Грицкевич В. П. История музейного дела до конца XVIII века

о связи эллинов с легендарными предками. Представленные в храме Паллады в греческом городе Метапонт на Апеннинском полуострове кузнечные инструменты почитались, как орудия, с помощью которых будто бы был сооружен троянский конь, описанный в «Илиаде».

Популярным сюжетом картин, выставлявшихся в греческих храмах, было изображение расы титанов, некогда, как верили греки, населявших Землю и пытавшихся поколебать небо, восстав против богов. В Фивах хранились кости великана Гериона, которого по преданию умертвил Геракл. И эллины, и римляне были уверены в том, что обнаруживаемые ими ископаемые останки древних животных принадлежали их гигантским предкам, и потому эти останки окружали почетом.

Римский писатель-энциклопедист Плиний Старший в своем многотомном энциклопедическом сочинении «Естествознание», в котором содержатся сведения и по истории искусства, и по истории быта Рима, писал о костях людей необычных размеров, которые находились в садах семьи Саллюстиев и в их хранилищах урн с прахом предков «кондиториях». Историк Светоний упоминал о том, что кости диких животных, известные под названием «кости гигантов», выставлялись напоказ на вилле императора Августа, как кости его предков47. Отдельные римские предмузейные собрания должны были олицетворять идею возводимой к мифическим предкам генеалогии семей их обладателей. Статуи предков, их рельефные изображения нередко украшали места, в которых протекала повседневная жизнь римских знатных семей48.

Общая черта подобных предмузейных собраний – их связь с легендарным прошлым, отличающимся от датированного или иным образом зафиксированного факта. Такие собрания становились культурной силой, вносящей ощущение единения в обществе. Идентификация с предками сверхчеловеческой силы повышала уверенность в себе. Собрание признаков сверхчеловеческого происхождения считалось равносильным грамоте на привилегии какой-либо социальной группы.

Интерес к легендарным предкам продолжал развиваться в Европе и после падения Римской империи.

Собирательство патриотического характера

Издавна предметы, воплощавшие идеи единства той или иной человеческой общности, хранились и выставлялись для отображения этих идей. Сравнивая почитание наследуемых вещей в первобытных общинах островов юго-западной части Тихого океана и Европы, Бронислав Малиновский писал: «Когда я после шести лет моего пребывания в Южных морях и Австралии вернулся в Европу и посетил впервые в своей жизни Эдинбургский замок, мне там показали коронные драгоценности. Храни-

81

тель рассказал немного о том, как и какие король или королева при та- ких-то и таких-то обстоятельствах их носили <...>. Я вспомнил, что нечто подобное мне уже рассказывали <...>. И тогда передо мной предстало видение туземной деревушки на коралловом острове <...> и обнаженных людей. Один из них показывал мне «вайгу» – тонкие нитки с красными бусами и большие старые предметы, топорно сделанные и грязные. Он тоже с уважением называл и рассказывал их историю <...>. И наследственные «коронные предметы», и «вайгу» тщательно хранились в связи с историческими чувствами, которые были связаны с ними. Каким бы ни был предмет – уродливым, бесполезным, и согласно общераспространенным стандартам, не имевшим цены, – он играл видную роль в исторических событиях и проходил через руки исторических лиц, и, следовательно, являлся неисчерпаемым источником важных чувственных ассоциаций, и не может не быть ценным для нас»49.

Жители греческих городов выставляли в общественных местах предметы, свидетельствовавшие об их общности и патриотических традициях. Например, в Дельфах дорога, которая поднималась по крутым извилистым склонам горы к храму Аполлона, была уставлена по обе стороны памятниками, которые иллюстрировали греческую мифологию и историю. В Дельфах же и в Риме на стенах зданий и колоннах закреплялись носовые части вражеских кораблей или «ростры». У одного из входов на римский Форум и сейчас находятся остатки древней трибуны ораторов Ростры, потому что она была украшена носами трофейных судов50.

