1. Психология.

3. Теология.

Кант всё время подчеркивал, что эти три идеи являются ориен­тирами для распределения нашего знания, это скорее идеалы.

В первом издании «Критики чистого разума» Кант утверждал, что мы подчеркиваем субъективный характер, но вместе с тем су­ществуют вещи в себе - которые должны быть оригиналами для наших представлений-понятий. Он неосторожно об этом обмол­вился, и к этому сразу придрались: если ты говоришь, что то, что мы знаем о мире, мы знаем исключительно из нашего знания, а наше знание превращается в субъективное творчество, то откуда ты знаешь, что есть вещи в себе? Поэтому через 6 лет во втором издании он смягчил это утверждение о вещи в себе, об объектив­ном мире. Есть вещь в себе или нет вещи в себе, ясно, что его гно­сеология носит субъективно-идеалистический характер, как бы его последователи ни пытались растолковать это иначе.

У него была и «Критика практического разума». Это гораздо более простая вещь, чем можно подумать. Всё, что я попытался рассказать о кантовской гносеологии - чисто теоретическая работа мысли. Если оставаться в плоскости чистой теории, то вывод о том, что наше знание имеет субъективный характер - железный. Но на практике всегда получалось, и это может испытать каждый, что мы не можем оперировать субъективно-идеалистической гносеологи­ей, она неприложима к практике. На практике работают только реалистические гносеологические теории, которые утверждают, что наше знание реально, оно является копией действительности, которая нас окружает - на этой мысли основана вся практика. По сути дела. Кант и говорит, что всё это - теоретические размышле­ния о нашем познании, а теперь я перехожу на практическую плос­кость. В практической плоскости всё иначе, действует воля. И на­чинаются довольно сложные в немецком, в кантовском духе, раз­мышления. Весь смысл их сводится к следующему: исходи из того, что внешний мир существует, и что ты в этом внешнем мире дол­жен действовать так и так (этика). Если бы не было «Критики прак­тического разума», то кроме как сумасшедшим никто Канта по другому и не назвал бы, а «Критика практического разума» нас опускает на землю и отрезвляет - действуй исходя из предположе­ний воли, что мир существует объективно.

• Т.о. Кант переходит к этике. Этика Канта замечательна, это очень глубокий вклад в историю философской мысли. Кант отри­цал традиционную церковную этику, которая исходит из того, что есть данные извне заповеди Бога (гетерономной этики). Он считал, что этика должна быть не гетерономной, а автономной, самостоя­тельной, чтобы осуществление этических норм не было стимули­руемо жаждой награды. Укоряют христиан за то, что они старают­ся поступать хорошо не ради самой нормы, а ради того, чтобы при­обрести спасение - эгоистический интерес. А надо бы, говорит Кант, осуществлять этические нормы не так, чтобы скрепя сердцем терпеть ближнего, а надо, чтобы осуществлял человек нормы ради самих норм, чтобы само нравственное поведение было наградой этому. Мысль неплохая в своей сердцевине, хорошо бы осуществ­лять нравственные нормы именно ради их самих. Кстати, христи­анство и учит любить ближнего, а не просто его терпеть, брата должен любить, как самого себя.

Мысль об автономной этике замечательна - нравственность должна носить абсолютный характер, и нравственные нормы, но­сящие абсолютный характер, непременно нужно осуществлять их ради их самих, а не ради тех наград, которые иногда предполага­ются. Значит, нравственность должна носить общий, абсолютный характер, и ничем не должна быть стимулирована.

Этика Канта обычно обозначается формулой «категорический императив» - «безусловное повеление»; имеется ввиду безуслов­ное осуществление нравственным норм. Категорический импера­тив - мысль хорошая; нравственные нормы никогда не должны служить чему-то; им нужно служить, нравственные нормы - это обязанность, долг, а не средство.

С этим связана у него максимально высокая оценка личности человека. Любой другой человек никогда не должен быть сред­ством для любого из нас, а он должен быть только целью на­шей деятельности. Это гуманизм в высшем его проявлении; этот гуманизм с явными следами христианского происхождения, пото­му что христианство считает, что любой человек является ценным независимо от его происхождения и от его отношения к тебе.

