§ 12. Наука как социокультурный феномен

Социокультурные функции науки.

Наука, имея многочисленные определения, выступает в трех основ­ных ипостасях со своими характеристиками (указаны в скобках):

• как форма деятельности людей (целеполагание, принятие реше­ний, выбор, преследование своих интересов, признание ответственнос­ти);

• как система или совокупность дисциплинарных знаний (критерии объективности, адекватности, истинности; автономия по отношению к идеологическим и политическим приоритетам);

• как социальный институт = как форма общественного сознания, наряду с религией, политикой, правом, идео­логией, искусством и т.д. (система взаимосвязей между научными организаци­ями, членами научного сообщества, система норм и ценностей).

Один из основателей науки о науке Дж. Бернал выделяет другие факторы влияния науки на общество. Наука - это

• социальный институт;

• метод;

• накопление традиций знаний;

• фактор развития производства;

• наиболее сильный фактор формирования убеждений и отношения человека к миру.                        ^]

В качестве социокультурного феномена роль науки двоякая:

• когда речь идет об исследовании ее истоков, границы науки расширяются до границ культуры в целом;

• с дру­гой стороны, наука претендует на роль единственно устойчивого и «под­линного» фундамента культуры в целом в ее первичном — деятельностном и технологическом — понимании.

Напомним, что в общем понимании отношения социальности - это отношения лю­дей по поводу людей и отношения людей по поводу вещей. Из этого следу­ет, что наука как социокультурный феномен вплетена во все сферы че­ловеческих отношений, она внедряется и в базисные основания отноше­ний самих людей, и во все формы деятельности, связанные с производ­ством, обменом, распределением и потреблением вещей. Максима со­временного технократического века гласит: «Все должно быть научным, научно обоснованным и научно проверенным».

Выделим явно отдельные социокультурные функции науки:

культурно-технологическая функция на­уки - формирование человека как субъекта познавательной деятельности, включение его в познава­тельный процесс. Современное индивидуальное познание совершается исключительно в окультуренных, социальных формах, принятых и существующих в культуре. Научное знание, глубоко проникая в быт, пре­вратилось в неотъемлемый компонент социальной среды, в которой про­исходит становление и формирование личности.

этическая (ценностная) функция на­уки - проблема интеллектуальной и социальной ответ­ственности, морального и нравственного выбора, личностные аспекты принятия решений, проблемы нравственного климата в научном сооб­ществе и коллективе.

наука как фактор социальной регуляции общественных про­цессов – наука воздействует на потребности общества, становится необхо­димым условием рационального управления.

наука как фактор социальной организации - наука развивается сообществом ученых и располагает определенной социальной и профессиональной организацией, развитой системой ком­муникаций. Ученый — всегда представитель той или иной социокультурной среды.

В науке приветствуется поиск истины, а следовательно и критика, по­лемика, спор. Ученый находится в ситуации постоянного подтверждения своей профессиональности посредством публикаций, выступлений, ква­лификационных дисциплинарных требований и часто вступает в сложные отношения как со своими оппонентами-коллегами, так и с обществен­ным мнением. Признание деятельности ученого связано с градацией сте­пеней и званий. В этих условиях творческий потенциал личности может остаться нереа­лизованным либо оказаться подавленным общественной системой. Но совершить открытие, изобрести нечто новое может лишь индивид, обла­дающий проницательным умом и необходимыми знаниями, а не обще­ство как таковое. Удачная организация научных институтов стремится примирить эти противоречия.

функция производства истинного знания остается основной функцией науки; она распадается на соподчиненные функции описания, объяснения, прогноза.

«Нейтральность» науки и «социальный заказ». В середине 20 века существовал лозунг: наука – это непосредственная производительная сила, даже имел хождение подсчет: на каждый вложенный рубль наука приносит 10 рублей отдачи.

