В.А.Булкин, в.Н.Зоценко среднее поднепровье и неманско-днепровский путь IX—XI вв.

Основное внимагае уделяется географии неманско-березинско-днепровского пути по материалам археологии IX.-XI вв. и общей периодизации исторга его существования. Как свидетельствуют рассматриваемые материалы, путь этот в связях Клева с Балтикой является более древкым, чем путь из "варяг в греки". Контакты Киева с землями Юго-Босточной Прибалтики вполне ощутимы в материалах средневековой археологии, столицы Руси.

Проблема историко-культурных контактов населения Среднего Поднепровья и Юго-Восточной Прибалтики обозначается как весьма перспективная в работах историков, археологов и лингвистов. Представления об исконной разобщенности этих земель выглядят анахронизмомs основательно подорванным специалистами в области языкознания (Топоров. Трубачев), но который поддерживается, по-прежнему, скорее традицией, нежели сов ременными представлениями о судьбах восточноевропейских народов на рубеже варварства и утилизации. Тот факт, что Среднее Поднепровьй, а точнее, прилегающие к Киеву земли, являлись временами южной окраикой расселения древних балтов, обычно отчуждается от историко-археологичзской проблематики периода образования Древнерусского государства, как и в общем от вопросов славянского расселения. Рискнем высказаться более откровенно: судьбы западных земель Руси в послемонгольский период в своих исторических рамках, может быть, обусловлены былой причастностью к общебаптийскому (в широком понимании) миру.

При всей даскуссионности проблемы полагаем, что доминирование балтоязычного населения в области Верхнего Поднепровья (для первой половины I тыс. н.э. это не вызывает нынче возражений) сформировало достаточно определенную систему взаимосвязей между родственным населением, в частности центра и периферии, которые в новых условиях славянского расселения могли быть потревожены, но все же не нарушены, в силу традиционной тысячелетней притягательности Балтики и Черноморско-Кас-пийекого междуморья. Образование Киевской Руси и новая ситуация в Восточной Европе меняют местами "центр" и "перифедпо" на полтысячелетия (до образования Венике го княжества Литовского), но канэлы связи между ними в основном остаются прежними,.

Историография этого конкретного вопроса невелика. Сближение рек днепровского правобережного бассейна и юго-восточной акватории Балтики определяет соответствующие направления передвижений и культурных контактов, о которых писали З.Ходаков-ский, Л.В .Алексеев, В.П.Даркевич, ЯХ.Зверуто и др. Важность зтих направлений для судеб славянства подчеркивали Ф.Д,Гуревич,Д.А..Мачйнсхский. Независимо друг от друга той же теме посвящали свои работы и авторы данной статьи.

Привлекая еще раз внимание специалистов к этому направлению связей между Средним Подкепровьгм и Балтикой, мы в данном случае сосредоточились на географии речного пути (IX-XI вв.).

Период IX—XI вв. выбран не агучайно: эпоха викингов в Европе и активность арабского Востока фиксируются в восточноевропейской археологии многочисленными и разнообразными проявлениями., обозначающим весьма отчетливо речные трассы путей. То же время для истории Руси соответствует становлению единого государственного образования с центром в Киеве, а также системы городских поселений, размещение которых не в последнюю очередь было подчинено направлениям культурных контактов, а следовательно,тем же речным путям.

Источник работы — археологические комплексы, состоящие частично или полностью из предметов иноземного происхождения (восточного, западно- и североевропейского адреса), а также отдельные находки — случайные или в слое и с аналогичными хронологическими характер -этиками. В сводку включены комплексы и вещи из исторических областей Юго-Западной Прибалтика. Таким образом а работе учтены: клады монет -восгочнькх, западноевропейских и византийских - 65 ед.; погребения с предметами импорта - 112; поселение с яаходдеами.привозных вещей - SO: отдельные (случайные) находки - 78. Адреса импорта: Скандинавия - 72 случая; Западная Европа; 34. Византия — 44: Арабский Восток — 63. исторические области Юго-Восточной Прибалтики—78.

Территориальные рамки собранного материала охватывают Юго-Восточную Прибалтику — от Курземе на севере до устья Вислы на юге (вместе с течением Прегель) междуречье Даугавы — Западной Двины и Нямунаса ~ Немана (вместе с Нярисом — Виличей); течение Днепра по Березине до устьев Роси и Супы; междуречье Припяти и Западного Буга.

