gorod_groznyi_774

лей Чечни и Грозного (в первую очередь, рабочих объединения «Грознефть»), и, в целом, информирование Москвы о выявленных потенциальных и реальных угрозах безопасности Советской власти в регионе.

Ситуация на Северном Кавказе, в понимании аналитиков ГПУ–ОГПУ в регионе и в центре, подчинялась единой логике развития «восточной контрреволюции» на бывших имперских окраинах (Кавказ, Крым, Туркестан). В своем первом циркуляре 1922 г. Восточный отдел ОГПУ прямо указывал на экономическую подоплеку этого процесса: «Характерным признаком этой национальной и религиозной революции является стремление к отделению от Советской Федерации окраин – районов основных жизненных источников ее хозяйства таких, как уголь, нефть, железо, хлопок и т.п. Вдохновляется она в этом направлении империалистическими державами и господствующими классами, возглавляющими национальноосвободительное движение этих стран» [1, л. 43].

Кавказские реалии при этом имели свою явную специфику, связанную с особой ролью духовных лидеров – шейхов

– как ключевых вдохновителей национально-религиозного движения, и исторической памятью широких слоев горского населения о попытках создания собственной государственности, построенной на основе шариата (имамат Шамиля). «Кавказ вошел в полосу Революции под флагом национальнорелигиозного уклона и мощного влияния на местах духовенства, шариатизма», – писали работники контрразведки [2, л. 99].

Специально созданный для работы против «восточной контрреволюции» в июне 1922 г. Восточный отдел (ВО) ОГПУ пытался структурировать и выявить закономерности организационных усилий мусульманского духовенства, в первую очередь, шейхов, как наиболее авторитетных выразителей общественного мнения. О деятельности и тактике работы с шейхами в обзорах и аналитике писалось неоднократно.

41

Например, информационная сводка №№11–12, охватывавшая период с 22 декабря 1923 г. по 5 января 1924 г., заключала, что Советская власть шейхами признается приемлемой, но ее характер они мыслили по-своему. Для того, чтобы изменить баланс сил в регионе, предлагалось, в частности, опереться на широко использовавшуюся в других регионах практику противопоставления одних религиозных авторитетов другим, однако ее результаты здесь были не впечатляющими.

В начале 1920-х гг. своим основным противником в Грозном ОГПУ именовало шейха Н. Гоцинского, вооруженные отряды которого нападали на нефтепромыслы, железную дорогу, красноармейские гарнизоны, представителей власти. От решительного выступления против Советской власти Гоцинского удерживал Али Митаев, являвшийся членом Чеченского облревкома. Необходимо подчеркнуть, что Чеченский ревком был бессилен обеспечить безопасность Грозного и нефтепромыслов без участия Али Митаева, чем он пользовался, по мнению ОГПУ, для популяризации своего имени. Контрразведка подчеркивала, что репрессии, проведенные против населения Чечни и Ингушетии, давшие вначале успешные политические результаты, пришлось приостановить, ввиду ответного усиления т.н. политического бандитизма, т.е. точечных, де-факто разбойных, нападений со стороны противников нового режима [9, с. 973].

По мнению сотрудников ГПУ-ОГПУ, мусульманское духовенство на Северном Кавказе представляло серьезную угрозу для безопасности региона. Контрразведка пыталась выявить связи мусульманского духовенства с турецкими эмиссарами, собирала информацию о легальных и нелегальных съездах шейхов, мулл и влиятельных лиц Чечни, на которых присутствовали, в том числе, Каим-Хаджи, Н. Гоцинский, Али Митаев, и обсуждались вопросы о создании в Чечне национального собрания взамен существующего строя, необходимости освобождения мусульман от Советской власти [4,

42

лл.72–98].

Архивные документы свидетельствуют, что ГПУ-ОГПУ держало в фокусе своего внимания важное в стратегическом отношении объединение «Грознефть», контролировало обще-

ственные настроения рабочих, обеспеченность их продук-

тами питания и предметами первой необходимости и информировало об этом Сталина, высшее политическое руководство СССР в целом.

Анализ архивных документов позволяет проследить динамику изменений настроений рабочих «Грознефти» в 1920-е гг. Так, по данным ГПУ в конце 1922 г. – начале 1923 г., благодаря налаженной деятельности предприятий «Грознефти», материальное положение рабочих было удовлетворительным, а их настроение и отношение к Советской власти, РКП(б) и профорганам было «вполне доверчивым» и «сочувственным». В то же время ГПУ отмечало, что взаимоотношения между рабочими и администрацией были плохими вследствие лучшего материального обеспечения вышестоящих, а также из-за злоупотреблений последних [9, с. 344, 404, 467].

