Erlikh_S_E_DEKABRISTY_V_ISTORIChESKOJ_PAMYaTI

России девяностых Ульяна Алексеевна без каких-либо героических жестов создает странноприимный дом. В нем находят кров старые и малые — две самые обездоленные категории нашего общества.

Разочарование в декабристах-мучениках настойчиво рифмуется с сожалением по поводу собственного напрасного самопожертвования у Белого дома в противостоянии «номенклатуре» ГКЧП.

Алексей Макушинский обращается к теме бессмысленности «декабристской» жертвы интеллигенции в августе 1991-го618. Писатель скептически относится к самопожертвованию «ради какого бы то ни было политического общего дела». Его герой, настолько автобиографичный, что носит имя и фамилию автора, высказывает свое кредо несколько дней спустя после победы демократии над силами ГКЧП. Ему оппонирует давний приятель — историк Павел Двигубский, деятельный участник обороны Белого дома.

Отвечая на «невысказанный вопрос» человека Павла, божий человек Алексей признался, что в судьбоносные дни конца августа, был «не готов подвергнуть свою жизнь опасности». Неготовность к жертве он объясняет своим убеждением: «Если положить на одну чашу весов так называемое будущее России, <…> а на другую — мою собственную маленькую жизнь, <…> то эта вторая чаша <…> решительно перевешивает для меня первую». На вторую чашу герой «совершенно сознательно, трезво и холодно» кладет свой «все еще недописанный роман, который никому, может быть, не интересен, не нужен, не важен, но который важен и нужен мне». Он обвиняет Павла в том, что демократы, подобно коммунистам, требуют от него идти на жертвы.

Свою свободу от любой, как коммунистической, так и демократической тирании Алексей видит в том, что никто «не вправе требовать от меня, чтобы я принес себя в жертву». Данная трактовка является шагом «вперед» от теории «разумного эгоизма», допускающей, как Чернышевский показал на

618 Макушинский А. Город в долине. Роман // Знамя. 2012. № 5. URL: http://magazines.russ.ru/znamia/2012/5/m2.html.

271

практике, самопожертвование по «требованию своей натуры». С точки зрения героя — альтер эго автора, прилично бравировать всепоглощающим эгоизмом и презирать жертвенные поступки нелепых альтруистов.

Отец Павла — засекреченный советский ученый «на стыке химии, физики и биологии» Константин Павлович принимает сторону Алексея, привлекая «декабристский» аргумент: «Ради коммунизма требовать жертв нельзя, а ради демократии, значит, можно? <…> А русская так называемая интеллигенция разве не во имя высоких идеалов готовила революцию? Как же, народ страдает, а вы тут пишете стишки о цветочках? Нет, пойдите и пострадайте. <…> Бесконечно жаль этих трех мальчишек, погибших под танками. <…> Паша, может быть, думает, что их жертвы не напрасны, что декабристы разбудили Герцена и что из искры возгорится пламя. <…> Все жертвы напрасны, все без исключения бессмысленны». Высказывание насыщенно важнейшими символами советского мыслящего сословия: народ-страдалец, народолюбивая русская интеллигенция, ее «основной» декабристский миф, его творец — Герцен. Пушкинско-декабристский эпиграф ленинской «Искры» иллюстрирует ленинскую же мифологему нераспавшейся связи трех революционных поколений с ее неотъемлемой формулой нравственного «пробуждения». Константин Павлович является полным тезкой «императора Константина», верностью которому мятежные офицеры 1825 года обосновывали нижним чинам необходимость противостоять воцарению Николая. Очередное пушкинское сближение представляет уместное напоминание неопровержимого факта: малая ложь во имя общего блага 14 декабря обернулась большой кровью после 17-го года. Секретный ученый мечет перед сыном бисер «высоких идеалов», чтобы разоблачить ложные, с его умудренной жизнью точки зрения, основания «так называемой интеллигенции».

Сын соглашается, что аморально принуждать кого-либо к жертве, даже во имя самой благой цели. Слепые небеса не хотят языческого жертвоприношения. Моральным является только самопожертвование — принесение себя в жертву «по собственному желанью и разуменью»: «Бывают обстоятель-

272

ства, когда я оставаться в стороне не могу. Не потому, что этого кто-то требует от меня, или кто-то считает, или даже я сам считаю, что это мой гражданский долг. <…> Просто должен быть там, быть при этом, участвовать в этом».