ВАркадии в одном из храмов находились панцирь и копье, приписывавшиеся Александру Македонскому51. В общественных местах Эллады

иРима размещались и трофеи. В храме Эрехтейон на афинском Акрополе

находились меч и панцирь персидских военачальников Масистия и Мардония52.

ВКолоннаде поблизости рыночной площади в Афинах были выставлены изображения сцен победы над Троей и битв при Марафоне и Ман-

тинее. В храме Асклепия в Никомедии (ныне Изник, Турция) хранился меч легендарного царя эфиопов Мемнона53.

Упоминаемые предметы, выставленные на обозрение в людных местах, были рассчитаны на воспитание у наблюдавших их людей чувства этнической общности.

Как и в древние времена, в средние века в общественных местах помещались трофеи и мемориальные предметы. Жители итальянского города Пизы (Тоскана) вмуровывали в фасады храмов трофеи побед над мавританскими (арабскими) властителями Балеарских островов – хрустальные и стеклянные бокалы, драгоценные камни и слоновую кость, предметы из майолики. В соборах испанских городов хранились: в Толедо – португальское знамя, захваченное в битве при Торо (1476), в Бургосе – сундук кастильского героя борьбы против мавров Сида, в Севилье –

82

слоновый бивень, который выдавался за кость боевой кобылицы Сида Бабьеки.

Вфеодальную эпоху трудно было провести четкую линию между родовыми и патриотическими или общенациональными собраниями. Серии изображений монархов содержали в себе мощную национальную информацию. Наследование престола представителями одной династии на протяжении поколений рассматривалось как богоугодное и легитимное дело для каждого из монархов, наделенного властью над народом, населяющим определенную территорию.

Вдругих случаях территория проживания становилась символом, определяющим групповую идентификацию ее жителей. Это имело место в Италии, где в 1162 году римский сенат издал указ о том, что колонну императора Траяна запрещалось не только разрушать, но и повреждать.

Древние строения делали славу прошлого близкой и осязаемой для многих поколений жителей Италии, стремившихся подчеркнуть свое единое существование, поскольку со времени падения Римской империи она не представляла собой единого целого и состояла из отдельных небольших по размерам, хотя и влиятельных государств. Перевод римского первосвященника во французский захолустный городок Авиньон (1309) с молчаливо подразумеваемой утратой влияния западной церкви поощрял

проявление итальянского патриотизма, в том числе в виде создания предмузейных коллекций патриотического содержания54. Позднейшее возвращение папы в Рим (1377) и восстановление в нем папской власти также привлекали внимание к наследию римской древности и побуждало отдельные группы образованных людей к мысли о необходимости более серьезного знакомства с ним.

Собирательство как выражение единства средиземноморского и переднеазиатского мира

Культура древних обществ Средиземноморья и Передней Азии, составлявших в I тысячелетии до н. э. взаимосвязанную часть тогдашнего более развитого экономически населенного мира (ойкумены), имела естественную космополитическую тенденцию к интеграции. Идея такой интеграции реализовалась на практике с конца IV века до н. э. в форме эллинистической культуры, а с I века до н. э. в форме римской культуры.

Проявлениями такого интеграционного стремления создать единое для Средиземноморья и Передней Азии культурное пространство было основание Александром Македонским греко-македонских поселений к востоку от Эллады вплоть до Средней Азии и Индии и взаимопроникновение религиозных культов различных частей Средиземноморья и Передней Азии, которое завершилось распространением в этом регионе и за

83

его пределами христианской религии, принципиально отличавшейся от упоминавшихся культов.

Особое место в описываемом процессе занимало использование греческого культурного наследия. Эллинистические правители царств Атталидов в Пергаме и Лагидов (Птолемеев) в Египте собирали, как уже говорилось выше, рукописи, статуи, гипсовые слепки, геммы. В императорском Риме древняя культура Греции почиталась как ценное наследие. Римляне не только присваивали материальные ценности покоренной ими Эллады, но и впитывали эллинский дух, для чего посещали прославленные своими памятниками и традициями местности Греции. Дети знатных римлян обучались у эллинских философов сперва греческому, и только потом латинскому языку, а в памятниках римской архитектуры широко использовались греческие мотивы.