Методика работы предусматривала разнесение собранного материала по трем картам. Картографирование скандинавского западно-европейского и восточного импорта (карта 1) лучше всего показывает основные линии водных коммуникаций, ритм и содержание контактов, и, казалось бы. стихийный на первых порах по своим направлениям (но не по целям) характер продвижения варягов и арабов вглубь материковой Европы. Поэтому для европейской археологии распределение восточного серебра на территории Древней Руси не менее важно, чем картирование скандинавского импорта.

На карте 2 учтены вещи, связанные по происхождению с племенными территориями балтов. Находки такого рода в Киеве и его окрестностях еще не подвергались ни отдельной характеристике, ни общей оценке. Не претендуя в полном обьеме ни на то, ни на другое, мы ограничиваемся представлением карты, подчеркивая, что балтийский импорт более убедительно, чем предметы скандинавского, и, пожалуй, восточного (арабское серебро) происхождения, указывает на существование именно неманско-березин-ско-днепровской связки общей трассы — от Юго-Восточной Балтии к Киеву.

Цель карты 3, на которой суммированы данные двух предьодущих, - выявить территориальные сгустки находок, позволяющие судит» о самом характере продвижения вдоль речного пути и местах регулярного оседания импорта.

Картографирование выделило наиболее выразительные направления контактов между Киевским Поднепрозьем и Юго-Восточной Прибалтикой, проходившие в створе Немана и Вилии — с одной стороны, и бассейна Березины (днепровской) — с другой. Наибольшая концентрация импорта — низовья Немана, округа Каунаса, Вильнюса и Минска, отчасти район Речицы и особенно район Днепра ниже Десны до Канева — Корсуня. Разряженность импорта приходится на течение Немана между его низовьем и Каунасом, Каунасом и Гродно, а также, в сущности, на остальное течение реки, разно как и Вилии от Вильнюса до истоков. "Зияющая пустота" соответствует поречьям Цны, Бобра, Случи, Лани и Березины (между Минском и Борисовом до устья). Подобную неравномерность распределения находок импорта нельзя объяснять исключительно состоянием источниковедческой базы.

При объяснении путей формирования киевского.сгустка импорта требуется известная осторожность. Не приходится сомневаться, что часть предметов скандинавского происхождения могла поступать сюда путем из "варяг в греки'', в первую очередь, имея в виду указания летописи о походах северных дружин в Киев. Правда, археологические свидетельства продвижения варягов по меридиональному отрезку течения Днепра маловыразительны: фигурки викингов первой половины XI в. из-под Нового Быхова и, возможно, из кургана у дер.Колодизско-Могилевской обл. В то же время скандинавский импорт на неманско-березинском пути более представителен. Находки такого рода в значительном числе известны по течению Немукаса — Немана и его правым притокам: Минин, Юре, Дубисе, Невяжису, Швяюойи, Нярису - Вилии, Жеймяне и Вяркне.

Среди находок отметим камень с рунической надписью близ каймы Станявос это рой половины VI - первой половины VII в., погребения IX-X вв, со скандинавским оружием и украшениями у д.Страгняй, У пина, Бикавеняй„др. Аналогичные находки на Имбарском и Плунгском городищах. В Белорусском Понемаиье и на Березине (днепровской): золотой брактеат первой половины — середины VII в. вблизи Борисова, шлем IX—X вв. из культурного слоя Слонима, меч типа V из окрестностей Гродно, две серебряные антропоморфные подвески из культурного стоя X ~ начала XI в. Волковыска. Вероятно, из дружинного погребения середины - второй половины X в. в окрестностях Волковыска происходит наконечник копья с серебряной насечкой. В кургане с трупо-сожжением могильника Городилово найдены согнутый меч типа X, два ланцетовидных наконечника копий, фибула с длинной иглой, поясные накладки, отлитые в золоте: в кургане восточнее Минска (Логойскик или Борисовский р-ны) — бронзовая кольцевидная фибула с длинной иглой; из слоя Минскoro городища происходит полубрактеат Хедебю чеканки около 1000 г.

Как видим, неманско-днепровский путь мог составить серьезную конкуренцию пути из "варяг в греки" или быть достаточно самостоятельным в связях со странами Скандинавии эпохи викингов.

