Гаджиев К. С. Кавказский узел в геополитических приоритетах России

несоответствие реальных запасов углеводородного сырья вокруг

èв недрах Каспийского моря ранее заявленным их объемам. Поэтому неудивительно, что в адрес американских правительственных ведомств, включая Госдепартамент, раздавались обвинения в обнародовании в 1997 г. завышенных прогнозных оценок запасов нефти на Каспии, руководствуясь прежде всего внешнеполитическими соображениями. Американские оценки ресурсов нефти региона в несколько раз превышали соответствующие оценки российских специалистов. При этом, как отмечал Н. Столяров, «одновременно ресурсный потенциал России в Прикаспии только по нефти американскими специалистами занижен более чем в 20 раз по сравнению с доказанными запасами в российском секторе»7 .

При оценке этого факта нельзя сбрасывать со счетов известную в мировой практике тенденцию предварительного завышения ресурсного потенциала того или иного региона. В данном случае истинные объемы углеводородных ресурсов могут быть искусственно раздуты как самими прикаспийскими государствами, заинтересованными в привлечении инвесторов, так и нефтяными компаниями в целях придания себе большего веса среди партнеров и конкурентов. Здесь зна- чительную роль сыграли конъюнктурные, сугубо политические факторы. Большое значение имеет заинтересованность новых независимых государств, с одной стороны, в подаче себя мировому сообществу

èсвоим соседям в более выгодном свете, подтверждении в их, да и в собственных глазах своей самодостаточности, а с другой – в привлечении потенциальных инвесторов. Что касается реальных запасов углеводородных ресурсов Кавказско-Прикаспийского региона, то ряд американских специалистов оценивают запасы каспийской нефти в пределах 15–20 млрд баррелей, а некоторые европейские ученые – в пределах 7 и 14, российские же – от 7 до 10 млрд баррелей. Как бы то ни было, регион располагает примерно 3–4% мировых запасов нефти и 4–6% газа, львиная доля которого приходится на Туркменистан. Согласно оценкам западных экспертов, на долю Азербайджана приходится всего 0,6% от разведанных мировых запасов нефти (1 млрд т или 7 млрд баррелей) и 0,8% от разведанных мировых запасов газа (1,37 трлн куб. м).

7 НГ-Политэкономия. 1999. ¹ 5. Март.

Из этих объемов на экспорт было отправлено около 1,8 млрд куб. м, в результате чего в самом Азербайджане осталось 9,7 млрд куб. м при минимальном уровне потребностей республики в газе, составляющем 12 млрд куб. м в год. В 2008 г. все компании в сумме должны добыть более 17,1 млрд куб. м газа. При прогнозируемом экспорте в Турцию и Грузию более 5 млрд куб. м в Азербайджане останутся минимально необходимые республике 12 млрд куб. м газа. В 2009 г. общий объем добываемого газа должен составить 19 млрд куб. м, из которых примерно 7,4 млрд куб. м предполагается на экспорт13. Очевидно, что в силу ограниченности своих возможностей экспорта Азербайджан способен решать только проблемы локального масштаба. Поэтому не подлежит сомнению тот факт, что углеводородные объемы недостаточны для того, чтобы превратить Азербайджан в важного игрока на мировом нефтяном рынке. Эта страна в частности и Южный Кавказ в целом для США и ЕС представляют интерес не только и не столько из-за ее углеводородных ресурсов, сколько как регион транзита, позволяющий обеспечить поступление на мировые рынки углеводородов из Центральной Азии в обход России и Ирана. Иначе говоря, значение региона прямо пропорционально способности достичь договоренности с руководителями Казахстана, Туркмении и отчасти Узбекистана по вопросу о предоставлении своих энергоресурсов по намечаемому транскаспийскому трубопроводу. Ни в коем случае нельзя сбрасывать со счетов возможности транспортировки каспийских углеводородов в южном направлении через Иран, минуя Южный Кавказ. Здесь излишне говорить о китайском факторе, который все ощутимее сказывается на положении дел в данной сфере (об этом более подробно речь пойдет в следующем разделе данной главы).

Таким образом, собственно южнокавказские глобальные запасы нефти и газа составляют лишь малую долю от мировых потребностей. Очевидно, что эти объемы, даже если они несколько выше, не идут ни в какое сравнение с теми объемами углеводородных ресурсов, которыми располагает Россия и тем более государства Ближнего и Среднего Востока.

13 Мишин В. Каспийский форсаж // НГ-Энергия. 2008. 10 июня.

