6.3. Молодёжные экстремистские организации в политической жизни России

История радикального политического активизма молодежной среды постсоветской России в 1990-2000-е гг. актуализирована спецификой современной социально-политической истории Российской Федерации, столкнувшейся с процессом образования и развития на ее территории различных по своей идеологической и социальной направленности молодежных политических движений.

Как в федеральном центре, так и в российских регионах идет интенсивное формирование молодежных организаций, в ряде случаев принимающих форму политических и националистических движений. Политизированные молодежные движения играют сегодня видную роль в процессе модернизации современной России. В различных политических кругах идет активный процесс развития новой молодежной идеологии. Стало вполне очевидно, что именно молодежные движения и их лидеры в силу множества объективных и субъективных причин будут оказывать заметное влияние на политические процессы, выработку общенациональной идеи России в ХХ1 веке.

Со второй половины 1980-х годов происходит «повышение роли и расширения места неформального молодежного движения во всех сферах жизнедеятельности общества. Это подтверждается рядом взаимосвязанных факторов: рост разнообразных групп, объединений, движений и других форм коллективного взаимодействия, носящего, в том числе, и асоциальный характер, а нередко и антисоциальный экстремистский характер». В начале 1990-х годов под воздействием «стихийной рыночной трансформации и неуправляемой автономизации» субъектов политической жизни России в состав неформального молодежного движения вливаются молодежные объединения экстремистской направленности, втянувшие в орбиту своей нелегитимной деятельности часть дезориентированной и социально неустроенной молодежи в состояние фрустрации и политического отчуждения от системы традиционных политических институтов социализации молодежи⁶⁵. В условиях расширения и углубления кризисного состояния общества и государства в 1995-2000 годах, маргинализации социальной структуры молодежного общества, нарастания социальной девиации и аномии в сознании и поведении молодежи формируются относительно немногочисленные, но достаточно активные организации, группировки и агрессивные молодежные субкультуры, исповедующие идеологию и политическую практику левого и правого экстремизма.

Актуальной с точки зрения изучения тенденций развития современного молодежного экстремизма сохраняется концепция «молодежной субкультуры». Современный и постсоветский мир стал полем деятельности новой разновидности антисистемной и внепарламентской политической оппозиции – молодежной субкультуры или контркультуры. Отдельные молодежные субкультуры определяются как экстремистские, если их агенты используют любые формы и средства политического насилия в целях реализации собственной политической субъектности, в отношении государственных институтов или любых субъектов политической власти. Важным каналом кадрового пополнения молодежного экстремизма можно считать формирование среди неформальных молодежных движений «контркультурной оппозиции» левого и правого спектра. Контркультура связана с молодежными движениями протеста и экстремистскими молодежными движениями. Американский социолог Р. Браунгард полагает, что «проявления экстремизма в субкультурной активности молодежи обусловлены интергенерационными и интрагенерационными конфликтами конкурирующих поколений, представляющих спектр политических ориентаций лево и право экстремистского толка, выступающими с интенсивными требованиями социальных изменений⁶⁶. Развивая данную концептуальную установку в духе постмодернизма, английский социолог Д. Эпстейн отмечает, что парадоксальность социального бытия и сознания современной молодежи сформировали в молодежной субкультуре разветвленную сеть, как ультралевых, так и крайне правых движений⁶⁷. Отличительной чертой «постмодернистской волны» неформальных движений среди российской молодежи становится тенденция к интеграции контркультурных, эпатажно-агрессивных групп «классического неформалитета» в единую «неформальную» систему не только сохранившую, но в значительной мере усилившую протестный потенциал субкультурных групп эпохи перестройки.

Как справедливо отмечает С.И. Левикова, для любой молодежной субкультуры характерна оппозиция к обществу, поскольку на данном этапе их развития молодые люди не могут получить от общества желаемого⁶⁸. Данная трактовка субкультуры выражена в духе постмодернистской концепции «монадологии» Ж. Деиза и Ф. Гваттари, представлявших «монады» как племена кочевников, менее культурных, чем оседлое население, создавших «машину войны», способную сокрушить противостоящие им властные структуры общества и государства. С этой точки зрения «монадская субкультура» молодежи призвана разрушить мощное современное общество, выступает против единовластия государства и единообразия общества. Подобная оппозиционность обществу присуща всем политизированным молодежным субкультурам, поддавшимся идейно-мировоззренческим влияниям фрейдомарксизма, постанархистского автономизма, постмодернистского шизоанализа, а также различных радикально-авангардистских, экологических теорий. В молодежном движении ряда стран Центральной и Восточной Европы проявляется тенденция усиления идеологии неофашизма и ультранационализма на субкультурном уровне, особенно среди молодежи⁶⁹.

Стремительная трансформация России и начало ее демократизации в 1990-е годы не только интенсифицировали демонтаж советской административной системы, но и, к сожалению, привнесли хаос и анархию во многие сферы жизни общества, включая и политическую жизнь страны. Государство, руководствуясь псевдо-либеральными лозунгами, ослабило идеологический контроль над обществом и частично отказалось от формирования совместно с основными социальными и политическими группами общества жизненноважных приоритетов и целей. Это способствовало усилению отчуждения общества и государства, развитию нелегитимных форм и способов решения групповых проблем и реализации потребностей и интересов социально-демографических, этнических, профессиональных, социокультурных общностей в постсоветской России. В стране все еще недостаточно реализуются важные и необходимые направления социальной политики в области социального обеспечения и здравоохранения, образования, реализации инфраструктурных проектов, сохранения общественного спокойствия и безопасности граждан, преодоления этнонациональных конфликтов.

Такая ситуация оказалась чревата ростом напряженности в российском обществе, обострением социальных конфликтов, всплесками стихийных акций протеста и политического экстремизма. В итоге не исключается и перспектива нарастания оппозиционных настроений среди отдельных слоев населения, выбору ими сложных и весьма опасных для общества способов разрешения проблем на путях расширения политического экстремизма и терроризма⁷⁰. Не менее опасны и попытки целенаправленного и сознательного формирования структур, ориентированных на неконституционное, не правовое подавление неугодных, оппозиционных сил.

