Добавил:
Upload Опубликованный материал нарушает ваши авторские права? Сообщите нам.
Вуз: Предмет: Файл:
Марченко Ю.Г. Русскульт.pdf
Скачиваний:
90
Добавлен:
27.03.2016
Размер:
1.7 Mб
Скачать

человеке, в его неотменимых трудах. Человек распят на «кресте», осознаёт он это или нет. На «крест» не просятся, но и с «креста» не бегают. Культурный человек это хорошо понимает. А образование – это и есть «производство», прежде всего, культурных людей, а потом уж специалистов, умельцев, ремесленников.

Итак, мы познакомились с наиболее общей структурой культуры, нашли основные критерии структурирования и обнаружили в этой теме выход к смысложизненным вопросам.

1.4.Лекция четвёртая. Экология культуры и её влияние на состояниечеловека, общества и природы

Понятия «экология» и «культура» теперь уже прочно вошли в научный и бытовой обиход. Понятие «экология» употребляется уже в целом ряде словосочетаний в гуманитарном знании, и «ряд» этот расширяется. Ещё недавно новое в науке об обществе и человеке понятие развивается вширь и вглубь. Общественное внимание в наше время всё больше сосредоточивается на экологических процессах, происходящих во внутренней, культурной среде обитания человека. Установлено наукой, что внешняя (природная) и внутренняя (культурная) среды не просто связаны между собой генетически, но они находятся во многосложной взаимозависимости и взаимодействии. Природа и культура («вторая природа»), будучи порознь живыми организмами, вместе составляют сверхорганизм. И в нём поражённые болезнью «ткани» иррадиируют, передают болезнетворное начало «тканям» здоровым (такой механизм передачи патологии выявлен современной медициной). Разрушения природы видимыми и невидимыми путями передаются в культуру и наоборот, разрушения культуры – в природу. Это новое понимание взаимодействия природы и культуры ориентирует наши усилия на системный подход к поддержанию их взаимосохраняющего единства. Стало объективно необходимым и формирование особой области теории и практики для охраны внутренней, культурной среды. По аналогии с природозащитной деятельностью стала развиваться деятельность культурозащитная. Так возникла и развивается экология культуры. Она ещё не имеет всех признаков, чтобы обрести статус науки и остаётся пока областью знания. Область сложная и по молодости своей малоизведанная. Даже если предположить, что экологии культуры как отдельной науки никогда и не будет, то и в этом случае её значение не уменьшится, а будет возрастать.

Понятие «экология» пришло в гуманитарию из науки о живом, из биологии, где оно отражало отношения растительных и животных организмов и их сообществ друг к другу и к окружающей их среде, а также состояние живых организмов, населяющих общую территорию. Затем экологическое знание распространилось на человека, и стала формироваться область знания – антропоэкология и даже космическая антропоэкология. Само слово «экология» происходит от греческого oikos – дом, жилище, местопребывание плюс logos – слово, высказывание, речь, в переносном смысле – знание, наука. От этого же oikos происходят и слова «экономия», «экономика». Выражаясь метафорически,

слово «экология», как кстати и «экономика», можно воспринимать как науку о доме, домоводство, науку управления домашним хозяйством. Только для «экологии» этот «дом» в масштабах своих распространяется от малого, относительно самостоятельного природного образования, до планетарной и вселенской величин.

В отечественном гуманитарном знании впервые поставил проблему экологии культуры Д.С. Лихачёв. Он же ввёл и само понятие «экология культуры». Изначальная забота известного академика была связана с сохранением памятников культуры, а затем и всего культурного прошлого, как основного и незаменимого условия «нравственной осёдлости» людей. Сегодня, благодаря конституционному запрещению атеистической и всякой другой цензуры, должно на первое место ставить «духовную осёдлость», как источник благодатного развития народной жизни. Или, объединив понятия, говорить о «духовно-нравственной осёдлости». Для придания действенности любви к Родине «нужны знания, – писал Д.С. Лихачёв, – и не только краеведческие, но и более глубокие, объединяемые в особую научную дисциплину – экологию культуры».

