(Ин. 8, 12). «Свет» и «свят» имеют корень и смысл один. Напомним, русская мысль выводит культуру из храма, формирует вокруг храма. И теперь, понемногу выздоравливая от опиумов «культурной революции», мы начинаем все увереннее полагать религиозную духовность, священные тексты твердым ядром культуры. Сам срок подлинно человеческой жизни складывается из моментов духовных усилий. Духовная продолжительность жизни, надо думать, составляет лишь малую часть всей жизни. Ту часть, в течение которой мы почитали Свет.
В лекции не ставилась цель дать законченное, совершенное определение понятия «культура», что и невозможно сделать. Главным было обращение внимания студентов на чрезвычайную сложность мира культуры и необходимость привести принципиально важные идеи, с игнорированием которых при истолковании культуры, она бы потеряла свой смысл и назначение.
Много интересных мыслей может породить самостоятельная, живая работа молодых умов.
1.3. Лекция третья. Структура и назначение культуры
Вся культура – результат разнообразной человеческой деятельности. Разнообразие это великое и ни на какой момент времени окончательно не сложившееся. Это динамическое единство и разнообразие взаимопроникающих
ивзаимозависимых деятельностей. Деятельности специфичны по качеству затрачиваемых сил, характеру и целям, но всё множество их распределяется по иерархично сообразованным направлениям или фундаментальным подсистемам культуры.
Итакими «подсистемами» являются производство материальных условий существования, научная, художественная и духовная деятельности. Следовательно,
иструктура культуры в своих элементах должна им соответствовать. Однако существует давняя традиция разделения культуры на два крупных элемента – материальную и духовную культуры. Встречаются предложения выделять душевную культуру – культуру человеческих чувств. В её формировании участвуют, прежде всего, искусства – народные традиционные («неучёные») и профессиональные («учёные»). Но душевную культуру созидают и религия, и родная речь, и человеческие отношения, и созерцание красоты в природе. Итак, деление культуры на материальную, душевную и духовную будет более целесообразным, особенно теперь, когда душевный строй среднестатистического человека в России и мире явно погрубел и душа его продолжает деградировать.
П.А. Флоренский различает человека душевного от человека духовного по мотивам соблюдения ими нравственных и гражданских установлений, участия в делах богоугодных. Душевный человек незавершён, ещё не имеет «внутреннего сознания своего мирогражданства, своего назначения в историческом процессе». Он соблюдает принятые общественные нормы не по своей духовности, что равно подлинной свободе, а из страха наказания, потери чести, обесславления имени своего (Флоренский П.А. Христианство и культура. – М., 2001).
Душевность человека, душевная культура как приготовленное для сева весеннее поле, которое уже может принять в себя семена духовности, то, что русская педагогическая мысль именовала «разумным, добрым, вечным». С прорастанием и укоренением этих «семян» душевные силы человека обретают адрес, высший смысл, совершается окончательный выбор судьбы или свободное признание над собою суда Божия. Возделывание души, чтобы ей стать горницей в строении человеческом, и «сев» должны по времени быть рядом. В невозделанную горницу – душу – не поселится Дух Истины, а пустой она не останется.
При структурировании культуры особенно важно не забывать, что вся культура духовна, любой вид культурной деятельности совершается при «вложении» в его результат физических и духовных сил, переживаний. Идеальное непрерывно переходит в конкретную деятельность, деятельность не завершается произведением определённых культурных ценностей, они стимулируют новый творческий процесс. Результаты культурной деятельности различаются долей «вложений» человеческих сил – разума, чувств и воли. Ни одна вещь не может появиться без осмысления условий и способов её изготовления, без наличия у производителя определённого духовного развития, знаний, навыков и чувств, которые в итоге и овеществляются. Так происходит с вещами. Что же касается, например, поэзии, музыки, молитвы, то мы здесь встречаемся с явлениями преимущественно и исключительно духовными. Подчеркнём ещё раз – вся культура духовна. Её творит дух человеческий. Следовательно, её разделение на материальную, душевную и духовную не абсолютное, но относительное, функциональное. Но это так только при условии наличия духовности, как «оси» в системе, как всесвязующего «нерва», «тока», власти над всем.
Учитывая тот факт, что многие ценности материальной, душевной и духовной культур имеют материальную, вещную форму, вводится дополнительный критерий структурирования культуры. Выясняется, какую потребность удовлетворяет та или иная ценность. Правда, и здесь есть некоторая сложность. Например, жилой дом, казалось бы, сооружение утилитарное, укрывающее человека от неблагоприятных и даже суровых сил природы, обеспечивающее другие бытовые удобства. Но одновременно дом может быть очень красивым, а то и шедевром архитектуры. И тем самым удовлетворять и эстетическую потребность. Однако главной будет утилитарная, бытовая. Трудно себе представить, чтобы мы удовлетворились редким по красоте домом, где только неустранимо холодно и сыро.
