Дифференциация уголовного процесса / gl3(4)

соблюдению процессуальных норм. Кое - какую информацию о реальном порядке ведения судебного заседания можно получить, используя методы интервьюирования и анкетирования судей. Поэтому, прежде чем сделать вывод о том, допускается ли судьями нарушения конкретной нормы УПК РСФСР, проанализируем информацию, полученную с помощью всех этих методов. Итак, из изученных протоколов судебных заседаний следует, что судья далеко не всегда объявляет, какое дело подлежит разбирательству. Лишь в 32% протоколов судебных заседаний по делам, рассмотренным единолично, содержится запись о том, что такое объявление было сделано судьей. В протоколах судебных заседаний по делам, рассмотренным коллегиально, соответствующая запись встречается лишь чуть чаще - в 36% случаев. Однако при посещении судебных разбирательств, ни в одном из 27 судебных заседаний, на которых авторы присутствовали, единоличный судья не уклонился от этой обязанности. Думается поэтому, что столь единодушное несоблюдение судьями правила, установленного ст.267 УПК РСФСР, не существует в действительности, и есть не что иное, как результат небрежности секретарей судебных заседаний.

Далее, лишь в 67% протоколов судебных заседаний по делам, рассмотренным единолично, содержится запись, подтверждающая выяснение судьей своевременности вручения подсудимому копии обвинительного заключения, а также своевременность производства этого действия. В 4% случаев, в протоколе судебного заседания указано, что копия обвинительного заключения вручена, но не указана дата вручения, а в 22% соответствующая запись в протоколе судебного заседания вообще отсутствует. Причем по делам, рассмотренным коллегиально, подобных нарушений авторами не выявлено. Учитывая, что в двух из судебных заседаний, на которых авторы вели хронометраж судебного разбирательства, судья, рассматривающий дело, «забыл» выяснить у подсудимого, была ли своевременно вручена последнему копия обвинительного заключения, думается, что действительно, судья не во всех случаях выясняет своевременность вручения данного документа подсудимому. Причем, такие случаи, как представляется, можно разделить на две группы, в каждой из которых, несоблюдение соответствующего правила, установленного ст.271 УПК РСФСР, имеет различные причины. К первой из этих групп можно отнести те из дел, досудебная подготовка по которым, была произведена в протокольной форме. Об особенностях судебного рассмотрения таких дел речь пойдет ниже, однако, уже сейчас отметим, что по таким делам обвинительное заключение отсутствует. Вместо него подсудимым должно было вручаться постановление о возбуждении уголовного дела, что делалось судом далеко не во всех случаях.

Ко второй же группе следует отнести дела, по которым было произведено предварительное расследование. Следует отметить, что во всех делах, относящихся к данной категории, содержались сведения о вручении подсудимому копии обвинительного заключения. Причем такое вручение было во всех этих случаях произведено заблаговременно. Таким образом, выяснение своевременности вручения копии обвинительного заключения в судебном заседании является, в этих случаях, дублирующей гарантией для обеспечения права подсудимого знать в чем он обвиняется и права на защиту. В принципе, судья мог быть уверен в том, что соответствующее право подсудимого соблюдено. Однако этот факт не может все же оправдать невыполнения судьей норм уголовнопроцессуального законодательства.

Следующая обязанность, которая, повидимому, не вполне исполняется судьями, это обязанность разъяснения подсудимому, потерпевшему, гражданскому истцу и гражданскому ответчику их прав на судебном разбирательстве. Вообще, из протоколов судебных заседаний невозможно сделать вывод о том, насколько добросовестно исполняют судьи эту обязанность, предусмотренную ст.ст. 273, 274 УПК РСФСР. В протоколах обычно содержатся записи примерно следующего вида: «подсудимому и потерпевшему разъяснены права» или «разъяснены права и обязанности(?)», «разъяснены права в соответствии со ст.46, 265 УПК». Однако из непосредственных наблюдений за ходом судебных заседаний, можно сделать вывод о том, что на практике судья чаще всего не разъясняет, а перечисляет права, имеющиеся у подсудимого и потерпевшего. Такое положение причем, повидимому, имеет место как по делам, рассматриваемым единолично, так и по тем делам, что рассматриваются коллегиально.

