7. Обязательства как бы из договоров (квази-контракты)

 

Обусловлены либо односторонними действиями, либо некоторыми иными фактами (событиями). Действия иногда могут быть неправо­мерными, как в некоторых случаях неосновательного обогащения.

Что же означает само понятие «как бы из договора»? Римские юристы хотели этим подчеркнуть, что бывают случаи, когда договора нет, а обязательства, похожие на них, возникают. Например, если одно лицо, которому другое лицо не поручало ни общего управления своим имуществом, ни выполнения какого-либо другого дела, берется по своей инициативе за ведение такого дела, то при определенных обстоятельствах между ними возникает обязательство, аналогичное тому, какое устанавливается договором поручения.

Таким образом, обязательства как бы из договоров возникают между сторонами, не состоящими между собой в договоре. Но поскольку отношения, вытекавшие из упомянутых фактических оснований, регули­ровались применительно к договорам, они получили наименование квази-договорных обязательств.

Основные среди них:

1) ведение чужих дел без поручения (negotiorum qestio). Обязательство, возникающее из него, аналогично основанном на договоре поручения (mandatum), отсюда квазидоговорный его характер. Соответствующие действия возможны, если они совершаются не против воли лица (если не запрещены заинтересованным лицом) и если он сам не может позаботиться о своих делах;

2) неосновательное обогащение (condicti sine causa). Имеют­ся в виду случаи, когда кто-либо без надлежащего на то основания обогатился за чужой счет. Неосновательно приоб­ретенное подлежало компенсации тому, за чей счет оно об­разовалось.

Отмечается некоторое общее сходство отношений, возникающих здесь между сторонами с отношениями при займе (mutuum). Римляне не выработали общего принципа для решения вопроса sine causa, т. е. о том, когда можно утверждать, что лицо обогатилось за чужой счет без достаточного к тому основания, но регламентировали отдельные квазидого­ворные случаи подобного рода, в частности:

3) получение недолжного. Такое приобретение могло возник­нуть при платеже несуществующего долга, а также причита­ющегося не с плательщика, а с иного лица или в пользу не получателя, а другого субъекта. При недобросовестных дейст­виях обогатившегося он обязывался к полному возмещению ущерба, при добросовестности — к возврату самого обогаще­ния;

4) получение по безнравственному или противоправному основа­нию. В этих случаях обогатившийся обязывался к полному воз­мещению ущерба, понесенного потерпевшим.

 

8. Обязательства из деликтов

 

Деликт означает проти­воправное действие, правонарушение.

В курсе римского част­ного права рассматриваются частные деликты — посягательства на интересы частных лиц, иски из которых предъявлялись последними и в их же пользу взыски­вались денежные штрафы. В отличие от частных, деликты, нарушающие интересы государства в целом, назывались публичными.

Санкции публичных деликтов были направлены против личности нарушителя (например, телесное наказание), а применявшиеся имущественные взыскания шли в пользу иска.

Римское частное право не содержит общего понятия делик­та, в соответствии с которым возмещался бы всякий проти­воправно причиненный имущественный вред. Такое возмеще­ние было возможно лишь при установлении законом или преторским правом санкции за конкретное деяние. К числу соответствующих правонарушений, создавших обязательства, относились следующие.

1. Injuria (букв. — несправедливость), означавшая в зако­нах XII таблиц посягательство на телесную неприкосновен­ность римского гражданина и имевшая точно обозначенные штрафные санкции для конкретных видов (например, за побои — 25 асов, перелом кости — 300 асов). Подверглось изменению в преторском праве. Это изменение состояло в придании injuria характера деликта против личности вообще, т. е. injuria охватывала посягательство на телесную неприкосновенность, а также на личные нематериальные блага: честь, достоинство и т. п.

Преторское право от­казалось от фиксированных штрафов и дифференцировало их в зависимости от особенностей отдельных случаев. Размер штрафа определялся претором или судьей индивидуально для конкретной ситуации.

2. Furtum (кража) — деликт, посягающий на имуществен­ные права вообще: «Кража есть намеренное, в целях создания для себя выгоды, присвоение себе или самой вещи, или даже пользования ею, либо владения»¹²²[22]. Таким образом, кража могла выразиться не только в похищении имущества (как в современном уголовном праве), но и в краже пользова­ния (например, пользование вещью хранителем), а также в краже владения (например, собственник, незаконно изъяв­ший вещь у залогодержателя).

Ущерб от кражи восстанавливается истребованием похи­щенной вещи виндикационным иском, иные потери — посред­ством иска из краденого. Наряду с этими санкциями действовала штрафная. По XII таблицам последняя составляла двойную сумму ущерба при тайном похищении, тройную — при обнаружении вещи в присутствии свидетелей, а при открытом похищении виновный мог быть лишен жизни или обращен в рабство. Санкции последней формы кражи были заменены претором четырехкратным взысканием. В силу того, что в период империи частные обыски запрещались, троекратная компенсация выходит из употребления и сохраня­ется двойная и учетверенная.

3. Rapina (грабеж) — открытое насильственное завладение чужой вещью, выделяется из состава кражи в 76 г. до н. э. эдиктом претора Лукулла. Ответственность за грабеж выражалась в возвращении четырехкратной cтоимости похищенного, а по истечении года с момента его совершения ограничивалась реально причиненным ущербом.

4. Damnum injuria datum (досл. — несправедливо причинен­ный ущерб) — уничтожение или повреждение чужого имущест­ва. Еще XII таблиц и позднее принятые акты регламентиро­вали отдельные аналогичные случаи, отличавшиеся как от injuria, так и от кражи, ибо соответствующие деяния не пося­гали на личность потерпевшего и не приносили имуществен­ной выгоды причинителю вреда. Эти разрозненные нормы были систематизированы законом, принятым предположи­тельно около 286 г. до н. э. по инициативе трибуна Аквилия.

Закон Аквилия установил ответственность за убийство и ранение раба или животного, а также за уничтожение или повреждение чужой вещи. При этом ответственность наступа­ла лишь при условии, что вред причинен:

а) непосредственным действием (например, убито животное);

б) телесным воздейст­вием на телесную вещь (таковым не считается, например, открытие клетки, из которой вылетела птица;

в) собственнику пострадавшего имущества, но не иным заинтересованным ли­цам;

г) виновным действием (для чего достаточно и легкой небрежности).

При одновременном наличии перечисленных условий вред, причиненный убийством раба или животного, подлежал воз­мещению в размере высшей стоимости того или другого в пос­ледний год, а в случае ранения раба или животного либо повреждения вещи — в размере их стоимости в последний месяц перед совершением деликта. Неосновательное отрица­ние вины вело к удвоению суммы штрафа.

5. Metus et dolus (угрозы и обман) были признаны как основания возникновения обязательств из деликтов в 1 в. до н. э. введением соответствующих исков эдиктами преторов (Октавием и Галлом Аквилием). Деликт из обмана имел санкцию инфамии и, кроме того, причинитель вреда присуждался к возмещению фактически причиненного ущерба.

Иск из угрозы относился к арбитрарным. Ответчик, доб­ровольно выдавший неправомерно полученное, освобождался от ответственности.