1. Он рассматривает существительные в определенных

падежах, способные вступить в состав сложного слова в качестве

первого элемента. Его могут образовать существительные

в винительном, орудийном, дательном, отложительном

и местном падеже (традиционная в древнеиндийском

языке последовательность расположения падежных форм сохраняется

и у Панини). Особенно подробно освещены случаи

образования tatpurusa из соединения с существительным

в родительном падеже, а также запрещения такого образования

(см. Р.II. 2, 10—11). Каждый отдельный факт образования

tatpurusa сопровождается подробным описанием способов

выражения второго элемента, которым может быть

имя существительное, прилагательное, отглагольное образование

(kritya) и пр. Обычно перечисляются конкретные

слова.

2. В указанные выше вплетаются случаи образования

tatpurusa из сочетания прилагательных, местоимений, частиц

в качестве первого элемента. Ими могут быть:

1) purva (первый), sarva (весь), nava (новый) и т. д.

(Р.II.1.49); 2) любое определение—прилагательное, как, на

пример, в словах nilotpalarh— голубой лотос, raktopalam—

красный лотос (см. Р.II, 1, 57); 3) арага (будущий, сле

дующий), prathama (старший, ранний, лучший) и др.

(P.II.1, 58); 4) sat, mahat, parama, uttama, utkrista (все

обозначают положительную оценку)—Р.П. 1.61, и некоторые

другие.

Сочетания двух прилагательных, обозначающих цвет,

тоже относятся к этому виду, например: krsnasarafigah —

черно-пегий.

Все эти сложные слова Панини упоминает под названием

karmadharaya (значение термина неясно) (П.2.38) 12.

3. В середине 1-й главы II книги говорится о сложных

словах dvigu, которые отнесены к tatpurusa no samasanta,

т. е. по характерным для конца сложного слова суффиксам

(II, 1, 24). Первым элементом в них выступает числительное

(II, 1, 52). Отсюда и обозначение подобных слов терми

ном dvigu — две коровы. К ним относятся слова типа

triloka — три мира, saptarsi — семь мудрецов и пр.

Отмеченные группы tatpurusa у Панини особо не выделяются,

а смешиваются, чередуясь при изложении. Связано

это в значительной мере с методом изложения, при котором:

упоминаются отдельные слова (по семантической группировке

их) или падежные и глагольные формы, кратко обозначающиеся

(как, например, sasta — шестой, т. е. родительный падеж).

Подробно излагаются случаи образования имен собственных,

прозвищ, сравнений, гиперболических определений.

Согласно Панини вид tatpurusa объединяет чрезвычайно многообразные

по значению и по форме сложные слова. Поэтому

один из учеников Панини, грамматик Вопадева, различает

в них три самостоятельных типа:

1) (собственно) tatpurusa, т. е. сложные слова, первый

элемент которых существительное, 2) karmadharaya —

сложные слова с первым элементом — прилагательным;

3) dvigu — сложные слова с первым элементом — числительным.

Такое деление, на практике очень удобное, стало общепринятым.

/// вид bahuvrihi (Р.II.2, 23—28) — «имеющий много

рису». Сложные слова этого вида служат определениями

предмета (anekam anyapadarthe, P.II, 2, 24). К bahuvrihi

относятся такие слова, как suryatejas — обладающий блеском

солнца, brhadratha — имеющий большую колесницу,

ahasta — безрукий, hastipada — имеющий слоновые ноги,

jivaputra — чьи сыновья живы, jnatimukha — похожий на

родственников, durbhaga — несчастливый, suhard — обладающий

хорошим сердцем, и др.

Вторым элементом всегда является имя существительное,

в целом слово как определение согласуется с определяемым

в роде, числе и падеже.

Приведенные у Панини случаи образования bahuvrihi

объединены Патанджали в шесть групп. У всех входящих

в них слов первый элемент выражен: 1) samanadhikarana,

т. е. прилагательными типа purva, sarva, nava и др. (см.

P.II.1, 49), например: citragu; 2) avyaya (неизменяемое), например:

nicairmukha; 3) локативом или чем-то, с чем сравнивают,

например: kanthekala; 4) родительным падежом рода

или материала, например: kegacuta — имеющий волосы,

(завязанные) узлом; 5) элемент—gana, pradaya, например:

praparna; 6) отрицанием, например: aputra.