Однако, как уже отмечено выше, по делам, судебное производство по которым осуществляется единолично судьей, защитник участвует значительно реже. Следовательно, если по делам, рассматриваемым коллегиально, подсудимый в большей части случаев получает необходимую информацию о своих правах от адвоката и (или) может рассчитывать на его помощь в осуществлении этих прав, то по делам, рассматриваемым судьей единолично, он остается практически в неведении относительно возможностей защиты своих интересов, предоставляемых ему уголовнопроцессуальным законодательством, а значит и не может их осуществлять.

Таким образом, отсутствие подробных разъяснений прав подсудимого со стороны судьи наиболее опасно по тем делам, которые рассматриваются в отсутствие народных заседателей, а особенно случаях, когда у подсудимого, к тому же, отсутствует защитник.

Как уже показано выше, 87% из числа изученных дел были рассмотрены в условиях неполной явки свидетелей. Кроме того, в 12% случаев

рассмотрение дела производилось в отсутствие потерпевшего. В соответствии со ст.277 УПК РСФСР, в таких случаях суд должен был выслушать мнение всех участников процесса о возможности рассмотрения дела в отсутствие не явившихся лиц. Однако, в 40% протоколов судебных заседаний по делам, рассмотренным единолично судьей, в условиях неполной явки вызванных лиц, нет упоминания о том, что судьей выяснялось мнение участвующих в деле лиц о возможности продолжения разбирательства дела в таких условиях. По делам, рассмотренным коллегиально, соответствующее указание не содержится лишь

в8% протоколов судебных заседаний. Подобные же результаты дало и посещение судебных заседаний. Из 27 уголовных дел, рассмотренных единолично судьей, при рассмотрении которых нами велся хронометраж судебного разбирательства, 22 было рассмотрено при неполной явке вызванных

всуд лиц. В 8 случаях из них (т.е. в 36% случаев неполной явки) судья не выяснял мнение явившихся лиц о возможности продолжения рассмотрения дела в условиях неполной явки. И хотя в тех 64% случаев, когда такое согласие судьей выяснялось, не отмечено ни одного возражения против рассмотрения дела при неполной явке, все же, не выясняя согласие лиц, участвующих в деле, на рассмотрение дела в отсутствие не явившихся свидетелей и потерпевших, судья, думается, существенно нарушает права участников судебного разбирательства.

Здесь же следует отметить еще один существенный момент в действиях судей, который не является нарушением норм УПК РСФСР, но, напротив, свидетельствует о неполном использовании судьями возможностей, предоставляемых нормами УПК. Как уже было отмечено выше, в соответствии с ч.2 ст.277 УПК РСФСР, суд вправе в случае отложения разбирательства дела допросить явившихся свидетелей, эксперта или специалиста, потерпевшего, гражданского истца, гражданского ответчика или их представителей. Причем с учетом того, что при рассмотрении дела в единоличном порядке судья может быть уверен в том, что он же и будет рассматривать данное дело после отложения (то есть, что оно будет рассмотрено в том же самом составе суда), повторный вызов уже допрошенных лиц в судебное заседание необязателен. С учетом того, что неявка свидетелей и потерпевших является одной из наиболее распространенных причин отложения рассмотрения дел, и что другой распространенной причиной отложения является неявка подсудимого, использование возможности, предоставленной указанной уголовнопроцессуальной нормой, позволило бы суду сократить время рассмотрения уголовного дела, более полно выяснить фактические обстоятельства дела (так как зачастую лица, явившиеся в одно судебное заседание, которое было отложено, не появляются уже на следующем судебном заседании, в результате