В то же время нельзя недооценивать роль Кавказско-Прикаспийс- кого региона в целом и Азербайджана в частности в процессе энергообеспечения мировой экономики. При складывающемся в данной сфере положении вещей, особенно в контексте возможного обострения ситуации на Ближнем Востоке и боязни использования Россией поставок энергоносителей в качестве политического инструмента, Запад ищет возможные пути для диверсификации источников энергоресурсов и маршрутов их транспортировки. Для правильного понимания этой ситуации достаточно напомнить, что на экономическую зону Евросоюза приходится лишь 3,5% мировых доказанных запасов газа и менее 2% нефти, причем нефтегазовые месторождения, которые эксплуатируются там гораздо интенсивнее, чем в других регионах мира, быстро истощаются. По некоторым данным, к 2030 г. импорт нефти в страны Евросоюза может вырасти с нынешних 76% до 90%, а импорт газа – с 40% до 70%, угля – с 50% до 70% с лишним14 . На европейском энергетическом рынке увеличивается доля российских энергетических компаний. На сегодняшний день доля импорта углеводородных ресурсов стран Европейского союза из России составляет 25%, к 2030 г. этот показатель может возрасти до 40%.

Что касается США, то в настоящее время они импортируют 58% потребляемых ими энергоресурсов. В последней четверти ХХ в. США из экспортера сырья и топлива превратились в крупнейшего нетто-импортера, потребляя более трети ежегодно добываемых минеральных ресурсов современного мира. Минерально-сырьевая база этой страны не способна удовлетворить собственные потребности в ресурсах, в силу чего можно ожидать дальнейшего роста ее зависимости от импорта.

Всевозрастающее значение приобретает то, что за последние годы в сфере энергоресурсов произошли масштабные изменения, особенно в составе основных акторов углеводородного рынка. В 1991 г. более половины из 20 крупнейших нефтегазовых концернов мира были американскими, а остальные – европейскими. В 2007 г. сложилась совершенно иная картина: доля Америки в отрасли сократилась до 30%. Под контроль России, Индии, Китая и Бразилии

14 Гончаренко А.В. Мировая энергетика: взгляд на десять лет вперед. Режим доступа: http://www.warandpeace.ru/ru/analysis/view/8414.14.02.2007

8.1. Запасы леводородных рес рсов ре иона в онте сте... безопасности 497

десятилетие – только два, а после 1980-х гг. – только одно – Кашаганское в Казахстане17.

Естественно, было бы не совсем корректным делать из этого некие апокалиптические выводы, но необходимо признать факт существования проблемы и найти пути и средства ее решения. Правда, по мнению ряда экспертов, новейшие технологии и высокие цены позволят использовать ранее экономически невыгодные проекты и недоступные пласты нефти на крупных месторождениях, что в свою очередь даст возможность, хотя и на определенное время, нейтрализовать или снизить негативные последствия этих процессов.

Изменилась структура распределения углеводородных ресурсов. Возникли новые крупные центры потребления, прежде всего в лице Китая и Индии, а также так называемых новых индустриальных стран, число которых постоянно растет. Восхождение двух экономических гигантов наращивает темпы роста мирового спроса на энергоносители. К примеру, за последние четыре десятилетия потребление нефти в КНР увеличилось более чем в 25 раз. И это еще далеко не предел. Еще в 1993 г. Китай обеспечивал потребности национальной экономики собственной нефтью. Поскольку с тех пор китайский ВВП возрос в несколько раз, соответственно, возросли и его потребности в углеводородах. С этой точки зрения интерес представляют данные, которые приводит известный специалист по нефти Д. Ергин. Согласно этим данным, в 2005 г. Китай импортировал 3 млн баррелей нефти в день и его доля на мировом рынке нефти составляла примерно 8%, но его доля в общем росте спроса с 2000 г. составляла около 30%. Мировая потребность в нефти увеличилась по сравнению с 2000 г. на 7 млн баррелей в день, причем 2 из этих 7 млн приходились на КНР.

Потребление нефти в Индии в настоящее время составляет менее 40% от объема потребления в Китае, но поскольку она уже вступила на путь стремительного роста, то ее спрос на нефть будет существенно возрастать. «В 1970-е, – продолжает Ергин, – Северная Америка потребляла в два раза больше нефти, чем Азия. В прошлом

17 Òàì æå.

году, впервые за все время, потребление в Азии превысило показатель Северной Америки. Данная тенденция будет продолжаться: согласно прогнозам Кембриджской ассоциации энергетических исследований, на Азию в течение следующих 15 лет придется половина совокупного роста потребления нефти»18.

Руководство восходящих держав, прежде всего Китая и Индии, ясно осознает, что без обеспечения надежными источниками энергоресурсов дальнейший рост экономики станет невозможен, в силу чего энергетическая безопасность и поиск новых рынков стали для них приоритетной задачей. В значительной степени именно по этой при- чине постоянно растет и обостряется конкуренция за энергоресурсы между Японией и Китаем, США и Китаем, Евросоюзом и другими потребителями мировых углеводородных ресурсов.

