высказываниям о мире,

которые и принимаются за действительность.

Названные выше критерии оставляют возможность широкого и неопределённого

отнесения к истинам самых разных суждений, не имеющих надёжного подтверждения их

истинности. Нужен был принципиально иной критерий, нежели общезначимость, самооче-

видность и ясность, и к тому же –надёжный критерий правильности суждений, претен-

дующих на истину. Один из таких подходов был разработан и реализован в марксистской,

диалектико-материалистической философии в представлении об общественно-

исторической практике, как ведущем критерии истины. Общественно-историческая

практика может быть охарактеризована как материальная, чувственно-предметная и

целесообразная деятельность по преобразованию окружающей действительности в ин-

тересах людей. Основными видами общественно-исторической практики являются:

1. Материальная производственная деятельность людей (в промышленности, сель-

ском хозяйстве и т.д.);

2. Социально-значимые действия больших групп людей (народные освободитель-

ные движения, «бархатные» и иные революции…);

3. Научный эксперимент, которым в ХУП-ХУШ веках ограничивали область прак-

тического подтверждения положений, претендовавших на научную истину. Многие, осо-

бенно фундаментальные, положения науки (законы сохранения, идея единства организма и

среды…) не могут быть подтверждены отдельными экспериментами. Подтверждение их

истинности опирается на совокупный человеческий опыт, т.е. на многовековую экспери-

ментальную проверку и производственную деятельность людей.

В последние годы в ряде пособий в качестве разновидностей практики выделяют

эстетическое освоение действительности и техническое творчество. Дифференциро-

вать виды практики можно и дальше, но они входят в основные первые три формы.

Неопозитивисты в 1930-е – 1950-е гг. (Шлик, Карнап, Тарский и др.) предложили

считать достоверными положения, получившие подтверждения в процедурах верификации

(от лат. verus – истинный, и facio – делаю). Верификация предполагает эмпирическую про-

верку утверждений науки на истинность. Внешне, терминологически, верификация напо-

минает требование диалектического материализма о практической (включающей экспери-

мент) проверке истинности знаний. Но только внешне, поскольку неопозитивизм, как те-

чение субъективного идеализма, любые проверки соотносит с совокупностью высказыва-

ний о мире, принимаемых за действительность. У неопозитивистов действительность ока-

залась некоторой связанной совокупностью предложений – высказываний о мире. Получа-

лось, что претендующие на истину высказывания должны соответствовать другим выска-

зываниям, принятым за базовые характеристики действительности.

Позже, критикуя идеи неопозитивизма, англ. философ К. Поппер (ХХ в.) предло-

жил альтернативный верификации принцип фальсифицируемости. Согласно ему, к науч-

ным (достоверным) следует относить вероятностные высказывания, которые можно в

принципе, хотя бы теоретически, опровергнуть, т.е. – фальсифицировать. Фальсификация

позволяла отграничить научные, вероятностные, положения от ненаучных, например, ре-

лигиозных или философских представлений, не поддающихся фальсификации. Попперов-

ская фальсифицируемость вела к отказу от признания объективной истины, заменяя её

правдоподобием – предположительным, вероятностным знанием. Представления К. Поп-

пера об истине называют концепцией (теорией) правдоподобия. Со временем в западной

методологии попперовская фальсифицируемость трансформировалась в фальсификацию –

процедуру рассуждений по схеме, называемой в логике «модус толленс (modus tollens)».

По этой схеме суждений (силлогизмов) ложность основания (гипотезы, теории) устанавли-

вается по следствию (выводу), не получившему эмпирического подтверждения.

Решаемые людьми масштабные производственные и исследовательские задачи не

могут опираться только на практическое подтверждение получаемых результатов. Мас-

штабные практические исследования могут быть нецелесообразны, например, сценарии

термоядерных катастроф вроде «ядерной зимы». Практическая проверка может оказаться

не доступной имеющимся возможностям, например, практическая проверка гипотез кос-

мических процессов, или - воспроизведение прошлых геологических эпох. В подобных си-

туациях применяют модельные или мысленные «эксперименты», прибегают к теоретиче-

ским логическим критериям. Среди логико-теоретических критериев можно выделить та-

кие, как соответствие проверяемых на истину положений имеющимся совокупным знани-

ям, воплощённым в определённой научной картине мира, удовлетворение выдвигаемых

концепций требованиям простоты, красоты, логической связи. Но в основе и теоретиче-

ских, логических показателей истинности, особенно если речь идёт о достоверных науч-

ных знаниях, лежит критерий практики.