Высоко почитая эллинскую культуру, римляне выставляли в своих предмузейных собраниях ее материальные предметы, например, цепь, приковывавшую мифологическую царевну Андромеду к скале на берегу моря в городе Иоппа* и кость убитого мифологическим героем Персеем чудовища, которое собиралось пожрать ее.

Образ Римской империи пережил ее политический распад и позднейший подъем Византии как культурного центра. Переселение германских племен на запад, переход их в христианство и ассимиляция части их римлянами и романизированными этносами привели к очередной попытке создания однородной западноевропейской культуры. Франкский король Карл Великий, присвоив себе титул римского императора, послал монахов в Италию приобрести ранние христианские произведения искусства, в которых сочетались классические и христианские традиции. Претензии на господство в Центральной Европе с титулом римских императоров предъявляли и немецкие короли, создавшие в 962 году «Священную Римскую империю» (с конца XV века – «Священную Римскую империю германской нации»), просуществовавшую до 1806 года55.

Идея единства средиземноморского и переднеазиатского мира в сочетании с иудео-христианской традицией, воплощенной в Библии и евангельском учении Христа, получила дальнейшее развитие в области культуры в период позднего средневековья и, особенно, в период Возрождения. Даже в путеводителях для паломников типа «Чудес города Рима» рекомендовались для осмотра не только христианские храмы, но и остатки языческих храмов и памятников.

Вместе с тем, в христианском, как и мусульманском, миропонимании существовало представление о связи между всем язычеством и силами зла. Это представление на протяжении столетий заставляло большинство

* Ныне Яффо в составе Тель-Авива (Израиль). Это место и сейчас является объектом туристских маршрутов.

84

жителей Западной и Южной Европы и Ближнего Востока избегать контактов с материальными остатками античного мира. Поскольку такой церковный авторитет, как Августин Блаженный, объявил языческих богов демонами56, языческие статуи стали казаться людям воплощением демонов в камне. Средневековый крестьянин, случайно выкопавший в поле римскую статую или ее фрагмент, торопился отделаться от них и доставлял их священнослужителю, который нередко приказывал раздробить такой предмет и замуровать его остатки в кладку церковной стены.

Известен случай, когда в XIV столетии одна древняя языческая реликвия была обвинена в том, что является прибежищем злых сил. Когда тосканский город-республика Сиена терпела неудачи в междоусобной вражде с Флоренцией, часть сиенцев обвинила статую Афродиты работы Лисиппа (которую незадолго до того установили на центральной площади) в том, что она околдовывает город злыми чарами. Статую разрушили, а ее части закопали, но на территории, принадлежащей враждебной Флоренции. В конце XV столетия страх перед обвинением в покровительстве язычеству удерживал папу Иннокентия VIII от проявления интереса к классическим коллекциям Ватикана, собранным некоторыми его предшественниками.

Позднейшее развитие мотивации собирательства групповой принадлежности проявлялось и в иных формах (например, собирательство коллекций и предметов вооружения и защиты от оружия, характерные для дворянства) и впоследствии отразилось на тематике и специализации различных предмузейных и музейных коллекций.

Закрепление связей между людьми с помощью архивов, библиотек и предмузейных собраний

Человек издавна закреплял и передавал во времени и пространстве сведения об окружающем мире в виде его материальных предметов как элементов исторической памяти. Собраниями таких предметов становились ранние архивы, библиотеки и предмузейные собрания, выполнявшие сходные задачи коммуникации между людьми посредством закрепления социальной информации с помощью исторических источников.

