6. Психобиография.

Принципы психобиографии.

Психобиография и психология личности.

Психологические портреты исторических личностей в трудах психологов.

Историческая психология личности – это раздел исторической психологии, который направлен на изучение психической жизни отдельного человека, а значит, обладающего индивидуальными качествами. Именно историческая психология личности является научной основой для создания психобиографии.

Коль скоро психическая жизнь не есть материальная конструкция, а процесс, наблюдаемый нами при обращении с себе подобными, то предложенное определение может показаться мистическим: мы изучаем то, чего нет ни в каком виде, что субъективно по своей сути и не наличествует в реальности настоящего времени. Прямая ссылка на историю не спасает. Действительно, историки изучают «прежде бывшее», т.е. уже не существующее, но они могут по меньшей мере сослаться на события прошлого, закрепленные или в «баснословии» (устном предании), или в летописи. А «человеческий смысл» происшедшего от нас может быть скрыт. Психолога же интересует именно «внутренняя сторона» событий – мотивация, цели, переживания участников.

Психология личности и дифференциальная психология много сделали для создания научно обоснованных портретов конкретных людей. Но исследовались живые люди. Историческая же психология обращена в прошлое и в прошлом историческая психология ищет основания для определения бессмертия личности, достоверность которого возрастает с ростом научного знания.

Теоретическое «спрямление» линий живого характера оказывается неотвратимой платой за научную строгость. Но этот подход обеспечивает не только честность изложения и большую достоверность содержания, он позволяет более конструктивно обсуждать результаты анализа в последующей научной дискуссии. Теоретическое "огрубление" обладает и еще одним достоинством: описание психической жизни, лишенное "сора" несущественных фактов, позволяет читателю лучше увидеть суть тех психологических процессов, которые он наблюдает у себя и у других в неизбежном индивидуализированном оформлении. Богатая конфигурация психической жизни личности содержит в себе и декоративные украшения, маскирующие «несущие конструкции» здания психики. Теоретическое препарирование позволяет «стереть случайные черты» — хотя бы отчасти.

Однако психологический подход к биографии деятеля прошлого сразу же уводит исследователя в особую сферу, в сферу исторической психологии. Привлечение обильного «однопорядкового» материала (в виде людей как носителей тех или иных гипотетических качеств) позволяет провести статистическую обработку полученных данных. К сожалению, «однопорядковых» гениев или деспотов, да еще живущих в единое время (когда возможно анкетирование по стандартной батарее вопросов), пока не найти. Но трудность использования психологических концепций заключается в том, что они весьма сильно связаны не только с областью анализа (психологической сферой), но и с самими процедурами исследования, выход за которые грозит превращением теоретического высказывания в метафору.

Основной метод в установлении соответствия между психологическими концепциями и культурологическими моделями. Культурологические построения во многих аспектах можно представить как область психологии (роли, нормы, коммуникация, мотивация, восприятие пространства и времени, ценностные ориентации, ритуалы, статус, и проч.) Эмпирические исследования психологов личности и социальных психологов дали богатейший материал для понимания социокультурных процессов, и в этом смысле роль психологии нельзя переоценить. Но культурологические теории не могут все-таки рассматриваться как индуктивное обобщение психологической эмпирики; они выступают как мощное средство интерпретации психологических систем. Механизм сличения культурологии и психологии позволяет установить большую достоверность как исторической, так и психологической информации.

В конце XIX века научная психология еще только начинала оформляться, а эмпирический опыт психиатрии был достаточно солидным. Поэтому в «странностях» великих мира сего врачи могли разглядеть симптомы известных им заболеваний и при анализе биографического материала поставить ориентировочный диагноз. В то время популярны были романтические оксюмороны: гений зла, безумство таланта, проницательность душевнобольного. Психиатры же среди своих пациентов в основном видели тех, у кого болезнь вызывала деградацию личности, подавляла индивидуальность, сужала круг интересов, делала поведение серым, невыразительным. Гаршин, Ван Гог или Врубель были исключениями, а не правилом. Поэтому психологические биографии, созданные врачами, показывали драму заболевания и красоту здоровья.

В России особенно прославился В. Ф. Чиж – психиатр, учившийся у Вундта, Бернгейма и Шарко, основатель первого в стране кабинета для экспериментальных исследований. Он опубликовал работы, посвященные русским писателям (Достоевскому, Тургеневу, Гоголю)¹ и русским политическим деятелям (Павлу I, Аракчееву и архимандриту Фотию)². В начале XX века в печати с психобиогрфическими исследованиями стал выступать основатель первого русского журнала по психиатрии профессор П.И. Ковалевский (с 1901 по 1909 год он опубликовал очерки об Иване Грозном, Петре Великом, Петре III, Павле I, Суворове, Магомете, Орлеанской деве, Наполеоне и др.)³. В настоящее время медиками на русском языке опубликован ряд исследований личности знаменитых людей⁴. Авторы с разной психологической достоверностью создают исторические портреты, но привлеченный богатый фактический материал представляет большую ценность. Собственно теоретической из них можно назвать только книгу Личко, в которой проводится типологическое изучение акцентуированной личности. Собранием психолого-теоретических эскизов исторических личностей можно назвать главу «Гениальные» в книге немецкого психиатра Э. Кречмера «Строение тела и характер».⁵

На основе психиатрической практики строились и теория защитных механизмов З. Фрейда, и теории психологов, вышедших из школы психоанализа, – К. Юнга, А. Адлера, Э. Фромма.