Глава 5 Изоинформация, музыка и танцы

Изоинформация

Изоинформация, которая может переходить в изобра­зительное искусство, возникла практически во всех перво­бытных обществах на достаточно раннем этапе их развития. Первоначально, до возникновения искусства целью изоин-формации было сохранение социально значимых сведений «вне тела» (6, с. 50—51). При этом важно не какое-либо эс­тетическое удовольствие, а контроль за сохранением ин­формации без изменений (103, с. 70).

В эпоху палеолита охотничье бытие порождало также охотничью изоинформацию. На стенах прославленных пе­щер изображены трофеи палеолитических охотников. Пре­дельная тематическая узость верхнепалеолитического ис­кусства — анимизм, дополненный образом женщины — выражает строжайшую ограниченность деятельности рамками традиционного общественного опыта, который пере­давался из поколения в поколение. Только в конце мадлена возникают робкие попытки выхода за рамки общих кано­нов¹ (64, с. 105—106). Эта особенность сохранялась, в том числе в изобразительном искусстве австралийских абориге­нов, которое стремится к выявлению главных, существен­ных особенностей в окружающем мире. Австралийский ху­дожник берет из многообразной действительности то, что жизненно важно для него, для прошлых и грядущих поко­лений (33, с. 308).

Изображения выполняли одновременно мнемоничес­ кую и символическую функции. Эти цели возникали в глу­ бокой древности и продолжали сохраняться в традицион­ ных обществах. Таковы, например, изображения, которые запечатлевают события общегосударственного значения, например военные победы. Одним из древнейших памятни­ ков этого рода является древнеегипетская палетка Нармера, которая датируется не позже начала 1 династии, и которая прославляет победу над Нижним Египтом, одержанную ца­ рем, чье имя условно читается «Нармер» (16, с. !54—155). Сакральный символизм был характерен также для афри­ канского изобразительного искусства. В эпоху возникно­ вения государств в Африке развилось дворцовое искусство. В центре внимания придворных художников была фигура священного царя, который изображался исключительно в сакральном аспекте. Среди нескольких сот бронзовых пла­ кеток ама нельзя найти ни одной, которая изображала бы царя Бенина в быту и в кругу семьи (37, с. 170).

В сакральной практике изображенное было равно жи­вому. Культовая статуя обозначала конкретное присутствие божества. Таким образом, изоинформация была священной. С этим связаны сложные процедуры изготовления новых и обновления обветшавших изваяний. Все работы производи­лись по инициативе бога, по каноническим образцам, под руководством бога и при его непосредственном участии, а также под наблюдением и при участии царя, который выс­тупал как «первый мастер». Мастер, который выполнял ра­боту, был отмечен уже тем, что божество уделяло ему от сво­ей мудрости (6, с. 73). В результате священное изображение передавало людям ту же информацию о божествах, как если бы они лично присутствовали.

Первые образцы палеолитического искусства были най­дены в пещерах Франции в 40-х гг. XIX в. В 1864 г. в пещере Ля-Мадлен было обнаружено изображение мамонта на кос­тяной пластинке. Спустя 11 лет, в 1875 г. были неожиданно открыты поразившие исследователей росписи в пещерах Альтамиры (Испания), а за ними и многие другие. В Афри­ке наскальные росписи, которые дошли до нашего времени, были ненамного старше нашей эры, но, по мнению иссле­дователей, они, вероятно, принадлежат к живописной тра­диции, которая восходит к началу позднего каменного века (ок. 5500 г. до н. э.). Аргументация применялась следую­щая. Если наскальное искусство не сложилось раньше, чем появились известные экземпляры, то следует предполо­жить, что оно сразу же достигло высокого совершенства, а это едва ли возможно (44, с. 35). Таким образом, изоин­формация сопровождает человечество уже длительное вре­мя, и лишь постепенно чисто информационная фунция изображений дополнилась художественной, эстетической. При этом информационная функция всегда сохранялась в изобразительном искусстве, так как все артефакты вплоть до современности доносят до нас различную информацию о своем времени.

Для осмысления вопроса о переходе от бесписьменного общества к письменному важной является проблема пик­тографии, т. е. рисуночного письма, нанесение примитив­ных изображений для запоминания и передачи мысли. Время, когда рисунки стали использовать для коммуника­тивных и мемориальных целей, т. е. для передачи сообще­ний (в дополнение к устному рассказу) или для закрепления их во времени (в памяти рассказчика и его слушателей), является датой начала пиктографии. Периодом окончательно­го сформирования пиктографии является время, когда ри­сунки начинают использовать для самостоятельной переда­чи сообщений, в частности для передачи их адресатам, отсутствующим в момент создания пиктограмм, отдален­ным от их создателя большим расстоянием или временем (31, с. 62). Элементы пиктографии имели уже при верхнем палеолите, но большое развитие она получила в мезолите и затем в эпоху неолита (VIII—VI тысячелетия до н.э.). Даль­нейшая эволюция пиктографии привела к возникновению различных систем письма (шумерская, египетская, китайс­кая и др.). Все эти вопросы детально рассмотрены в моногра­фии В.А. Истрина «Возникновение и развитие письма» (31). В.А. Истрин обращает внимание на то, что пиктографи­ческое письмо сохраняет свою ценность до настоящего вре­мени. Это — изображения товаров на вывесках магазинов и мастерских, дорожные знаки (например, знак стрелы или руки с вытянутым указательным пальцем как знак направ­ления). Элементы пиктографии используются в рекламе, плакатах и других изоматериалах (31, с. 79).

