Пацифизм против мира

Пусть не считают, что мы хотим уравнять противоположности. Мы видели, как победоносное шествие идеала первоначального либерализма привело к созданию идеалистического общества здравомыслящих людей, целью которого было создание буржуазного комфорта. А теперь мы видим также, как на основе обезличенного мира вырастает пацифизм, только здесь пользуются другими приемами. Вместо того чтобы рационализм государства ограничить рамками нации и сосредоточить его здесь, он выводит его за пределы нации. Он лишил индивида драматизма, плодотворной напряженности между чувственными привязанностями и духовными устремлениями, чтобы оставить только некоего субъекта — обладателя безличных прав. Нация, со своей стороны, тоже является чем-то вроде драматической личности, живым конфликтом между чувством родины, стремящимся стать самодостаточным, и индивидуализмом, питаемым определенной культурой. Однако юридизм в этих базовых реальностях усматривает только иррациональные пережитки, а универсальность предстает как своего рода унифицированная система договорных контрактов между недифференцированными сторонами. С этой точки зрения интернационал — это космополитизм суверенных государств-индивидов, не способных ни на какую иную коллективную жизнь, кроме юридических отношений. Более того, речь идет о том, чтобы эти отношения стали раз и навсегда кодифицированными: незыблемость права гарантирует мир от подвижек истории, а автоматически действующие механизмы избавляют, наконец, человека от тревоги.

Не позволим этим самодовольным, пугливым и успокоившимся людям с их пацифизмом, являющимся крайним выражением буржуазного идеала комфортности и безопасности, присваивать себе мир и право. Мы считаем их общество поставщиком торговли и промышленности ради "безопасности", столь здорово устроенной и рационализованной, что в ней не остается больше ни малейшего места ни героизму, ни риску, ни величию. Совершенное общество мертвых душ и профессоров права, медикаментозно защищенное от любого драматизма, где, как говорят в кино, нет места беспокойству. А то, что за его улыбчивостью стоят люди, борющиеся друг с другом, и общество, пропитанное несправедливостью, для буржуазного пацифизма мало что значит. А если заботу об этом проявляет какой-то другой пацифизм, то это происходит в соответствии с иллюзией, будто можно, опять-таки высшим образом по отношению к отдельным личностям и коллективам личностей, обеспечить под эгидой научного мира научную жесправедливость в отношениях между рационализированными индивидами.

Юридический космополитический пацифизм — это международная доктрина буржуазного идеализма, подобно тому как национализм — это доктрина агрессивного индивидуализма. И тот и другой — это два взаимодополняющих продукта либерального беспорядка, вырастающие в ходе разложения его различных фаз. Это два способа унижения и угнетения личности.

==396

Никакой "внешней" политики

Для персонализма не существует "внешней" политики: ни национальной политики, которая вела бы свою собственную игру, используя к своей выгоде личности и сообщества, образующие нацию; ни международной политики, которая навязывается уже готовым государствам как обезличенная регламентация, намеренно игнорирующая их интересы. Мир, как и любой порядок, может исходить только из духовной личности, которая одна привносит в общество элементы универсальности.

Но это при условии, что мир не есть просто отсутствие очевидной и признанной войны, что "состояние мира" — это не просто промежуток между двумя войнами.

Мир и порядок основываются в первую очередь на внутреннем порядке личности. Состояние войны действует там, где за видимостью внешнего порядка злобность, инстинкт силы, агрессивность или зависть остаются главной пружиной индивидуальных действий и человеческого авантюризма. Оно оказывается еще более опасным, когда прикрывается таким мифом, который говорит о заурядном умиротворении инстинктов и драматизма человека. Подавление инстинкта вместо облагораживания его в сражениях, в которых человеку нечего терять, умиротворение беспокойства вместо вовлечения в действие на свой страх и риск неизбежно готовят молодежь к проявлению псевдогероизма, в котором они будут искать выход своему отвращению. Не гримасы войны, как полагают домоседы, делают ее особенно одиозной, не то, что в ней убивают и ведут к физическим страданиям, а прежде всего то, что, как говорил Пеги, пользуясь христианским языком, даже в условиях мира она убивает души, строит все человеческие отношения на двуличии и обмане. Сила, способная победить ее, это не "мир", мыслимый как вместилище всех посредственностей человека, это мир, скроенный по меркам героизма, удовлетворить который коварная, механическая, бесчеловечная война не может, как бы ей этого ни хотелось. Мир, который возрождает духовное величие и мужские добродетели, приписываемые войне. Мир — это не состояние слабости:он является состоянием, которое требует от индивидов максимума самоотверженности, усилий, отдачи и риска. Ожесточениеиндивидов — это первый из актов войны; дисциплина и умение двигаться в сторону понимания ближнего (милосердие, говорят христиане), в котором личность выходит за собственные пределы и идет навстречу другому, — это первый акт мира.