Восточная Азия постепенно расширяет свои позиции на Ближнем Востоке, стремясь занять там место США и Европы в качестве главного экономического партнера стран Персидского залива. Позиции китайцев в некоторых регионах Ближнего Востока усилились в результате американо-британской агрессии против Ирака. Западным нефтяным гигантам приходится все напряженней конкурировать с китайскими и индийскими крупными национальными компаниями, которые прилагают все усилия, чтобы завоевать доли африканских и центрально-азиатских рынков. В частности, китайская национальная нефтегазовая корпорация CNPC получила от президента Туркмении К. Бердымухамедова лицензию на разведку и добычу газа на договорной площади Багтыярлык в Лебапской области, запасы углеводородных ресурсов которого составляют 1,3 трлн куб. м газа. Освоение месторождения входит в проект поставок газа из Туркмении в Китай наряду со строительством газопровода между странами.

Поэтому неудивительно, что все большая доля ближневосточной нефти идет в Китай и Индию, которые в свою очередь наращивают инвестиции в регионе. Значительная часть иранской нефти сегодня поставляется в Китай. По мнению индийского аналитика А. Ахмада, «в течение ближайших десяти лет Иран может превратиться в важнейшее звено азиатской системы энергетической безопасности, со-

18 Ергин Д. Гарантировать энергетическую безопасность // Россия в глобальной политике. 2006. ¹ 1.

здание которой Китай и Россия считают абсолютно необходимым для ликвидации монопольного контроля Запада над общемировыми поставками энергоносителей и обеспечения великой промышленной революции в Азии»19.

Очевидно, что от решения вопроса о стабильном обеспечении энергоресурсами во все более растущей степени будут зависеть не только перспективы развития мировой экономики, но и геополити- ческое состояние в мире в целом. Более того, создается впечатление, что предполагавшиеся межцивилизационные войны довольно быстро приобретают геоэкономический характер с энергетическим уклоном. Все сильнее утверждается новый феномен мировой политики, обозначаемый понятием «энергетическая безопасность».

Следует отметить, что проблема энергетической безопасности как на национальном, так и на мировом уровне возникла не сегодня и не вчера. Нефть стала жизненно необходима с появлением новых технологий, прежде всего двигателя внутреннего сгорания. Роль нефти как стратегического ресурса для обеспечения национальной безопасности усилилась в результате Первой и Второй мировой войн. Вопросы доступа к минеральным ресурсам постоянно обсуждались в Лиге Наций. В межвоенный период правительство Италии продвигало идею международного контроля над природными ресурсами как общемировым достоянием. Предполагалось, что распорядителем минеральных богатств станет Лига Наций. На протяжении всей второй половины ХХ в. минеральные ресурсы постепенно превращались в рычаг влияния богатых ими стран Азии, Африки и Латинской Америки на индустриально развитые страны. Нефть стала символом могущества государства и национальной независимости, постоянной составляющей национальной стратегии и мировой политики. Все более веские аргументы получило выражение «нефть – это власть».

Современное общество невозможно представить себе без энергии, ключевым источником которой является нефть. Нефть, по выражению короля Саудовской Аравии, стала «мощнейшим оружием арабов», для которых она означала обретение власти, мирового влияния, или, как отмечал Д. Ергин, «нефть – это кровь в сосудах урбани-

19 The Independent. 2006. June 4.

зированных сообществ», она дает материалы, «которые являются кирпичиками и цементирующим раствором фундамента сегодняшней цивилизации — цивилизации, которая рухнет, если нефтяные скважины всего мира внезапно высохнут».

Энергетический кризис середины 70-х гг., а также исламская революция в Иране воочию продемонстрировали силу «нефтяного оружия». Учитывая эту реальность, одной из частей своей книги «Добы- ча. Всемирная история борьбы за нефть, деньги и власть» Д. Ергин дал название «Углеводородный век». Он говорил также о наступлении эры «углеводородного человека»20 . Такой статус сохранится за нефтью и газом пока не будет найден равновеликий ей эквивалент энергоносителя. В то же время нефть – главный фактор деградации окружающей среды. Одновременно с увеличением спроса на нефть разворачивалось движение в защиту окружающей среды.

Одним из существенных шагов в направлении усиления веса и влияния нефтедобывающих стран стало создание ОПЕК, вслед за которой сформировался ряд других объединений, таких как Межправительственный совет стран – экспортеров меди (СИПЕК), Международная ассоциация боксито-добывающих стран (ИБА), разного рода ассоциации производителей и экспортеров железной руды, фосфатов, каучука, леса и других ресурсов, хотя не все они смогли достичь поставленных целей.

Эти вопросы стали предметом обсуждений в 1970–1980-х гг. на международных конференциях и в ряде комитетов ООН. Время от времени поднимается вопрос о том, следует ли признать минеральные ресурсы «общим наследием человечества». В этом контексте интерес представляют рассуждения Л. фон Мизеса. «Многие богатейшие месторождения полезных ископаемых, – писал он, – расположены в районах, жители которых слишком невежественны, слишком инертны или слишком бестолковы, чтобы извлечь пользу из свалившихся на их головы богатств. Если правительства этих стран не допускают иностранцев к эксплуатации этих месторождений или если произвол во внутренней политике делает любые иностранные инвестиции небезопасными, то всем зарубежным народам, матери-

20 Ергин Д. Добыча. Всемирная история борьбы за нефть, деньги и власть. М., 1999.