резолютивной части. Такие случаи наблюдались в 12% дел, при рассмотрении которых присутствовали авторы. Представляется, что такие действия судей могут быть достаточно распространены, хотя и не отражаются в протоколах судебных заседаний. Отношение к такому упрощению порядка судебного следствия, установленного законом, у авторов достаточно сложное. С одной стороны, при этом имеет место явное нарушение уголовнопроцессуального закона, недопустимое, независимо от того, какими бы причинами оно не вызывалось. С другой стороны, действующий порядок должен быть, как представляется, изменен законодателем. Оглашение полного текста обвинительного заключения не представляет собой необходимой уголовнопроцессуальной гарантии, более того, оглашение текста обвинительного заключения председательствующим может наносить вред интересам достижения целей уголовного процесса. Думается, что, вопервых, формулировка обвинения в процессе судебного следствия, не может быть обязанностью суда, но должна представлять собой одну из функций обвинителя. Вовторых, нет необходимости в прочтении всего текста обвинительного заключения, с указанием содержания всех имеющихся доказательств, достаточно, действительно, только его резолютивной части. И, наконец, в- третьих, по делам, рассматриваемым в порядке упрощенного производства, возможен отказ от обязательности письменной формулировки обвинения, замена ее устной формулировкой со стороны обвинителя, которая должна быть занесена в протокол судебного заседания. Однако в этом случае необходимо как предоставление подсудимому, по его просьбе, времени для подготовки защиты, так и усиление внимания на непосредственности и устности исследования доказательств в судебном заседании. Но все же до тех пор, пока в уголовнопроцессуальное законодательство не внесены соответствующие изменения, судьи обязаны соблюдать действующий закон без какихлибо изъятий и упрощений.

Далее, ч.3 ст.278 УПК РСФСР предусматривает, что по желанию подсудимого, ему должна быть предоставлена возможность мотивировать ответ на вопрос о том, признает ли он себя виновным в совершении инкриминируемого ему деяния. Однако, наблюдения судебных заседаний, производимых судьей единолично, показывают, что на практике судьи не предоставляют такой возможности. Так, в тех случаях, когда подсудимый не признавал себя виновным, или частично признавал свою вину, и пытался объяснить, почему, судья останавливал подсудимого, поясняя ему, что все объяснения он будет давать позже, в ходе его допроса. Такое отношение судей находит подтверждение и в изученных протоколах судебных заседаний. Ни в одном из протоколов за фразой, отражающей ответ подсудимого на вопрос о

том, признает ли он свою вину, не следовало никакой мотивировки такого ответа, даже в тех случаях, когда этот ответ был отрицательным.

Таким образом, можно сделать вывод о том, что судьи районных судов, рассматривая уголовные дела единолично, допускают достаточно существенные отступления от порядка судебного разбирательства, установленного УПК РСФСР. При рассмотрении дел в таком порядке в меньшей мере, чем при рассмотрении дел коллегиальным составом суда, воплощаются начала состязательности, непосредственности исследования доказательств. Однако было бы неверным заявить, что подобные явления связаны, скажем, с отсутствием контроля за судьями со стороны народных представителей, а потому указанная форма судопроизводства недопустима. Думается, что причина выявленных различий в порядке рассмотрения дел единолично судьей и коллегиальным составом суда лежит несколько глубже. В самом деле, на основе интервьюирования судей можно сделать вывод о том, что судьи вообще мало стесняются присутствием народных заседателей.310 С другой стороны, как уже отмечено выше, авторами изучались уголовные дела о преступлениях, мера наказания за которые не превышала 5 лет лишения свободы, и которые поэтому могли бы быть рассмотрены единолично. Однако часть из них рассматривалась, тем не менее, коллегиально, и происходило это во всех случаях по инициативе судьи. В основе обоих этих явлений (перехода судей к коллегиальной форме рассмотрения дел, и наличия упрощений судопроизводства в случаях рассмотрения дел единолично) лежит, как представляется, один и тот же факт - существование серьезных отличий в сложности установления фактических данных по этим двум категориям дел (во всяком случае, на взгляд судей, рассматривающих эти дела). Так, в случаях, если рассмотрение дела представляло сложность, судьи предпринимали меры по увеличению числа процессуальных гарантий: они по собственной инициативе переходили к коллегиальной форме рассмотрения дела и более тщательно следили за соблюдением уголовнопроцессуальной формы, установленной действующим законодательством. В тех же случаях, когда судьи