Панини относит к bahuvrihi еще соединения с saha

(вместе), например: saha putrenaratah = saputrah; двух слов

в орудийном или в местном падежах, например: musalamusaН;

а также слова типа asanna (близко), adura (недалеко) с

числом.

Сложное слово данного вида нередко приобретает особый

суффикс (samasanta).

IV вид dvandva (P.II.2, 29—34) — «два и два». К нему

принадлежат слова вроде matapitarau — мать и отец,

ahoratrarh — день и ночь, bhutabhutam — существующее

и несуществующее, devagandharvamanusyoragaraksasah —

боги, гении; люди, змеи и демоны.

V Панини (П.2, 29) сказано: carthe dvandvah— «то, что

соединяется союзом и, называется dvandva». Известны четыре

типа соединения через и:

1) samuccaya — двух или нескольких понятий, друг с

другом не связанных, но относящихся к одному действию;

2) anvacaya — не связанных между собой понятий, относящихся

к разным действиям; 3) itaretarayoga — связанных

между собой понятий, но сохраняющих свою индивидуальность;

4) samahara — связанных понятий.

Сложными словами можно считать только itaretarayoga и

samahara.

Панини различает множество групп dvandva по их смыслу

— слова, обозначающие наименования рек и стран

(II.4, 7), очень маленьких животных (II.4, 8), классы шудр

(II.4, 10) и др. Существуют так называемые devatadvandva

— сложные слова, обозначающие двух богов, например:

rnitravarunau — Митра и Варуна.

Последний элемент dvandva может стоять в единственном

числе среднего рода, в двойственном и множественном числе.

Это зависит в первую очередь от смысла слова в целом

(см. Р.П.4, 13). Панини указывает на возможную последовательность

слов — компонентов dvandva. Слово на ghi (т. е.

оканчивающееся на i—и) предшествует слову на —а. Слово

с меньшим числом слогов ставится впереди, названия каст

располагаются в обычном порядке (т. е. brUhmanaksatriyavaisyasudra'h),

братья распределяются по возрасту начиная

со старшего и т. д.

Надо отметить, что соединение противоположных по значению

слов типа krtakrta (сделанное и несделанное) или

bhuktabhuktarh (соединенное и несоединенное), равно как и

соединения прилагательных, обозначающих цвет, например:

krisnasarangah — черно-пегий, Панини относит к tatpurusa

(IIЛ, 60, 69).

Сочетание слов для обозначения сторон света, направления,

скажем: purvottara — северо-восток, он рассматривает

вместе с bahuvrlhi13.

Патанджали, которому принадлежит дальнейшая разработка

и систематизация положений Панини, так характеризует

разобранные выше четыре вида сложных слов: «В некоторых

сложных словах главным является значение перво

го элемента, в некоторых — второго элемента, в ряде слож

ных слов — значение постороннего слова, в ряде же — обоих

элементов. Слова, в которых главным является первый элемент—

авьяйибхава, с главным вторым элементом — татпуруша,

с главным значением в постороннем слове — бахуврихи,

с одинаково значимыми обоими элементами — двандва» и .

Древнеиндийские грамматики в качестве непременного

признака каждого из видов сложных слов устанавливают

двучленность. На отношении между двумя элементами и

строится их классификация. Как явствует из «Правил»,

внутри намеченных видов слова рассматриваются исключительно

с точки зрения значения одного или другого элементов.

Дается описание языкового явления вне генетического

исследования этого явления.

В заключение следует сказать, что индийскую классификацию

сложных слов в дальнейшем принимают как состоящую

либо из четырех типов (по Панини и Патанджали), либо

из шести (по Вопадеве, который делил tatpurusa на три типа,

о чем говорилось выше).

1 Панини называли асагуа — учитель (см. Bohtlingk, II, стр. LI).

2 Цит. по: В. Lieblich , Zwci Kapitel der Kacika, стр. XXVI.

3 См. О. F r a nke . Was ist Sanskrit? Berz. Bertr. XVII, стр. 54—90.

4 См. об этом подробнее: В. Lieblich , Zwei Kapitel... и др. работы.

5 Н. J а с о b i. Ober den nominalen Stil des wissenschaf tlichen Sanskrits,

YGF. Bd 14, 1903, стр. 236.

6 Цит. по: В. Lieblich, Zwei Kapitel...

7 О значении термина см. комментарий Кашика к Панини (Р. III, 17.

пер. Lieblich).

8 О значении термина см. тот же комментарий (Р. II. 1, 19, пер. Lieblich).