«В среднем» это так и было. Многооб­разные отрасли производства развивались как непосредствен­ные технологические применения данных различных отраслей науки. С другой стороны, не каждое новое открытие становится основой для изобретения, не каждое изобретение внедряется в практику. Принятие решения о внедрении выходит за рамки науки – это вопрос политики и (или) коммерции, вопрос «социального заказа».

Наука в функции производительной силы, состоя на службе торгово-про­мышленного капитала, не может реализовать свою универсальность, а застревает на ступени, которая связана не столько с истиной, сколько с прибылью. Отсюда многочисленные негативные последствия промышлен­ного применения науки, когда техносфера, увеличивая обороты своего развития, совершенно не заботится о возможностях природы переварить все эти вредоносные для нее отходы.

Отвечая на идеологические потребности общества, наука предстает как инструмент политики. Офи­циальная наука всегда вынуждена поддерживать основополагающие идео­логические установки общества, предоставлять интеллектуальные аргу­менты и практический инструментарий, помогающий сохранить суще­ствующей власти и идеологии свое привилегированное положение. В этом отношении науке предписано «вдохновляться» идеологией, включать ее в себя.

Поскольку усвоение идеологии часто начинается на бессознательном уровне, в процессе первичной социализации, то наука в принципе никог­да полностью не может освободиться от влияния идеологии, хотя всегда стремится быть антиидеологичной. К характеристикам идеологии относят ее намеренное искажение реальности, догматизм, нетерпимость, нефальсифицируемость. Наука исповедует противоположные принципы: она стре­мится к точному и адекватному отражению реальности, зачастую терпи­ма к конкурирующим теориям, никогда не останавливается на достигну­том и подвержена фальсификации. Идеология варьирует следующими мо­делями отношения к науке:

• осуждение;

• безразличие (предоставляет той или иной науке развиваться самой по себе);

• апологетика (защита) и эксплуатация.

При этом в ход пускаются механиз­мы, направленные на то, чтобы запускать, замедлять или блоки­ровать определенные направления.

Постоянное давление общества ощущается и потому, что ученый всегда несет огромную моральную ответственность за последствия применения технологических разработок, которая часто входит в противоречие с требованиями социума (Сахаров и пр. примеры).

Еще один аспект науки как социокультурного феномена - ее коллективность, интерсубъективность. Здесь вводятся понятия микроконтекста (собственно научная сообщество, где работает ученый) и макроконтекста (вся социокультурная среда, в ко­торой развивается наука). Иными словами, каждое общество имеет науку, соот­ветствующую уровню его цивилизованной развитости.

Наука и цивилизация. Наука как социокультурный феномен предполагает соотнесение с типом цивилизационного развития. Согласно классифика­ции А. Тойнби выделяется 21 тип цивилизации. Более общий подход пред­лагает общецивилизационное разделение с учетом двух разновидностей:

традиционные,

техногенные.

Традиционный тип общества - замедленный темп развития, ус­тойчивые стереотипы развития. Приоритет отдается канонизиро­ванным и регламентирующим формам мышления, традициям, нормам, принятым и устоявшимся образцам поведения. Автономия лич­ности невозможна, реализовать личность можно, лишь при­надлежа к какой-либо корпорации, как элемент корпоративных связей.

Техногенный тип общества (возник в XV-XVII вв. в европейском регионе) –огромный темп развития; постоянная перестройка принятых основоположений, поиск новых воз­можностей, что создает внутренние резервы роста и развития; основной ценностью являются не канон и норма, но инновация и новизна; отстаивается автономия личности, позво­ляющая погружаться в самые разные социальные общности и культур­ные традиции. Но все это делается за счет ресурсов природы. Считается, что техногенная цивилизация живет чуть более 300 лет.

Авторы монографии «Филосо­фия науки и техники» B.C. Степин, В.Г. Горохов и М.А. Розов приходят к любопытному сравнению. В известном смысле символом техногенного об­щества может считаться книга рекордов Гиннеса — в отличие от семи чудес света, которые подчеркивают завершенность мира, то, что все гран­диозное и действительно необычное уже состоялось'.