В этих структурах представители молодого поколения, которые не смогли или не захотели интегрироваться в нестабильный социум страны, переживавшей кризисы инновационных социальных трансформаций. Повышению политической протестной активности молодых людей способствовало также то обстоятельство, что определенная часть ее привыкла к экстремальным обстоятельствам повседневной, обыденной жизни, и проявляла склонность к политической активности экстремистского свойства, втягиваясь в этнонациональные, религиозные, социокультурные и иные общественно-политические конфликты в регионах ее проживания. Не случайно ряд российских и зарубежных экстремистских организаций в 1990-е годы пытаются сделать ставку на молодежь, как свой новый социальный и политический ресурс.

Большинство право и левоэкстремистских организаций, партий и групп осуществляют попытки политической вербовки молодежи. Часть молодежи в результате негативных социальных последствий либеральных реформ 1990-х годов оказалась в состоянии дезадаптации в новую систему жизни, что вызвало пессимизм, апатию, дезориентацию, асоциальное поведение, усиление социального протеста. Известно, что протестная энергия молодого поколения – величина не постоянная. Сила и направленность протестной энергии молодежи, несомненно, определяются кризисным состоянием, общей нестабильностью, расколом общества. В качестве определяющего социального фактора выступает социальный, экономический, духовный кризис современного общества, находящегося в состоянии неустойчивого равновесия. Это общесистемное качество и порождает многие социальные противоречия и конфликты. Серьезно сказывается рост имущественного расслоения социальной дифференциации и маргинализации общества, отсутствие условий для социализации молодежи, разрыв в межпоколенческой преемственности. Результаты ряда исследований свидетельствуют о том, что парадоксальность сознания стала неотъемлемой частью современной жизни в России, проявляющейся в распространении многообразных форм протестного поведения в молодежной среде⁷¹. Нестабильность общественного бытия молодежи в «обществе риска» порождает парадоксальность ее сознания и поведения, имеющих нонконформистский характер⁷². Таким образом, парадоксальность социально бытия и сознания современного российского общества, объективно обусловленная обострением общественных противоречий, наиболее ярко проявляется в молодежной среде. Многочисленные исследования молодежного общества, в частности, ВЦИОМ отмечают сочетание в социальном портрете поколения агрессивности (50%) и цинизма (40%) с инициативой (38%) и образованностью (30%). Многолетние исследования социологов под руководством В.Т. Лисовского выявили разнобой в оценках типичных черт современного поколения: «равнодушное» (34%), «прагматичное» (20%), «циничное» (19%), «потерянных надежд» (17%), «протестующее» (12%), «скептическое» (7%).

В мониторинговых исследованиях Ю.Р. Вишневского и В.Т. Шапко противоречивость молодежного сознания проанализирована на основе динамики ценностных ориентаций молодежи, в основе которых на фоне традиционных ценностей усиливаются индивидуалистические установки, стремление к самостоятельности, автономности и независимости. Соответственно в сознании молодежи повышается роль неформальных, межличностных отношений, утверждается связанный с этим противоречивый подход к институтам социального контроля. Заметно усиливается аполитичность, сочетающаяся с нарастающим негативизмом, социальным протестом. На этой почве растет влияние в молодежной среде идеологии и организации правого и левого радикализма, экстремизма⁷³. Таким образом, все это способствовало развитию идей социального протеста в молодежной среде, а также созданию идеологических, организационно-политических структур, втягиванию части неформального молодежного движения в русло политического экстремизма.

Обратимся теперь к ситуации, сложившейся в политической жизни части молодежи в 1990-2000 гг. Молодежный политический экстремизм создал в это время многоаспектную систему, включившую в себя комплекс организационных структур, общественные и военно-политические организации, историко-культурные общества, политические партии и объединения, а также экстремистские формирования; породил ряд идеологических доктрин, идеи социально-государственных систем и политические футурологические концепции. Сегодня в нашей стране наращивается тенденция формирования различного рода неформальных молодежных организаций. Так, только адепты и только движения планируют довести его общую численность до 200-250 человек НБП в каждом городе. Уже сейчас в этом движении появляются признаки четкой внутренней организации. Актив разбит на сектора: одни занимаются массовыми акциями, другие – аналитикой, третьи – «силовым сектором» (на базе последнего планируется создание «молодежных отрядов правопорядка»). В пригородных пансионатах проходят конференции, где будущие «активисты» проходят тестирование, участвуют в семинарах, тренировках и праздниках.

Среди подобных структур наиболее привлекательными для молодежи являются крайне правые и крайне левые экстремистские организации, дающие ощущение риска, романтики, возможности активных действий и не делающие упора на моральные и умственные качества индивида. Часть молодежи (очень незначительная) вступает в ряды официально признанных известных оппозиционных организаций, в основном левого толка. Но там могут удержаться лишь немногие, поскольку в этих структурах существует своего рода дисциплина и, хотя зачастую и показные, но все же ясно различимые и внешне достаточно твердо, соблюдаемые своеобразные морально-нравственные идеалы и принципы.

Появившиеся в последнее время крайне экстремистские леворадикальные группы, партии и организации, похоже, готовы удовлетворить спрос российской молодежи на чисто левацкий вид экстремизма. Таких подпольных и незарегистрированных групп и организаций появилось в последние годы около десятка.

Существуют террористические и откровенно анархистские партии, причислить которые к правым или левым можно только с большей долей условности. Они малоизвестны, малочисленны, расширяют свой состав после тщательного отбора и проверки. К тому же их деятельность в последнее время все более часто подпадает под пристальный взгляд правоохранительных органов.

Вот наиболее известные «левые» экстремистские организации современной России: Рабоче-крестьянская красная армия (РККА), Московское советское антифашистское общество (МСАО), Российский коммунистический союз молодежи (РКСМ(б)), Революционный военный совет (РВС), «Новая революционная инициатива», Новая революционная армия.

Вот как их характеризует Б. Гунько, один из руководителей радикальных коммунистов, «РКСМ (б)- легальная общественная организация коммунистической молодежи. Ее цель – восстановление власти трудящихся и нашей великой Родины – СССР. МСАО – это легальная общественная правозащитная организация, созданная в 1992 году в связи с надвигающейся угрозой перехода режима Ельцина к фашистской диктатуре. В МСАО – 50 человек. РВС – это легальная организация, ставящая целью свержение антинародного режима вооруженным путем и переход к социализму». По словам Б.Гунько, своими врагами он считает тех, кто приложил руку к капитализации России⁷⁴.

Из НАИ более важных проявлений контркультурной оппозиции в России следует отметить «Гражданскую оборону» Е. Летова – одну из самых политизированных рок-групп, студенческие волнения середины 1990-х годов, организованные Инициативой революционных анархистов и профсоюзом «Студенческая защита», Национал-большевистскую партию Э. Лимонова, а также находящиеся в состоянии становления антиглобалистские организации.