Попытки закрепления коммуникации между людьми посредством подобных документальных средств прослеживается уже в палеолите. Надлежащее развитие эти средства получили в Месопотамии периода шумеров. Самые ранние архивы относятся к первой четверти III тысячелетия до н. э. Позднее глиняные таблички с клинописными надписями, обожженные в печах или высушенные на солнце, стали хранить в ящиках и корзинах, покрытых битумом, чтобы уберечь их от сырости. К корзинам привязывались ярлыки с указанием содержания документов и перио-

85

да, к которому они относятся. В архиве храмовой администрации в городе Ур в XIX веке до н. э. таблички располагались на деревянных полках в специальном помещении. При раскопках в Хорсабаде на территории древней Ассирии взору археологов предстала комната, в стены которой были встроены тремя рядами ниши, а в них хранились такие таблички.

Храм Аполлона в Дельфах и храм Зевса в Олимпии были общеэтническими храмами, а также архивами (в них сохранялись копии договоров, заключенных полисами) и одновременно прототипами музеев. В них выставлялись напоказ трофейные предметы (щиты, мечи и др.) в знак победы над врагом, статуи военачальников и флотоводцев.

В Риме существовали частные и ведомственные архивы, а в 78 году до н. э. построили специальное помещение для сенатского архива – «табулярий» на спуске от Капитолия к римскому Форуму57.

Одно из достижений месопотамской культуры – создание библиотек. В Уре, Ниппуре и других городах Двуречья, начиная со II тысячелетия до н. э., в течение веков писцы собирали литературные и научные тексты. Таким образом возникали частные библиотеки. Появляются и царские библиотеки и среди них библиотека ассирийского царя Ашшурбанапала (669 – около 635 года до н. э.), собранная в его столице Ниневии. В ней сохранялось более 30000 табличек и фрагментов, которые отобразили достижения месопотамской цивилизации. И здесь глиняные таблички, как и в архивах, помещали в закрывающиеся ящики и корзины, снабжая их глиняными же этикетками с записями о содержании и характере текста. В Египте библиотеки назывались «домами папируса».

Подобные собрания документов свидетельствовали о желании фиксации, передачи информации и любознательности к прошлому.

С конца периода Возрождения представители средних слоев общества Европы, нуждающиеся в пользовании книгами, но не располагающие достаточными средствами для их приобретения, – ученые, писатели, эрудиты, художники – оказывают моральное влияние на богатых владельцев книжных собраний, и некоторые светские и духовные феодалы начинают создавать публичные библиотеки. Так, в 1602 году в Оксфорде была открыта доступная для преподавателей и студентов местного университета Бодлеевская библиотека. В 1609 году в Милане стала доступной библиотека Амброджиана, основанная епископом Федерико Борромео. В 1620 году была открыта библиотека Анджелика в Риме, созданная епископом Анджело Поццо, а в 1643 году кардинал Дж. Мазарини открыл в Париже основанную им библиотеку для посетителей.

Несколькими десятилетиями позже в результате оказания подобного влияния стали открываться и публичные музеи – Эшмоуловский музей в Оксфорде (1683), Капитолийский музей в Риме (1734), коллекции Анны Марии Луизы Медичи во Флоренции (по ее завещанию, 1743), Британский музей в Лондоне (1753).

86

Музей, библиотека и архив первоначально развивались как одно целое, но постепенно отделились друг от друга в силу их основных свойств.

Так, находившаяся с 1862 года в составе Московского Публичного и Румянцевского музея библиотека в 1926 году была преобразована в Государственную библиотеку СССР им. В.И. Ленина. В составе Британского музея в течение более чем двух веков находилась Библиотека Британского музея, которая в 1973 году перешла в состав Британской библиотеки.

В каждом музее должны быть библиотека и архив, в каждой библиотеке – архив и выставочные залы, в каждом архиве – библиотека и помещения для представления выставок. Разделение этих трех учреждений со временем становилось неизбежным.

Разделение учреждений по хранению и передаче информации объясняется тем, что библиотека и архив осуществляют функции сбора, хранения и исследования письменных и изобразительных источников и передачи их информации посредством использования в первую очередь через рациональное, а музей через эмоциональное восприятие. Они отделяются друг от друга со времени возникновения коллекций нового типа и изобретения книгопечатания в XV веке, когда возникает отличие механически тиражированных текстов от рукописных58.