Сохранение культурного наследства мыслилось не по частям, а в целом и вместе с природными ландшафтами. Защита, например, исторической застройки, архитектурной среды должна быть органически увязанной с защитой характера местности. Актуальная проблема. Современный город, мегаполис, немало случаев, развивается посредством «точечной застройки», разрушающей экологические и эстетические связи и соотношения. Стилевой хаос, грубый разрыв с национальной зодческой традицией – явление почти повсеместное. Сказывается слабое развитие в России «средней области культуры» (Н.А. Бердяев), как способности общества посредством своих организаций, объединений, ассоциаций, союзов и других общественных институтов контролировать законность действий исполнительной власти, защищать своё материальное и культурное благосостояние цивилизованным путём.

Поскольку между экологией биологической и экологией культурной нет «пропасти, как нет и чётко обозначенной границы между природой и культурой» (Д.С. Лихачёв), то сохранению и защите подлежат природнокультурные единства, ансамбли, которые лучшим образом реализуются и удостоверяются пространственными искусствами. Конечно же, границы между природой и культурой есть и они принципиальные, что мы уже знаем. В культуре осуществились знания, переживания, практический опыт человека. Природа произошла и существует без участия в ней человеческой деятельности.

Экология культуры занимается отношениями человеческого творчества и природы, их гармонией, поддержанием и развитием чувства ансамбля естественного и искусственного, эстетических и нравственных идеалов народа. Поначалу в поле зрения экологии культуры попадала определённая реальность, состоящая из той части культуры, которая непосредственно связана с природой, а также той части природы, которая стала составляющим элементом культуры. Непогубительное вовлечение объектов природы в культурную среду и

благотворное вписывание очагов культуры в среду природную, как подарки природе. А «подарками» такими могут быть искусно выстроенные набережные, избы и церкви, отражающиеся в озёрной глади, парки, как некий «пригород» природы, её переходное в культуру состояние, маяки в начале морских раздолий, и ещё многое другое. А нельзя ли отнести к «подаркам» природе и одновременно к «подаркам» природы культуре, обустроенную Поклонную гору на выходе из города, перекрёсток с часовенкой или простым крестом и простыми лавками, чтобы усталый путник, отдыхая, помыслил о вечном? Более того, сохранению подлежит и какой-нибудь уголок природы, связанный с памятным событием, воспетым великим поэтом, упомянутый в рассказе, запечатлённый на полотне. Такие «оригиналы», «прообразы», «источники вдохновения» действительно приобретают значение национальной и мировой ценности. Существование культурно-природных объектов – бесспорная ценность. Их выявление, восстановление и защита – дело экологии культуры.

Мы описали лишь одно направление экологии культуры, первоначальное. В настоящее время важно расширить её «полномочия» и обратиться к внутренней эколого-культурной проблематике, экологии самой культуры как живого организма. Состояние этого «организма», вектор внутренних его процессов будет всё сильнее определять характер взаимодействия в системе

«natura – cultura».

Первая проблема на этом направлении экологии культуры – соотношение материальных и духовных ценностей в человеческом бытии. Широкомасштабное научно-техническое вторжение в природу объясняется жаждой материального изобилия, роскоши. Человеческий разум в последние триста лет был поставлен в унизительное положение – на службу комфорту. «Мы сошли со столбовой дороги развития культуры. Взаимодействие между материальным и духовным приняло роковой характер» (А. Швейцер). Поглощённость внешним, переход от сути к суете, скоростям привели к умиранию в человеке духовного начала. Нарушается иерархия ценностей, в центр культуры вторгаются периферийные, малозначащие для оправдания человеческой жизни цели. Культура смешивается с бескультурьем, добро со злом, суррогаты, безобразие вытесняют красоту, традиционное и классическое предаются забвению.