Значительная, если не преобладающая роль в формировании в постсоветской России контркультурной оппозиции принадлежала неоанархизму (приставка «нео» здесь употреблена потому, что российский исторический анархизм как политическое течение погиб в 1920-е годы). С достаточной уверенностью можно утверждать, что неоанархистские объединения и клубы, особенно в региональных центрах, в период перестройки и первой половины 1990-х гг. создавались, имея в качестве «субстрата» немногочисленные, но активные молодежные контркультурные сообщества. Так, к анархизму тяготеет субкультура Панков, хотя здесь имеет место скорее мировоззренческая, чем идейная близость.

Одной из первых неоанархистских организаций в СССР был клуб «Община», созданный студентами МГПИ в 1980-е гг. В начале 1989 года была учреждена Конфедерация анархо-синдикалистов (КАС). Просуществовав немногим более года, КАС распалась из-за идеологических разногласий; наиболее крупным объединением стала Ассоциация движений анархистов.

Важнейшим фактором развития контркультурной оппозиции в начале ХХ1 века в России, да и не только в России, стало антиглобалистское движение (часто называемое его участниками альтерглобалистским).

А. Бузгалин, являющийся одновременно и исследователем, и участником движения, отмечают, что альтерглобалистское движение функционирует как сетевая организация, будучи наиболее открытой, неформальной, гибкой и демократической формой политической оппозиции⁷⁵.

Российское антиглобалистское движение возникает в 2000-2001 гг. благодаря усилиям нескольких групп активистов. Одна из них, объединившаяся вокруг И. Мысляевой, начала действовать еще в 2000 г. (тогда было объявлено о создании организации «Демократический контроль», являющейся филиалом АТТАК – «Ассоциации за налогообложение финансовых потоков в пользу граждан», созданной в Париже в 1998 году).

Позднее, в 2001 году, инициатива перешла к другой группе, вернее, тесно связанным друг с другом группами активистов. Одна из них (Общественное движение «Альтернативы») возглавляется А. Бузгалиным (еще в 1990-1991 гг. он был одним из основателей Марксистской платформы в КПСС), другая – депутатом Государственной Думы О. Шеиным (Российская партия труда, профсоюз «Защита труда»). К ним также близка леворадикальная организация «Комитет за рабочий интернационал» (КРИ), позже переименованная в «Социалистическое сопротивление – Комитет за рабочий интернационал» (И. Будрайтскис).

Консолидацию российских антиглобалистов ускорила поездка российской делегации на международную акцию протеста против встречи «большой восьмерки» в Геную летом 2001 г. В октябре 2001 г. На базе КРИ СНГ было принято решение о создании организации «АТТАК-Россия», а 9 ноября российские альтерглобалисты впервые организовали акции протеста в Москве (в рамках дня всемирных действий против ВТО). А. Бузгалин назвал этот день днем рождения российского альтерглобализма.

В качестве даты рождения антиглобалистского движения называется и 28 мая 2002 года. Именно тогда несколько леворадикальных организаций (АТТАК – Москва, «Хранители радуги», «Защита труда», Союз радикальных художников) решили провести мирную акцию протеста против саммита Россия – ЕС в Москве. Но за день до митинга префектура аннулировала разрешение, и собравшиеся на митинг (немногим более ста человек) были с крайней жестокостью разогнаны ОМОНом. Ровно через год состоялась театрализованная акция протеста «Большие члены большой восьмерки»: восемь антиглобалистов играли футбольным мячом, изображавшим земной шар.

Так или иначе, современное альтерглобалистское движение в России производит двойственное впечатление: оно смогло мобилизовать немалые интеллектуальные силы, проведя ряд конференций и социальных форумов международного уровня (например, конференция «Альтернативы глобализации», прошедшая в Москве в июне 2002 года, собрала общественных деятелей и ученых из 50 регионов РФ и 20 стран). Действует такой «мозговой центр» как Институт проблем глобализации во главе с М. Делягиным и Б. Кагарлицким. В то же время массовая база движения слаба и несопоставима с западной: альтерглобалистские организации ни разу не смогли, ни провести многотысячные акции, ни атаковать «моральные цели», привлекая внимание СМИ и потенциальных сторонников. В этих отношениях они проигрывают пока и «старым левым», и НБП. Это, вероятно, вызвано тем, что ни возникновения новых организаций, ни расширения старых, за редким исключением, не произошло: та же АТТАК была создана на базе неотроцкистского КРИ.

В какой-то мере новой организацией можно было назвать «Автономное Действие» («АД»), созданное в 1999-2002 гг. участниками ряда региональных неоанархистских и радикальных экологических организаций (Учредительный съезд прошел в январе 2002 года в Нижнем Новгороде). Но и здесь имело место, скорее «переформатирование» старой базы активистов в ответ на кризис российского неоанархизма, нежели ее существенное расширение. Так, в Краснодарском крае организация «АД» ранее именовалась Федерацией анархистов Кубани. Вероятно, так было образовано большинство ячеек «АД». В создании движения, по утверждениям организаторов, приняли участие группы из 10-12 городов России (Москва, Екатеринбург, Краснодар, Нижний Новгород, Новороссийск, Орел, Пермь, Самара, Челябинск, Ярославль и др.), а на конец 2003 года ячейки "«Д"» существовали уже почти в 30 городах. В манифесте «АД» делается попытка соединить положения, характерные для исторического анархизма, с опытом современного западного антикапиталистического движения. «Идеи и социальные теории, взятые на вооружение Автономным Действием, не замыкаются лишь в рамках анархизма… Среди нас есть представители таких идейных течений, как анархо-коммунисты, синдикалисты, не авторитарные марксисты, радикальные экологи, «новые левые» и т.д⁷⁶.

Какие же общие черты левого экстремистского движения в современной России можно выделить?

Оно опирается исключительно или почти исключительно на молодежь (хотя лидеры могут быть более старшего возраста). Особенно велико участие молодых интеллектуалов, не интегрированных или слабо интегрированных в общество и художественно-артистической богемы. Организации «леваков» раздроблены и, как правило, достаточно малочисленны, так что ни одна из них не может претендовать на представительство всей контркультурной оппозиции. Но при всем их несходстве или даже прямой враждебности между ними происходит постоянный обмен идеями и людьми. Ряд активистов или рядовых членов «дрейфуют» от крайне левых к «право-левым», от анархо-троцкистов к НБП и наоборот в соответствии с динамикой идеологических ориентаций контркультурной среды.