Собирательство как средство возбуждения любознательности

Попытки собирать древние предметы и раскапывать и восстанавливать отдельные здания города Ура предпринимались вавилонскими царями Навуходоносором II и Набонидом в середине VI века до н. э. Археолог Л. Вулли, раскапывавший развалины Ура в XX веке, приписывает

создание прототипа школьного музея дочери Набонида ЭннигальдиНанни59.

В ходе раскопок этот исследователь обнаружил остатки двух смежных комнат в школе для юных писцов, а в них остатки клинописных табличек, датированных им XVI столетием до н. э. Л. Вулли обнаружил также прототип музейной этикетки, в которой ее составитель описывал копии клинописных надписей более раннего периода из храма времен царя Амар-Суэна (XIX век до н. э.). Не только стремлением подтвердить свой престиж, но и любознательностью можно объяснить появление зверинцев с содержащимися там львами при дворах правителей Древнего Востока. Эта традиция прослеживается со времен III династии Ура, правившей объединенным Шумеро-Аккадским царством с конца XXII по начало XX века до н. э.

87

Вдокументах из Телль-Амарны фараонов Аменхотепа III и Аменхотепа IV (XIV век до н. э.) было обнаружено письмо к одному из них от вавилонского царя Бурна-Буриаша II, в котором тот просил прислать ему «похожие на живые» (вероятно, чучела) образцы египетских «животных, которые живут и на земле, и в реке». Речь, вероятнее всего, шла о крокодилах и гиппопотамах.

Плиний Старший называл человеческую природу «передвигающейся

илюбознательной». В его времена (I век н. э.) и позже в Римской империи поощрялись любознательность и путешествия. Держава была связана удобными сухопутными и морскими путями, и в длительные периоды внутреннего мира уровень безопасности и комфорта в ней постоянно возрастал.

Люди плавали по морю и совершали длительные поездки, чтобы осмотреть достопримечательности местностей за пределами места их про-

живания. Такие достопримечательности привлекали людей из-за своей необычности, славы, литературной известности60.

Иметь собрание предметов греческого происхождения могли себе позволить лишь более состоятельные представители римского общества, совершать же поездки в Грецию, а также в славящийся своими памятниками старины Египет для их обозрения было по карману гораздо большему количеству жителей империи. Представители провинциальной знати с подобной же целью посещали Рим. Не меньшее число приезжих со-

биралось и на празднование, начиная с VIII века до н. э. игры в Олимпии (полуостров Пелопоннес)61.

Путешественники обычно посещали храм и получали зрительную и словесную информацию о них. Ворота ограды храмов были распахнуты настежь, в окружающие храмы садах нередко содержались священные животные, птицы, а в прудах – рыбы. Внутри и снаружи храмов размещались естественные и созданные человеком диковинные предметы, в том числе скелеты уродливых людей и животных, редкие растения, принадлежности экзотического быта жителей дальних стран и другие редкости. Так, в египетском городе Гиераполе в храме Сирийской богини можно было увидеть одежду «варваров», драгоценности из Индии, слоновые бивни.

Вхраме Юноны Астарты в Карфагене можно было увидеть шкуры «волосатых диких женщин» (предположительно горилл)62. В храме Геркулеса в Риме были представлены шкуры животных, которые якобы убивали людей одним своим взглядом, как утверждали надписи, восходившие к традиции покорения римлянами Нумидии (ныне территория Алжира) в конце II века до н. э. Павсаний в своем «Описании Эллады» перечислил находившихся в греческих храмах образцы «эфиопских быков» (носорогов) и верблюдов «из Индии».

88

Храмовые собрания экзотических вещей и их представление могли вызывать у местных и приезжих посетителей интерес к необычному, редкому и диковинному и развивать у них любознательность.