9 Гарадатта так комментирует эти примеры:

dvau muni iti paninikatyayanau,

trimunlti tau ca bhasyakarac.ca

Два мудрена — это Панини и

Катьяяана,

Три мудреца — это они (двое)

и автор «Бхашья»

(т. е. Патанджали).

10 См. Bhasya k Р. II, 1, 5.

11 Bhasya, H, 1,6, 20,49.

12 См. об этом: В. А. К о ч с р г и и а, О некоторых сложных словах

санскрита,—«Языки Индии», М., 1961, стр. 14 (примеч. 5).

13 О числе и роде сложных слов см. Panini II.4, 1—3, 31„ об ударении—

VI.2.

14 iha kaccit samasah piirvapadarihapradhanah

kagcid uttarapadarthapradhanah/ka$cid

anyapadarthapradhanah/ka^cid ubhayapadartha —

pradhanah||

purvapadarthapradhano 'vyayibhavah/

uttarapadarthapradhanas tatpurusah/

anyapadarthapradhano bahuvnhih/

ubhayapadarthapradhano dvandvah||

(Bhasya.' II, 1, 6, 20, 49).

А. А. Вигасин

О РАЗВИТИИ ЭНДОГАМИИ ДРЕВНЕИНДИЙСКИХ ВАРН

Индийская традиция происхождения многочисленных

каст в результате вырождения и смешения четырех варн

явно не выдерживает исторической критики. Однако сведения

источников о названиях, занятиях и положении «смешанных

каст» должны стать предметом самого тщательного

изучения. Это важно и для понимания существа самих

варн, их взаимного отношения. Прослеживаемое по ряду

памятников изменение представлений о межварновых браках

выражает, очевидно, эволюцию индийского общества. Подробное

изучение позволяет также сделать выводы, касающиеся

состава и хронологии памятников.

В настоящей заметке разбирается частный вопрос о браках

анулома («по порядку»), при которых по варне жена

ниже мужа, и притом лишь таких, когда жена принадлежит

к непосредственно следующей варне (анантара). Подробное

изложение теории «смешанных каст» содержится во всех

дхармашастрах (кроме Апастамбы), в «Артхашастре» Каутильи

и в «Анушасана-парве» — XIII книге «Махабхараты

». К самым ранним памятникам относят обычно дхармасутры

Баудхаяны, Гаутамы и Васиштхи, но текст этих сутр

носит явные следы поздней обработки, что заставляет нас

сначала обратиться к позднейшим, но текстуально более надежным

источникам — «Манусмрити» и «Артхашастре».

Условно их можно датировать рубежом нашей эры. «Анушасана-

парва» текстуально чрезвычайно близка «Манусмрити

». Во всех этих трех памятниках по интересующему нас

вопросу представлена по существу единая традиция.

Согласно «Артхашастре» (III. 7. 21), сыновья, рожденные

з браках типа анулома, принадлежат к варне отца 1. То же

несколько раз повторяет Ману. «Сыновей дваждырожденных

от женщин следующих более низких варн считают равными

7 Зак. 807 97

[отцам по варне]...» (X, 6); «[Мужчина, принадлежащий к

одной из первых] трех варн, рождает себя от [женщин] двух

варн...» (Х.28) 2; «Шестеро сыновей, рожденные дваждырожденными

от женщин той же или непосредственно следующей

варны, имеют дхарму дваждырожденных» (Х.41).

Ману добавляет, правда, что, поскольку женщина-анантара

не равна женщине той же варны, сыновья также не равны,

хотя принадлежат к одной варне (Х.6.14, 28).

Аналогичные идеи ясно и подробно изложены в «Анушасане

»: «От брахмана [рождаются] равные [по варне] сыновья

от брахманки и кшатрийки» (47. 37). «Не равна по варне

кшатрийка брахманке, [поэтому] сын брахманки — первый,

более достойный» (47.38). Согласно шлоке 47.40, то же относится

и к потомству кшатрия от женщин той же и непосредственно

следующей варны. Далее в 48-й главе говорится:

«У брахмана [могут быть] четыре жены, от двух он рождает

себя, от двух других рождаются низшие, принадлежащие к

варне матери» (48.4). «Три жены [могут быть] у кшатрия,

от двух он рождает себя, от третьей [рождаются] низкие по

варне — шудры, [называемые] угры» (48.7). «Две жены у

вайшьи, от двух он рождает себя; у шудры — одна: шудра

рождает шудру» (48.8). Комментируя эти стихи, Нилакантха

постоянно ссылается на «Манусмрити», подтверждая тем

самым идентичность традиции.

