Глава II, в которой излагаются способы, какими может быть истолковано это многообразие человеческой природы

Установив, таким образом, многообразие и двоякость человеческой природы — не ту, конечно, которая есть следствие соединения материи и формы, но ту, которая относится к самой форме, или душе, следует pacсмотреть, учитывая противоположность смертного и бессмертного и неприложимость этих определений к одному и тому же субъекту, справедливо ли будет усомниться, чтобы эти два определения одновременно относились к человеческой душе. А выяснить это нелегко.

Поэтому предположим, что либо одна и та же природа одновременно и смертна, и бессмертна, либо речь должна идти о двух разных природах. Если принять второе предположение, то это может быть истолковано тремя способами. Либо существует столько же смертных и бессмертных душ, сколько людей, так что у Сократа окажется одна бессмертная и одна или две смертные души, и то же относится ко всем другим людям, так что каждый человек будет обладать своей смертной и бессмертной душой. Либо следует скорее принять для всех людей лишь одну бессмертную душу, полагая, что смертные души распределяются во множестве соответственно числу людей. Либо, напротив, мы сочтем бессмертную душу множественной, а смертную — единой, общей для всех людей. Если предпочесть первое положение, то есть что человек смертей и бессмертен согласно одной и той же природе, то, поскольку невозможно, чтобы противоположные высказывания относились к одному и тому же субъекту, невозможно, чтобы одна и та же сущность была смертной и бессмертной сама по себе. Но либо она бессмертна по своей природе и смертна в некотором отношении, либо, напротив, по природе своей смертна и лишь в определенном отношении бессмертна. Эти три способа рассуждения позволяют в достаточной мере избежать противоречия. Подводя итог этому рассуждению, отметим, что двойственность человеческой природы можно толковать шестью способами, как это ясно из хода рассуждения и выводов.

 

 

Глава III, содержащая изложение первого мнения, согласно которому бессмертная душа едина, смертная же множественна, каковому мнению следовали Фемистий и Аверроэс

Из шести перечисленных мнений четыре были приняты философами, два же отвергнуты, ведь никто не считал, что нематериальная душа множественна, а материальная едина, и это вполне разумно, ибо нельзя и вообразить, чтобы существовала единственная материальная субстанция одновременно в столь великом множестве людей, различающихся в отношении места и субъекта, и особенно при том, что она тленна. Точно так же никто не считал, что одна и та же субстанция является в равной мере и смертной, и бессмертной, так как ничто не может состоять из двух равных противоположностей, но одна из них обязательно должна преобладать над другой, как ясно показано в I книге “О небе”, в тексте и комментарии 7, и во II книге “О возникновении”, в тексте 47, и в Х книге “Метафизики”, в тексте 23, и во II книге “Сборника” (9).

Итак, рассмотрим по отдельности оставшиеся четыре мнения, Аверроэс и, как я полагаю, еще до него Фемиетий согласно считали, что разумная душа реально отличается от тленной, и полагали, что разумная душа численно едина во всех людях, смертная же множественна (10). Основание для первого утверждения заключалось в том, что, видя, как Аристотель явственно доказывает отделимость и нематериальность разумной души и, следовательно, ее вечность,— а все его высказывания к этому ведут, что очевидно веяному, кто внимательно читал книгу “О душе”,- и считая суждения Аристотеля истинными, они утверждали, что разум по своей природе бессмертен.

Видя же далее, что чувственная и растительная Душа в своих действиях необходимо нуждается в телесном органе, как это явствует из вышеприведенного места, а орудие это по необходимости телесно и тленно, они заключили, что эта душа по природе своей смертна. А поскольку не бывает, чтобы одна и та же венд была по своей природе и абсолютно смертна, и бессмертна, они были вынуждены положить реальное различие между смертной и бессмертной душой. Фемистий даже пытался привлечь к доказательству этой точки зрения Платона, приводя слова Платона в “Тимее” (11), которые будто бы явным образом подтверждают это. Действительно, утверждение, что разум един во всех людях, будь то активный, будь то возможный, может следовать из известного положения перипатетиков: множественность индивидуумов в пределах одного вида может возникнуть только на основе количественно определенной материи, как сказано в VII и XII книгах, “Метафизики” и во II книге “О душе” (12).

А каким образом разрешаются возражения, выдвинутые против этого мнения, видно из их книг и из сочинений их последователей. Я же хочу изложить все это вкратце и привести лишь самое необходимое.