Глава 6. Политические организации российской молодёжи

Анализ политической жизни современной России будет непонятынм, если за кадром общей картины останется молодёжь. И это объясняется не только тем, что молодым людям принадлежит будущее нашей страны. Речь идет прежде всего о проблеме политической социализации этого слоя общества, моральной и интеллектуальной чистоты. Как представляется, отношение к политике и реальным политикам, активность подрастающего поколения во многом обусловлена эффективностью функционирования партийной, политической системы Российской Федерации, процесса политической социализации. Объектно-субъектные отношения этого процесса во многом остаются слабоизученными, стихийными, нуждаются в коррекции и управлении.

6.1. Политическая социализация российской молодёжи

Политическая социализация молодежи как субъекта общественных отношений происходит в сложных социально-экономических и культурно-духовных условиях. Затянувшийся системный кризис неблагоприятным образом сказывается на повседневной жизни молодых людей, внося в нее элементы непредсказуемости и нестабильности, ощущения риска и фрустрации в процессе адаптации в нестабильное общество⁴⁵.

В силу особенностей психологического и возрастного статуса молодежь обладает большим потенциалом энтузиазма и оптимизма, но одновременно часть подвержена панике, девиациям, деформациям сознания поведения. Регулируемые механизмы социализации молодежи прямым образом отражаются на ее идейно-политических и нравственных позициях, которые во многом утратили свою социально значимую мотивационно - ценностную структуру. Жизненный мир, сознание молодежи оказались расколотыми на множество атомизированных элементов, фрагментов, утратив целостность, стали нестабильными. Молодежь живет в обществе, в котором сохраняется атмосфера враждебности к социальной напряженности, усиливаются социальные конфликты на этнической и религиозной почве. В этих условиях обретение идентичности нередко сопровождается искаженными образами «своих» и «чужих», и субъектность молодежи реализуется в альтернативных социально одобряемому поведению социальных практик⁴⁶.

Современная молодежь как особая социально-демографическая группа в постсоциалистических странах формировалась в условиях радикальных трансформаций в экономической, общественно-политической и духовно-нравственной сферах жизни общества. Тогда традиционные институты социализации, в первую очередь партийно-государственный аппарат власти и руководимые им молодежные организации, утратили свой авторитет среди молодежи и на смену им в России пришли неформальные организации экстремистской направленности.

Легитимные социальные практики сплошь и рядом дополняются теневыми, сосуществующими одновременно с первыми, усложняя выбор молодежью нормативных и социально-статусных позиций.

Затянувшаяся неопределенность, связанная с постоянным реформированием социальных институтов общества, неоднозначно влияет и на социальные практики молодежи, делая ее участие в общественных процессах необоснованно заниженным, не соответствующим ее удельному весу в социальной структуре общества. Отсюда — путь к маргинальности, неформальным, а то и полностью теневым практикам. Для немалой части молодежи неопределенность социального статуса становится как бы социальной нишей, в которой она реализует (или не реализует) свою активность. Молодежные, жизненные стратегии и способ идентификации начинают формироваться в условиях, когда роль прежних социальных факторов, обеспечивавших достойную жизнь (образование, гендерные различия, этничность), начинает ослабевать. Для определенной части молодежи фактором, усиливающим молодежную солидарность, являются субкультурные общности и практики, позволяющие глубже осознать свою идентичность⁴⁷.

Видимо, не нашедшая применения адекватно общественным целям, энергия молодежи сублимируется в антиобщественные девиантные практики в форме политического экстремизма. Как отмечает Е.Л. Омельченко критическая масса «революционности» может превысить известные пределы, поскольку молодежь бунтует в силу того, что ее энергия, требующая выходы через риски и вызовы, оказывается не направленной в нужное русло⁴⁸.

Молодежный политический экстремизм как вид идеологии и комплекс политических установок проник в часть социальных страт молодежного общества, в частности в сферу учащейся, студенческой молодежи, в определенной мере продолжая традиции российского, революционного студенчества 19-20 веков и леворадикального движения западного студенчества середины 20 века. Современная Россия столкнулась и с распространением идеологии и практики правого экстремизма, ксенофобии, этнонационализма, фашизма и других крайне радикальных проявлений. Подавляющее большинство преступлений террористической направленности совершается организованными группами. В основном эти преступления совершают молодые люди в возрасте до 30 лет. Число преступлений террористической направленности по расследованным уголовным делам увеличилось на 260 процентов⁴⁹. Поэтому изучение идеологии и практики молодежного экстремизма имеет как теоретическое, так и практическое значение.