Отец не приемлет близкую сыну христианскую («И за них Аз свящу Себе») альтернативу языческому жертвоприношению. Он отвергает любую форму социального самопожертвования: «Мы предпочли бы, чтобы ты поменьше геройствовал и побольше думал о нас с твоей мамой, о жене и о дочке». Присутствующая при споре мать Павла Двигубского советует ему, в отличие от «Матери» Павла Власова, придерживаться самовлюбленной жизненной стратегии Алексея Макушинского, принося священную жертву исключительно Аполлону: «Пиши лучше книжки».

Безжертвенность сближает Алексея и Константина Павловича в их противостоянии пафосу «высоких идеалов», свойственному Павлу. Но между их позициями существует и отличие. Еще не обремененный семьей Алексей предлагает жить для себя. Патриарх Константин Павлович проповедует жертвовать семейным ценностям. Эти важные с бытовой точки зрения различия поведенческих моделей одинаково выводят их носителей за пределы социальной жертвенности интеллигенции.

Во время спора герои еще не знали, что «будущее — без нас обойдется». Жертва «трех мальчишек под танками» действительно оказалась, как и «все жертвы» интеллигенции, напрасной и бессмысленной.

Время рассудило героев. Историк был отброшен на обочину истории негодяями, которые сменяют фанатиков после победы революции. Он пытался по маминому совету «писать книжки», точнее — книгу, в которой на примере ленинской революции осмысливалась бы трагедия революции ельцинской. Годы упорного труда не позволили найти приемлемую форму самоотождествления новорусского лишнего человека со своим историческим героем. Лишившись «высоких идеалов», Двигубский умирает. А вот умеренному и аккуратному Макушинскому «исторический роман», который он

273

«выдергивал по нитке» из собственной безжертвенной судьбы, как видим, удался.

Наряду со спором герценовских старых товарищей, в романе присутствует и тургеневский конфликт отцов и детей. Алексей Макушинский неявно дискутирует с книгами своего отца — известного советского писателя Анатолия Рыбакова, в которых воспевались героические дети Арбата, готовые отдать жизнь за счастье трудящихся.

Инерция декабристского мифа столь велика, что даже отказ от жертвенной риторики интеллигенции формулируется в контексте 14 декабря.

Александр Мелихов ставит в пример автора, таким образом воспевшего ревизора из Третьего отделения, что царь понял, кому в этой пьесе больше всех досталось: «Тот же Гоголь домогался денежных пособий у императора, казнившего декабристов, и тратил их на создание шедевров. И в итоге Гоголь “использовал” Николая, а не Николай Гоголя»619. Видимо, этими соображениями руководствуются сотрудники правительственных СМИ. В рабочее время они с тайными подмигиваниями воспроизводят официоз. Свободные от службы часы досуга представители одной из древнейших профессий жертвенно тратят на полоскание в блогах и соцсетях «использованного» ими «антинародного режима».

Поэт Алексей Алехин предлагает коллегам отказаться от «разночинской» («больше, чем поэт») тематики ненависти и социальных язв в пользу «дворянской» («цель поэзии — поэзия») — любви и гармонии мироустройства620. Автор передергивает факты, пытаясь обнаружить «мещанские» корни русской гражданской поэзии. Критикуемый им тезис интеллигента Евтушенко восходит, через помещика Некрасова («Поэтом можешь ты не быть, но гражданином быть обязан»), к дворянину Рылееву («Я не Поэт, а Гражданин»).

619Мелихов А., Столяров А. Богач, бедняк // Октябрь. 2000. № 8. URL: http://magazines.russ.ru/october/2000/8/melih.html.

620Алехин А. Поэзия как поэзия // Арион. 2003. № 3. URL: http://magazines.russ.ru/arion/2003/3/al2-pr.html.

274

Публициста Алехина не волнует антикварная истина истории ради истории. Поэтический герой нашего безжертвенного времени объявляет дефолт всем этим рылеевско-некрасовско-евтушенковским призывам к гражданскому самопожертвованию. По сути, автор предлагает своим собратьям по цеху постсоветской поэзии отречься от декабристского мифа интеллигенции.

