Звуковая информация и музыка

Передача информации в звуковой форме основана на природе звуков. Звуки бывают разные: шумы, звуки и музы­кальные звуки. Шумы не имеют определенной высоты, зву­ки имеют определенную высоту, а музыкальные звуки обла­дают определенными свойствами, которые реализуются на основе их физических свойств, как, например, у колеблю­щейся струны: высота, сила, продолжительность и тембр. Деление звуков на три категории было известно уже пифа­горейцам (17, с. 103—104). На этой основе можно различать использование звуков для сигнализации и для музыкально­го сопровождения ритуалов.

Звуковая информация использовалась для передачи сообщений. В Африке были широко известны «говорящие»

барабаны, В какой-то степени они были аналогом русского колокола, который тоже мог говорить: предупреждать о приближении к городу неприятеля, оповещать о пожаре или о радостном событии. Во дворцах царей барабанной дробью передавали, например, сведения о приходе посетителей и некоторые другие известия. Во время государственных праздников и торжественных церемоний барабаны исполь­ зовались для восхваления предков правящих династий, во время общенародных праздничных шествий — для восхва­ ления предков участников религиозных процессий, танцо­ ров и просто прохожих.

У народа ганда в Уганде боевой барабан использовался перед началом военных действий. Когда король (кабака) решал начать войну, он назначал командующего и распо­ряжался о сборе войск. В местных центрах били в боевой барабан. Его сообщение повторялось барабанами во всех поселениях, вплоть до деревень. В каждой деревне все спо­собные носить оружие собирались у старшины, который вел их к следующему по старшинству до тех пор, пока весь мес­тный контингент не собирался в местном центре. Оттуда, в соответствии с приказом командующего части, отправля­лись к месту общего сбора войск (95, с. 89).

Сигнализация осуществлялась также с помощью раз­личных духовых инструментов. Начиная с палеолита, для этого использовались различные дудки и рога (26, с. 25—26).

В Меланезии с помощью звуков представлялись мифо­логические фигуры. Во время ритуалов ударные и трубопо-добные инструменты служили для воспроизведения голо­са первичного чудовища — людоеда. В северной Новой Гвинее священные флейты, играющие в паре, представля­ли близнецов — победителей гиганта, тогда как топанье и битье по барабанам, в том же районе представляет прама­терь. Причем участники ритуала воспринимают звуки как подлинные голоса чудовища или божества (6, с. 59—60, прим. 76).

В Либерии у народа кпелле существует тайное общество Поро. Его гроссмейстер, который называется наму, или лес ное существо, всегда носит маску и костюм, который при­крывает все тело. Когда наму посещает населенные пункты ночью, о его приближении оповещает его голос, который выражается особой музыкой. Она исполняется музыканта­ми, но считается, что это голос наму, который предупреж­дает всех женщин и непосвященных о необходимости скрыться и запереться покрепче в своих домах. Голос наму вызывает такой же ужас, как и его маска. Если непосвящен­ный мальчик случайно увидит наму, его немедленно посвя­щали в члены общества, а если это была женщина, то ее, ве­роятно, умертвляли (95, с. 219).

В ритуалах различных религий широко использовались ударные инструменты (барабаны, трещотки, палки, колоко­ла, гонги). Предполагалось, что это помогает устанавливать связь с потусторонним миром. Этот обычай своеобразно сохранился до настоящего времени. Он встречается при обрядах перехода человека из одного состояния в другое. Так, например, в Америке принято привязывать консерв­ные банки к машине новобрачных, а в Китае с той же целью прикрепляют шутихи (83, с. 449—450). Громкие звуки дол­жны оповещать потусторонние силы о церемонии, для того чтобы они благожелательно отнеслись к молодоженам.

В Индии пение входило в состав жертвоприношения, так как жрецы исполняли гимны «Ригведы» на определен­ные мелодии, которые были собраны в «Самаведе», Музыка исполнялась на трех основных видах инструментов: бара­бан, дудка или флейта и лютня (позднее вина, которая оста­ется любимым инструментом в Индии до настоящего вре­мени) (22, с. 457; 86, с. 170).

В Африке приоритетным является язык ритмов и общая ориентировка на музыку и танец. Поэтому африканский ге­нотип можно назвать музыкально-хореографическим (3, с. 135). Информация передается с помощью музыки и с му­зыкальным сопровождением. При дворе правителей йоруб-ских государств и Бенина обучение придворных историков осуществлялось на основании веками отработанных мнемо­нических приемов, начиная с детства. Под звуки барабанов и других музыкальных инструментов обычно в песенной форме ученики повторяли генеалогии правителей, главные деяния их царствований и другие замечательные события из истории государства (37, с. 169).