В 1990-е гг. российская молодежь была охвачена ощущением романтичности политической и террористической борьбы, что становится важной составной частью общей концепции идеологии левого экстремизма. В значительной степени данная теория являлась калькой с революционных героических концепций XIX — начала XX в. В то же время, заимствуя стилистику и методы революционной борьбы, россий­ский молодежный политический экстремизм наполнял их собственным идеологическим содержанием — борьбой с режимом в духе анархизма.

Кризис анархистского движения в начале 1990-х гг. сопровождался появлением ряда радикальных организаций. Сравнительно устойчивой среди них оказалась Инициатива революционных анархистов (ИРЕАН), лидером которой стал аспирант - социолог Д. Костенко. По мнению А. Тарасова, кризисные явления в анархистском движении на радикальных анархистах отразился меньше. Более того, в 1993-1994 гг. имел место обмен идеями и людьми между радикальными анархистами из ИРЕАН, с одной стороны, и левацкой оппозиции - троцкистами, маоистами, даже сталинистами и комсомольцами П. Былевского и И. Малярова - с другой. Это не случайно, поскольку Д. Костенко видел идейную основу ИРЕАН как синтез взглядов позднего Бакунина, Г. Маркузе и Э. Фромма. Именно ИРЕАН стал одним из центров выработки новой леворадикальной идеологии на основе синтеза собственно анархистских идей и идей «новых левых» теоретиков контркультуры⁵⁰.

Другим, и даже более важным, центром стал «Фиолетовый интернационал» - «организационно не оформленное молодежное контркультурное движение, радикально отрицающее буржуазный образ жизни и буржуазную цивилизацию». «Фиолетовый интернационал» был создан в 1992 году из контркультурной группировки «Комитет культурной революции», возникшей годом ранее. Идеологической платформой Фиолетового интернационала» был провозглашен «фиолетовый анархизм», представляющий синтез идей Г.Маркузе, Т. Адорно, ситуационистов, необланкистов и лидеров партизанских движений в странах «третьего мира». Кроме разработки собственной идеологии, члены «Фиолетового интернационала» устраивали «оранжевые», или «фиолетовые» акции, представляющие собой драматизированные политические «тусовки»⁵¹.

Идеология леворадикального молодежного активизма была построена на доктрине приближающейся (по мнению лидеров данного движения) в современной России новой национальной революции. Данный момент прослеживается практически во всех направлениях молодежного политического активизма.

Так, НБП полагала, что якобы вся Россия живет в надежде на национальную революцию. В целом для идеологов молодежного политического активизма была характерна тенденция преувеличивать степень социально-политического недовольства в России, а также готовность населения выступить с оружием в руках против режима Ельцина⁵².

В то же время методика действий большинства направлений молодежного радикального активизма отличалась наивностью и социально-политическим утопизмом. Так инструкторами НБП вырабатывались и публиковались методы действия союза для того, чтобы возглавить национальную революцию в России. Национал- революционеры должны будут действовать методом «проникновения и захвата», который складывается из внутреннего охвата личности и толпы путем разъяснения идей национал-солидаризма, подтверждения пропаганды личным поведением, сознания и распространения в массах литературы, доступной для народного понимания.

Таким образом, можно констатировать идейный эклектизм «новых левых» в современной России, идеология которых дрейфует от крайне левых к «право-левым» позициям, от анархо - троцкизма к идеологии НБП в соответствии с динамикой идеологических ориентаций экстремистской среды, заявляющей, что она не левая и не правая, но национальная партия русских.

Существенным фактором развития неформального молодежного движения в 1990-е годы стало увлечение ряда их лидеров фашистскими и националистическими идеями. При этом националистическое направление молодежного активизма было наиболее агрессивно настроенным и не имело широкой поддержки в среде студенческой молодежи. В то же время это направление имело достаточно крепкое и стабильное ядро участников, которое стало социальной основой правых националистических группировок. Последние, однако, постепенно теряли свои позиции в среде российского зарубежья и уходили с исторической сцены, превращаясь в политических маргиналов. Молодежная среда отторгала националистические идеи, оставаясь в целом в русле доктрин российской мононациональной государственности.