Мы уже достаточно сказали о том, что в любой области личностная реформа, эта необходимая опора духовной революции, не может заменить коллективного давления на коллективные механизмы и внешние закономерности. Следовательно, и "внешний" мир не может основываться на социально-экономическом строе, базирующемся на несправедливости. Точно так же, как и "сотрудничество классов", "сообщество наций" не может строиться с помощью испорченных механизмов. Проблема мира — это по преимуществу не дипломатическая проблема, она в первую очередь является проблемой нравственной и проблемой социаль-

==397

но-экономической.В этом смысле мы и говорим, что мир — это целостное понятие.

Пацифистская концепция не укореняется в истории как раз потому, что она растрачивает себя на создание образов состояниямира, вместо того чтобы осуществлятьактымира, которые нужны реальному миру здесь и сейчас: прежде всего — это избавление личностей и сообществ от совместного гнета денег и государства.

В призывах к расплывчатой сентиментальности или утопическим мечтаниям, заменяющим борьбу с силами войны, мы узнаем тот самый способ, посредством которого морализаторский идеализм гасит порыв людей и заменяет действие бесплодными грезами и бездейственной "духовностью". Национализм прекрасно использует это, относя к идеологии любое требование о включении духовных ценностей в поведение коллективов, к сентиментальности — всякое напоминание о человеческих требованиях более фундаментального характера, чем хитрости инстинкта. Наш пацифизм начнет с того, что пойдет навстречу реальности.

Международное сообщество

Реальность международного сообщества вне рамок государства-нации, реальность, последовательно развивающаяся вне буржуазного юридизма, — таковы два основания, которые персоналистский интернационализм противопоставляет националистическому индивидуализму и пацифистскому рационализму. Речь не идет о том, чтобы уравнять "законный национализм" и "законный интернационализм". У нас более серьезные задачи. Близится рукопашная схватка, которая бросит друг против друга империалистические государства-нации; они уже со всех сторон взрывают в предоставленной самой себе Европе подгнившие остатки "псевдодемократии" и "псевдосообщества" наций. "Реформа" системы национальной обороны, так же как и "реформа" государства, не избавляет нас от давящих на нас исторических тягот. Борьба за мир должна поразить беспорядок в самое сердце. Она имеет своей целью: 1) Крушение государства-нациив любой его форме: фашистской, коммунистической или так называемой демократической. Изнутри мы ведем на него наступление в его политико-экономических предприятиях,извне— вего крепости суверенитета, которая пока остается незатронутой из-запарадоксального противоречия даже в определении системынациональнойобороны. Если не подрывать их с обеих сторон, блокинаций беспрерывнобудут воссоздаваться на основе того же утратившегогибкость материала, который внутринаций создает политические блоки.

2) Отделение мира и его институтов от беспорядка, царящего в современной цивилизации:от капиталистического беспорядка, от военных пактов', от тайных альянсов. Пока этого не произойдет, коллективная

J

' Персоналистские объединения первыми потребовали ликвидации военных договоров и их отделения от пакта. См., в частности: Aldo Dami. Mort des traités / Esprit. juillet 1935; Adresse des vivants à quelques survivants / Esprit, avril 1936.

==398

безопасность, взаимопомощь будут оставаться лишь красивыми словами в устах самодовольных консерваторов.

3) Всеобщее контролируемое разоружение, сопровождаемое постепенной отменой воинской повинности.

4) В обществе, в котором таким образом ложь вооруженного мира будет изгнана со всех своих постов, поэтапное утверждение правового сообщества наций, обладающего гибким организмом, способным к адаптации и изменениям.При силовом строе, основывающемся на несправедливости, "право" теряет свою авторитетную власть, потому что оно оказывается лишь декларативным правом, порожденным силой и поддерживаемым ею. Только при справедливом порядке, наделенном необходимыми органами для постоянного приведения международного положения в соответствие с живой справедливостью и историческим развитием, незыблемость данного слова будет обладать авторитетной властью надо всеми, кто ему противится.

В этой новой перспективе субъектами сообщества в международном сообществе будут не суверенные государства, а живые сообщества народов, непосредственно представленные вне и наряду с государствами. Международное право, которое уже сейчас имеет тенденцией признание своими субъектами личностей, а не государства', становится формой защиты личности от произвола государств посредством определения международного статуса личности,обладающего плюралистическим характером.