Творчество Канта сразу вызвало большое оживление среди фи­лософов по причинам, о которых я попытался рассказать в про­шлый раз. В 70-90-е годы в Германии вообще наблюдалось ожив­ление литературной философской жизни, даже необычайно интен­сивный всплеск. К пище, которую дал Кант, возник колоссальный интерес, который ныне трудно понять. Этот интерес был, прежде всего, среди философов - профессионалов-преподавателей. Тща­тельно стали анализировать. Разница между первым и вторым из­данием «Критики чистого разума» существенна, целая традиция философии была в Германии, которая делала акцент на первом издании или на втором - что истиннее. В 1-м издании всё было сказано более откровенно и неосторожно, поэтому для критики было удобнее нападать на первое издание. Маститые философы сразу стали анализировать, хвалить или указывать на недостатки, мы выберем из них самых важных.

12. Якоби (1743-1819)

Кант ошибся, и ему надо бы это понять и убрать - это понятие «вещь в себе» (т.е. реальный мир). В 1-м издании «Критики чисто­го разума» «вещь в себе» фигурирует как реальность, которая по­сылает импульсы на наши органы внешних чувств и официрует их (возбуждает). Когда предметы воздействуют на нас, они нас офи-цируют, а мы официруемся ими (впечатляемся), и получаем пред­ставления. Последняя же мысль - наивный реализм, обычная точка зрения, так рассуждают все, когда особенно не умствуют. Поэтому термин «вещь в себе» есть по сути дела полупризнание Кантом того, что он признаёт внешний мир в теоретической философии (в практической он признаёт бесспорно). Якоби и говорит: это - не­доразумение, «вещь в себе» не нужна здесь, и Канту надо выбро­сить это понятие, и тогда останется чистейший идеализм (по-нашему субъективный идеализм) или «феноменализм». Феномен -«явление» - неудачное слово, нужно бы перевести «представление» - результат официрования вещей на нас. Мы получаем впечатле­ние, а когда это впечатление официруется на нас, мы получаем представление. Феноменализм говорит: мир - это моё представле­ние. Без особого риска ошибиться, пусть это будет утрированно, шаржированно, но можно сказать, что это даже «иллюзионизм». Правда, стилистически это неверно, потому что слово «иллюзия» обременено ассоциациями, это психологический, а не гносеологи­ческий термин.

Якоби предрек, что последователи Канта непременно пойдут по пути заострения идеализма, они должны будут выбросить понятие «вещи в себе» и сделать из философии Канта чистейший идеализм, т.е. субъективизм: всё наше знание есть субъективное творчество, и доказать, что оно имеет реальное значение, будет невозможно. Он оказался пророком, и так по этому пути основное русло последова­телей Канта и пошло.

когда заходит речь о вере, не имеется ввиду религиозная вера (признание бытия Бога, Троицы и др.), а имеется ввиду гносеоло­гическая вера - убежденность в существовании внешнего мира дает нам специальная наша способность, которая называется «вера» - слово одно, а значения разные - омонимы. Дальше всё понятно. Вера дает нам свидетельство, что внешний мир есть та­кой, какой он есть, а дальше мы работаем: обрабатываем наши представления-впечатления, там вступает в работу наш разум и т.д. Итак, вся гносеология Якоби, в основном, сводится к признанию веры как первого и самого важного источника познания - это пер­вая фаза обработки. Поэтому ни у кого не возникает сомнения в существовании мира: у детей, подростков, у людей наивных (которые не выделяют себя из остальной массы народа вследствие своей образованности или способностей), и они принимают всё как есть. Для них нет никакого сомнения, что мир такой, какой есть, с поправкой на обман внешних чувств.

У Якоби есть детали, но они не имеют значения. Основная схе­ма: вера-рассудок; вера дает общую картину мира, а рассудок вме­сте с органами внешних чувств выявляет детали. Вот и всё!

Эта оценка Канта сразу была признана выдающимися мысли­телями. У немцев принято: они признают критику, но всё равно идут своим путем, учитывая эту критику в своём философствова­нии.