В 90-е годы XX века в стране существовало множество структурных факторов, которые способствовали созданию в постсоветской партийной системе правоэкстремистских, ультранационалистических, фашистских и радикально-консервативных партий и группировок, различных форм непартийной деятельности правых экстремистов в политической жизни России. Некоторые из наиболее значимых молодежных правоэкстремистских групп, движений и субкультур идеологически эклектичны, поскольку исповедуют националистические, фундаменталистские и фашистские элементы. Несмотря на наличие важных различий в их организационной структуре и идеологии правого экстремизма, само понятие «правоэкстремистский» включает в себя составные части таких различных идеологий как фундаментализм, ультраконсерватизм и фашизм⁵³.

В России значение профашистской категории группировок ультранационалистического спектра возрастает, начиная с середины 1990-х годов. Существенным фактором развития неформального молодежного движения в эти годы стало увеличение ряда их лидеров фашистскими и националистическими идеями. При этом националистическое направление молодежного экстремизма к началу 2000-х годов уже имело достаточно крепкое и стабильное ядро участников с различной социальной основой - от рабочей, учащейся до части студенческой, творческой молодежи, которые составили социальную основу правых националистических группировок. Профашистское направление молодежного правого экстремизма проявляло идеологическую активность с середины 1980-х годов, и стало наиболее агрессивно политически настроенным после 1995 года, получив поддержку среди маргинализированных слоев, а также рабочей, частично учащейся молодежи. Однако, в общем, молодежная среда отторгала ультранационалистические идеи фашизма, оставаясь, в основном, в русле доктрин консервативного российского национального фундаментализма (шовинизма)⁵⁴.

К 2000 году ситуация изменилась. Стало явным сближение различных фашистских и профашистских организаций и групп в идеологическом отношении. Выработался круг идей, приемлемых для всех ультраправых: русский национализм в великодержавной, имперской форме, антикоммунизм, антилиберализм, антиамериканизм, православие, антисемитизм и расизм (в «арийском» варианте).

Квинтэссенция же «правого» экстремизма, точнее говоря, конкретной и наиболее яркой формы его проявления - фашизма - декларация того, что человечество, напротив, по сути своей не едино и существуют высшие и низшие расы и нации, то есть вера в то, что передающиеся по наследству биологические структуры одних народов лучше, чем гены других народов, а также вытекающая из этого положения установка на подавление других наций и рас. Именно из идеи расового неравенства, являющейся отправной точкой в фашистской доктрины, «правые» экстремисты отстаивают, как правило, интересы привилегированных слоев общества и выступают за сохранение частной собственности.

В последние годы и в России заметно актуализировалась проблема борьбы с различными проявлениями правого экстремизма, которые нередко обозначаются у нас понятием «фашизм». О том, что эта проблема носит отнюдь не надуманный характер, говорят данные, полученные Фондом общественного мнения в ноябре 1998 г. в ходе репрезентативного опроса 1500 россиян. Так, отвечая на вопрос, какие социальные группы вызывают у населения раздражение и возмущение, респонденты на втором месте (24 %) указали фашистов (показательно, что занявшая первое место «мафия» лидировала с относительно небольшим разрывом, набрав 33%). Интересны и результаты октябрьского опроса 1997 г., проведенного этим же центром. На вопрос: «Как Вы относитесь к существованию в нашей стране национал-социалистических организаций, например Русского национального единства Баркашова и им подобных?» были получены следующие ответы:

1) скорее положительно или, безусловно, положительно - 6% россиян;

2) отрицательно - 58%

3) затрудняюсь определить свое отношение - 37%⁵⁵.

Неожиданно высокий процент затруднившихся ответить свидетельствует о том, что национал-экстремизм в потенциале может иметь в нашей стране свою социальную базу и что проблему борьбы с ним нельзя решить одними лишь правовыми средствами. Усиление позиций правого экстремизма в современной России обусловлено рядом факторов объективного характера. К ним относятся слом прежней ценностно-нормативной структуры общества, разрыв прежних социальных связей и автомизация социума, обнищание широких слоев населения в ходе реформ, ущемление чувства социальной справедливости людей в результате приватизации, ведущей к неопределенной социальной поляризации общества; неопределенность федеративного устройство и связанная с этим угроза распада России; общее ослабление государственной власти и т.п. Немаловажное значение имеют последствия распада Союза, в результате которого за рубежами страны оказалось около 25 млн. русских, а также резкое ослабление государственных позиций на международной арене, ущемляющее национальное достоинство россиян.