Было сказано «cultus» – возделывание, обработка. Если материальная культура есть результат возделывания природы, внешнего мира (cultus agri), практического освоения его веществ и энергий, овеществление творческой активности человека, то душевная и духовная культуры ориентированы на возделывание внутреннего мира – человеческой души, что соответствует латинскому выражению «cultus animi». Возделанная душа человеческая проявляется множеством граней Истины, Добра, Красоты. Если, используя грубоватый промышленный образ, «сжать» в некоем «прессе» три великие
слова, «сжать» до единого, то мы получим величайшее и таинственное слово – Любовь.
Судьёй, стражем, страшно сказать, и истязателем в душе человека является совесть. Незамутнённая совесть и только одна она, может точнее всего указать человеку на правильность или ошибочность его «возделывательских» усилий, вовремя уточнить или изменить вектор этих усилий. Совесть – величайшая спасительная сила, способная подвергнуть экспертизе мысли, чувства и поступки, всю жизнь человека на праведность и порочность. В наших конспектах лекций к совести как средоточию нравственных качеств мы ещё обратимся.
Затрагивая проблему возделывания души, надо сказать о непростой задаче
– выборе «инструментов» этого возделывания. Нашего массового современника, едва пережившего суховеи принудительного атеизма, сегодня подстерегает высоконаучно организованное навязывание ему суррогатов духовности, суррогатов искусства. Так, современное инфернальное искусство, это настоящее «бесиво», оскверняет душу, вносит в неё хаос и распад. Вообще бездуховное искусство даже и в относительно мягких своих формах в итоге заблуждает и губит человека. Задолго до беспрецедентных разрушений культуры постсоветского времени великий русский философ И.А. Ильин писал: «Современное человечество предаётся безрелигиозному и безбожному искусству, которое становится праздным развлечением и нервирующим зрелищем. Во все времена и у всех народов чернь требовала хлеба и зрелищ. Но чернь отличается от «нечерни» именно своим бездуховным, безрелигиозным низким уровнем. И вот, современное искусство, «светски» освободившее себя от религиозного чувства и чутья, идёт навстречу потребностям современной безбожной массы; мода рождает «модернизм», скука и пресыщенность – нервирующую остроту; кинематограф заменяет храм; треск и рёв радиоаппарата – вытесняют личную культуру музыки и слова. В искусстве отпадает «третье измерение» – художественности, священности, предметности». О таком искусстве можно прочитать: «творчество без адреса», даже если оно и тонко-изобретательное по форме и средствам. И всё-таки «адрес» есть. Если оно служит не истине, то – заблуждению, не добру, то – злу.
О духовности. Серьёзен, но очень запутан после 1917 года, в пору государственного атеизма, вопрос о самом термине «духовность». Духовность от духа, от Духа Святого. Происхождение термина явно религиозное, что долго и сознательно замалчивалось. Дух Святой, согласно православному вероучению, есть животворящая сила, основа творческой деятельности, сила, преображающая человеческое бытие в направлении его абсолютной полноты. Дух Святой – ипостась триединого Бога. Стяжание Духа Святого, – наставляли великие подвижники Православия, – есть высшая цель человеческой жизни. Стяжание это постановляет человека на путь теозиса, обожения, на путь богочеловеческий.
Современная русская энциклопедическая литература определяет духовность как «высшую деятельность души, устремленность к стяжанию Духа Святого, безгрешности, моральному совершенству, преображению души. Русская духовность выражается в древней духовной традиции Православия и
добротолюбия, иконописания и церковных песнопений, благочестия, старчества и подвижнечества отечественных святых.
По естественному назначению, как писал Феофан Затворник, человек должен жить в духе, духу подчиняться и духом проникать всё душевное, а тем паче телесное, а за ними и всё внешнее, т. е. жизнь семейную и общественную. Это норма. Не красивости только ищет душа, духом водимая, но выражения в прекрасных формах невидимого прекрасного мира, куда манит её своим воздействием дух (Святая Русь. Большая энциклопедия русского народа. Русское мировоззрение. – М., 2003. – С. 244).
Как актуальны, как животрепещут для наших современников, для всех нас слова С.А. Нилуса вековой давности:
«Теперь, когда все заботы мира устремлены на созидание земного благополучия, царства всеобщей сытости и удовлетворения низших животных потребностей человека, обрати, брат мой, свой взор к небесному, духовному, высшему».