Заблуждение. Принимаемые критерии позволяют не только выделять истину, но и

отличать её от заблуждений. По аналогии с определением истины, заблуждение можно

охарактеризовать как знание, не соответствующее действительности, или уже - изучае-

мому предмету. В истории познания возникают ситуации, когда знание, считавшееся ис-

тинным, переходит в разряд заблуждений (например, концепции флогистона, эфира). За-

блуждение как неадекватное, неточное, или просто неверное отражение действительности,

могло приниматься за истину из-за ограниченности используемых критериев. В этом от-

ношении и общественно-историческая практика как критерий истины не является абсо-

лютной, не гарантирует от изменения представлений, принимаемых за истину. Вспомним,

что истина, считающаяся неизменяемой, вечной, относится к догмам. Рассмотрение отли-

чий истины и заблуждения оказывается связанным с более общими представлениями о ди-

намике познания, связи истины абсолютной и относительной, которые мы рассмотрим

позже.

Практика, как сфера деятельности человека, постоянно изменяется. Она подтвер-

ждает истинность знаний и их отличие от заблуждений относительно конкретных условий:

времени, места, уровня развития науки и техники. В этом – относительность практики как

критерия истины. Одновременно практика не позволяет истине превратиться в застывшую

догму, препятствующую развитию общества. Практика как критерий истины абсолютна в

том отношении, что она позволяет надёжно отграничить и отделить религиозно – идеали-

стические трактовки истины от истины научных исследований. Промышленное производ-

ство материалов и предметов, не встречающихся в естественных условиях (пластмасс, ис-

кусственных волокон, смол и изделия из них, вроде шариковой ручки или нейлоновой

шубки, колготок и т.д.) наилучшим образом опровергают утверждения агностиков и со-

липсистов о невозможности иметь достоверные научные знания.

Истина объективная. Общественно-историческая практика показывают, что чело-

век способен в своей деятельности постигать истину как объективное, соответствующее

действительности, знание. Истина, как знание, принадлежит субъекту – отдельному чело-

веку, группе людей, например, сообществу учёных, или – обществу в целом. В этом отно-

шении, по принадлежности субъекту, истина является субъектной (в этом же значении её

называют и субъективной). Но истина ищется, открывается, разрабатывается как знание,

соответствующее действительности. Если действительность – объективный мир, природа,

общество, человек, то истина должна верно воспроизводить фрагменты действительности.

Как верное соответствие действительности, истина должна быть знанием, воспроизводя-

щим черты объективно существующих предметов и их свойств. В этом отношении истина

является объективной. (Было бы лучше называть эту черту объектностью истины, под-

черкивая воспроизведение в истине-знании существующих независимо от индивида

предметов и свойств. Но название «объектная истина» не используется в литературе. По-

этому мы также будем говорить об истине объективной.

На что здесь следует обратить внимание? Объективную истину следует отличать от

объективно существующих предметов. Объективные вещи, процессы сами по себе не ис-

тинны и не ложны. Такими могут быть их отображения познающим субъектом. Но объек-

тивная истина принадлежит субъекту, и сама по себе, в виде некоего драгоценного пред-

мета, который можно найти, открыть и т.д., не существует. Эта ситуация двойственности

истины усваиваивается не сразу, требуя размышлений и пояснений.

Один из видных представителей диалектического материализма, В.И. Ленин в кни-

ге «Материализм и эмпириокритицизм» (Гл. 2) характеризовал объективную истину как

такое содержание человеческих представлений, которое не зависит ни от человечества, ни

от человека. Тут сразу возникает затруднение. Если истина не зависит от человека, то она

и есть объективный предмет, или сам объективный предмет –истина? Выше мы уже от-

метили, что истина не является объективным предметом, и сам объективный предмет

«равнодушен», безразличен к тому, насколько адекватно он воспроизводится в познании.

Но в каком же тогда смысле истина не зависит ни от человека, ни от человечества? И по-

чему же она, истина, объективна, раз принадлежит субъекту? Попробуем выяснить, что

имеется в виду в толковании объективной истины.

