§ 4. Критика знаковых теорий представлений

Представления, будучи связаны с ощущением и мышлением, имея субъективный характер,—внутренне противоречивый психи­ческий процесс. В буржуазной психологической науке проблема представлений—один из самых запутанных вопросов. При его решении большинство авторов на первый план выдвигают субъек­тивность представлений, оставляя в тени их материальную основу и связь с действительностью. Результатом такого подхода явля­ется определение представлений не как образов реальных объек­тов, а как их знаков, символов, иероглифов.

Разрывая единство материального и идеального, объективного мира и отражающей его психики, психологи-идеалисты неминуемо приходили к выводу о том, что представления отражают не ма­териальный, объективный мир, а идеи, возникающие в сознании человека. Взгляды на представления как психический процесс, отражающий не объективную реальность, а субъективные состоя­ния, чувства, идеи в знаках или символах, в конечном итоге при­водят к отрицанию возможности познания внешнего мира, к аг­ностицизму. Критикуя подобные точки зрения на процесс отра­жения, В. И. Ленин писал: “Бесспорно, что изображение никогда не может всецело сравняться с моделью, но одно дело изобра­жение, другое дело символ, условный знак. Изображение необ ходимо и неизбежно предполагает объективную реальность того, что “отображается”. “Условный знак”, символ, иероглиф суть по­нятия, вносящие совершенно ненужный элемент агностицизма” (1).

Знаковые теории отражения, возникшие в философии и общей психологии, получили широкое распространение в психологии сле­пых. Затруднения, испытываемые слепыми при восприятии объек­тивной действительности, узость круга их представлений, фраг­ментарность и схематизм образов, вербализм знаний — все слу­жило обоснованием для утверждения невозможности отражения слепыми объективного мира. Особенно веские доказательства то­го, что в представлениях слепых отражаются не реальные вещи и явления, а субъективные состояния, тифлопедагоги-идеалисты видели в принципиальном, по их мнению, различии симультан ного и дистантного зрительного и сукцессивного и контактного осязательного восприятия. Именно на этом основании утвержда­лось, что слепые представляют себе пространство, время и телес­ность предметов совершенно иначе, чем нормально видящие.

Одним из первых в тифлопсихологии сформулировал основное положение знаковой концепции М. Сизеран, который утверждал, что “ощущения (представления.— А. Л.) — только знаки, которы­ми душа пользуется, как желает... оценка и определение значения их зависят от контекста, в который они вписываются, от внутрен­него строя души, которая их принимает”(2). Вслед за ним ряд уче­ных определяют представления слепых как “суррогаты действи тельности”, “уменьшенные схемы”, “численные словесные симво­лы”, “соединение одних симультанных восприятий с други­ми” и т. п. Но запутанность терминологии не может скрыть само­го главного — отрицания связи представлений с действительностью. Подобные утверждения приводят В. И. Руднева и других тифло-психологов к мысли о том, что слепой ничего не может знать об окружающем его мире, его представления ограничиваются раз­розненными, синтетически не воспринимаемыми деталями, нахо­дящимися в зоне действия рук.

Остальное же пространство для него непостижимо и заменя­ется идеей пространства.

Утверждение знаковости и суррогатности представлений сле­пых опиралось на широко распространенное среди тифлопсихо-логов мнение о существовании принципиальных различий междузрительным и осязательным восприятием, высказанное еще в на­чале XVIII в. Дж. Беркли, писавшем, что “никогда не бывает, чтобы мы видели и осязали один и тот же объект. То, что ви дится, есть одна вещь, а то, что осязается,—совершенно другая вещь”. Это происходит потому, продолжал Беркли, что “наимено­вание идей и комбинирование их в группы совершенно произ­вольно”(1).

Характерно, что противопоставление зрительных образов ося­зательным в тифлопсихологии имело место несмотря на то, что уже давно была доказана возможность отражения одних и тех же свойств и признаков объектов в восприятиях различных мо­дальностей. Указывая на эту возможность, Ф. Энгельс писал: “Осязание и зрение до такой степени взаимно дополняют друг друга, что мы часто на основании зрительного облика какой-ни­будь вещи можем предсказать ее тактильные свойства”(2).

