- •Введение
- •Глава I история как феномен русской культуры
- •1. Парадигматика русской культуры
- •2. Морфология русской культуры
- •3. Топология русской культуры
- •4. Русская история как социокультурное целое
- •Вопросы
- •Литература
- •Глава II ментальное единство русской культуры
- •1. Менталитет — глубинная структура культуры
- •2. Месторазвитие и природное наследие в генезисе русской ментальности
- •3. “Взаимоупор” в структуре менталитета русской культуры
- •4. Бинарность русской культуры
- •5. Менталитет — глубинная структура цивилизации
- •Вопросы
- •Литература
- •Глава III культура языческoй руси
- •1. Своеобразие восточнославянской мифологии
- •2. Опыт модернизации древнерусского язычества
- •3. Роль древнерусского язычества в христианизации Руси
- •4. Культурная “вненаходимость” как результат ментальных "мутаций"
- •Вопросы
- •Литература
- •Глава IV христианская культура древней руси
- •Крещение Руси в социокультурном контексте
- •2. Метаисторичность древнерусского мировоззрения
- •3. “Путь святости” и “путь культуры” в Древней Руси
- •Вопросы
- •Литература
- •Глава V русская культура на пороге нового времени
- •1. Традиционное и нетрадиционное в русской культуре XVI в.
- •2. Культура официальная и неофициальная
- •3. Возрастание личностного начала в культуре
- •4. “Смута” как образ мира в XVI-XVII вв.
- •5. Ломка жанровой системы древнерусской культуры в XVII в.
- •6. Русское барокко — "предфинал" традиционной культуры Руси
- •Вопросы
- •Литература
- •Глава VI культура русского просвещения
- •Смысл и цель Петровских реформ
- •2. Противоречия русской культуры XVIII века
- •3. Дворянское Просвещение в России
- •Вопросы
- •Литература
- •Глава VII классическая русская культура
- •1. У истоков русской культурной классики
- •2. Борьба “Востока” и “Запада” в русской классической культуре
- •3. “Взаимоупор” либерализма и радикализма
- •4. Дихотомия русской культуры в XIX веке
- •Вопросы
- •Литература
- •Глава VIII культура серебряного века
- •1. Становление русской неоклассики
- •2. Задача творческого синтеза в культуре
- •3. Социокультурный разрыв
- •4. Культурный релятивизм Серебряного века
- •Но вам молюсь, безвестные! еще в ночной тени Сокрытые, не жившие, грядущие огни!
- •Вопросы
- •Литература
- •Глава IX русская советская культура
- •1. Предыстория советской культуры
- •2. Культура как оружие большевизма
- •3. Ленинская культурная революция
- •4. Советская тоталитарная культура: становление и развитие
- •5. Сущность и смысл советской культуры в целом
- •Вопросы
- •Литература
- •Глава X культура русского зарубежья
- •1. Культурно-исторические истоки русской эмиграции
- •2. Возникновение "железного занавеса"
- •3. "Раздвоение единого" в русской культуре хх в.
- •4. Культура русской диаспоры
- •Вопросы
- •Литература
- •Глава XI культура постсоветской россии
- •1. Феномен “эристики” в истории русской культуры
- •2. Эристика в российской культуре конца хх века
- •Посттоталитарная "вненаходимость" русской культуры
- •4. “Драматургия” русского постмодерна на рубеже ххi века
- •Вопросы
- •Литература
- •Глава XII архитектоника русской культуры
- •1. Кумулятивное развитие
- •2. Дивергентное развитие
- •3. Попытка культурного синтеза
- •4. Селективное развитие
- •5. Конвергентное развитие
- •Заключение
- •Вопросы по всему курсу
Глава V русская культура на пороге нового времени
1. Традиционное и нетрадиционное в русской культуре XVI в.
В XVI в. древнерусская культура претерпела целый ряд принципиальных изменений, которые отразились во всех ее составляющих частях и функциональных сферах, в ее строении как ценностно-смыслового единства. Эти изменения, естественно, коснулись и литературы (как неотъемлемой и важной составляющей культуры Древней Руси), впрочем, сохранявшей, как и в предыдущие века, синкретический характер и не отделявшей себя от своего ближайшего культурного контекста — исторического повествования (летописи), Священного Писания и ученых комментариев к нему, фольклорных текстов и т.п. Иными словами, словесность этого времени существовала во внутренне недифференцированном виде, не различая научно-познавательного, художественно-эстетического, философски-мировоззренческого, соционормативного, практически-организационного и иных начал. Однако именно в литературно-словесных произведениях этого времени наметились некоторые особенности русской культуры переходного характера, знаменовавшие собой происходящие сдвиги в ней на пути от Средневековья к Новому времени.
В древнерусской культуре XVI в. сохранялись и развивались такие традиционные черты средневекового времени, отмечаемые исследователями, как церемониальность, этикетность, каноничность, т.е. ей была свойственна высокая степень заданности, даже нормативности — содержательной и формальной, благодаря которой должное в художественном изображении превалировало над сущим, а репродуктивное начало доминировало над творческим (отсюда идет не только известная трафаретность характеров и сюжетов, клишированность стилистических оборотов и тропов, неизменность жанровых форм, но и характерное для всей древнерусской культуры неразличение автора текста и его переписчика или переводчика, художника и его подмастерий, оригинального мыслителя и различных интерпретаторов готовых идей). В этом отношении культура XVI в. продолжала все характерные особенности древнерусской культуры предшествовавшего времени.