С информационной точки зрения интерес представля­ли рассказы в картинках, которые были распространены в традиционных обществах. Существовали целые пиктогра­фические хроники. Так, например, знаменитая «Валам охум» («Красная запись») северо-американских индейцев— делаваров изображала в виде 184 рисунков на древесной коре все исторические предания этого народа от начала ми­роздания до появления европейцев (1, с. 222).

Австралийские аборигены использовали рисунки на коре во время обрядов инициации. Иногда рисунки уста­навливали на специальных подставках в ряд и проводили вдоль него посвящаемого, рассказывая ему о значении каж­дого изображения (5, с. 340). Устное пояснение рисунков не­обходимо, даже если они имеют реалистический характер. Без художника или людей, которые знали, что хотел изобра­зить художник, значение рисунка нельзя понять. Во многих местах Австралии, где сохранились рисунки, полностью по нять их значение уже невозможно, так как все аборигены вымерли или не осталось никого, кто обладал бы информа­цией о первоначальном значении изображений (5, с. 328).

В степных областях Северной Америки уже после появ­ления европейцев возникла потребность закреплять собы­тия в памяти. Для этого покрышки типи (жилища) вождей разрисовывались сценами их подвигов. Также существова­ло своеобразное пиктографическое летописание, когда каж­дый год «записывался» рисунками наиболее значительных событий (11, с. 172).

Уникальными историческими документами являются многоцветные глиняные барельефы, вделанные в стены дворцовых построек дагомейских царей. Они сделаны по заказу правителей Дагомеи с целью сохранить в памяти по­томков их подвиги. Все барельефы реалистичны по манере исполнения и символичны по смыслу. Например, барельеф, который изображает черную рыбу на крючке, является об­разной записью известного высказывания царя Гезо: «Рыбу, которая хватает приманку, легко вытащить из воды на сушу». Крючок изображал царя Гезо, а рыба — воина наго (йоруба). Барельеф в целом был аллегорическим выражени­ем стремления Гезо освободиться от даннических обяза­тельств перед йоруба (37, с. 159—160).

Инки и предшествующая им культура моче использова­ли для представления информации бобы, которые раскра­шивались особым образом. Для их декодировки нужны были специалисты. Процесс передачи информации и ее расшифровки представлен в росписи на сосудах, которые дошли до нашего времени (89, с. 80—81).

Особую роль играли раскрашенные гальки из пещеры Мас-д'Азиль (мезолитическая культура во Франции) и чу-ринги австралийских аборигенов. Рисунки на гальках из Мас-д'Азиля уцелели потому, что гальки лежали в совершен­но сухом слое пыли. Эти гальки имели серый или беловатый фон и были разрисованы смешанной с жиром красной крас­кой различных оттенков. Иногда гальки предварительно окрашивали в светло-розовый цвет и затем уже наносили на них более темный рисунок. Рисунки на гальках имеют вид овальных пятен, поперечных полос и различных схематичес­ких фигур, в том числе крестов, зигзагов, решеток, звезд и, по-видимому, солнца. Лишь в немногих случаях эти рисун­ки напоминают стилизованные фигуры людей и животных. Назначение галек неизвестно, но их толкованию могут по­мочь чуринги австралийских аборигенов (16, с. 97—98).

Чуринги представляли собой плоские каменные или де­ревянные пластины либо овальной формы, либо продолго­ватые и округленные на концах, либо круглые, на которых вырезали сложные рисунки: волнистые линии, спирали, концентрические окружности, точки, следы зверей и птиц и т. п. Каждая ч урин га уникальна. На них изображены дея­ния мифических героев и тотемических предков. Каждый тотем имеет свои собственные символы и их сочетания. Каждая чуринга представляет определенное событие или сцену из определенного мифологического повествования. Чуринги хранили в тайниках и показывали лишь юношам, которые прошли обряды посвящения. Их утрата рассматри­валась как величайшее несчастье (5, с. 345; 33, с. 315).

В Панаме у племени куна для церемонии половой зре­лости у девочек готовили как мнемонические средства де­ревянные планки, на которых были нарисованы стадии це­ремонии (83, т. 4, с. 262—263).