Но, пожалуй, наиболее существенным фактором распространения идеологии ультранационализма является идейно-мировоззренческий раскол общества и отсутствие объединяющей его социальной идеи. Действие этого объективного фактора усиливается сложившейся в стране конструкцией разделения властей с характерным для нее значительным перевесом в сторону исполнительной власти. Это приводит к тому, что основные политические силы, ориентированные в своей борьбе за власть, прежде всего, не на парламентские, а на президентские выборы стремятся выступать как представители всего общества, а не отдельных социальных слоев (что более свойственно природе политических партий и даже движений). Стремясь обрести опору в различных слоях общества, но, не имея необходимой для этого объединяющей социальной идеи, они вынуждены выходить за рамки собственно социальной проблематики. И здесь они неизбежно вступают на национальную почву, начинают обыгрывать национальную тему во всех ее проявлениях - от патриотизма до национал-шовинизма.

Но нельзя замыкаться на проблеме фашизма, игнорируя иные проявления политического экстремизма в стране. Прежде всего, надо иметь в виду, что сам термин «фашизм» сейчас используется для обозначения «веера» родственных политических явлений: фашизм (в узком смысле слова), национал-социализм, правый радикализм, правый консерватизм, шовинизм и т.п. Концентрированным выражением общественной опасности соответствующих политических течений являются их идеологическая и (что более важно) практическая ориентированность на такой тип политического режима, который можно обозначить как правый экстремизм. Именно опасность тоталитаризма и должна, на наш взгляд, стать главным предметом заботы законодателя. Причем было бы совершенно неверным недооценивать проблему левого экстремизма в стране.

Примечательно, что представители Московского антифашистского центра многократно подчеркивали, что они даже не видят особой необходимости в разграничении таких политических феноменов, как коммунизм, с одной стороны, и национал-социализм и фашизм - с другой, и противопоставляют всем формам экстремизма принципы либеральной демократии. Подобный крайне упрощенный подход отражает общую тенденцию в нашей стране последних лет, состоящую в стремлении, прежде всего, подчеркнуть то, что сближает такие разнородные политические феномены, как «левый» и «правый» экстремизм, оставляя при этом за скобками или даже полностью игнорируя их существенные различия. При этом более или менее успешно решается задача мультиплицирования негативного отношения общественности к определенным политическим субъектам как таковым⁵⁶.

Не менее важно и то, что в те же последние десять лет в России наблюдался процесс, который нельзя назвать иначе как реабилитацией фашизма. Как ни печально, этой реабилитацией занимались не только правые, но и либеральные СМИ. В борьбе с коммунистической идеологией либералы в 90-е годы заметно перегнули палку вправо, назойливо рекламируя консервативные и ультраконсервативные ценности и соответствующих мыслителей — зачастую прямых предшественников фашизма.

Правому экстремизму свойственна высокая степень организованности, скоординированности в международном масштабе. Известен, например, так называемый «Черный интернационал» профашистских и праворадикальных группировок, ставящих цель возродить законы и порядки III рейха. Большую работу по сплочению правоэкстремистских сил в мировом масштабе проводила и Всемирная антикоммунистическая лига (ВАКЛ). Отмечая активные международные контакты экстремистов правой ориентации, немецкий ученый Н. Мадлох пришел к выводу, что если раньше для сотрудничества неофашистов были характерны двухсторонние связи, то для 80 — 90-х гг. XX в. более типичны контакты на многосторонней основе.

Общим для всех разновидностей политического экстремизма является стремление к дестабилизации, уничтожению существующих государственных структур и, в конечном счете, разрушению политической системы современного общества с целью установления нового политического порядка, основные черты которого характеризуют его как режим антидемократического, тоталитарного типа. Логично предположить, отмечают в этой связи, что движения, использующие в своих действиях одинаковые средства (провокации, насилие и подстрекательства к насилию), стремящиеся фактически к общей цели (антидемократическому перевороту) и считающие своим главным политическим противником одни и те же социальные институты, могут заключить соглашение по ряду вопросов или, во всяком случае, выступать более или менее единым фронтом⁵⁷.