310 - На склонность народных заседателей беспрекословно соглашаться с мнением профессионального судьи неоднократно указывалось в юридической литературе. См., например, Морщакова Т.Г., Петрухин И.Л. Оценка качества судебного разбирательства по уголовным делам. М., "Наука", 1987; Петрухин И.Л. Непрофессиональные судьи в

СССР. // Социалистическая законность. 1990, № 9, с.17 и др. Об этом же свидетельствуют и собственные исследования авторов. См., например, Трубникова Т.В. О наиболее целесообразной форме участия народных представителей в уголовном судопроизводстве. // Природа, общество, человек. Региональная научнопрактическая конференция молодых специалистов. Томск, 1995, с. 74 - 75.

приходили к выводу о небольшой сложности установления фактических обстоятельств по делу, они одновременно:

а) принимали решение о рассмотрении дела единолично; б) считали допустимым сокращение уголовнопроцессуальной формы,

поскольку такое сокращение, по их мнению, было возможно, не влияло на качество рассмотрения дела.

Таким образом, указанные нарушения порядка рассмотрения уголовных дел, предусмотренного законом, допускаемые судьями в случаях единоличного рассмотрения таких дел, как представляется, не являются следствием применения данной упрощенной формы судопроизводства, но проистекают из конфликта между объективными требованиями жизни, вызывающими необходимость существования уголовнопроцессуальных производств, существенно упрощенных по сравнению с ныне существующими, и отсутствием таких производств в действующем законодательстве.

5. В 35% протоколов судебных заседаний не содержатся указания на то, что суд выяснил предложения участников судебного разбирательства относительно порядка исследования доказательств. В 3% случаев отмечены предложения лишь одной из сторон (защитника, но не обвинителя, либо прокурора, но не подсудимого). В подавляющем большинстве случаев доказательства исследовались в одном и том же порядке: сначала допрос подсудимого, затем допрос потерпевшего и свидетелей, исследование письменных материалов. Лишь в 4% дел судебное следствие начиналось с допроса потерпевшего.

Оглашение показаний подсудимого, данных им в ходе предварительного расследования, производилось по 6% изученных дел. Мотивом для таких действий во всех этих случаях служило наличие существенных противоречий между этими показаниями и показаниями, данными им на суде.

Показания свидетелей оглашались по 30% дел. Причинами оглашения показаний были: в 10% случаев противоречие между показаниями данными в ходе досудебной подготовки и в суде, а в 20% случаев - неявка свидетелей. Причем, вопреки ст. 286 УПК РСФСР, причины такой неявки исследовались далеко не во всех случаях. Так из этих 20%, в 5,5% дел имелось заявление свидетеля с просьбой о рассмотрении дела в его отсутствие, так как он не может явиться в судебное заседание по уважительным причинам, а еще в 1,5% дел суд получал сведения о причинах неявки свидетелей. В остальных же 14% дел причины неявки свидетелей остались неизвестными, однако, невзирая на это, суд огласил их показания, данные в ходе досудебной подготовки.

Вещественные доказательства были исследованы судом лишь по 4% из изученных дел, хотя имелись они в 19% случаев.

Об активности лиц, участвовавших в судебном разбирательстве, можно сказать следующее. Самым активным участником судебного разбирательства является суд. В протоколах судебных заседаний отражено в среднем 4,5 вопроса судьи в ходе судебного следствия. Примерно столько же вопросов задают защитники (в тех случаях, когда они участвуют в судебном разбирательстве). Прокурор задает в ходе судебного следствия в среднем 2 вопроса, подсудимый - 0,5 вопроса, потерпевший - 0,7 вопроса.

По изученным делам заявлено в ходе судебного разбирательства 117 ходатайств. Причем, если по делам, рассмотренным единолично, в среднем одно ходатайство приходилось на три уголовных дела, то по делам, рассмотренным коллегиально, одно ходатайство приходилось на 0,86 дела, или по одному делу заявлялось 1,16 ходатайства, то есть по делам, рассматриваемым коллегиально ходатайства заявляются почти в три раза чаще.