Изоинформация была представлена на печатях. Это ха­рактерно для многих стран и времен. В древнем Иране пе­чати из мягкого камня были покрыты разным геометричес­ким узором, иногда довольно сложным и тонким по исполнению. Оттиски печатей были обнаружены на кусках глины, которыми когда-то были закрыты отверстия глиня­ных сосудов в хранилищах. Каждая такая печать обладает определенными индивидуальными чертами, которые пока­зывают, что она принадлежит конкретному владельцу или конкретной семье (16, с. 124). Такой же владельческий ха­рактер имели тамги — знаки собственности. Царские тамги сохранились на многих старинных изделиях бенинских ма­стеров из металла и кости (37, с. 164). У эвенков с развитием торговли появились расписные «долговые расписки». На палочки наносились одинаковые знаки. Затем их ломали на две части. Одна половина храни­лась у торговца, другая оставалась у должника. При встрече обе половины складывали и по изображениям насчитывали долг (13, с. 192-193).

В Перу в районе Наска на поверхности земли имеются линии и рисунки, которые можно увидеть только сверху и смысл которых не разгадан до сих пор. Особенность терри­тории, на которой сделаны эти рисунки размером около 200 метров, заключается в том, что там никогда не бывает дож­дей и все может сохраняться в неизменном виде в течение тысячелетий. Поскольку рисунки можно видеть только с воздуха с какого-либо летательного аппарата, то исследова­тели предполагают, что они предназначались для божеств. Какого-либо более точного толкования их назначения пока не сделано (89, с. 88-89).

Музыка

Различные формы музыки характерны для всех народов. При этом, как отмечают исследователи, вокальная (песен­ная) форма обычно предшествует инструментальной. В ка­честве примера можно привести огнеземельцев. Они имели несложные охотничьи и другие песни, но им не были извес­тны какие-либо музыкальные инструменты. В целом, одна­ко, музыкальные инструменты появились достаточно рано. Это были ударные приспособления из двух кусков дерева или натянутого куска кожи, простейшие щипковые инстру­менты, прототипом которых могла быть тетива лука, раз­личные трещотки, гуделки, свистелки, трубы, флейты (36, с. 105; 70, с. 258).

Музыка сопровождала ритуалы и церемонии. Она была частью исполнения сакральных текстов. Иногда это была своего рода «протомузыка», т. е. различные звуки. Так, на­пример, во время ритуалов в Меланезии ударные и трубоподобные инструменты служили для воспроизведения голо­са первичного чудовища — людоеда. В северной Новой Гви­нее священные флейты, играющие в паре, представляют близнецов-победителей гиганта, тогда как топанье или би­тье по барабанам в том же районе представляет праматерь. Эти звуки считаются голосами самого чудовища или боже­ства (6, с. 59-60).

У древних греков эпические произведения, для которых применялся урегулированный стихотворный размер — гек­заметр, исполнялись аэдами под аккомпанемент лиры. Ме­лодия как бы приподнимала песню над уровнем повседнев­ного существования слушателей (24, с. 399). У всех народов Северного Кавказа музыка также была связана с поэтичес­ким творчеством. Наряду с певцами большой популярнос­тью пользовались и народные музыканты, искусство кото­рых передавалось из поколения в поколение (41, с. 305).

Р.И. Грубер во «Всеобщей истории музыки» отмечает одинаковое мелодическое мышление у племен в разных концах земного шара, что исключает возможность заим­ствования. Сравнивались мелодии ведда (Цейлон) и обита­телей Огненной Земли. Напевы огнеземельцев оказались примерно такого же характера, как и у ведда. Тот же огра­ниченный диапазон и обрамление основного опорного тона вспомогательными; то же неизменное повторение мельчай­ших мелодических ячеек определенного высотного уровня; те же намечающиеся симметрично повторяемые концовки. Налицо и вариационные повторы, и чуть заметные элемен­ты мелодического развития. Напевы не зависят от текста. Песня о рыбе-пиле мало чем отличается от напева о «сером наезднике», а этот последний — от напева, который сопро­вождает врачевание (20, с. 12—13). было идей, которые порождали действия, но были действия, порождавшие идеи. Религия дикарей не столько выдумыва­ется, сколько вытанцовывается (73, с. 39).

Разница между священными и несвященными танцами может заключаться в том, что позы в священных танцах мо­гут иметь тайное символическое значение. Нередко симво­лическое значение танцев непонятно. Никто не может их вразумительно объяснить, но тем не менее они сохраняют­ся (5, с. 297, 301).

Несвященные танцы — это имитация, часто с помощью масок, сцен охоты, рыболовства, собирательства, брачных отношений, военных действий и т. п. Танцы соединяются с поэтическим и музыкальным творчеством и могут пре­вращаться в примитивные драматические представления (70, с. 258).

СОХРАНЕНИЕ ИНФОРМАЦИИ