В 90-е годы ХХ века в стране существовало множество структурных факторов, которые способствовали созданию в постсоветской партийной системе правоэкстремистских, ультранационалистических, фашистских и радикально-консервативных партий и группировок, различных форм непартийной деятельности правых экстремистов в политической жизни России. Некоторые из наиболее значимых молодежных правоэкстремистских групп, движений и субкультур идеологически эклектичны, поскольку исповедуют националистические, фундаменталистские и фашистские элементы. Несмотря на наличие важных различий в их организационной структуре и идеологии правого экстремизма, само понятие «правоэкстремистский» включает в себя составные части таких различных идеологий как фундаментализм, ультраконсерватизм и фашизм⁷⁷.

В России значение профашистской категории группировок ультранационалистического спектра возрастает, начиная с середины 1990-х годов. Существенным фактором развития неформального молодежного движения в эти годы стало увеличение ряда их лидеров фашистскими и националистическими идеями. При этом националистическое направление молодежного экстремизма к началу 2000-х годов уже имело достаточно крепкое и стабильное ядро участников с различной социальной основой – от рабочей, учащейся до части студенческой, творческой молодежи, которые составили социальную основу правых националистических группировок. Профашистское направление молодежного правого экстремизма проявляло идеологическую активность с середины 1980-х годов, и стало наиболее агрессивно политически настроенным после 1995 года, получив поддержку среди маргинализированных слоев, а также рабочей, частично учащейся молодежи. Однако, в общем, молодежная среда отторгала ультранационалистические идеи фашизма, оставаясь, в основном, в русле доктрин консервативного российского национального фундаментализма (шовинизма).

К 2000 году ситуация изменилась. Во-первых, стало явным сближение различных фашистских и профашистских организаций и групп в идеологическом отношении. Выработался круг идей, приемлемых для всех ультраправых: русский национализм в великодержавной, имперской форме, антикоммунизм, антилиберализм, антиамериканизм, православие, антисемитизм и расизм (в «арийском» варианте).

Во-вторых, представительная демократия в России себя катастрофически дискредитировала, слово «демократ» стало ругательством, едва ли не синонимом слова «вор»; в обществе возродился милитаризм, и «хорошим тоном» стало восхваление армии, а не критика ее; одновременно произошла реабилитация геополитики и социал-дарвинизма (к сожалению, социал-дарвинистские идеи были подняты на щит именно неолибералами, принявшимися рассказывать публично о «генах успеха», «биологической предрасположенностью к предпринимательству» и т.п.). Что касается элитаризма и культурного примитивизма, то первый был сформирован правилами игры, навязанными обществу «олигархами», - и теперь, в отличие от конца 80-х – начала 90-х (эпохи «массовых демократических движений»), приветствуется и прославляется кастовость и элитарная замкнутость (а это значит, что взамен идеи равноправия в обществе утвердилась идея смены элит); культурный же примитивизм обеспечивается небывалым расцветом масскульта, бульварной прессы, «мыльных опер» на телевидении и «попсы» на сцене.

В-третьих, у фашистов появились деньги. Откуда – это наиболее тщательно охраняемая тайна фашистов. Только РНЕ на этот вопрос отвечает: заработали, – и ссылается на свои многочисленные охраняемые предприятия. Остальные вынуждены нехотя признаваться: деньги дают бизнесмены. Это пока еще не такие деньги, которые давались Гитлеру и Муссолини, но это уже иная ситуация: в России появился частный капитал, финансирующий фашистов.

В-четвертых, власти стали покровительствовать фашистам. Пока что это явно лишь кое-где в провинции (В Краснодаре, Воронеже, Саратове, Самаре и т.д.) – и не всегда на уровне областного руководства, а часто на уровне подчиненных ему структур (обычно правоохранительных органов, это, например, в Воронеже очень заметно). Показательно, что многочисленные выступления центральных газет, рассказывавших о таком симбиозе, никаких последствий за собой не повлекли, хотя опубликованы уже десятки статей в самых разных газетах – начиная с неолиберальных «Новых Известий» и кончая прокоммунистической «Советской Россией»!

В-пятых, в эпоху первой Чеченской войны на государственном уровне были возрождены имперская идея и великодержавный национализм, - и это очень помогло фашистам. Крах иллюзии, что Запад бескорыстно «нам поможет», также способствовал росту великодержавных и националистических настроений. Скатывание России на уровень страны «третьего мира» и поражение в первой Чеченской войне лишь подогрели такие настроения. Правительственная идея с созданием «национальной идеи» или переименование «Дня независимости» в «День России» – события из того же ряда. Конфликт с Западом из-за Югославии и официальная великодержавная риторика времен второй Чеченской войны – лишь следующие и все более откровенные шаги в том же направлении. Не случайно все праворадикальные издания, начиная с осени 1999 года, в один голос горделиво хвастаются тем, что президент В.В Путин говорит теперь то же самое, что они писали несколько лет назад.

В-шестых, обнаружился прямой контакт армии с национал-патриотическими, протофашистскими организациями – казачьими объединениями (на юге России). Это именно тот самый классический случай, когда регулярная армия обучает, одевает и вооружает воинствующие националистические организации.

Наконец, в-седьмых, фашисты нашли свою «социальную базу»: молодежь. Это не только скинхеды и дети казаков. Состав всех праворадикальных организаций резко омолодился, численность их выросла исключительно за счет молодежи. В условиях фактического запрета на воспитание в школах, при развивающейся системе образования, растущих безработице, деиндустриализации, нищете, в условиях общего идеологического и морального кризиса, лишенная перспектив молодежь просто обречена, стать легкой добычей фашизма. Причем к фашистам пойдут не самые худшие. Эти «сядут на иглу» или попадут в тюрьму. Тот, кто приходит к фашистам, все же ищет каких-то идеалов, пусть и на крайне примитивном уровне.