Дискуссия о нужности науки. Сциентизм и антисциентизм.

Культ науки в XX в. привел к попыткам провозглашения науки как высшей ценности развития человеческой цивилизации. Сциентизм (от лат. scientia— «знание, наука»), представив науку культурно-мировоззренческим образцом, в глазах своих сторонников предстал как идеология «чистой, ценностно-нейтральной большой науки». Он предписывал ориентироваться на методы естественных и технических наук, а критерии научности распространять на все виды человеческого освоения, мира, на все типы знания и человеческое общение в том числе. Одновременно с сциентизмом возникла его антитеза — антисциентизм, провозглашавший прямо противоположные установки. Он весьма пессимистически относился к возможностям науки и исходил из негативных последствий НТР. Антисциентизм требовал ограничения экспансии науки и возврата к традиционным ценностям и способам деятельности.

Аргументы сциентистов и антисциентистов:

• Сциентист приветствует достижения науки. Антисциентист испытывает предубежденность против научных инноваций.

• Сциентист провозглашает знание как культурную наивысшую ценность. Антисциентист не устает подчеркивать критическое отношение к науке.

• Сциентисты, отыскивая аргументы в свою пользу, привлекают свое знаменитое прошлое, когда наука Нового времени, опровергая путы средневековой схоластики, выступала во имя обоснования культуры и новых, подлинно гуманных ценностей. Они совершенно справедливо подчеркивают, что наука является производительной силой общества, производит общественные ценности и имеет безграничные познавательные возможности.

Антисциентисты подмечают простую истину, что, несмотря на многочисленные успехи науки, человечество не стало счастливее и стоит перед опасностями, источником которых стала сама наука и ее достижения. Следовательно, наука не способна сделать свои успехи благодеянием для всех людей, для всего человечества.

• Сциентисты видят в науке ядро всех сфер человеческой жизни и стремятся к «онаучиванию» всего общества в целом. Только благодаря науке жизнь может стать организованной, управляемой и успешной. В отличие от сциентистов антисциентисты считают, что понятие «научное знание» не тождественно понятию «истинное знание».

• Сциентисты намеренно закрывают глаза на многие острые проблемы, связанные с негативными последствиями всеобщей технократизации. Антисциентисты прибегают к предельной драматизации ситуации, сгущают краски, рисуя сценарии катастрофического развития человечества, привлекая тем самым большее число своих сторонников.

Ориентации сциентизма и антисциснтизма носят универсальный характер. С ними можно встретиться в сфере морального и эстетического сознания, в области права и политики, воспитания и образования. Чаще они выражаются скрыто и подспудно. Действительно, опасность получения непригодных в пищу продуктов химического синтеза, острые проблемы в области здравоохранения и экологии заставляют говорить о необходимости социального контроля за применением научных достижений. Однако возрастание стандартов жизни и причастность к этому процессу непривилегированных слоев населения добавляет очки в пользу сциентизма.

В согласии с эпохой постмодернизма многие интеллектуалы сегодня выступают как антисциентисты.

Тезис 1. Наука убивает душу.

Экзистенциалисты (в частности, Серен Кьеркегор) ставят каверзные вопросы. Какие открытия сделала наука в области этики? И меняется ли поведение людей, если они верят, что Солнце вращается вокруг неподвижной Земли? Способен ли дух жить в ожидании последних известий из газет и журналов? Изобретения науки не решают человеческих проблем и не заменяют собой столь необходимую человеку духовность.

В целом антисциентисты уверены, что вторжение науки во все сферы человеческой жизни делает ее бездуховной, лишенной человеческого лица и романтики. Дух технократизма отрицает жизненный мир подлинности, высоких чувств и красивых отношений. Возникает неподлинный мир, который сливается со сферой производства и необходимости постоянного удовлетворения все возрастающих материальных потребностей.