Глобальный экологический кризис (ГЭК), наметившееся вырождение индустриальных и потребительских, иначе – цивилизованных, преимущественно белых наций заставило мировое сообщество искать спасительные решения. Акцент был сделан на «человеческих качествах» (А. Печчеи), на экологизации человеческого мышления и чувствования. Становится всё большему числу людей понятно, что та шкала ценностей, которая привела к ГЭК, должна быть подвергнута строгой ревизии. А это говорит о том, что экологическая проблема, по большому счёту, не экономическая, не инженерная, но психологическая.

Вторая проблема – это необходимость восстановления соответствующих времени связей культуры с религией. Культура происходит из храма, формируется вокруг храма (Н.А. Бердяев). Это не только её история, но и

всевременное бытие. В центре здоровой культуры располагается «твёрдое ядро», роль которого исполняет основополагающий священный текст. Концентрически расположенные светские знания, художественные и иные ценности являются «защитными поясами» культуры, и «пояса» эти адаптируют народ к смыслу «священного текста». В такой структуре культуры происходит «сопряжение эмоционально-веровательного и технологического мироотношений человека» (Д.В. Пивоваров). Экология культуры без её духовного ядра останется профанной, «предхрамовой», экзотерической и односторонне научной областью знания. Оппозиционное восприятие науки и религии, этих двух прикасаний к истине, данных человеку, бесплодно.

Необходимость нового, экологического сознания общепризнанна. Но это сознание, «похоже, не имеет реального фундамента для воплощения. Совершенно непонятно, каким образом современная экологическая наука, атеистическая в своей основе и поэтому не имеющая возможности воздействия на человека через его духовную сферу, собирается выработать тесно связанные с жизнью законы, с которыми соглашалась бы большая часть людей» (В.Л. Огудин). Затронутая проблема экологизации культуры чрезвычайно сложна, ибо скорых перемен в человеческом сознании не происходит. Но «чрезвычайно сложна» – не значит неразрешима. Симптоматические начала решению положены.

Третья проблема – язык современной культуры. Экология культуры трудновосстановима по причине маргинализации русского языка и, как следствие, маргинализации содержания гуманитарных наук. Требования к языку гуманитарных текстов должны быть неизмеримо более высокими, чем, скажем, к языку физики или биологии. Гуманитарная наука одновременно и искусство. Язык её, кроме научной точности, требует философской глубины, педагогической строгости, образности и изящества стиля.

Из первой книги Библии «Бытие» мы узнаём, что Бог сотворил мир словом. Он говорил, чего хочет, и то совершалось. Божественный глагол сотворил мир и всех обитателей его. Богообразие человека состоялось и в его способности мыслить и говорить. Но какую бы мы историю языка не приняли для себя, на нас остаётся неизбежная ответственность за его сохранение, воспроизводство в поколениях и совершенствование. Язык есть единственный ключ к культуре и величайшая её ценность. Один из великих русских мыслителей И.А. Ильин называл язык «фонетическим, ритмическим и морфологическим выражением народной души». Русский язык есть самый мощный объединитель нации и как этнического сообщества, и как политического. Но сегодня он переживает пору страшных разрушений, стихийных и целенаправленных. Разрушение языка равно разрушению всего душевного и духовного строя человека. То, что сегодня происходит с русским языком, есть, по сути, рецидивы революционных погромов, пролеткультовщины, нанесших тяжёлый урон культуре. Отзвуки языкового нигилизма 1920-х – начала 1930-х годов не только слышны, но приобретают бó льшие масштабы и силу. Достаточно вспомнить знаменитого теоретика Пролеткульта А.А. Богданова, который в 1919 году призывал пролетариат

освободиться от патриотизма и от русского языка, взяв, по его мнению, более удобный английский.

