6.3.1. Намерение

Намерение (англ. intention, лат. dolus) означает желание, нацеленное на достижение определенного результата (например, смерть гражданского лица или военнопленного, разрушение гражданского объекта и т.п.). Таким образом, данная форма вины соответствует термину «прямой умысел» российского уголовного права.

Намерение требуется для большинства международных преступлений. Антонио Кассезе иллюстрирует этот вид субъективного элемента следующим примером: «Я хочу убить гражданское лицо, поэтому я в него стреляю, и оно умирает в результате моего действия. Следовательно, я должен понести ответственность за это преступление. Или иначе: я думаю, что после моего выстрела оно мертво, но фактически оно не умерло. Оно умирает позже от переохлаждения, потому что его оставляют на холоде. Не имеет значения, что оно было убито не мною, потому что: (1) я желал, чтобы оно умерло (mens rea); и (2) оно умерло в результате моих действий (потому что этот человек не лежал бы мертвым, если бы не мои действия). Как правило, намерение должно быть связано только с определенным результатом (смерть жертвы), а не с определенным результатом, вызванным определенным поведением»[10].

При доказывании намерения суды обычно исходят из презумпции, в соответствии с которой любой человек, находящийся в здравом уме, намеревается достигнуть тех самых последствий, которые становятся естественным результатом его действий. Как подчеркивает Вильям Шабас, в основе этой презумпции лежит очевидное предположение, что люди, которые совершают действия или упущения, поступают намеренно, если отсутствуют признаки обратного. Таким образом, бремя доказывания того, что лицо фактически не намеревалось совершить инкриминируемый ему акт, лежит на обвиняемом[11].

Намерение, как правило, доказывается косвенными уликами, и прежде всего – поступками и словами самого обвиняемого.

В деле Йоханна Нейтза (Военный суд Канады, 1946 г.) обвиняемый ранил пленного канадского летчика, что привело к смерти жертвы. При обсуждении проблемы намерения обвиняемого Военный прокурор заявил: «Намерение не может быть установлено при помощи положительных доказательств, и, соответственно, выводится из откровенных действий. Свидетельство конкретных действий – чаще намного лучшее свидетельство, чем свидетельство самого человека, который, в конце концов, только один достоверно знает, что думает. Суд не может изучить ум, чтобы увидеть, что там происходит. Человек может категорически возражать относительно его намерений, но такие показания могут определяться человеческой слабостью или человеческим вероломством. В связи с этим намерение выводится из откровенного действия. Это простое применение принципа, что действия говорят громче, чем слова, и, я добавлю, зачастую и более правдиво. Это известный принцип права, что человек, как предполагают, желал наступления естественных последствий своих действий. Если один человек преднамеренно ударяет другого по голове топором, закон предполагает, что он намеревался убить другого. Точно так же, если один человек стреляет в другого, будет предполагаться намерение убить. <...> Если человек направляет оружие на другого и преднамеренно стреляет, предполагается, что он намеревается убить другого. Однако это – предполагаемый факт, который может быть опровергнут»[12].

<...>

В деле Горана Елисича МТБЮ с целью установить, имел ли обвиняемый намерение на геноцид, подробно проанализировала его высказывания, в которых, как показали свидетели, он сообщал жертвам о своем желании истребить всех мусульман или их существенную часть[13] (подробно см. об этом деле ниже, раздел).

Разновидностью намерения является преднамеренность, когда намерение участвовать в поведении, нарушающем материальную норму международного права, формируется прежде, чем такое поведение фактически осуществляется. Преднамеренность может быть элементом такого вида участия в международном преступлении, как его планирование[14].