«Особенно меня, как специалиста, профессионально занимавшегося изучением фашизма, пугает факт широкомасштабной помощи западных фашистов российским. Я уже говорил об этом выше, но не могу повторяться. В Россию постоянно приезжают эмиссары из США и ФРГ, обучающие наших ультраправых навыкам «работы с молодежью». Один только список немецких неофашистских организаций, делившихся таким опытом, впечатляет: «Комбат-18 – Дойчланд»; «Немецкая активная группа»; Национал-демократическая партия; «Товарищеская корпорация Штайнера»; «Новое товарищество Трептов»; «Союз правых»; «Национальная инициатива»; «Молодежь Викингов»; «Стальной шлем»; Немецкий народный союз; Национальный народный фронт… Немецкие нацисты добились больших успехов в пропаганде своих идей среди молодежи, – особенно в восточных землях Германии»⁷⁸.

Против достижения социального согласия с проповедями политической, национальной, религиозной ненависти выступают и другие праворадикальные группы, выставляя агрессивность и террор в качестве судьбоносных, абсолютно необходимых предпосылок успешного развития государства и общества в современных кризисных условиях. Они громко именуют себя партиями и движениями, а в действительности представляют собой маргинальные, нередко просто карликовые образования. Численность нескольких самых крупных из них – максимум около одной-двух тысяч человек в каждой, а в большинстве – всего несколько сотен, а то и десятков приверженцев. Но довольно многие из них имеют свои газеты и Интернет-сайты, а несколько – и журналы, кое-кто владеет издательствами.

Можно привести массу фактов о социально опасной демагогии этих группировок, адресованной, прежде всего, молодежи. Ограничимся несколькими примерами. Так, главарь нацистской группы «Национальный фронт» И. Лазаренко витийствовал на «теоретическом» семинаре в МГУ «Будущее России»: «Как только наш кованый ботинок разобьет жидоимпериализм в России, наши стальные гусеницы пройдутся по всей Европе...»; «Тот, кто не готов после прихода к власти уничтожить 10 процентов населения, нам не нужен… Будут уничтожены все, кто будет выступать откровенно против нашего режима… Ради здоровья нации можно и 30 процентов уничтожить… Наша цель – навести расовый порядок на планете, чтобы расы занимали то место, которое они должны занимать». «Мы выбрали путь войны, - заявил микрофюрер РНС К. Касимовский, - …Он обоснован нашими убеждениями, корни которых в Русском Православии, рьяном Национализме, стремлении к социальной справедливости, другими словами – Православно-самодержавном Национал-Социализме». «Я славлю терроризм! Пусть его воины ведут мир к разрушению!» - вещал этот горе-теоретик. В № 10 «Штурмовика» вожак родственной РНС «Русской партии» (РП) Н. Бондарик говорил о возможности победы его единомышленников и «автоматом Калашникова». И далее: «На штурм улиц и площадей, на завоевание политической инициативы, а если надо, то и на баррикады – пойдут штурмовые отряды нашей молодежи». «Даже в современном мире, где все понятия искажены, война еще способна дать особому типу человека со здоровыми и чистыми инстинктами, еще не окончательно испорченными «цивилизацией» (вместо культуры) и «прогрессом» (вместо духовного развития), возможность почувствовать тот вкус, ту атмосферу, в которой действует высший тип человека – воин», - философствует активистка ННП В. Ванюшкина. Верховод Томского отделения ННП Е. Маликов призывал студентов: "Протест должен быть потальным: долой демократию, долой либерализм, долой «общечеловеческие ценности»!… Смерть Системе!»⁷⁹.

Правоэкстремистская газета «Народная защита» (1995. № 3) ратовала за такую программу действий: «…Война – сплошной фронт: подготовился, атаковал, уничтожил. Это военное положение. Это Гайдар, Ковалев, руководители и комментаторы «Останкино», повешенные на фонарных столбах, - за измену Родине. Это чеченские банды, уничтоженные в течение 2 суток по всей России. Это лагеря для перемещенных лиц «кавказских национальностей». Это комендатура и контрразведка… Будем уничтожать бандитов – чеченцев. И их покровителей – «демократов»…

Для демонстрации оппозиционной деятельности национал – экстремисты считают вполне достаточным продемонстрировать схожесть отечественных профашистов с ортодоксальным фашизмом или национал – социализмом. Так ННП выставляет русское происхождение в качестве условия гражданства, а лица «не русской национальности» или «неправославные» могут жить в России как субъекты с ограниченными правами или в качестве подданных⁸⁰.

Эти и другие факты свидетельствуют о том, что большое число существующих ныне в России право- и левоэкстремистских группировок не только теоретически не исключают террор как один из методов своей деятельности, но и подчас готовят и осуществляют теракты. Нередко в выступлениях и статьях руководителей этих организаций содержатся пропаганда, и даже апологетика террора, гражданской войны, бунта, диверсий, даже физической ликвидации неугодных. Далеко не всегда это провозглашается, открыто и прямо. Сплошь и рядом призывы к развязыванию гражданской войны, террору, погромам, подстрекательство к бандитизму и беспределу довольно изобретательно и фарисейски закамуфлированы псевдопатриотической риторикой и безудержной популистской демагогией. Часто экстремисты лживо заявляют, что предлагаемые, афишируемые ими насильственные, разрушительные акции и методы единственно возможные для спасения государства и народа.

Русское национальное единство (РНЕ), бывшее до своего раскола осенью 2000г. основой правоэкстремистской организацией в стране принадлежит к выраженным антисистемным течениям в российском ультранационализме, охватило большую часть сверхреакционного полутеррористического сектора отечественных нацистов. Наибольшая по численному составу РНЕ уже в 1992 году сформировала боевую единую дружину, существовавшую как отдельная структурная единица с многосотенным составом⁸¹.

Ксенофобская, фашистская пропаганда составляла основу политической работы баркашовцев среди молодежи. Лидеры РНЕ откровенно использовали едва модифицированные символы немецких нацистов, такие как свастика и римское приветствие, наряду с нацистскими идеями биологического расизма. Вероятно, неонацистский политический имидж предопределил изоляцию и провал РНЕ с момента создания партии. Когда осенью 2002 года РНЕ распалось, один из приемников организации, Всероссийское политическое движение «Русское возрождение (тоже распалось), демонстративно отказалось от фашистской эмблемы⁸².

РНЕ создало отряды, члены которых изучали военное дело, учились стрелять, действовать саперной лопаткой, ставшей обязательным атрибутом каждого бойца этой военизированной организации. Среди преступных деяний баркашовцев есть и убийства, и зверские избиения инакомыслящих, и рэкет, и поджоги, и вандализм на кладбищах, и тесные организационно «деловые» связи с кровавыми криминальными группировками. Периодически правые экстремисты, как, впрочем, и левые, составляли проскрипционные списки «врагов народа», грозя им суровыми репрессиями⁸³.