В «Моралиях» Плутарха впервые появилось противопоставление двух видов любопытства: одного, при котором заглядывают в окна соседей, другому – любознательности, которой можно компенсировать моральную неблаговидность первого вида63. Не позже II века до н. э. роль собраний диковинных предметов с целью пробуждения и удовлетворения любопытства второго вида стала постепенно уменьшаться по мере распространения христианства. Классический спор между стоической добродетелью познавательной сдержанности и стремлением к знанию, которое Аристотель считал характерным для всех людей, сменился напоминанием из Библии о том, что не следует заботиться о том, что не является необходимым с точки зрения ниспосланной свыше мудрости64.

То, что было непривычным и неизвестным, и то, о чем в Священном Писании не говорилось, в средние века выводилось за пределы интересов верующих65. Поэтому предметы диковинного вида могли попадать в это время в немногочисленные известные нам по источникам предмузейные собрания в качестве вещей, обладающих магическими свойствами, в первую очередь, утилитарного характера – лекарства или противоядия.

Собирательство как средство исследовательской деятельности

Вдревнем мире собрания составлялись не только тогда, когда воедино сводились случайные разнородные вещи, которые воспринимались сугубо эмоционально, но и тогда, когда осуществлялся целенаправленный сбор по определенному плану. Для средиземноморской цивилизации характерна эволюция научной мысли. Это и получило отражение в определенных собраниях некоторых школ и научных учреждений (Ликея, Мусея и др.), о которых более подробно говорилось выше.

Впериод средневековья мотивация собирательства с целью исследования заметно угасает. Она восстанавливается лишь на самых последних его этапах, чтобы в полной мере развиться в период Возрождения.

Собирательство как средство эстетического переживания

Наиболее ранние свидетельства опосредованной коммуникации людей между собой относятся к верхнему палеолиту. Они проявлялись в виде произведений объемной пластики и наскальных рисунках, отличающихся стихийным натурализмом изображения лошадей, оленей, би89

зонов в пещерах Альтамира, Ляско и др. в нынешних Испании и Франции. Натуральность таких изображений некоторыми авторами объясняется тем, что изобразительная деятельность в первобытную эпоху имела не эстетический или художественный смысл, а утилитарное синкретическое – познавательное, ритуально-магическое, дидактическое значение. Охота была важным занятием человека. Объектом, который поглощал его внимание и олицетворял силы природы, был дикий зверь. От удачи в охоте зависела жизнь человека.

Эстетическая оценка художественных произведений формируется позже в обществах древнего мира и, особенно, в Древней Греции. Выше упоминались публичные собрания в Греции классической эпохи и в эллинистических государствах. Эти собрания носили не только сакральный, престижный, экономический, групповой, но также и эстетический характер. Об эстетическом воздействии их на людей свидетельствует пьеса греческого автора III века до н. э. Герода «Жертвоприношение Асклепию». Персонажи пьесы жительницы острова Кос Кинна и Коккале приходят к святилищу бога врачевания Асклепия, чтобы принести ему в жертву за исцеление петуха. После обряда жертвоприношения они рассматривают статуи и картины храма, и Коккале говорит:

А гуся-то, о Мойры, мальчик как душит. Не знай я, что стоит передо мной камень, Подумала б, что гусь загоготать сможет. Наверняка со временем начнут люди И в камни жизнь вливать… Коль вон того тронуть

Нагого юношу – получит он ранку!

Не видишь ли, с какою теплотою, Кинна, Трепещет на картине все его тело?..

Не правда ли, что жизнью все они дышат?66

Женщин взбодрили ритм, гармония, цвета. Их впечатление от увиденного явно доставляло им удовольствие.

Следует подчеркнуть: психологи отмечают, что зрение представляет внешне объекты устойчивыми, дифференцированными, индивидуализированными в отличие слуха, обоняния, осязания, которые способствуют представлениям о текучести мира. Зрительные образы обладают большей информационной полнотой, чем звуковые, в меньшей степени нуждаются в когнитивной достройке. В письменную античную эпоху передача и организация знаний об окружающем мире была более визуализированной, чем в бесписьменные и малописьменные эпохи67.

90