Нет полной ясности и в отношении Киева к первым этапам поступления в Восточную Европу арабского серебра. Цепочка кладов, зарытых до 824 г. (по младшей монете) , тянется от Северного Кавказа через Маныч, Нижний Дон, Донец к Днепровскому

Левобережью (Паристово, Новотроицкое), проходя восточнее или северо-восточнее Киева и далее к верховьям Немана и самбийскому побережью Балтики. В самом Киеве и его округе (Монастырек) известны единичные находки восточных монет VHI-IX вв., в том числе из культурного слоя, но первые клады относятся лишь к началу X в. (Киев, 906 г.). Проходил ли путь восточного серебра до начала X в. через Киев, или город и его округа представляли собой периферию этого пути — на этот вопрос взгляды авторов статьи расходятся.

В историко-географическом комментарии к теме обратим внимание на соответствие зон скопления импорта местам городских поселений (из этого ряда выпадает Слуцк, где пока не найдены привозные вещи IX—XI вв.). Исключая Киев, остальные города (Минск, Логойск, Лукомль, Гродно и др.) упоминаются в летописи не ранее XI в., хотя культурные напластования некоторых из них оказываются более древними. Мы не решаемся однозначно ответить на вопрос, наличие ли городских центров способствовало оседанию в них и поблизости иноземных предметов, или же обусловленные географическими особенностями пути, места выпадения импорта стали благоприятной почвой для становления здесь города. Расположение Минска, Логойска и Лукомля в полосе балтийско-черноморского водораздела, на перевале из днепровской системы в неманскую или западаодвинскую (здесь же Друцк) склоняет скорее ко второму решению. В любом случае, однако, не приходится сомневаться в функциональной связи этих городов с не-манско-березинско-днепровским направлением.

Пространство, лишенное импорта ("зияющая пустота"), можно представить опрокинутым треугольником с вершиной в Киеве, которому противостоит основание из цепочки городов, расположенных в зоне Большого водораздела: Пинск, Минск, Логойск, Лукомль, Друцк. Между основанием и вершиной древнерусские города отсутствуют, как и находки импорта.

Летописец помещает между Припятью и Западной Двиной дреговичей. Попытка устранить расплывчатость летописного описания была предпринята В.В.Седовым. Территория дреговичей описывается так: южная граница проходила по правобережью Припяти, восточная — по Днепру, северо-восточная - по водоразделу Друти и Березины, северная - по линии Заслав ль — Борисов (зона частичного смешения с полочанами), западная — по верховьям Немана и Лани. Дреговичская территория, таким образом, довольно точно соответствует киево-минскому треугольнику, располагаясь между столицей Руси и городскими центрами Полоцкой земли. Политическая история дреговичей очень слабо отражена в письменных историках. Считается, что административным центром их был Туров, следовательно, поречье Друти, Березины и Птичи находились в отдалении от княжеской резиденции на Припяти. Но сообщениям Константина Багрянородного, дреговичи были данниками Киева. Подчиненность Киеву Турова и окрестных земель во второй половине X — начале XI в. выявляется и при разделе киевского княжения между сыновьями Владимира Святославича. Одним словом, есть достаточные оснований считать, что речной путь по Друти, Березине и Птичи (от устья почти до верховьев) по крайней мере с середины (первой половины) X в. контролировался Киевом, создававшим благоприятные условия для продвижения на этом участке. Быть может, поэтому здесь и не было причин для массового "выпадения" импорта. Однако в верховьях названных рек начинался не только географический, но и политический рубеж — граница Полоцкой земли.

Борьба Киева и Полоцка в XI — начале XII в., достаточно подробно описанная в трудах историков и археологов, носила упорный и своеобразный характер. Заметим, что ослабление соперника достигалось не столько утверждением в его столице, сколько захватом крупных городов, расположенных на основных речных перевалах из Днепра в Неман или Западную Двину. Только Минск за 50 лет - с 1067 по 1117 г. - оказывался 7 раз под ударами киевских князей. Ключевое положение города на стыке противоборствующих сил отразилось и на его судьбе: по данным археологических исследований, город был перенесен с берегов Птичи на берега Свиспочи.