Яркий антисциентист Г. Маркузе сформировал концепцию «одномерного человека»: подавление природного, а затем и индивидуального в человеке сводит многообразие всех его проявлений лишь к одному технократическому параметру. Те перегрузки и перенапряжения, которые выпадают на долю современного человека, говорят о ненормальности самого общества, его глубоко болезненном состоянии. К тому же ситуация осложняется тем, что узкий частичный специалист (homo faber), который крайне перегружен, заорганизован и не принадлежит себе, — это не только представитель технических профессий. В подобном измерении может оказаться и гуманитарий, чья духовная устремленность будет сдавлена тисками нормативности и долженствования.

Бертран Рассел, ставший в 1950 г. лауреатом Нобелевской премии по литературе, в поздний период своей деятельности склонился на сторону антисциентизма. Он видел основной порок цивилизации в гипертрофированном развитии науки, что привело к утрате подлинно гуманистических ценностей и идеалов.

Майкл Полани — автор концепции личностного знания — подчеркивал, что «современный сциентизм сковывает мысль не меньше, чем это делала церковь. Он не оставляет места нашим важнейшим внутренним убеждениям и принуждает нас скрывать их под маской слепых и нелепых, неадекватных терминов».

Антисциентизм приводит к требованиям ограничить и затормозить развитие науки, т.е. автоматически перетекает в антитехнологизм. Л. Шестов метко подмечает, что «наука соблазнила людей не своим всеведением, а житейскими благами, за которыми погналось так долго бедствовавшее человечество».

Однако, если отказаться от благ науки = технологии, то встает насущная проблема обеспечения потребностей постоянно растущего населения в элементарных и уже привычных жизненных благах, не говоря уже о том, что именно в научно-теоретической деятельности закладываются «проекты» будущего развития человечества.

Тезис 2. Наука – только для посвященных.

Другая часть критических замечаний сыплется на науку со стороны эзотерически ориентированных мыслителей. Они усматривают второстепенность, подсобность и зависимость науки от более главенствующего мира скрытых духовных постижений, и призывают обратно, к тайному герметическому знанию.

Бердяев по-своему решает проблему сциентизма и антисциентизма, замечая, что «никто серьезно не сомневается в ценности науки. Наука — неоспоримый факт, нужный человеку. Но в ценности и нужности научности можно сомневаться. Наука и научность — совсем разные вещи. Научность есть перенесение критериев науки на другие области, чуждые духовной жизни, чуждые науке. Научность — это формализм человечества, внутренне разорванного и духовно разобщенного. Дискурсивное мышление принудительно».

Тезис 3. Наука изучает то, что соответствует ее методам, а остального не должно существовать.

Л. Шестов: «огромное количество единичных фак­тов выбрасывается ею за борт как излишний и ненужный балласт. Наука принимает в свое ведение только те явления, которые постоянно чередуются с известной правильностью; самый драгоценный для нее материал — это те случаи, когда явление может быть по желанию искусственно вызвано. Когда возможен, стало быть, эксперимент. <...> Но как же быть с единичными, не повторяющимися и не могущими быть вызванными явлениями? Если бы все люди были слепыми и только один из них на минуту прозрел и увидел бы красоту и великолепие Божьего мира, наука не могла бы считаться с его показаниями. А между тем, свидетельства одного зрячего значат больше, чем показания миллиона слепых. В жизни человека возможны внезапные озарения, хотя бы на несколько секунд. Неужели о них нужно молчать, потому что при нормальных обстоятельствах их не бывает, и что их нельзя вызвать в каждую данную минуту?! <...> Наука этого требует»

Вывод

Дилемма «сциентизм — антисциснтизм» предстает извечной проблемой социального и культурного выбора. Она отражает противоречивый характер общественного развития, в котором научно-технический прогресс оказывается реальностью, а его негативные последствия не только отражаются болезненными явлениями в культуре, но и уравновешиваются высшими достижениями в сфере духовности. В связи с этим задача современного интеллектуала весьма сложна. По мнению Э. Агацци, она состоит в том, чтобы «одновременно защищать науки и противостоять сциентизму».