Чистым родником духовности русского человека была святоотеческая литература. В житиях святых своих черпал он силы и науку сопротивления злу, терпения светлого в страданиях своих, в бранях внутренних и внешних. Ярким светочем высшей духовности сияла русскому человеку Святая Русь – увлекающий его в высь идеал.
Процесс освобождения общественного и индивидуального сознания от духовного влияния религии начался ещё в эпоху Возрождения. Постепенно единая христианская культура Европы раскалывалась на две противостоящие – религиозную и так называемую светскую, противохристианскую.
«Европейская культура XIX века есть по существу уже светская, секуляризованная культура: светская наука, светское искусство, светское правосознание, светски осмысливаемое хозяйство, светское восприятие мира и объяснение мироздания. Культура нашего времени всё больше обособляется от христианства; но не только от него, – она вообще утрачивает религиозный дух, и смысл, и дар. Она не перешла ни к какой «новой» религиозности; она не обратилась даже и к поискам новой. Отделившись от христианства, она ушла в безрелигиозную, безбожную пустоту» (И.А. Ильин). Во всём этом мыслитель видел причину кризиса современной ему культуры.
Россия, русский народ пережили в XX веке чудовищную секуляризацию культуры, духовное насилие. Слово «духовность» было символом врага, к тому же напоминало о духовенстве. «От Москвы до самых до окраин» взрывались храмы, тысячами расстреливались священнослужители, закрывались духовные учебные заведения, сжигались иконы, книги. Церкви грабились государством под видом помощи голодающим.
В советской культуре, а точнее, в культуре воинствующего атеизма термин «духовность» был наполнен широким содержанием: научное знание, занятие искусством, разработка политической доктрины и т. п. Дух осознаётся как «невещественное начало», в отличие от материального, природного начала. «Невещественное начало» считалось совершеннейшим свойством материи, её
«высшим цветом». Марксисты, шире – материалисты используют понятия «дух» и «сознание» как синонимы.
Какие культурные ценности – духовные или материальные – будут преобладать в жизни человека, на что он преимущественно истратит невозобновимый ресурс – живое человеческое время, такую судьбу он себе и выберет. Точнее, таким образом, улучшит или ухудшит её.
Культуру духовную не дают, ею не премируют. Её берут силою. Силою духа, воли, тяжкими пожизненными трудами. Можно, чуть изменив знаменитую фразу, сказать: «в культуре нет широкой столбовой дороги», и в ней надо «карабкаться по её каменистым тропам». При этом в благоговении перед источником своего существования, в радостном предстоянии перед Светом мира, Словом, Тайной жизни. В противном случае не достигнешь никаких «сияющих вершин».
Человек как бы распят на «кресте культуры». По горизонтальному вектору человеку приходится служить количеству, наличному бытию, удобствам, телесным потребностям и наслаждениям. Служить принудительной необходимости, всей злободневности
или «тяжести мира сего» (Н.А. Бердяев). По вертикальному вектору надо служить качеству, преображению бытия в инобытие, устремляться к Истине, к Вечности. Неимоверно труден подъём по вертикальному вектору, но нет другого пути спасения из уродливости мира сего. Предпочтение «вертикальных» трудов требует не одних знаний, но, главное, духовно-
нравственного самостояния. И сил.
Знаменитый канадский учёный Ганс Селье говорит, что человеку для реализации его жизненной программы природа отпускает определённое количество адаптационного топлива. Адаптация – приспособление к изменяющимся условиям, по мнению многих учёных, и есть жизнь. Так вот этото «определённое количество» топлива должно быть разумно распределено и по видам деятельности, и по периодам жизни. Канализировав его в какую-нибудь прихоть, страсть, сомнительное занятие, человек рискует преждевременно прекратить движение «по вертикали», так и не сделав главных дел своей жизни. А топливо Ганса Селье универсально: оно в своих дифференциациях и формах служит и материальным целям, и забавам, усладам, быстро преходящим увлечениям, и духовным целям – « вертикальным» смысложизненным трудам. Нужны расчётливость, бережливость, ответственность в «расходах». Каждый когда-то пожнёт посеянное. По вертикали «креста культуры» располагаются смысложизненные ценности, заботы и труды оправдания жизни, «хлеба небесные», вечное, оно же и духовное, движение к инобытию, к абсолютной полноте бытия, богословски говоря, к Царству Небесному, к спасению. По горизонтали – « хлеба земные», телесные и душевные потребности, всё посюстороннее, временное или смертное, труды обслуживания наличного бытия, вся, по Н.А. Бердяеву, тяжесть мира сего. «Крест культуры» – в