Среди правых радикалов наибольшую активность по части терроризма проявляют ныне скинхеды (бритоголовые), ставшие главной фашиствующей силой в России. Это слабо структурированное, достаточно аморфное движение без признанных, хотя бы относительно известных лидеров и детально разработанной идеологии и программы. В отличие от ряда стран, где, помимо «коричневых», есть и «красные скинхеды», а некоторые бритоголовые – лишь бешеные футбольные фанаты, в России до 90% членов скинхедовских групп – ярые поклонники нацизма. Они всячески прославляют фюрера и его режим, восторженно культивируют гитлеровскую символику и атрибутику. Основные идеолого-политические установки российских скинхедов или, как они себя называют, скинов – расизм, ксенофобия, крайне враждебное отношение как к демократии и либерализму, так и к коммунизму.

Как праворадикальное молодежное движение субкультура скинхедов сформировалась в начале 1990-х годов. Однако в начале 1994-го скинхеды вдруг стали если не массовым, то многочисленным и заметным явлением (о том, почему это произошло именно тогда, речь пойдет ниже). А далее как снежный ком покатился. К концу 1999 года в России насчитывалось свыше 20 тысяч скинхедов: чуть менее четырех тысяч в Москве, около трех тысяч в Петербурге и от двух тысяч до тысячи с лишним – в Нижнем Новгороде, Ростове-на-Дону, Ярославле, Пскове и Калининграде. И еще в двух десятках городов – меньше тысячи в каждом⁸⁴.

Большинство скинов объединено в маленькие банды по месту жительства или учебы (процентов на 80 скины – это старшеклассники, учащиеся ПТУ или безработные), которые, строго говоря, не являются политическими организациями. Но в Москве существуют две политизированные жестко иерархизированные скинхедские организации: «Скинлегион» и «Blood and Honor` - Русский филиал» (человек по 100-150 в каждой). Члены обеих группировок систематически распространяют слухи, будто в их организациях состоит по несколько сот человек. Большинство «неорганизованных» скинов этому верит – и завидует «легионерам» и «хонорам» и уважает их. В 1998 году около сотни скинов из групп «Белые бульдоги» и «Лефортовский фронт» создали третье крупное скин-объединение в Москве – «Объединенные бригады 88». «Объединенные бригады 88» сразу развили бурную активность на информационном фронте. Именно они издают журнал «Белое сопротивление». Они также создали в Интернете сайт «Русские бритоголовые». В Петербурге около 150 скинов входят в организацию «Русский кулак», в Нижнем Новгороде – свыше 150 скинов объединены в группировку «Север», в Ярославле свыше 80 скинов входят в организацию «White Bears». Существуют и мелкие, но хорошо дисциплинированные и структурированные скин-группы, например, «Русская цель» в Москве (численностью не более 25 человек). Есть даже группа наци-скин-феминисток «Русские девушки». В целях идейной организационной сплоченности скинхедов существует скин-пресса: журналы «Под ноль», «Белое сопротивление», «Отвертка», «Стоп», «Я – белый», «Streetfighter». Наполовину скинхедским является ультраправый контркультурный журнал «Сполохи». Есть даже рассчитанные на скинов ультраправые сайты в Интернете, включая «русское зеркало» американского скинхедского сайта «Stormfront».

Некоторые праворадикальные и фашистские партии и организации смотрят на скинов как на свой резерв и «социальную базу». В Москве со скинами активно работает Русский национальный союз (РНС, лидер – Константин Касимовский). Газета РНС «Штурмовик» была любимым чтением наци-скинов, пока не попала под запрет за «разжигание национальной и расовой вражды и ненависти». По некоторым данным, уже 2 года скин-издание «Под ноль» выходит на средства РНС. В РНС создан специальный «департамент» по работе со скинами, назначены ответственные за это «направление работы». Лидер «Скинлегиона» Гуськов систематически выступает с речами на митингах РНС. Пытается влиять на московских скинов и отколовшаяся от РНС в конце 1998 года группа, которая называет себя «Имперская партия России» (лидер – Алексей Лампси)⁸⁵.

Другой активно работающей среди московских скинов праворадикальной организацией является «Национальный фронт» (лидер – Илья Лазаренко), который в последнее время именует себя то «Церковью Нави», то «Кланом Нави», то «Священной Церковью Белой Расы». В Петербурге со скинами работает Национально-республиканская партия России (лидер – Юрий Беляев), в городах Поволжья и Краснодаре – Русское Национальное Единство (РНЕ).

В самое последнее время активнейшей работой среди скинхедов занялась ННП – Народная национальная партия (лидер – Александр Иванов-Сухаревский). Особенно активизировалась ННП после того, как арестованный в феврале 1999 года по обвинению в разжигании национальной вражды Иванов-Сухаревский оказался в одной камере с лидером скин-группы «Русская цель» Семеном Токмаковым. На момент написания этих строк дело против А. Иванова-Сухаревского не было закрыто, но он был освобожден из предварительного заключения под подписку о невыезде по ходатайству депутатов Государственной Думы и вошел в первую тройку избирательного блока «За веру, царя и отечество» (блок не был зарегистрирован, так как не успел в установленный законом срок открыть счет в банке), в региональных списках которого оказалось до полудюжины скинхедов.

Особенностью работы ННП среди скинхедов является то, что ННП не столько пытается завербовать скинов в партию, сколько распространяет в скинхедской среде изобретенную Ивановым-Сухаревским идеологию – «русизм». Русизм – достаточно экзотическая праворадикальная идеология, впрочем, вполне доступная сознанию типичного скинхеда. Скажем, несмотря на постоянно подчеркиваемую приверженность православию, русизм довольно снисходителен к арийскому язычеству (в духе национал-социализма), поскольку «раса выше веры» и «кровь объединяет, а религии разъединяют». Русизм перебрасывает мостик от дореволюционного православного монархизма к национал-социализму: по канонам русизма, в ХХ веке было «два великих арийских героя» – Николай II и Адольф Гитлер, причем Гитлер был мстителем за «принесенного большевиками и жидами в ритуальную жертву» Николая II и пытался нести «Крест-Свастику в порабощенную жидами Россию». ННП и раньше находила точки соприкосновения со скин-средой, например, газета ННП «Эра России» испытывала явный интерес к правоориентированной молодежной музыке, а журнал ННП «Наследие предков», с которым сотрудничал видный деятель правой контркультурной среды Вадим Штепа, пользовался большим авторитетом среди «наиболее продвинутых» скинов. После того, как в апреле 1999 года газета ННП «Я – русский» опубликовала совместное письмо из Бутырок А. Иванова-Сухаревского и С. Токмакова, эта газета стала очень популярна у наци-скинов.