Таким образом, в истории киево-полоцкой конфронтации просматриваются, помимо всего прочего, определенные претензии на подчинение важного отрезка речного пути.

Контакты Киева с землянами Юго-Восточной Прибалтики вполне ощутимы в материалах средневековой археологии столицы Руси. Но в письменных источниках звучание этих контактов менее выразительно по сравнению даже с варзго-киевской проблематикой. В этой связи стоит отметить пруссо-литовское представительство в составе русских послов, заключавших договоры с Византией з 911 и 944 гг., в частности прямое указание на участие в посольстве 944 г. ятвяга Гукарева. Скудость таких данных заставляет с большим вниманием относиться к результатам историко-лингвистических исследований.

В этой связи считаем существенной параллель киевскому Самбатасу в ойконимии Юго-Восточной Прибалтики. В обширной историографии вопроса о происхождении указанного топонима отметим лишь попытку объяснения его из литовского языка (Ляц-122 кий). Предложенная им конструкция вызвала резкую критику большинства исследователей, так как выводила топоним из не существующего в литовском языке глаголЈ "zamatas", якобы означающего "городить лежмя", "делать Замятину ". Тем не менее идея балтского происхождения Самбатаса оказьюается продуктивной, если за исходную этимологическую композицию брать не литовский, а древнепрусский язык. В Самбатасе можно усматривать кальку с русского имени Киев, поскольку прусское существительное "zambas" - "угол", "зуб", "острие" (Буга). Сравним: "кий" — "палица'' — "дубина*'. Сходное с "$ац(5ата%* в форме "sambitae" зафиксировано у Петера Д юс бурга в значении населения "прусского зуба" - Самбии. Топоним Самбатас, обозначающий город-крепость Киев, мог попасть в греческую письменную традицию при посредничестве прус-сов-самбов или усвоивших прусский язык скандинавов. Это могло произойти скорее всею в период между отмеченными выше датами посольств руссов в Константинополь.

В заключение кратко остановимся на общей периодизации неманско-березинскс-днепровского пути. Следами древнейших культурных связей по этому направлению (до рубежа эр), по-зидимому, являются гидронимы, восходящие к названию Вислы, известные в бассейне Немака (Свислочь), Березины Днепровской (Свислочь) и Припяти (Виславица), а также "зеркальное" расположение двух Березин: на Днепре - Борисфе-не — и Немане по обеим сторонам Минской возвышенности. Связям между Прибалтикой и Киевским Поднепровьем мог способствовать и общий для этих территорий бал-тоязычный фок, выявленный на материалах гмдропимии (Топоров, Трубачев). Следующий период — III—V вв. н.э. — документируется картой вещей с эмалями, составленной Г.Ф.Корзухикой. Тот же путь просматривается и в письменных источниках первой половины i тыс. н.э. (Птолемей, Марцеллин, Маркиан). В них содержатся косвенные сведения о сближении истоков Борисфена (Днепр - Березина), Рудона - Рубона (Западная Двина) и Крона (Неман) в пределах Аланской (Алауиской) возвышенности (Белорусский кряж), что отражает определимый опыт продвижений от Балтики к Черному морю.

Начало следующего периода (славяно-русского) представлено находками шейных гривен балтийского происхождения из с.Орловец Городищенского р-на Черкасской обл., Киева, с.Ивахнихи Лохвицкого р-на Полтавской обл., датируемых VIH-IX вв. Кзтому же времени относятся находки вещей скандинавского круга из Киева, Вышгорода, Хо-досовки (оббивка штевня ладьи, обломки стеатитового котла, стеатитовое пряслице и спиральный перстень). По-видимому, реилая транспортная система сохраняла свою актуальность и в новое время: в XVIII в. г.Докшицы (верхосья Березины Днепровской) был удостоен герба, символизирующего речную связь Балтийского и Черного морей.

Как приходится убеждаться, неманско-березршско-днепровский путь в связях Киева с Балтикой является более древним, чем путь из "варяг в греки". Ясно, что степень интенсивности и эффективность его использования зависели от общей зтнополитической ситуации на черноморо-балтийском пространстве, точнее, вдоль трасс других путей, соединяющих оба моря. Этой особой темы мы не касаемся. Но с появлением славян в белорусском Правобережном Поднепровье и закреплением столицы Руси в Киеве данный путь переживает один из своих самых ярких периодов.