Вот и в настоящее время на фоне возвышения английского языка, значительного увеличения часов на его изучение в учебных заведениях идёт процесс разрушения русского языка и важнейшего школьного предмета – русской литературы. Чтобы серьёзно судить о положении русского языка в России XX века достаточно одного примера: «за последние 40 лет курс… русского языка в средней школе сократился на 400 учебных часов. От интересного и важного предмета сохранилась орфографическо-грамматическая сторона, которая требует лишь запоминания, вызывая тем самым лишь скуку, неприязнь учеников» (Е.С. Троицкий, 1989). Дети постепенно выводятся из мира родных колыбельных, сказок, загадок. Уходит, почти уж ушла из русского быта народная песня – могучий живительный источник образной речи. До сих пор наш язык не имеет законодательной защиты, открыт всем стихийным веяниям и злым умыслам.

Невольно выходим на исторические параллели. После 1917 года разлились потоки грубословия и сквернословия, отравляя русскую певучую, неторопливую и стыдливую по природе своей речь. Пролеткультовцы, «левые» театры, многие поднявшиеся «из грязи в князи» руководители вносили свой вклад в разрушение языка. Первый нарком просвещения А.В. Луначарский вынужденно признавал, что «революция всегда грозит страшно понизить культуру». По свидетельству Н.С. Хрущёва, самые высокие государственные мужи позволяли употреблять сквернословие даже в смертных резолюциях. Им же подражали. Попытки лучших людей победить хотя бы откровенный мат с помощью договоров, штрафов успеха не имели.

В наши дни грубословия и матерной брани стало больше. Периодическая печать, «художественная» литература, кино, мощное ТВ часто делаются источниками всех языковых непотребностей. А бывший министр культуры страны М.Е. Швыдкой даже затевал дискуссии о возможности обогащения сквернословием русского литературного языка.

Другим и очень уж ярко выраженным бедствием для экологии языка и всей культуры является интервенция англицизмов. Весьма опасно благодушествование насчёт этого. Россия-де пережила в своё время нашествие германизмов, затем – галлицизмов. Опыт, знайте, есть, переживёт и вторжение англицизмов. Дай-то Бог пережить… Но времена и условия сегодня иные. Нет той непроницаемой для «измов» христианской толщи народной. Но есть всемогущие СМИ, яростная, агрессивная реклама, которые без сна и отдыха, без выходных, каникул и отпусков программируют беззащитное и всё ещё доверчивое население. СМИ достанут человека, где бы он ни оказался. От них спасение разве что в могиле. Властные же люди страны сами погрязли в «брифингах», «саммитах» и «эксклюзивных интервью».

Иностранное слово в теле родного языка как заноза. Оно нарушает строй мысли и чувства, затуманивает сознание. Иностранное слово не вызывает образа, а значит и не переживается, отчего снижается способность к воображению, за всем этим наступают и другие отрицательные последствия –

научные, инженерные, нравственные. Вопрос совсем не стоит о стерильности национального языка, о полном невключении в него иностранных слов. Но огромному большинству английских слов и оборотов, вторгшимся в нашу жизнь в последние 10 – 15 лет, есть полноценная, достойная замена в русском языке. Латиницей испечатаны вывески, реклама, афиши, одежда, упаковки продуктов питания и многое другое. По радио, в местах отдыха, в транспорте нескончаемо звучат чуждые нации «песни» на английском. Наши дети в привитой им американомании портят стены домов и общественных зданий надписями на английском, безобразными, а то и сквернословными. Имя этому явлению – денационализация и деморализация. Падение нравов больно задело девушек. Речь многих из них погрубела, и они перестали быть сдерживающей нравственной силой для юношей. Такому языку не дадутся ни образование, ни наука, ни подлинно человеческое общение. Сквернословие подрывает и физическое здоровье.

Необходимо срочное принятие целого комплекса мер по оздоровлению и защите русского языка – законодательных, образовательных, моральных. Следует восстановить все упразднённые государственные и академические структуры, занимавшиеся русским языком. Огромное значение имело бы издание массового журнала, например, «Родная речь», за рубежом подобные журналы давно существуют. Одно время поднимался вопрос о восстановлении Академии русского языка и словесности, существовавшей в России в 1783 – 1841 годах. Очень важная мысль, и к ней предстоит вернуться.