Отличие версии «Анушасаны» от «Манусмрити» и «Артхашастры

» состоит в том, что согласно ей сыновья от женщин,

принадлежащих к еще более низким варнам, чем

анантара, наследуют варну матери. «Манусмрити» и «Артхашастра

» относят их к смешанным кастам: сын брахмана от

вайшийки — «амбаштха», от шудрянки — «нишада», или

«парашава», сын кшатрия от шудрянки —«угра» (М.Х.8, 9;

А.III.7.22—24). Правда, и «Анушасана» говорит, что сын

брахмана и шудрянки — «парашава» (48.5), а сын кшатрия

и шудрянки — «угра» (48.7). По толкованию Нилакантхи

(к 48.4 и 7), сын брахмана от вайшийки — вайшья, называемый

«амбаштха», а брахмана и кшатрия от шудрянки —

шудра, называемый соответственно «нишада» и «угра».

В более поздних дхармашастрах (III—IV вв. н. э.) —

«Яджнавалкьясмрити», «Вишнусмрити», «Нарадасмрити» —

содержится иная традиция. Яджнавалкья (1.91—92) целиком

перенимает схему Ману (так же, как и при описании

браков пратилома — «против порядка»), но добавляет названия

смешанных каст, получившихся от браков с женщинами

непосредственно следующих варн: от брахмана и

кшатрийки — «мурдхавасикта», от кшатрия и вайшийки —

«махишья», от вайшьи и шудрянки — «карана». Вишну

(XVI.2) утверждает, что сыновья, рожденные от подобных

браков, принадлежат к варне матери. Согласно Нараде

(XII. 106), сын брахмана и кшатрийки принадлежит к варне

отца, но называется «анантара» (этим подчеркивается его

неполное равенство с сыном от брахманки — ср. М.Х.14),

сын брахмана и вайшийки, а также кшатрия и вайшийки

именуется «амбаштха», сын вайшьи и шудрянки— «угра»

(XII.107), сын кшатрия и шудрянки — «нишада», сын брахмана

и шудрянки — «парашава» (XII.108). Вся эта схема

Нарады явно переделана из соответствующей схемы Ману,

причем новые названия для смешанных каст не вводятся.

Поэтому происходит удвоение «амбаштхи» и разделение

названий «нишада» и «парашава». Можно предполагать, что

обычное перечисление — амбаштха, угра, нишада или парашава

— стало пониматься по-иному: первыми двумя терминами

обозначались сыновья от женщины следующей варны,

за сыном брахмана и вайшийки сохранилось традиционное

амбаштха, нишада стал вторым «екантара» (сын от женщины,

низшей по варне — через одну), а парашава остался

«двьянтара»3 (сын от женщины, низшей по варне — через

две).

Еще в середине I тысячелетия н. э. автор «Вайкханасасмартасутры

» пытался согласовать раннюю и позднюю традиции,

сообщая, что сыновья от законных браков принадлежат

к варне отца, а от незаконных связей — к смешанным

кастам (Х.12). Средневековые комментаторы почти исключительно

стоят на точке зрения Вишну или Яджнавалкьи (т. е.

либо варна матери, либо смешанные, промежуточные касты,

но не варна отца, как в более ранних памятниках) и стараются

истолковать тексты соответствующим образом. Так,

Нараяна полагает, что слово «порицаемый», употребляемое

в «Манусмрити» (Х.6), означает «исключенный из варны

отца», сам термин «анантара» комментаторы «Манусмрити»

(Х.14) рассматривают как указание на принадлежность к

варне матери и т. д.

Обратимся к более ранним дхармасутрам. Согласно пер

вой версии Баудхаяны (1.16.6—7) сын от женщины следую

щей варны принадлежит к варне отца (так же, как по «За

конам Ману»), только не указывается на то, что он при этом

«порицаем». Далее называются три обычные смешанные ка

сты: амбаштха, угра, нишада. Вторая версия (1.17.3—6) су

щественно не отличается от первой и делает исключение

лишь для брака вайшьи и шудрянки — сын их здесь имену

ется «ратхакара», кроме того, дается второе название ниша

ды — «парашава». Видимо, эта версия несколько более

поздняя.