В Москве, Петербурге и Воронеже соревнуется с ультраправыми в деле влияния на скинов Национал-большевистская партия (НБП, лидер – Эдуард Лимонов). Однако пока это соревнование НБП проигрывает. В Воронеже в 1996 году после погромов в общежитиях арабских студентов, устроенных РНЕ и скинами (в том числе примыкавшими к национал-большевикам), в местном отделении НБП произошел раскол. Основатели отделения – «идейные национал-большевики» во главе с Денисом Нистратовым покинули местную организацию НБП. Некоторых успехов НБП добилась в Петербурге, где в 1998 году в парторганизации произошел раскол и «обновленное руководство» навербовало свыше 80 скинхедов.

Впрочем, успехи организованных неофашистов в скинхедской среде не стоит преувеличивать. Расистами скинхеды были изначально. Любимым видом времяпровождения у них было и осталось напиться пива (или водки) и пойти охотиться на улицах или в метро на какого-нибудь темнокожего студента. Дисциплина им претит, Многие скины, вступающие в ультраправые организации, вскоре их покидают: после пьяного разгула им трудно себя заставить ходить на партсобрания, зубрить фашистских «классиков», терпеливо торговать газетами и т.п. Но все же изменения происходят. Если раньше скины избивали африканцев и азиатов «абстрактно» – за цвет кожи и за то, что те «заражают нас СПИДом» и «торгуют наркотиками», то теперь любой рядовой скин готов прочесть вам малограмотную, но горячую мини-лекцию об «угнетенной жидами русской нации», «моровом сионистском заговоре» и «грядущем возрождении Великой России».

Немногочисленные московские анархисты пытались вести активную пропаганду своих идей в среде подростков-панков, столкнулись там с наци-скинами и, таким образом, стали объектом систематических нападений – сначала на улице, а затем и в местах своих традиционных встреч – в «А-клубе», «Клубе им. Джерри Рубина» и т.п. С конца 1995 года систематический характер приняли также нападения краснодарских наци-скинов (активно сотрудничающих с РНЕ) на местах анархистов, объединенных в Федерацию анархистов Кубани (ФАК). В результате ФАК вступила в действующее в ряде городов России движение «Левое антифашистское сопротивление» (ЛАС) – отделение движения «Молодежь против расизма в Европе».

Показательно, что большинство наших ультраправых начало работу со скинами только после того, как получило соответствующий инструктаж на этот счет от своих западных «коллег». В последние 3-4 года из США, Германии и Австрии неоднократно приезжали представители неофашистских группировок, которые «делились опытом» работы со скинхедской молодежью. В частности, из США приезжали «специалисты по работе со скинхедами» из Ку-Клукс-Клана и НСДАП/АО, из Германии – «специалисты» из «Молодежи Викингов» (организация, запрещенная в ФРГ), Немецкого народного союза, «Стального шлема» (тоже запрещен в ФРГ), Национального народного фронта, «Союза правых» и других групп. Германские нацисты наладили поставку нашим ультраправым и скинам литературы, экипировки (нашивок), аудиокассет и «обмундирования» через ультраправые и парамилитарные организации Эстонии, Латвии и Литвы – Кайтселийт, «Омакатсе», айзсаргов, а до запрета ее латвийскими властями в связи с серией убийств – и через фашистскую организацию «Пернокруст». Там же, в Литве и Эстонии отпечатаны на русском языке «Майн Кампф» Гитлера и «Мифы ХХ века» Альфреда Розенберга. Там же тиражируются аудиокассеты с маршами III Рейха.

Наши скины активно взаимодействуют со своими западными единомышленниками. Не раз в Москву приезжали западные скин-группы и просто делегации скинхедов из США, Австрии и Чехии. Впрочем, в ряде случаев нельзя утверждать точно, были ли это действительно «чистые» скинхеды или закамуфлированные под них неонацисты. В своей борьбе с коммунистической идеологией западные лидеры скинхедов заметно «перегнули палку влево». В Великобритании, ФРГ, Франции, США, Польше начались столкновения между ортодоксальными скинхедами и наци-скинами. Результатом этих уличных столкновений «старых» с «новыми» стало появление двух скин-движений – с одной стороны, наци-скинов («новых»), с другой – «ред-скинз», «красных скинов» («старых»). «Ред-скинз» почти полностью восприняли новую, более удобную одежду наци-скинов и внешне отличаются от них только нашивками с портретами Ленина, Че Гевары, Нельсона Манделы или с названиями своих организаций и левацких групп, на которые они ориентируются. «Ред-скинз» сегодня активно действуют в Англии, ФРГ, Франции, США, Польше, Испании (в Стране Басков). Возникли крупнейшие международные объединения «ред-скинз».

В России же «ред-скинз» практически нет. Небольшие группы «ред-скинз» появились недавно лишь в Белгороде и Воронеже. Созданная в 1997 году усилиями краснодарских активистов группа «ред-скинз» успешно била местных наци-скинов, но к осени 1998 года по причине «головокружения от успехов» развалилась. Другим примером является феномен скинхедов в городе Набережные Челны, где в 2004 году скинхеды объявились сразу в двух ипостасях: наци-скины и «ред-скинз». «Ред-скинз» никакими громкими уличными «акциями» не отличались, занимаясь в основном антифашистской пропагандой среди панков. Они поддерживают контакты с Ассоциацией движений анархистов. Свою численность «ред-скинз» скрывают. Наци-скины расколоты на четыре различные организации, и их деятельность носит полулегальный характер, типичный для организованных ультраправых групп.

На протяжении ряда лет собственно русский национализм был у скинхедов на заднем плане. У них отсутствовали даже общие разработки вопросов об институционализации статуса русской нации, «русской идее», государственном строе и политическом режиме России, отношение к православию, монархии и т.д. В отличие от практически всех других правоэкстремистских группировок в России скинхеды равнодушны к вопросам религии.