Трудно было бы переоценить введение в школах и вузах преподавания старославянского (церковно-славянского) языка. Русская Православная Церковь после 1917 года оставалась единственной надёжной хранительницей русского языка и его связей со своим первородным источником – старославянским языком.

Необходимо личностное самодеятельное участие в этом патриотическом деле. Вот тут-то очень полезен опыт защиты языка в других странах – Франции, Германии, Италии, самих США и других.

Каждый из нас может приступить к благородному делу оздоровления и защиты родного языка уже сегодня.

Четвертая проблема. И что особенно важно отметить здесь, так это исключительное экокультурное значение русской народной традиционной культуры. Традиция есть основная, корневая система всей национальной культуры. И не обратившись к традиции, нам не остановить деградацию, не предотвратить культурную, а затем и всеобщую гибель. Равновесие в русской культуре-мученице может быть достигнуто на путях восстановления преемственности в развитии народной жизни, духовно-нравственной, речевой, художественной поруки поколений.

Проблема эта очень уж сложная. Упомянутая «корневая система» нещадно подрубалась, выкорчевывалась в трех поколениях после переворота 1917 года. Разрушались национальные миромыслие и мирочувствие, особенно жестоко – в русском народе. Была у этого злоумышленного дела и своя довольно глубокая предыстория: русская интеллигенция сознательно и стихийно, хронически

болея чужебесием, долго стыдилась «примитивного» творчества своего народа, сама впала в духовное кочевье и «просвещённо» сбивала с толку народ. Сбивает ещё и теперь. Однако переживаемое постсоветское лихолетье многих приводит к спасительному прозрению.

Остро актуальной идее возрождения русской народной культуры сегодня может противиться только неприятель всего русского как внешний, так и внутренний. Но само возрождение – чрезвычайно трудная задача. Народная культура была органически выросшей из народного бытия, проникала и питала жизненными силами все в нём. Большевики, конструкторы «нового мира» и «нового человека» разрушили трудовую традицию, быт, семью, нравственные связи, то есть важнейшие базовые основания народной культуры. На сцене одной народному творчеству не возродиться, как и в центрах фольклора и этнографии, тем более в музеях. Большие надежды на семью, детский сад, школу. Генетическая память народа не пропала, возможности возрождения определённых трудовых и бытовых традиций также существует. Адаптация их к современным условиям и к состоянию самих современников, безусловно, неизбежна. Одно свидетельство вдохновительно: все народы новейшей истории, чья жизнь по разным причинам была разрушена, поднялись и укрепились, обратившись к своим традициям.

Кто хочет возрождения национальной культуры, должен будет начать с себя, с семьи-рода своего. С бережного обращения к родной речи, песне, сказу и сказке, танцу, пословицам и поговоркам, к колыбельным, к так называемому прикладному искусству, национально-стилизованным (не в археологическом варианте) образцам одежды. Ко всему родному – от русской кухни до русской архитектуры. Восстанавливать, возрождать должно всё, что кому под силу. Духоподъёмных примеров в русском народе много. С большой пользой для себя можно позаимствовать опыт возрождения национальных культур у бывших наших «младших братьев».

Необходимо и всемерное воспрепятствование тенденциям псевдовозрождения и искажения сути традиционной культуры. Например, есть опасность соскальзывания гармонишного движения, частушечников, фольклорных коллективов в шоу-бизнес, оскорбительный для русского человека. Телевидение усиленно навязывает не лучшие образцы, а, чаще всего, надуманные и извращенные: бесконечные хохот, бравада, шум-треск, лихачигармонисты бегают с гармонями по заснеженному полю, позируют в стойке ковбоя с гармонными мехами от плеча до пят (вместо винчестера?) и даже в парную на банный полó к их с гармонью заносит. Дети и молодёжь неискушённы и по малости жизненного опыта весь этот «цирк», «фольклорный» спорт могут принять за шедевры народной культуры.

Не нуждается народное творчество и в «обогащении» его рок-музыкой, «попсой». Не просит народ наш замены фольклора на так называемый постфольклор или соединения несоединимого.