У Гаутамы (IV. 16) говорится, что от женщин следующей

варны, а также варн, идущих через одну и через две, рождаются

сыновья саварна (той же варны), амбаштха, угра,

нишада, даушьянта (даушманта), парашава. Название

7* 99

«даушьянта» или «даушманта» больше нигде не встречается,

и можно думать, что первоначально оно было эпитетом

нишада или парашава («дурной»?). Тогда традиция Гаутамы

становится тождественной традиции Баудхаяны, Ману,

«Артхашастры» и других ранних источников. Если согласиться

с комментатором Гаутамы Харадаттой, то надо признать,

что тут произошла такая же перестановка, переосмысление

значений, как в «Нарадасмрити». Другая версия

Гаутамы (IV.18—21)—она выдается за точку зрения «некоторых

» (!)—повторяет для каст, получившихся в результате

браков с женщинами следующих варн, такие же названия,

что и Яджнавалкья. Показательно, что в древнеиндийских

источниках нигде, кроме Яджнавалкьи и Гаутамы, они

не упоминаются 4.

Вторая версия Гаутамы содержит и слово «явана»

(греки), что вряд ли возможно в памятнике VI—V вв. до

н. э. Кане5 полагает, что индийцы могли знать данное название

и до походов Александра, но это рассуждение кажется

малоубедительным. «Явана» не случайно стоит здесь

в качестве потомка кшатрия и шудры, на месте угры, который

в «Манусмрити» (Х.9) характеризуется как «существо,

имеющее природу кшатрия и шудры, находящее удовольствие

в жестоких обычаях». Видимо, «явана» были известны

автору именно в качестве враждебных воинов (греко-бактрийцев?).

Важно и то, что определение каст вайдехака и

магадха6 в разбираемой версии совершенно необычно и

находит параллель только в шастрах «Ушанас» и «Вайкханаса

», безусловно очень поздних. Поэтому весь этот пассаж

у Гаутамы является, вероятно, поздней интерполяцией, совпадающей

по времени с текстом Яджнавалкьи (т. е. не раньше

III в. н. э.).

Текст Васиштхи гласит: «От женщин, принадлежащих к

варнам через одну, через две и через три, рождаются от

брахманов, кшатриев, вайшьев — амбаштха, угра, нишада»

(XVIII. 8). «От шудрянок — парашава» (XVIII.9). Во-первых,

мы встречаем здесь нелепое словоупотребление — «через

одну, через две, через три(!)» вместо ожидаемого

(ср. Г.IV.16) —«от следующей, через одну, через две». Кроме

того, в восьмой сутре говорится о сыновьях трех типов

от женщин трех варн, и надо бы ожидать шесть названий,

а не три, как в данном тексте. Вместе с тем чрезвычайно

трудно связать девятую сутру с восьмой, если принять толкование,

что от шудрянок мужчины всех трех варн порождают

парашаву. Это противоречило бы и буквальному пониманию

восьмой сутры. Представляется возможным исправить

текст следующим образом: либо вместо brahmanaksatriyavaisyair

читать brahmanaksatriyavaisya — «от женщин через одну,

через две, через три варны рождаются брахманы, кшат

рии, вайшьи, амбаштхи, угры, нишады», либо считать интерполяцией

tryantara и vaisya. И в том и в другом случае мы

получим вместо бессмысленного текста традицию, идентичную

традиции ранних памятников.

Заслуживает внимание не только то, каким кажется первоначальный

или более ранний текст (дозволяющий браки

мужчин высших варн с женщинами низших варн), но и тот

факт, что поздние переписчики и комментаторы исправляют

этот текст в соответствии со своим отрицательным отношением

к таким бракам. Имеющийся материал позволяет

утверждать, что только в начале нашей эры появляется

тенденция к запрещению подобного рода браков, и варны

замыкаются, становятся все более эндогамными. В XI в.

Бируни мог уже констатировать, что потомство от браков

анулома всегда наследует варну матери и «брахманы, хотя

им это и позволено, никогда не женятся на женщине из другой

касты» 7.

Даже из самых поздних источников явствует, что потомство

от таких браков не занимало слишком низкого социального

положения. При межварновых браках все зависело от

варны или касты родителей и от соотношения их варн или

каст, т. е. от того, насколько нарушалась при этом иерархия

варн. И даже смешанные касты, возникшие в результате

браков «пратилома», когда женщина выше мужчины по

варне, составляли, по брахманской традиции8, определенную

социальную иерархию, где действовали те же принципы,

что и внутри четырех варн 9.