Алехин отважно принимает на себя упреки в «гедонизме» и «буржуазности»: «Поэзия <…> призвана воспевать жизнь и, вообще-то говоря, доставлять удовольствие (курсив автора — С.Э.). <…> Почему бы <…> поэзии, побыв и пролетарской, и деклассированной, вместо того, чтоб угодить в итоге в филологические заповедники, не сделаться буржуазной?»

«Сторонник формирования плодотворного мейнстрима»621 требует, чтобы буржуазная «современная поэзия» следовала экономическому закону предложения на спрос меценатствующих буржуа. Под ними понимаются, не какие-нибудь «карикатурные мещане», а «слой людей, обладающих достатком, определенной независимостью, досугом и в то же время — образованием и культурой». Поэтам предлагается ориентироваться на мещан некарикатурных, внесших в ассортимент своего престижного потребления «опцию» культурки.Поклонникам «чистого Бахуса» (А.С. Пушкин) Hennessy любезна «чистая поэзия» в гомеопатических дозах, способная «цеплять и не грузить». Исключение не делается даже для карнавальных представлений «Гражданина поэта» в интерьерах Рублевки, когда поэтическая гражданственность исполняет функцию павлиньего пера, некогда щекотавшего пресыщенное горло патрициев периода уже неплодотворного мейнст-Рима.

Безжертвенные настроения образованной части российского общества прорываются в виде сомнения в целесообразности искупительной жертвы герценовских героев-мучеников. Беллетристы значительно превосходят представителей жанров «нонфикшн» в откровенности саморазоблачительных «фрейдовских» оговорок. Согласно деморализованному постсоветскому «тренду», жертва во имя страны отвергается единогласно, как журавль в не-

275

бе, чреватый кровавыми мальчиками и девочками. В качестве синицы в руке предлагаются (в порядке сужения объекта жертвенного служения): теория малых дел, жизнь ради семьи и, даже, жизнь в собственное удовольствие.

Социальная разрушительность концепций «моя хата» и, тем более, «мое эго» — с краю, не вызывает сомнений. Даже жертвенная теория малых дел, не дополненная самопожертвенным выходом на общенациональные интересы, неспособна обеспечить успешное развитие страны.

Обзор писательских «оговорок» свидетельствует, что угасание декабристского мифа вызвано не обстоятельствами текущей политики и, вообще, не воздействием внешних интеллигенции сил. Российский мыслящий тростник сегодня переживает глубочайший этический кризис за последние два века своей истории. Идея жертвенного служения темному и обездоленному народу, которую Герцен оформил в своем декабристском евангелии, утратила притягательность. Опыт катастроф русской истории, символизированный 1917-м и 1991-м, убедил большинство образованной части общества, что «подвиги и жертвы» были напрасны. Нельзя «освободить <…> от царя» (Александр Городницкий) страну, народ которой остается с царем в голове. Представителям «креативного класса» остается жить «для себя» идеалами престижного потребления, которое ими прежде единодушно презиралось, как «мещанство». Стоит ли удивляться тому, что слово «интеллигенция» стремительно уходит из употребления?

Часть III. КОММУНИСТИЧЕСКИЙ МИФ ДЕКАБРИСТОВ

Глава 9. ЗЮГАНОВСКИЕ «ТРИ ПОКОЛЕНИЯ»

Советское идейное наследие не могло исчезнуть в одночасье в 1991. Дело не только в инерции сознания. Резкий слом привычных форм жизни в сочетании с «ухудшением положения народных масс выше обычного» способствовал сохранению ностальгических чувств по спокойным временам развитого социализма. Тоска по советскому прошлому получила политиче-

621 Алехин Алексей Давидович // Википедия. Б.д. URL: http://ru.wikipedia.org/.

276

ское оформление в виде КПРФ — второй по массовой поддержке партии постсоветской России. За нее на последних парламентских выборах (2011) проголосовали 12 599 420человек или19,19% избирателей622.

Риторика КПРФ опирается на клише советской пропаганды. Ленинская метафора «трех поколений» внесена в программу партии: «Российская история полностью подтверждает взгляд на роль революций как локомотивов истории. Без крестьянских войн С.Т. Разина и Е.И. Пугачева, идей А.Н. Радищева, восстания декабристов, самоотверженных усилий А.И. Герцена и Н.Г. Чернышевского не исчезло бы крепостное право. Без борьбы революционных сил не рухнул бы царизм. Без деятельности В.И. Ленина и возглавляемой им большевистской партии не был бы осуществлен прорыв человечества к принципиально иному общественному строю»623.