В начале 1924 г. в СССР во всех главнейших отраслях промышленности и на транспорте шло сокращение штатов, которое затронуло и Грозненские нефтяные промыслы. Как следствие, происходило снижение зарплаты, ограничения приработков и уменьшения расценок, что стало одной из серьезных причин недовольства рабочих. Уже летом 1924 г. ОГПУ зафиксировало «сильное недовольство» нефтяников на нефтепромыслах в Чеченской области и Грозненских нефтезаводах. Оно выразилось в протестном движении, охватившем летом 1924 г. около 1800 рабочих. К осени на предприятиях «Грознефти» увеличилось количество трудовых конфликтов, когда рабочие выступали против администрации, хозяйственных и профсоюзных органов, причем, эти настроения разделяла и часть местных коммунистов [10, с. 22, 25, 58, 141, 196].

43

В январе 1925 г., по данным ОГПУ, поднялась новая волна недовольства, вызванная низкими зарплатами на промыслах, особенно среди тружеников низших разрядов, которые указывали на невыполнение коллективных договоров4 по снабжению рабочих. С марта 1925 г. начался усиленный уход рабочих с промыслов «Грознефти» (особенно ключников и буровых мастеров) в «Азнефть». Для того чтобы их удержать, в местной печати было объявлено, что уезжающие в Азербайджане приниматься на работу не будут. Рабочие рассматривали это заявление как нажим на них со стороны власти, но исход не прекратили. Недовольство усугублялось отменой спецодежды, плохими жилищными условиями и сокращением до 2 тысяч сотрудников в связи с тяжелым финансовым положением предприятия.

Заработок рабочего не превышал 42 рублей в месяц, а в мае 1925 г., с сокращением сдельщины5, ежемесячный доход уменьшился до 38 рублей. В ноябре-декабре 1925 г. недовольство малыми заработками охватило 60% буровых рабочих на Старо-Грозненских нефтяных промыслах. Их заработок не превышал 35 руб. в месяц, не хватало спецодежды.

При этом профсоюзы воспринимались людьми, занятыми на производстве, как формальные органы, занимавшиеся исключительно выполнением циркулярных распоряжений высших инстанций, созывом собраний и взиманием отчислений. Рабочие не верили в работоспособность профорганизаций, отмечая, что они не вникали в производство и их жалобы оставались без последствий [11, ч. 1, с. 428] [11, ч. 2, с. 677].

4 Коллективный договор – соглашение, заключаемое профессиональным союзом, как представителем рабочих и служащих с одной стороны, и нанимателем, с другой, которое устанавливает условия труда найма для отдельных предприятий, учреждений и хозяйств или группы таковых и определяет содержание будущих личных (трудовых) договоров найма. Коллективные договора совершались в письменном виде и подлежали обязательной регистрации в органе Народного Комиссариата Труда, причем, последнему представлялось право отменять договор, в части, ухудшающей положение рабочих и служащих по сравнению с действующим законодательством о труде.

5 Сдельщина – система организации труда, при которой труд работающих расценивается по количеству и качеству проделанной работы.

44

В декабре 1925 г. на XIV съезде ВКП(б) был взят курс на индустриализацию и поставлена задача превратить СССР в страну, производящую машины и оборудование. Ведущую роль в деле индустриализации страны играли специалисты в областях промышленного строительства, конструирования и эксплуатации оборудования, большинство из которых получило образование еще в царской России или за границей, а потому априори воспринималось советскими властями как «буржуазные специалисты» (спецы). На первых порах становления тяжелой промышленности они были востребованы, но при этом находились под особым контролем государства, в том числе, органов госбезопасности и выступали удобным объектом для обструкции, на который можно было переложить ответственность за технические происшествия, ошибки и недостатки, возникавшие в процессе индустриализации6.

Однако имевшее место в середине 1920-х гг. в рабочей среде Грозного усиление негатива по отношению к специалистам было вызвано и иными причинами: более высокими окладами и премированием специалистов, перекосами в области нормирования труда, грубостью и произволом администрации. В рабочей среде ходили такие настроения: «Советская власть улучшает положение спецов за счет нашей силы»; «Рабочие в большинстве на спецов смотрели как на паразитов, не скрывая своего презрительного взгляда». Многие рабочие не считали себя ответственными за свою работу, объясняя это так: «Спец получает сотни рублей, так пусть он и отвечает за все» [11, ч. 1, с. 410], [11, ч. 2, с. 571–573, 709,

6 Соответствующий сигнал об отношении к «буржуазным специалистам» был подан 13 января 1927 г. Сталиным в его заявлении о мерах борьбы с террористическими актами на хозяйственных предприятиях и о необходимости разоблачать вредителей из их числа. 28 февраля 1928 г. на места была разослана соответствующая телеграмма, подписанная заместителем председателя СНК СССР А. Андреевым, и ОГПУ приступили к выявлению и разоблачению «контрреволюционных вредительских организаций», которым, как отмечалось в документах, «удалось проникнуть в наиболее важные командные органы во все звенья управления промышленностью, начиная с органов ВСНХ, Госплана, кончая заводоуправлением и цехом». В марте 1927 г. Г. Ягода призвал сотрудников ОГПУ «всемерно усиливать меры по выявлению массового вредительства, контрреволюции» См.:6, c.162-163.