Вместе с тем на протяжении XVI века в культуре накапливались такие черты и свойства, которые по отношению ко всей предшествовавшей древнерусской духовности были безусловно кризисными и в конечном счете переходили в новое качество, подготавливая такую ценностно-смысловую парадигму в истории русской культуры, которая бы более соответствовала наступающему Новому времени. Здесь многовековая традиция древнерусской культуры исподволь прерывалась, нарушалась. В культуре XVI в. незаметно для современников складывались представления, нормы, ценности, существенно расходившиеся с привычными и авторитетными.
Духовную жизнь, в том числе и литературу, Древней Руси XVI века обоснованно называют культурой “государственного устроения” (акад. Д.С.Лихачев). Становление русского централизованного государства (Московского царства) сопровождалось соответствующим литературным “обрамлением”, идеологически и беллетристически обосновывающим необходимость сильной деспотической власти для поддержании на огромной территории объединенной Русской земли справедливости и порядка.
Среди таких произведений, первым должно быть названо, конечно, “Сказание о князьях Владимирских”, в центре которого находится вымышленная легенда о происхождении московских князей от римского императора Августа и наследовании Владимиром Мономахом традиций самодержавия от византийского императора Константина Мономаха (будто бы завещанных и переданных первому последним вместе с шапкой Мономаха и святыми бармами — знаками царской власти). Первопричиной такого благорасположения византийских императоров к великим русским князьям будто бы явился удачный поход Владимира Всеволодовича на Царьград, принесший ему богатство (дань) и славу — по образу и подобию подобных же завоевательных походов его “прародителей” — князей Олега, Святослава, Владимира. “Благочестивый греческий царь” Константин Мономах, в то время воевавший еще с персами и латинянами, будучи устрашен походом “христолюбивого воинства” Руси, послал в Киев высокое посольство во главе с иерархами церкви, осыпал Владимира Мономаха дорогими и символическими дарами и по своей воле предложил заключить договор “о мире и о дружбе”, тем самым признав “вольное самодержавие” великого князя, именуемого впредь “царем великой России” и прозванного по этой якобы причине Мономахом, и поделив все православие между властью своего и соседнего царства.
Второе из сочинений на тему “государственного устроения” — “Повесть о Петре и Февронии” Ермолая-Еразма, посвященная муромским святым — князю Петру и его жене Февронии, — сумевшим победить и сказочного летучего змея-оборотня, и реальных мятежных и честолюбивых бояр, восставших против “самодержавства” князя; герои повести, как подчеркивает автор, правили в своем городе “не яростью и страхом”, а “истиной и справедливостью” и были для своих подданных “истинными пастырями”, за что удостоились в своем народе чести и славы, а у Бога — святости (после пострижения они получили монашеские имена Давид и Ефросиния, но получили известность и были канонизированы под своими мирскими именами, с которыми и вошли в повесть). Характерно, что самодержавные монархи и светские правители в повести предстают одновременно и в качестве духовных "пастырей" народа, преподобных ревнителей православной веры и нравственности; представления о светской и духовной власти собираются воедино, в целостном образе державного благочестия и правой власти, а государство и церковь объединяются в высшем тождестве.
Еще одно литературно-идеологическое произведение этого времени — “Сказание о Магмете-салтане” Ивана Пересветова, в котором на примере падения Византийской империи, завоеванной турецким царем Магметом-салтаном (историческим Магометом II), делается далеко идущий вывод о том, что “нельзя царю царство без грозы держать”; отсутствие царской “грозы” у греков, утрата ими твердости и справедливости привели их к падению нравов, ослаблению веры, к расцвету лихоимства и нечистых поборов, ослаблению воинского духа , лени, взаимной вражде, ересям и т.п., а торжество правды в турецком царстве объясняется наличием “царской грозы” (гнева, жесткого порядка). В заключение повести о Магмете-салтане автор советует русскому царю соединить “истинную веру христианскую”, которой так славится Русская земля, и “справедливость турецкую”(не исключающую безотлагательных решений и жестоких, нередко демонстративных и публичных наказаний), т. е. пресловутую“грозу”, — тогда, по мысли Пересветова, с русскими правителями и чудотворцами “ангелы бы беседовали”.
Повесть И. Пересветова была написана в назидание молодому еще царю Ивану IV (Грозному), и аналогии из собственной национальной истории ( в частности правления достаточно сильных и деспотичных государей — Ивана III и Василия III) кажутся автору уже недостаточными. Показательно, что образцом для подражания, идеалом государственного устройства у И.Пересветова служит уже не европоцентристская модель Вселенной, как, например, у старца Филофея ("Москва — Третий Рим"), а непосредственно восточные нравы и исламские обычаи государственно-правового устроения, еще недавно, в период монголо-татарского ига, казавшиеся православным христианам безбожными и аморальными, противными русскому духу.