Идеологи КПРФ не только «развили» ленинский марксизм, добавив в классическую формулу двух вождей «крестьянских войн», но и внесли поправки, уточняющие состав двух первых ленинских «поколений».

К первому из них у Ленина относятся «дворяне и помещики, декабристы и Герцен»624. Произведенное «программистами» Зюганова добавление к числу революционных «дворян и помещиков» питерского таможенника Радищева соответствует духу ленинского высказывания625. Для Ленина автор «Путешествия» был идейным борцом с самодержавием и его жертвой. Памятник Радищеву был первым в числе воздвигнутых в 1918 (сразу в Петро-

622 Сводная таблица результатов выборов // Центральная избирательная комиссия Российской федерации. Б.д. URL: http://www.vybory.izbirkom.ru/region/region/izbirkom?action=show&root=1&tvd=1001000287 13304&vrn=100100028713299&region=0&global=1&sub_region=0&prver=0&pronetvd=null& vibid=100100028713304&type=233.

623 Программа партии // Коммунистическая партия Российской Федерации. Б.д. URL: http://kprf.ru/party/program.

624Ленин В.И. Памяти Герцена // Ленин В.И. Полн. собр. соч. 5-е изд. М.: Издательство политической литературы, 1968. Т. 21. С. 261.

625В проекте программы КПРФ А.Н. Радищев не упоминался (Наши главные цели.

КXIII съезду КПРФ. Программа Коммунистической партии Российской Федерации (Проект новой редакции на основе обобщения предложений, поступивших в Комиссию ЦК КПРФ по подготовке программных документов)) // Советская Россия. 2008. 5 апреля. URL: http://www.sovross.ru/modules.php?name=News&file=article&sid=2822).

277

граде и Москве) скульптором Л.В. Шервудом согласно «Плану монументальной пропаганды», который был инициирован председателем Совнаркома. В ленинской концепции одинокому дворянскому революционеру Радищеву отводилась роль «предтечи» дворян-декабристов. В качестве героя русской истории он два раза упомянут в сочинениях Ленина, и оба раза — в перечнях революционных деятелей, где помещен непосредственно перед мятежниками 14 декабря626.

Добавление же к «трем поколениям» вождей «крестьянских войн» противоречит взглядам вождя мирового пролетариата. Он возлагал на партию рабочего класса задачу внесения сознательности в стихию народного протеста. Трудно представить, что бессмысленные и беспощадные русские бунты Разина и Пугачева не вошли в ленинский список духовных предшественников большевиков по причинам экономии места в газете «Социал-демократ».

1 мая 1919 на Лобном месте Красной площади торжественно открылась монументальная композиция «Степан Разин с ватагой» (скульптор С.Т. Коненков). Выступая перед пролетариями, Ленин «по смежности» назвал героя народных песен революционером: «Этот памятник представляет одного из представителей мятежного крестьянства. На этом месте сложил он голову в борьбе за свободу. Много жертв принесли в борьбе с капиталом русские революционеры»627. Неявное возведение «представителя мятежного крестьянства» в сан сознательного революционера было вызвано риторическим требованием момента.

В остальных случаях имена Разина и Пугачева упоминаются Лениным лишь при передаче чужой речи (цитаты, пересказ). Свидетельствами источников о «пугачевщине» начала XX века доказывается страх господствующе-

626Ленин В.И. Гонители земства и аннибалы либерализма // Ленин В.И. Полн. собр. соч. 5-е изд. М.: Издательство политической литературы, 1967. Т. 5. С. 30; Ленин В.И. О национальной гордости великороссов // Ленин В.И. Полн. собр. соч. 5-е изд. М.: Издательство политической литературы, 1969. Т. 26. С. 107.

627Ленин В.И. Речь с Лобного места при открытии памятника Степану Разину // Ленин В.И. Полн. собр. соч. 5-е изд. М.: Издательство политической литературы, 1969. Т.

38.С. 326.

278

го класса перед угрозой «черного передела» помещичьей собственности628. В генеалогические ряды русской революционной традиции вожди «крестьянских войн» вождем пролетариата не включаются ни разу.

Можно догадаться, по каким соображениям авторы программы КПРФ, вопреки Ленину, объединяют стихию крестьянского бунта с сознательным революционным движением. Власть доказывает чуждость импортированных с гнилого Запада революционных идей монархическому сознанию русского народа. Выводя русских революционеров из народных крестьянских возмущений, зюгановские идеологи доказывают обратное.