1 Исключение составляет сын вайшьи от шудрянки, который является

шудрой (II 1.7.25).

2 Мы следуем толкованию этого места у Нараяны и Нанданы; справедливость

этого толкования доказывается параллельным текстом «Анушасаны

» (48.15).

3 В издании Иолли явно ошибочно напечатано brahmanaduttaram вместо

brahmanaddvyantaram, что ввело в заблуждение. Мейера, объявившего

весь раздел бессмысленным поздним добавлением. См. J. J. Meyer , Uber

das Wesen der altindischen Rechtsschriften... Leipzig, 1927, стр. 107—108.

4 За исключением «карана» в Адипарве (115.43) как названия для сына

кшатрия и вайшийки (вместе вайшья и шудрянки). Упоминания в поздних

средневековых памятниках основываются, очевидно, на тех же Яджнавалкье

и Гаутаме.

5 Р. V. Kane , History of Dhannasastra, vol. I, Poona, 1930, стр. 19.

6 По памятникам можно проследить понижение социального ранга

касты магадха. Гаутама как раз ставит ее очень низко (мифическое происхождение

смешанных каст, очевидно, отражало их реальное положение в

социальной иерархии, и авторы шастр, создавая генеалогию каст, заботились

больше ©сего о ненарушении и обосновании этой иерархии).

7 Б и р у н и, Индия, Ташкент, 1963, стр. 470.

8 См. «Манусмрити» (Х.28, 31) и «Анушасана» (48.15, 18). Пятнадцать

смешанных каст точно так же получаются при браках пратилома каст пратилома,

как те шесть из четырех основных варн (см. комментарии Кул луки

и Рагхавананды к Ману (Х.31).

101

A. M. Пятигорский считает безусловной и универсальной аксиомо»

«социальный изолирующий принцип, который можно выразить следующим

образом: важно не столько то, что вайшья выше шудры, сколько то, что

они есть нечто совершенно неодинаковое... Индийское осознание системы,

социальных подразделений не знает промежуточных состояний. Отпрыск

членов двух варн (а нередко и каст) во всех "случаях ниже члена любой

из них. Чаще всего он — внекастовый» («Касты в Индии», М., 1965, стр.

151—1152). Приведенный нами материал позволяет по достоинству оценить,

эту аксиому.

E. M. Медведев

О САМОУПРАВЛЕНИИ СЕВЕРОИНДИЙСКИХ ГОРОДОВ

РАННЕГО СРЕДНЕВЕКОВЬЯ

Культурная жизнь древней и средневековой Индии концентрировалась

преимущественно в городах. Понятно, что

социальная атмосфера здесь — особый образ жизни, традиции,

общественная психология и т. п.— должна была наложить

свой отпечаток на развитие культуры. Изучение индийского

города того периода шло неравномерно и подчас весьма

односторонне. Довольно подробно рассматривались и

освещались, например, привычки и времяпрепровождение

богатых молодых горожан — «золотой молодежи», как называл

их Ф. И. Щербатской в своем переводе «Дашакумарачариты

», но о городе как о социальном организме мы знаем

явно недостаточно. Исследованию индийских ученых, если

они касались этой проблемы, серьезно мешала тенденция

идеализировать и модернизировать прошлое, особенно проявившаяся

при истолковании природы институтов местного

самоуправления.

В настоящей статье автор делает попытку найти подход

к некоторым аспектам ранней истории индийского города:

происхождению и эволюции самоуправления, его связи с

общинно-корпоративной структурой, соотношению городской

автономии и государственной власти.

Уже давно установлено, что купцы и ремесленники Северной

и Южной Индии были организованы в профессиональные

корпорации (шрени, пуга и др.) и селились в городе

обычно обособленно, на отдельных улицах. Известны также

деревни ремесленников одной специальности — кузнецов,

горшечников, плотников. Жители таких деревень и городов

сохраняли связь с землей. Каутилья в разделе 22 «Артхашастры

», озаглавленном «Внутреннее устройство крепости»

(города), писал, что царь «должен установить границы вла

дений глав семьи в зависимости от ремесла или полеводства

(которыми они занимаются). В этих границах они должны,,

получив дозволение, заниматься цветниками, плодовыми

садами, огородами, рисовыми полями, а также должны

производить продажу и накопление зерна. На каждый уча

сток из 10 семей должен быть один колодец» К Горожане

имели скот. Известны случаи дарений городом земель хра

му2. Торговые и ремесленные корпорации владели полями,

садами и другой подобной недвижимой собственностью3.