В Австралии музыка сопровождала танцы. Обычно это была вокальная музыка, но известны и некоторые достаточ­но примитивные инструменты (бумеранги, палочки и т. п.) (11, с. 42). Музыка играет важную роль при инициациях. Инициация символизирует смерть посвящаемого и его пос­ледующее возрождение. Когда инициируемого уводят из основного лагеря, женщины громко оплакивают его, а из­далека раздаются звуки вращаемой гуделки. Эти звуки пе­редают голос гигантского чудовища. Оно проглотит посвя­щаемого, а затем «выпустит» его уже взрослым мужчиной (5, с. 117).

Низкие звуки большой трубы юлунггул сопровождают кровопускание, один из обрядов инициации. Эти звуки призывают Юлунггула, огромного мифологического удава, явиться на церемонию и напиться крови (5, с. 122).

Танцы были каналом передачи информации в потус­торонний мир. Танец, как религиозное действие, может быть важнее, чем какой-либо текст. «Дикарская религия не столько выдумывается, сколько выплясывается» (3, с. 25). Поэтому африканский сенсотип можно было назвать музы­кально-хореографическим (3,с. 135).

В ведийских ритуалах танцы были обязательным эле­ментом. Их ритуальный характер подтверждается еще и тем, что в качестве танцоров изображаются боги: Индра, Мару-ты, Ушас и др. (22, с. 457).

У ирокезов-сенека было более 30 одних только основ­ных танцев, в том числе 11 мужских, 7 женских, 14 общих, 6 в масках и т. д. (1, с. 224—225). Глава II Обучение как форма передачи информации

Обучение является важнейшей формой передачи ин­формации из поколения в поколение. Уже на раннем этапе развития человека было необходимо, чтобы сумма приобре­тенного опыта переходила к потомкам (70, с. 235). Обучение ведет к тому, что содержание коллективной памяти в опре­деленное время переходит в индивидуальную.

Устное образование могло быть светским и религиоз­ным, а его уровни — семья, род, племя и государство. Дети обучались, прежде всего, у своих предшественников. Дети и взрослые могли также учиться у своих сверстников и, нако­нец, взрослые учатся и у своих детей (3, с. 111).

В семье основным было обучение детей родителями, а также другими членами семьи. Взрослые, особенно дедуш­ки и бабушки, и старшие братья и сестры рассказывают детям разные истории. Одна из них — пересказ собствен­ного жизненного опыта, другие являются частью коллек­тивной памяти, в том числе мифологической. Типичны в этом плане были обычаи эвенков. Родители во время мел­кой работы рассказывали детям сказки, задавали загадки, сообщали о жизни разных зверей, о тайге, охоте и других сторонах бродячего образа жизни (13, с. 174).

У североамериканских индейцев обучение детей осуще­ствлялось в повседневной жизни. Девочки всегда находятся рядом с матерью, которая передает им домашние умения: ткачество, шитье, приготовление пищи и др., словом, все, что им в будущем понадобится при исполнении своих обя­занностей в семье. Мальчики, естественно, участвуют в тру­дах своих отцов: охота, умение обходиться с лошадями и плавать на лодках. Им передают этические правила, код по­ведения, традиции и религиозные представления, характер­ные для племени. Необходимые сведения передаются детям во время различных церемоний. Поэтому неправильной яв­ляется распространенная точка зрения, что в индейских се­мьях детей совершенно не обучают. Просто обучение осу ществляется без принуждения, исключительно путем убеж­дения (82, ч. 1, с. 266). Также неформально осуществляется обучение детей у африканских пигмеев. Упор делается на их ответственности перед коллективом в целом (95, с. 305).

Особым способом передавалась информация от умира­ющего отца сыну — последним вздохом изо рта в рот. Эта норма была принята на Таити. Если перед смертью человек, обладающий большими знаниями, хотел передать их сыну, который был еще очень молод, он говорил ему: «Мой сын, оставайся рядом, прими мой последний вздох прямо в рот и проглоти его с тем, чтобы мое знание стало твоим». Поэто­му, когда подходило соответствующее время, сын открывал свой рот над ртом отца и получал его последний вздох. Счи­талось, что этим способом можно было безошибочно полу­чить ценные знания. Ученый, которому знание было пере­дано таким образом, назывался atiti-pau или ае-pau (все знания впитаны). Существовало убеждение в том, что сын вступал в контакт с духом умершего отца, который посещал его в глубоком сне и передавал ему свои знания (93, с. 54).