В свете сказанного выше не могут не насторожить данные целого ряда социологических исследований. Согласно опросу, проведенному Фондом «Общественное мнение» (ФОМ), 16% россиян считают, что в фашизме как системе взглядов есть положительные аспекты. В среде людей моложе 21 года в России националистическим настроениям подвержен чуть ли не каждый второй. Это подчеркивается в докладе, представленном весной 2002 г. Институтом комплексных социальных исследований (ИКСИ) РАН, Российским независимым институтом социальных и национальных проблем (РНИС и НП) и представительством в РФ Фонда имени Ф. Эберта.

По данным ВЦИОМ, 50% москвичей поддержали погромы на московских рынках. А в ряде регионов уровень неприязни к представителям некоторых народов, в основном, к кавказцам, превышает отметки 60-70% . До 55% россиян одобряют лозунг «Россия - для русских⁵⁸!»

Из приведенных цифр и суждений, по нашему мнению, при всей их тревожности, все же не следует, что сегодня в России существует фатальная либо безусловная предопределенность активизации или эскалации политического экстремизма и терроризма. Но такая опасность ни в коем случае не должна считаться полностью элиминированной. Она пребывает в латентном состоянии и при определенном развитии обстановки в стране и мире может быть актуализирована со стороны ультраправых группировок.

Представители ультраправой идеологии молодежного политического активизма принимают интенсивные попытки создания концепции новой национальной идеи для постсоветской России. Многие идеологические доктрины российского политического активизма 1990-х годов имели существенный налет тоталитаризма: в них предусматривались принудительные меры для духовного перевоспитания русского народа и насильственное искоренение прозападной либеральной идеологии.

Постсоветский период характеризуется не только усилением ностальгических имперско-державных настроений, но и одновременным ожесточением нравов и падением уровня толерантности. В какой-то мере это можно объяснить регрессией к традиционному уровню подростковой нетерпимости и агрессии. Причем рост нетерпимости касается сфер как интимных отношений, так и различных аспектов общественной жизни, прежде всего, межнациональных отношений.

Со второй половины 90-х годов XX века активизировался процесс идейного сближения националистических радикалов с «неоязычниками» - активными приверженцами идеи языческого возрождения, разделенных на разные «союзы», «общины», «ордена». Объединяет все ветви движения «неоязычества» вера в богоизбранность русского народа, связанная в большинстве случаев с арийским учением, которое переосмысливается в духе российских евразийских исканий. В сфере политики «неоязычники» вполне органично вписываются в красно-коричневый спектр националистической оппозиции. В последнее время большая часть «молодежных борцов» за языческое возрождение ориентируется на Национально-державную партию России (НДПР)⁵⁹.

Другой активно работающей среди молодежи является праворадикальная организация «Национальный фронт» (лидер И. Лазаренко), которая именует себя то «Церковью Нави», то «Священной церковью белой расы», которая имела связи с сатанинскими группировками и сектами. Пропаганду сатанисты ведут как среди молодых поклонников «тяжелого рока», так и среди скинхедов⁶⁰. На почве этой деятельности сложилась идеология своеобразного национал-сатанизма, активным пропагандистом которой является популярный радиоведущий Г. Осипов.

С середины 1990-х годов ХХ века движение «неоязычества» начинает развиваться интенсивнее. О многообразии «неоязыческого» движения в России свидетельствует обилие сайтов, представляющих его отдельные организации. Существует множество отдельных организаций «неоязычников», разбросанным по многим крупным городам России. Феномен «неоязычества» и связанная с ним арийская идеология сближают общие националистические догмы, антидемократизм. Под влиянием неоязычества и фашисткой идеологии долгое время находился Э. Лимонов. Языческие фантазии стали популярны в молодежных кругах нацболов. Кажется более основательным то увлечение расовым оккультизмом, которое прослеживается у некоторых членов РНЕ, утверждающей идеалы Белой Расы. Языческий компонент отчетливо различим в идеологии скинхедов, обращающихся к германским языческим образам и к предполагаемому славянскому наследию, откуда, например, заимствовано такое популярное обозначение свастики, как коловрат⁶¹.