«Подсобное» хозяйство, видимо, играло существенную

роль в экономике небольших городов и гораздо меньшую —

крупных, где концентрировались значительные массы насе

ления.

Вообще же четкую грань между деревней и городом

провести довольно трудно: последний зачастую возникал из.

сельской общины путем развития промыслов и торговли.

Торгово-ремесленное местечко сохраняло облик сельского

поселения, противостоя уже в экономическом смысле своему

земледельческому окружению. Дальнейшую судьбу такого

местечка определяли удобство расположения на торговых

путях, наличие продуктивного сельского хозяйства в округе,,

политическая роль в качестве центра территории племени,,

административного округа, владения, государства, наличие

ставки правителя и его войск, а также святилищ. В OJiaiu

приятных условиях оно превращалось в «настоящий» город.

с разнородным населением, с характерной застройкой, укреп

лениями, торговыми улицами, храмами и дворцами.

В Индии насчитывалось немало городов, существовав

ших с глубокой древности и сохранившихся, несмотря на

непрерывные войны и нестойкость государственных образо

ваний, на территории которых они находились. Таковы Дели

(Индрапрастха), Матхура, Аллахабад (Праяга), Варанаси

(Бенарес), Патна (Паталипутра), Удджайн (Удджайини),.

Броч, Сурат (Суратха), Мултан, Лахор, Пешавар (Пуру

шапура), Сиалкот (Шакала), Мадура, Куилон, Кожикоде

(Каликут), Канчипурам, Пайтхан (Пратиштхана) и др.

В течение длительного времени они несли многие черты

общинного устройства, лишь постепенно приспосабливаясь к

новым условиям. Пережитки общинно-родового строя пронизывали

всю структуру городов раннего средневековья.

Вероятно, древнейшим типом города в Индии был своеобразный

полис, представлявший укрепленное поселение

правящего рода племени или группы господствующих родов—

к сожалению, мы этого не знаем. Однако если судить

по более поздним материалам о так называемых республиках

— ганах и сангхах, то можно предположить, что центры

ган — племен и объединений племен, у которых первобытная

демократия в ходе развития классовых отношений сменилась

олигархической властью аристократических кшатрийских ро

дов, были такими полисами, обросшими ремесленным и

торговым населением, разного рода слугами, зависимыми

людьми и рабами. Некоторые из них, например Вайшали —

столица союза племен вадджи и господствовавшего племени

личчхавов, достигали больших размеров. Подобного же типа

города-общины видели, наверно, спутники Александра в долине

Инда.

Управление территорией ганы — республики осуществлялось

советом раджанов4 (кшатриев, которые получили посвящение),

избранных на собрании полноправных кшатриев.

В собрании могли участвовать и другие свободные из числа

вайшьев и брахманов. Видимо, первоначальным условием

их присутствия была принадлежность к данному племени.

Впрочем, к концу I тысячелетия до н. э. это, кажется, стало

необязательным, так как в дом собраний допускались брахманы-

чужеземцы 5. В условиях классового общества строгий

порядок родо-племенной структуры должен был отступить

под натиском имущественных отношений; перемещения людей

ломали прежние границы. Племенная чистота населения

городов даже в ганах, где сохранялось весьма архаическое

общественное устройство, не говоря уже о монархических

государствах, в значительной мере нарушалась. Органы

управления здесь являлись и органами самоуправления

кшатрийского полиса, однако трудно сказать, в каком соот

ношении находилась городская и сельская администрация

в ганах и сангхах. *

Традиция самоуправления древнеиндийских городов,

очевидно, восходит к родо-племенной демократии. В рекомендациях

по планировке городов и деревень, содержавшихся

в трактатах по архитектуре (шильпашастрах) и в других

сочинениях, предлагалось отводить специальные места для

общих собраний в самом городе или вне его. У Апастамбы,

например, говорится о необходимости построить здание для

собраний на небольшом расстоянии от города с его южной

стороны6.

Данные многих источников позволяют сделать вывод об

участии горожан столицы в решении важных государственных

дел. В раннее средневековье собрание стало в основном

лишь совещательным органом, пережиточным по существу,

но сведения об избрании горожанами (а также жителями

сельской местности) царя при отсутствии законного наследника