85 из 117 заявленных ходатайств имели своей целью исследование дополнительных доказательств. 94% таких ходатайств удовлетворено судом. Им также были удовлетворены все прочие ходатайства без какихлибо исключений (в том числе - ходатайства о допуске защитника, представителя, ходатайства потерпевшего о прекращении дела частного обвинения, и.т.д.). Однако следует отметить, что ни в одном из случаев, когда судом было отказано в удовлетворении ходатайств об исследовании дополнительных доказательств, не приведено мотивов их отклонения.

Наиболее активными в заявлении доказательств оказались подсудимые и их защитники. Ими заявлено 82 ходатайства. 28 ходатайств исходило от потерпевших и их представителей и 7 ходатайств было заявлено прокурорами. Кроме того, в 12 случаях дополнительные доказательства по делу были исследованы по инициативе суда.

Таким образом суд, в целом, не отказывает участникам судебного разбирательства в исследовании дополнительных доказательств, когда такая инициатива ими проявляется, более того, в некоторых случаях он исследует дополнительные доказательства по собственной инициативе. Однако, несмотря на это, с учетом неявки ряда свидетелей и неисследования их показаний судом, с учетом того, что судом воспринимались в качестве доказательств письменные материалы, собранные в ходе досудебной подготовки в протокольной форме (справки об исследовании, акты изъятия, и.т.д.), далеко не во всех случаях обвинение можно было считать доказанным. Так. по оценке авторов настоящей работы, обвинение ни в коей мере нельзя было считать доказанным, с учетом обстоятельств, исследованных в судебном заседании, по 20% дел, рассмотренных судьей единолично. Однако во всех этих случаях был вынесен обвинительный приговор.

При вынесении приговоров судья в значительной мере ориентировался на материалы досудебной подготовки. Однако, так как нормы уголовнопроцессуального права запрещают ему ссылаться на доказательства, не исследованные в судебном заседании, и, кроме того, ограничивают случаи оглашения показаний свидетелей, то в результате ряд приговоров суда оказался немотивированным, хотя большую часть этих приговоров, с учетом материалов, собранных в процессе досудебной подготовки, но не исследованных в суде, можно было бы считать по существу верными. По оценке авторов таких приговоров по изученным делам, рассмотренным единолично судьей, около 43%. Но ни один из них не был обжалован или опротестован.

Таким образом, можно сделать следующий вывод. Судьи, пожалуй, слишком доверяют материалам, собранным в ходе досудебной подготовки, не всегда проверяют их в судебном заседании. Хотя в большинстве случаев нет никаких оснований сомневаться в таких материалах, однако сам ход процесса в таком случае представляется весьма опасным. Возможно, что опора судьи на материалы досудебной подготовки, без их полной проверки в судебном разбирательстве, производимая даже вопреки нормам УПК РСФСР, и не наносит в конкретных случаях вреда, не препятствует установлению истины по делу. Однако представляется чрезвычайно опасным такой упрощенческий подход судьи к нормам уголовнопроцессуального права. Он может привести и к аналогичным действиям судьи и в тех случаях, когда подсудимому грозит более строгое наказание, что уже абсолютно недопустимо.

С другой стороны, такой подход судей, учитывая его широкую распространенность, свидетельствует о том, что в основе его лежат какието объективные причины, некие жизненные требования. Можно сказать, в частности, что он базируется на достаточно высоком уровне досудебной подготовки материалов, на существовании уважения и доверия участников процесса к деятельности лиц, осуществляющих такую подготовку, и связан с невозможностью (в связи с большой загрузкой судей, с распространенными неявками свидетелей и потерпевших и т.д.) рассмотрения судьями дел с соблюдением всех без исключения процессуальных требований, что вынуждает их самостоятельно сокращать процесс.

Из результатов проведенного анкетирования следует, что 78% опрошенных судей считают возможным допущение сокращения судебного следствия в случае полного признания своей вины, а 51% судей допускают возможность использования судебного приказа.

Учитывая изложенное, представляется, что законодатель должен пойти навстречу потребностям практики. При этом, на наш взгляд, наиболее приемлемым с теоретических позиций, а также достаточно близким к