Основной сферой приложения неоязычества остается политический радикализм и протестная молодежная субкультура. Помимо языческих сайтов Интернета, которые пропагандируют мистический национализм, феномен общения визуально сплачивает язычников из самых отдаленных городов страны на различных форумах, конференциях, неоязыческих праздниках. Имеются основания полагать, что неоязычество превратилось в устойчивый элемент молодежной субкультуры⁶².

Против достижения этнонациональной толерантности с проповедями национальной, религиозной ненависти выступают и другие праворадикальные группы, выставляя агрессивность и экстремизм в качестве абсолютно необходимых предпосылок успешного развития государства и общества в переходный период. Так лидер РНС К. Касимовский обосновывает перспективу террора в целях наведения расового порядка на планете ради здоровья нации через войну и новую национальную революцию. Этот путь обосновывается убеждениями о социальной справедливости, корни которых в «Православно самодержавном Национал-социализме». Идеолог родственной РНС «Русской партии» Н. Бондарик призывал молодежь на штурм улиц и площадей, на баррикады, заявляя, что на завоевание политической инициативы пойдут штурмовые отряды нашей молодежи. Национал-экстремисты из ННП демонстрируют схожесть отечественных профашистов с нацизмом, выставляя русское происхождение в качестве условия гражданства, а лица «не русской национальности» или «неправославные» должны жить в России с ограниченными правами или в качестве подданных⁶³.

Среди правых ультранационалистов наиболее реакционную идеологию исповедовало РНЕ, бывшее до своего раскола осенью 2000 года основной правоэкстремистской организацией в России. Ксенофобская, фашистская пропаганда составляла основу политической работы баркашовцев среди молодежи. Лидеры РНЕ откровенно использовали символику немецких нацистов, идеи биологического расизма, антисемитизма. Сегодня уже очевидно, что непроработанность идеологии, фашистская символика отталкивающе действовали на людей, и РНЕ распалось.

Бывший заместитель Баркашова, Олег Кассин, создал новое движение «Русское возрождение». Движение РВ провозгласило поддержку курса правительства и отменило наиболее одиозные фрагменты символики (свастику-солнцеворот, черные рубашки и т.д.). За этой организацией в патриотической среде закрепилась репутация, чуть ли не предателей. Между тем эта группа претендовала на формирование «цивилизованной» патриотической партии, поддерживающей власть, и нацеливалась на участие в парламентских выборах 2007 года.

В Москве активно действуют еще две группы бывших баркашовцев – «Славянский союз» и «Свободный отряд РНЕ». Позицию «Свободного отряда», начиная с весны 2003 года, выражала санкт-петербургская газета «Новая система».

«Славянский союз» присоединился к объединению националистических организаций, планирующих слияние на всероссийском уровне. В объединение вошли – Народная националистическая партия Александра Иванова – Сухаревского (газета «Я – русский»), Партия Свободы Юрия Беляева (ранее Национал-республиканская партия России, газета «Наше обозрение»), национал-языческая группировка Русское национально-освободительное движение Александра Аратова (газета «Русская правда»), движение «Спас» Александра Севастьянова («Национальная газета»). На основе коалиции сложилась новая партия «Национально-державная партия России (НДПР), главной целью которой было объявлено «возрождение России как великой державы».

Несмотря на то, что в последнее время активность националистических партий пошла на спад, сохраняется непосредственная угроза для демократических преобразований и свобод, исходящая от радикально настроенных националистических сил. Существует возможность потенциального сдвига режима в сторону более радикальных форм националистической идеологии и не только в силу ряда экономических и социальных причин, но и вследствие того, что мы не ушли от экстремистского типа развития, а этот путь будет постоянно востребован радикализмом: политическим, идейным, конфессиональным.

Таким образом, в постсоветской России существуют объективные причины – экономические, социальные, политические для появления и возобновления движений молодежного политического экстремизма. До тех пор, пока российское общественное сознание подчинено распространенным в молодежной среде антидемократическим стереотипам и проникнуто националистическими, радикальными идеями можно предположить, спрогнозировать в ближайшем будущем, что политический радикализм получит свое организованное выражение.