Зависит ли от человека истина о смертности, конечности людей? Можно об этом не

знать, отодвигать эту истину от себя. Желанной, конечно, она не является, Но истиной от

этого быть не перестаёт. Как и закон сохранения и превращения энергии (и шире – форм

движения материи, при определённых условиях). Эти примеры достаточно наглядно ил-

люстрируют тезис об объективности истины. Истина объективна в том смысле, что она не

зависит от воли и желания отдельных людей или групп людей, а её содержание зависит от

воспроизводимых (отображаемых) предметов, их свойств и отношений. Итак, объектив-

ная истина может характеризоваться как выраженное в образах и знаках языка содержа-

ние знаний, соответствие которых действительности подтверждёно практикой. Или,

иначе, истина – верное (значит, - подтверждённое практикой) воспроизведение предметов,

процессов в знаках языка и образах. Их идеальное содержание (смыслы, значения) оп-

ределяется отражаемыми фрагментами действительности и не зависит от желания отдель-

ных людей

Объективность истины и её надсубъектность не признают субъективные идеали-

сты. По логике их суждений истина должна соответствовать принятому личностному

«первоначалу» мира (моему Я, ощущениям и т.п.). Своеобразен вариант концепции кор-

респонденции (соответствия), в котором истина толкуется как соответствие форм психики

объективному содержанию предложений. Такое понимание истины польский логик - нео-

позитивист А. Тарский (ХХ в) использовал в создании семантической концепции истины

(от гр. sēmantikos – смысловая сторона значения слова или его частей). К ней привело же-

лание преодолеть противоречивость суждений известного парадокса «Лжец» (Говорю ли я

правду, когда утверждаю: «Я лгу». Получается, если Я-спросивший сказал правду, то он

солгал, и наоборот). Тарский создал, по сути, логический вариант концепции истины. Её

пример. Утверждение «Снег бел» является истинным, если снег действительно белый. Оно

не является верным, если снег серый, чёрный и т.д. Трактовка истинности высказываний

А. Тарским относится к логике, оставляя в стороне вопрос об истине как соответствии зна-

ния действительности (в конечном счёте – объективным предметам, их связям, отношени-

ям).

В учениях объективного идеализма истину толкуют как соответствие знания не-

материальному, по сути дела – сверхъестественному, основанию. Идеалисты объектив-

ные формально могут согласиться с тем, что истина надсубъектна. Однако, для них исти-

на будет не отражением предметов, их свойств и отношений, а, в первую очередь, проявле-

нием в сознании и знании человека надличностного или надмирового нематериального

«начала» - Разума, Идеи, Бога, Воли и т.п.

В истории познания были попытки провозгласить истину конвенцией (от лат. conventio,

conventions – соглашение, договор...). В конвенционализме непомерно преувеличи-

вается значение принимаемых сообществами (учёных, политиков, музыкантов и т.д.) сим-

волов, знаков для выражения определённых смыслов, значений или действий. Конвенция-

ми будут используемые единицы измерения, наименования предметов, обозначения темпа

и тональности исполнения музыкальных сочинений и т.д. Но научную, объективную исти-

ну нельзя свести к конвенции-соглашению. Если даже все люди планеты согласятся объя-

вить законы механики Ньютона не действующими, то притяжение тел не исчезнет, и сво-

бодно парить и передвигаться по воздуху люди не смогут.

Помимо объективности, следует рассмотреть представления об абсолютной и отно-

сительной истине, о конкретности истины. Они позволяют показать, что истина не являет-

ся неизменной, застывшей. Она – в динамике, в развитии. Как заметил ещё Гегель, истина

есть процесс. Способен ли человек постичь истину абсолютную? Ответ предполагает зна-

ние того, что есть истина абсолютная и относительная.

163

163

Абсолютная истина. Понятие абсолютной истины в истории познания использу-

ется в двух основных смыслах, или значениях. 1) В широком смысле абсолютная истина

характеризуется как полное, законченное знание о мире и его структуре. Такое абсолютное

знание для человека недостижимо: изменяется практика, расширяются сферы познания,

изменяется сам человек. В истории интеллекта один лишь немецкий философ Гегель про-

возгласил, что Абсолютная Идея, как «начало» всего, испытала себя в разных формах

«инобытия» и осознала себя в его, Гегелевской философии. Получалось, что философия

Гегеля и есть абсолютно (полное, завершённое) знание. Здесь не скажешь, что великий

философ был достаточно скромным, считая себя выразителем, знатоком и носителем абсо-

лютной истины.