45

733].

На Грозненских нефтепромыслах звучали призывы созвать общие собрания с целью выражения протеста против премирования спецов. Ввиду происшедшего по недосмотру администрации взрыва рабочей казармы (погибло 8 рабочих и 12 тяжело ранены) на одном из предприятий «Грознефти», рабочие намеревались устроить самосуд над администрацией. Массовое недовольство рабочих «Грознефти» спецами отмечалось в ноябре 1925 г. в связи с выдачей им тантьема7. По мнению рабочих, которое разделяли и члены РКП(б), спецы тантьемы не заслужили, так как саботировали и разрушали производство; производство поднимали только рабочие, потому премии, выданные спецам, принадлежат им. Среди рабочих бытовало мнение о том, что центр о тантьемах ничего не знает, а местные руководители изымали деньги из причитавшейся рабочим зарплаты [11, ч. 1, с. 654, 679]. Негативное отношение к спецам на «Грознефти», как в целом в СССР, фиксировалось на всем протяжении рассматриваемого периода и сопровождалось громкими судебными процессами («Шахтинский процесс», «Дело Промпартии» и др.).

К середине 1920 гг. были завершены восстановительные работы на предприятиях нефтяной промышленности, обновлено устаревшее оборудование промыслов и заводов, вследствие этого в 1926 г. уровень добычи и переработки нефти превзошел уровень 1913 г. В 1929 г. в общей добычи нефти по всему СССР Грозненский и Кубанский (Майкопский) нефтеносные районы, находившиеся на территории СевероКавказского края, давали 41% всего количества добываемой нефти, в масштабе же РСФСР этот процент повышался до 93%. Основное ядро нефтяной промышленности было сосредоточено в городе Грозном, добыча которого за 1928–1929 гг. составила 96,2% из общей суммы краевой добычи нефти [15,

7 Тантьема – вознаграждение, выплачиваемое в виде процента от прибыли директорам и руководящему персоналу промышленных фирм.

46

с. 604].

Однако разведочные работы, проводившиеся в 1929 г. в Чечне, расценивались местным населением как «попытка новых земельных притеснений». В результате по всему району был зафиксирован ряд случаев налета и обстрелов специалистов «Грознефти» и земельных работников. Все чаще фиксировалась открытая пропаганда «выступления против русских»

[15, с. 255].

Следующим комплексом обстоятельств, осложнявшим социально-политическую обстановку в Грозном и Чечне, бы-

ло обострение национального антагонизма между русски-

ми и горцами, причинами которого были: земельные споры в «восточных окраинных» областях, коренизация советского аппарата и предоставление одной национальности больших льгот и преимуществ (по налогу и др.) по сравнению с други-

ми [10, с. 100], [13, с. 151].

Осенью 1925 г. в Чечне в связи с проведением операций по разоружению отмечалось, что в отдельных районах они вызвали негативную реакцию представителей национальной интеллигенции и мусульманского духовенства, которые утверждали: «разоружение было результатом жалоб русского казачества в Москву». Русские рабочие на предприятиях Грозненских нефтепромыслов, в свою очередь, были настроены против местных жителей: их взаимная неприязнь приводила к уходу многих чеченцев с промыслов и возвращению их в аулы [11, ч. 2, с. 584–585, 638].

Национальное размежевание на Северном Кавказе, в том числе и в Чечне происходило весьма непоследовательно и стало предметом борьбы между партийными и государственными функционерами, не имевшими единства в этом вопросе. После того как осенью 1925 г. произошло размежевания границы между Грозненским нефтепромысловым районом и Чеченской автономной областью промысловые рабочие городки оказались на территории Чеченской области. В связи с этим

47

русские трудящиеся говорили, что скоро городки будут не рабочими, а местами жительства чеченских мулл и горцев, а в некоторых местах (городок Соляная Балка) рабочие ультимативно утверждали, что они не только не пустят ни одного чеченца к себе в городок, но и не дадут им даже ходить по го-

родку [11, ч. 2, с. 638].

Вконце 1928 г. произошло событие, которое, по оценкам ОГПУ, оказалось в центре внимания различных групп населения Северокавказского края и также обострило национальные противоречия в регионе. Руководство СКК приняло ре-

шение о передаче г. Владикавказа – Осетии, г. Грозного и Сунженского округа – Чеченской автономной области. По-

становление о ликвидации Грозненского округа и слиянии г. Грозного и Сунженского автономного округа с Чечней, а также намерение передать г. Владикавказ Осетии вызвали большой интерес со стороны горского и русско-казачьего на-

селения [12, с. 535–538].