Проводившаяся в последние годы несколькими нацистскофашистскими и околофашистскими группировками идеологическо-политическая обработка скинхедов и привлечение их в свои ряды привели к тому, что идеи русского ультранационализма, демонстрация верности «русскости», «русскому духу» стали занимать большее место в пропаганде и акциях бритоголовых. Некоторые авторы называют главным политическим прибежтщем скинхедов ННП, а ее вожака А, Иванова-Сухаревского – чуть ли не верховодом всего этого движения. Другие считают, что в ННП входит, пожалуй, лишь руководимая Токмаковым группа «Русская цель»⁸⁶.

Ультранационалистические политические блоки и политики России имели до сих пор только ограниченные или спорадические успехи на выборах. Но ввиду описанных проблем у партий, которые сейчас занимают эту часть спектра, этот факт не может быть воспринят как доказательство фундаментального неприятия большинством граждан радикально правых идеологий, а также не может быть интерпретирован как индикатор какого-либо принципиального неумения русских ультранационалистических сил со временем превратить потенциальную поддержку среди населения в политическую власть.

В России мы сегодня, возможно, наблюдаем, что-то сходное с описанным выше развитием конца ХIХ – начала ХХ столетия в Германии. Опросы избирателей показывают, что в течение 1990-х годов население России переменило свою позицию со скорее прозападной на преобладающую антизападную, особенно антиамериканскую. Беспокоит, что большинство тех российских избирателей, которые могут быть охарактеризованы в других отношениях как либералы, в конце 1990-х годов, в частности, в связи с расширением НАТО и бомбардировками в Югославии, стали более или менее критически относиться к Западу и, в частности, к США. К тому же позиция российской элиты кажется еще более антиамериканской, нежели позиция масс. Несмотря на эти тенденции, российские крайние правые партии в то же время стали менее успешными, чем на выборах в Государственную Думу в середине 1990-х (КПРФ, ЛДПР), и/или претерпевают более или менее значительные расколы (РНЕ, НБП, КПРФ, «Родина»).

Видимо, организованный русский ультранационализм после определенного пика в середине 1990-х годов переживает в данный момент не финал, а перерыв, то есть фазу развития и переформирования своих идей, позиций, имиджа, стратегии и структуры. Внезапный взлет блока «Родина» и его превращение в заметную политическую силу в российском парламенте, как и впечатляющее число голосов, которые получила ЛДПР в декабре 2003 года, могут рассматриваться как показатель стойкого потенциала русского национализма.

До тех пор, пока российское общественное сознание захвачено широко распространенными антизападными стереотипами и проникнуто скрытыми, а иногда и не очень скрытыми, националистическими идеями, нужно ожидать, что эти явления найдут организованное выражение. По крайней мере, в ближайшем будущем можно прогнозировать, что мы найдем эти общественные манифестации не только и, возможно, не столько в области политического общества, сколько в негосударственной сфере. Поэтому кажется, что рост негражданского общества России составляет сегодня одну из самых обещающих тем для исследователей, как русского ультранационализма, так и российского третьего сектора в целом⁸⁷.

В целом, что касается перспективы национал-патриотического экстремизма, который часто, хотя и не всегда правомерно, называют фашизмом, то отношению к общественности к этой перспективе двойственное. С одной стороны, имеет место типичное паникерство. С другой стороны, существует распространенное мнение, что фашизм в России не может приобрести серьезного влияния, так как, во-первых, фашизм очень напоминает отвергнутый уже Россией сталинизм, и, во-вторых, в России отсутствуют стандартные социальные условия для победы фашизма. Первые два резона выглядит совсем неубедительно: никакого устойчивого антифашизма в российском обществе нет, а есть распространенная идиосинкразия на само слово «фашизм». Что же касается сталинизма, то он, конечно, отвергнут, но толком не осознан большей частью граждан, что и проявляется в достаточно массовых рецидивах. Связь же между понятиями «сталинизм» и «фашизм», осмысленная западным обществом в понятии «тоталитаризм», в России известна большинству только понаслышке. Конечно, организации, прямо себя называющие фашистскими, нацистскими или сталинистскими, испытывают определенные затруднения с вербовкой сторонников, но ведь избегать нескольких слов в пропаганде совсем не трудно.

Если принять данную точку зрения, то политический экстремизм в среде российской молодежи может стать легитимным явлением вследствие усиливающейся толерантности населения, в частности, молодежи в отношении лиц и организаций, выступающих с ультранационалистических, нацистских и фашистских позиций в отношении национальных меньшинств, или выражающих сочувствие, а иногда и солидарность участникам агрессивных диффузных форм насилия (погромов, стихийных расправ, кровавых уличных стычек).

В этом плане настораживают данные ряда социологических исследований среди молодежи. Согласно опросу, проведенного Фондом «Общественное мнение» 16% россиян полагают, что в фашистской идеологии есть позитивные моменты. Среди молодых людей в возрасте до 21 года в России националистическим настроениям подвержен каждый второй. По данным ВЦИОМ, 50% москвичей поддержат погромы на массовых рынках. В ряде регионов страны уровень ксенофобии превышает отметку 60-70%.⁸⁸ О состоянии толерантности в сфере межнациональных отношений следует судить по нарастанию ксенофобных настроений в стране. Если в 2002 году среди респондентов 45% выступали за ограничение миграции «инородцев» в Центральные регионы России, то в 2005 году уже 59% поддерживали политику запретов и ограничений на их въезд сюда. На вопрос о том, есть ли в стране фашисты в 2005 году положительно ответили 56%, а в 2004 – 54% опрошенных. При этом 37% отметили, что фашистов стало больше, в то время как только 9% отрицали существование в стране фашистских формирований. И хотя среди молодежи в 2000 – е годы усиление фашистских настроений в стране отмечается сравнительно реже, тем не менее, 33% опрошенных в возрасте 18-24 года отмечают рост сторонников фашизма.⁸⁹ Неклассические формы фашизма, порождающие их условия и потенциальный электорат, не исчезли⁹⁰. При этом наблюдается общий рост ксенофобных настроений в российском обществе, и возрастание противоправной активности молодежных националистических группировок, что является питательной средой для возникновения молодежного экстремизма.

Следовательно, в постсоветской России существуют объективные причины – экономические, социальные, политические для появления и возобновления движений молодежного политического экстремизма. До тех пор, пока российское общественное сознание подчинено распространенным в молодежной среде антидемократическим стереотипам и проникнуто националистическими, радикальными идеями можно предположить, спрогнозировать в ближайшем будущем, что политический радикализм получит свое организованное выражение.