Редакция состава «второго поколения» также отличается от классической формулы. У Ленина поколение «революционеров-разночинцев» обозначено в «диахронии»: «начиная с Чернышевского и кончая героями “Народной воли”»629. Творческое развитие ленинского наследия приводит к тому, что в программе КПРФ упомянут только ранний представитель «разночинцев» — Чернышевский. Народники, включая террористов-народовольцев, попали в состав анонимных «революционных сил». В проекте Программы КПРФ «второе поколение» ограничивалось Чернышевском. Посредники между ним и большевиками отсутствовали630.

«Правка» ленинского марксизма, возможно, вызвана сталинистскими тенденциями зюгановцев. Экс-террорист Коба, как известно, опасался дур-

628 Ленин В.И. О чем думают наши министры? // Ленин В.И. Полн. собр. соч. 5-е изд. М.: Издательство политической литературы, 1967. Т. 2. С. 79; Ленин В.И. Аграрная программа социал-демократии в первой русской революции 1905—1907 годов // Ленин В.И. Полн. собр. соч. 5-е. М.: Издательство политической литературы, 1968. Т. 16. С. 349, 383; Ленин В.И. Аграрные прения в III Думе // Ленин В.И. Полн. собр. соч. 5-е изд. М.: Издательство политической литературы, 1973. Т. 17. С. 319; Ленин В.И. Помещичий голос об «успокоении» деревни // Ленин В.И. Полн. собр. соч. 5-е изд. М.: Издательство политической литературы, 1973. Т. 23. С. 141; Ленин В.И. Сиятельный либеральный помещик о «новой земской России» // Ленин В.И. Полн. собр. соч. 5-е изд. М.: Издательство политической литературы, 1973. Т. 24. С. 316.

629Ленин В.И. Памяти Герцена // Ленин В.И. Полн. собр. соч. 5-е изд. М.: Издательство политической литературы, 1968. Т. 21. С. 261.

630Наши главные цели. К XIII съезду КПРФ. Программа Коммунистической партии Российской Федерации (Проект новой редакции на основе обобщения предложений, поступивших в Комиссию ЦК КПРФ по подготовке программных документов) // Советская

279

ных примеров бомбометания и подрывов царских экипажей и поездов. На вопрос немецкого писателя Эмиля Людвига: «За Вами десятки лет подпольной работы. <…> Не считаете ли Вы, что враги Советской власти могут заимствовать Ваш опыт?» — Сталин ответил утвердительно631. В немалой степени по этой причине в 1935 было ликвидировано «Всесоюзное общество бывших политкаторжан и ссыльнопоселенцев». Оно, по мнению вождя, уделяло излишне много внимания изучению и публикации наследия революционного народничества. Ряд активистов общества — царских каторжников был подвергнут репрессиям, вплоть до расстрела632.

Сталинизм многих российских коммунистов позволяет предположить, что замалчивание народовольцев и упоминание крестьянских вождей в программе КПРФ опирается на высказывание Сталина: «Сколько было восстаний и возмущений на протяжении этих 300 лет: восстание Степана Разина, восстание Емельяна Пугачева, восстание декабристов, революция 1905 года, революция в феврале 1917 года, Октябрьская революция».

В отличие от зюгановских идеологов, генеральный секретарь партии большевиков в своем высказывании Ленину не противоречил. Барбюсовский «Ленин — сегодня» говорил не об этапах революционного движения, а о «восстаниях и возмущениях», в том числе и крестьянских. В том же интервью он уточнил, что «стихийные восстания крестьянства», проходили под лозунгом «хорошего царя». «Нельзя проводить» какие-либо «аналогии» между разгулом народной стихии и движением сознательных масс, руководимых большевиками. Только под руководством партии рабочего класса совместное выступление рабочих и крестьян имеет шансы на успех. Сталин, как верный

631Сталин И.В. Беседа с немецким писателем Эмилем Людвигом 13 декабря 1931 г.

//Сталин И.В. Полн. собр. соч. М.: Государственное. издательство политической литера-

туры, 1951. Т. 13. С. 108.

632Юнге М. Общество бывших политкаторжан и ссыльнопоселенцев. Сообщение о

280