ВОГПУ отмечали, что национальное руководство Ингушской автономной области, считая решение края «ущемляющим жизненные национальные интересы Ингушетии», «оскорблением революционных чувств ингушского народа»,

иособенно упирая на то, что решение края о Владикавказе было вынесено без всякого участия и предварительного согласования с ингушской советской и партийной организацией, заняло резко отрицательную позицию, встав во главе движения протеста, охватившего все слои ингушского населения. Бывшая крупная торговая городская буржуазия, интеллигенция, служащие встретили известие о передаче г. Владикавказа Осетии крайне враждебно. Указывая на казачье засилье в крае, национальная интеллигенция единодушно винила в этом областное руководство, «его близорукость и преступное бездействие» в борьбе за город. Национальная интеллигенция предлагала потребовать у Москвы немедленного выделения Ингушетии из краевого объединения, заявляя, что в случае

48

окончательной передачи Владикавказа Осетии «вооруженное столкновение с осетинами будет неизбежным и вряд ли кто сумеет предупредить его».

Слухи о передаче Владикавказа Осетии вызвали массовый протест среди всех слоев ингушского аула. Во многих аулах состоялись стихийные сходы, выбравшие ходоков в окружные центры за информацией и выносившие резкие протесты против решения края. В ряде случаев собирались деньги для посылки делегатов непосредственно в Москву. Передача Владикавказа называлась «кровной обидой ингушам». В связи с этим отмечался рост антагонизма к осетинам. «Надо собирать оружие и идти бить осетин», – частые возгласы в беседах и на сходах.

Заслуживает внимание и то, что ингушская интеллигенция, которая ранее усиленно культивировала идею объединения с Чечней и «создания единой нации» во второй половине 1928 г., в большинстве своем считала, что этот вопрос нужно было на длительное время отложить [13, с. 536–537].

Согласно сведениям наблюдателей, значительное большинство рабочих Владикавказского округа было также против передачи города Владикавказа Осетии. Они опасались, что осетины «зажмут» русских, «выкинут их на улицу», «развалят производство» и т.п. Среди нацменьшинств города Владикавказа (персы, армяне, греки и др.) бытовали схожие настроения. Исключение составляла грузинская колония, сочувственно относившаяся к позиции осетинской национальной интеллигенции [14, с. 537].

Говоря о сюжете присоединения Сунженского округа к Чечне, то он также стал камнем преткновения для различных этносоциальных групп. Как отмечали источники ОГПУ, основная масса казачества одобряла решение об объединении с Чечней, особенно в связи с переходом к последней г. Грозного («город не даст нас в обиду»). Наряду с этим часть казачества, в том числе, отдельные бедняки и середняки, опасались,

49

что затем чеченцы отберут их земли, их выселят или в лучшем случае никакого улучшения в их жизни не произойдет и вместо русских во главе окружных властей станут чеченцы

[14, с. 538].

Русские рабочие, проживавшие в г. Грозном, первоначально протестовавшие против объединения из-за боязни усиления позиций коренного населения в промышленности, после проведении разъяснительной кампании отнеслись к решению края положительно. Наряду с этим имели место разговоры «о возможном ущемлении» русских интересов и обострения межнациональных отношений. Служащие-русские, считавшиеся с возможностью новых сокращений, с неизбежной чеченизацией русских учреждений, были недовольны решением края. Чеченцы-служащие областных учреждений, в свою очередь, боялись наплыва в объединенные учреждения русских работников8 [14, с. 538].

По оценкам ОГПУ, угрозу безопасности и стабильности в Грозном во второй половине 1920-х гг. представляли безработные. С 1926 г. начался усиленный наплыв безработных на юг, главным образом, на Украину и Северный Кавказ, особенно в районы, где по слухам и заметкам в газетах, предполагалось широкое строительство. Большинство безработных, приезжавших на Северный Кавказ из центральных губерний и Поволжья, на местах оказывались в крайне тяжелом материальном положении. В самом Грозном стихийно, без прямого вызова рабочих, скопилось свыше 8 тысяч человек, исключительно благодаря появившимся в газетах заметкам о предполагавшихся работах по прокладке нефтепровода ГрозныйТуапсе9. Так как прокладка нефтепровода была отложена, то

8 Процесс присоединение города Грозного с прилегавшим одноименным нефтепромышленным районом к Чеченской автономной области завершился в соответствии с постановлением ВЦИК от 1 апреля 1929 г. Грозненский городской совет стал подчиняться непосредственно областному исполнительному комитету Чеченской автономной области.

9 Нефтепровод Грозный–Туапсе – магистральный нефтепровод был построен в 1927-1929 гг. для транспортировки нефти из грозненского района нефтедобычи к побережью Черного моря в порт Туапсе.

50