2) В узком смысле абсолютная истина характеризуется как точное, адекватное,

подтверждённое практикой, отображение фрагментов реальности (предметов, свойств, от-

ношений), которое не встречает доказательных возражений и сохраняется в дальнейшем

развитии знаний. Разновидностей так понимаемой абсолютной истины немного: даты ро-

ждения и смерти, фундаментальные положения науки (законы сохранения…), или сужде-

ния типа «Нельзя жить не питаясь», «Волка ноги кормят». Обыденному сознанию они

представляются банальностями, трюизмами (англ. truism –всем известная «избитая» исти-

на), но от этого не перестают быть истинами, и к тому же –абсолютными, в узком смысле

слова. Гораздо шире и чаще познающий субъект имеет дело с истиной относительной.

Относительная истина – неполное, неточное отображение фрагментов действи-

тельности, содержащее моменты абсолютного, верного знания, которое в дальнейшем,

при более основательном изучении предметов, расширяется и углубляется. Динамика по-

знания в основном осуществляется как движение от одной относительной истины, к дру-

гой, более полной. Относительная истина, верно воспроизводя стороны действительности,

заключает в себе моменты абсолютно достоверного знания о предметах и свойствах, со-

храняющихся при изменении самих предметов и знаний о них. Например, идея дискретно-

сти (атомарности) содержит верные, истинные знания, сохраняющиеся в изменяемых

представлениях (моделях) строения атома (Бора, Резерфорда и других авторов). Доля аб-

солютного, верного знания в относительной истине возрастает с развитием практики, нау-

ки и самого человека. Но, по ранее отмеченным обстоятельствам, абсолютная истина, как

завершённое, законченное, полное и достоверное знание предмета и мира, никогда, даже и

при потенциально неограниченном времени познания предметов, не может быть достигну-

та человеком. Человеку приходится довольствоваться относительными истинами, позво-

ляющими, тем не менее, успешно использовать и преобразовывать в своих интересах ок-

ружающий мир и совершенствовать самого себя.

Конкретность истины. Рассматривая проблему истины, следует сказать о её кон-

кретности. В свете идей диалектического материализма, согласующихся с научными ис-

следованиями, истина всегда конкретна. Это утверждение не означает, что истина не мо-

жет быть выражена на языке абстракций, знаков искусственных языков (математики, хи-

мии и т.д.). Но содержание истины, как показывают данные науки и практики, действи-

тельно, конкретно, не смотря на возможную абстрактную форму выражения истины. Это

означает, что истина является таковой (т.е. правильным, соответствующим действительно-

сти, знанием) в конкретных условиях места, времени и совокупности сложившихся об-

стоятельств. Элементарный пример - кипение воды при 100 градусах. Обычно мы неявно

(«по умолчанию») принимаем, что это утверждение верно при нормальном давлении, при

использовании шкалы температур «по Цельсию». Заметное понижение или повышение ат-

мосферного давления (при погружении в толщу воды, или – подъёме на большую высоту),

как и использование другого измерения температуры (напр., «по Реомюру») вызовет из-

менения показателя температур кипения или замерзания воды.

Рассмотренные характеристики истины позволяют выделять и использовать досто-

верные знания, отвергая выводы крайнего скептицизма и агностицизма. Однако, односто-

роннее преувеличение, или абсолютизация черт (свойств, характеристик) истины ведёт к

нарушению требований диалектики и, тем самым, - к подмене истины её суррогатами. Об

издержках конвенционализма мы уже говорили выше. Настаивание на возможности, или

даже необходимости вечных, неизменяемых истин, оборачивается догматизмом, начёт-

ничеством. Абсолютизация относительной истины ведёт к релятивизму - представлению

об относительности всего существующего и невозможности иметь достоверные знания:

пока мы говорим о предмете, он меняется, и ни о чём нельзя знать ничего определённого.

Игнорирование конкретности истины ведёт к софистике, позволяющей представлять же-

лаемое как близкую возможность его осуществления без учёта конкретных обстоятельств

места и времени. Например, реализовать с сегодня на завтра перестроечные идеи в обеспе-

чении социальных гарантий достойного уровня жизни, в реформировании армии, средней

и высшей школы и т.д. Догматизм и релятивизм также могут вести к софистике. Отрица-

тельные следствия догматизма и софистики как антиподов (альтернатив) диалектики мы

отмечали раньше, в разделе «Диалектика» (тема 4).__

.