Возможность отражения визуально и гаптически одних и тех же физических, пространственных и временных параметров объ­ективного мира была блестяще доказана И. М. Сеченовым, пока­завшим, что в основе сходства зрительного и осязательного вос­приятия лежит двигательное поведение руки и глаза, объективи­рованность возникающих зрительных и осязательных образов, возможность отражения одних и тех же категорий признаков объ­ектов и, наконец, способность и руки, и глаза вычленять “раз­дельную грань реальностей”, т. е. контур объекта, что является непременным условием возникновения целостного образа. Заим­ствованные из зарубежной тифлопсихологии и некритически вос­принятые некоторыми учеными положения об абсолютной симуль танности зрения и сукцессивности осязания и неправомерная их поляризация привели к убеждению, что осязание не дает целост­ного восприятия большей части объектов, за исключением зани­мающих небольшое пространство и имеющих несложную конфи­гурацию. А отсюда было уже недалеко до утверждения, что сле­пые представляют себе пространство, время и телесность объек­тов в совершенно иных образах, нежели зрячие, в результате чего в их психике происходят резкие и своеобразные изменения. Эти изменения настолько серьезны, что умственный мир слепых, по мнению Г. И. Челпанова, должен принципиально отличаться от мира зрячих, причем отличие это настолько разительно, что их психическая жизнь остается для зрячих непостижимой.

Таким образом, и это вполне закономерно, представители идеалистической психологии приходят от утверждения знаковости ощущений, принципиального отличия восприятия и представлений слепых, от чувственных знаний зрячих к утверждению непозна­ваемости мира слепыми и невозможности объективного изучения внутреннего мира самих слепых.

Не стоило бы уделять столько внимания теоретическим пост­роениям сторонников знаковой концепции, не подтвержденным, кстати сказать, ни практикой слепых, ни экспериментально, если бы они не влияли на теорию обучения. Утверждения о невозмож­ности чувственного познания слепыми окружающего мира в со­вокупности его пространственных, материальных и временных свойств имели далеко идущие последствия. В частности, слепой рассматривался как логический тип, лишенный возможности мыс­лить образно, в связи с чем в школе насаждались вербальные методы обучения. На тех же основаниях пропагандировались раз­личные приемы, подменяющие непосредственное чувственное от­ражение, например самографирование, сущность которого заклю­чалась в моделировании объектов при помощи тела. Использо­вание этого приема основывалось на положении, согласно которому для слепых восприятие собственного тела доступнее, чем вос­приятие объектов внешней среды. Все это ограничивало возмож­ности слепого, тормозило развитие его психики, приводило к тому, что он действительно становился “человеком иного рода, нежели зрячий” (К. Бюрклен).

Рассмотренные в данной главе особенности представлении слепых свидетельствуют о том, что их образы памяти в большей своей части менее точны, полны и обобщены, чем у нормально видящих, что зрительные и осязательные образы имеют сущест­венные различия, однако представления, которыми оперируют сле­пые, в той или иной степени адекватно отражают действитель­ность. Лучшим тому доказательством является практическая дея­тельность слепых в нашей стране. В процессе этой деятельности они не только познают, но и в меру своих сил преобразуют мир.

Вопросы и задания

1. Назовите основные особенности образов памяти при слепоте и слабовидении.

2. В чем заключается специфика процесса формирования пред­ставлений при дефектах зрения?

3. Какие условия необходимы для сохранения зрительных пред­ставлений у ослепших? Какую роль они играют в компенсации дефекта? 4. Дайте развернутую критику знаковых теории представлении.

Литература

Земцова М. И. Роль зрительного опыта в познавательной деятельности ослепших.— В сб.: Восстановление трудоспособности и приспособление к труду инвалидов. Сб. 3, ЦИЭТИН. М., 1949.

Зотов А. И., Феоктистова В. А. К вопросу о возрастных и индивидуальных особенностях формирования представлений у слабовидящих школьников IV—VIII классов. Ученые записки ЛГПИ им. А. И. Герцена. Л., 1968, т. 344. Литвак А. Г. Формирование единичных представлении у слепых детей.— Ученые записки ЛГПИ им. А. И. Герцена. Л., 1968, т. 344.

Сретенская В. М. Особенности ослепших детей и учебно-воспитательной работы с ними в школе слепых.— Известия АПН РСФСР. М., 1959, вып. 96.