Семейный характер носила передача гимнов «Ригведы». Они создавались и передавались в жреческих семьях из по­коления в поколение. Известно также, что медицинские зна­ния передавались в роде Гиппократа на протяжении 18 поко­лений. Отцом Гиппократа был врач по имени Гераклид, матерью — повитуха Финарета. Одно поколение передава­ло свой врачебный опыт другому в устной форме. Таким образом возникла семейная врачебная школа, в которой получил образование и Гиппократ (9, с. 73). Аналогично в семье могло передаваться и музыкальное искусство. Так, в горах Ингушетии имела известность семья музыкантов Ба-сыркаевых, которая передавала свое искусство из поколе­ния в поколение (41, с. 305).

Типичным методом обучения детей являются показ, наглядность и имитация. Это характерно для всех культур, особенно для бесписьменных. Обучение трудовым навыкам в традиционном обществе обычно носит невербальный ха­рактер и осуществляется в ходе самого трудового процесса. Так же осваивается ребенком и обрядовая информация. Ка­налом ее передачи выступает сам ритуал. Процесс овладения ребенком важнейшими формами ритуального поведения вплетен в повседневную жизнь традиционного общества. Ребенок приобщается к производственно-бытовой деятель­ности взрослых с первых лет жизни и в то же время начина­ет усваивать и сопровождающие ее обряды (55, с. 13,17—18). У австралийских аборигенов существовали специаль­ные детские песни. Их содержание имеет прямое отноше­ние к миру, который окружает ребенка: к зверям, птицам, насекомым, рыбам, съедобным растениям. В Западном Ар­немленде известны танцы, которые исполняются под эти песни. Дети также запоминают отрывки из общедоступных песен взрослых (5, с. 114).

С эволюционной точки зрения представляет интерес то, что имитация и определенные методы обучения при пере­даче информации встречается также у обезьян. Научение нововведениям происходит у них путем имитации. Однако, при передаче уже освоенного навыка от матери к детенышу возможны случаи специального «обучения». Любые попыт­ки детеныша уклониться от обучения навыку пресекаются наказанием со стороны матери. Это явление уникально у приматов по сравнению с другими млекопитающими.

Своеобразные случаи передачи навыков путем имита­ции были установлены в заповедниках Японии. Живущим там макакам давали подкормку — клубни сладкого картофе­ля. Однажды 16-тимесячная самка вместо того, чтобы обте­реть клубни от песка, как это делали остальные, пошла к ру­чью и вымыла клубень в воде. Через девять лет так поступали уже 70% обезьян ее стада и 90% тех, кто родился после появ­ления нового навыка. Другая молодая самка пошла, видимо случайно, не к ручью, а к берегу моря и вымыла клубень в со­леной воде. Привкус соли понравился ей, и она стала посту­пать так постоянно, а вслед за ней и другие члены ее стада. Способность к применению орудий, по-видимому, имеет врожденный характер у шимпанзе. Однако для реали­зации на практике это поведение требует длительного про цесса научения старших особей и обучения со стороны ма­тери или других членов группы (12, с. 170—171, 177).

В бесписьменном обществе мифы, предания и эпос были частью обучения и образования. У инков мифы и ис­торическая информация передавались из поколения в поко­ление в форме баллад, сказаний и эпических произведений, которые выучивали дословно и затем повторяли многократ­но во время публичных церемоний, с тем чтобы познако­мить всех остальных с их содержанием (83, т. 2, с. 321).

У эвенков сказания и предания были основой истори­ческого образования. Они знакомили с традициями, норма­ми жизни и историей рода. По сказаниям и преданиям эвенки представляли себе исторический ход жизни своей группы, различали в ней периоды. Сказания и предания имели также воспитательное значение, способствовали формированию сознания, чувств и воли (13, с. 191).

В Африке в некоторых государствах существовала тра­диция создания устных дворцовых хроник. Их функция со­стояла в обучении царя управлению на примере предше­ствующих царствований и в оправдании его поступков примерами из жизни его предшественников. Для передачи информации в устной форме существовали специальные школы, как сакральные, так и светские, имеющие приклад­ной характер.

Обучение жрецов на Таити различалось по объему и длительности в зависимости от того, в каких святилищах они должны были функционировать. Для более значитель­ных святилищ обучение жрецов осуществлялось в специ­альных школах, которые имели особое название «fare aira'a upu» («дома, где впитывают заклинания»). Обучение осуще­ствлялось жрецами старшего поколения и заключалось в за­учивании наизусть нескольких видов обрядов. Ученики или их семьи оплачивали обучение пищей, одеждой, матами и перьями. После обучения кандидат в жрецы сдавал своего рода экзамен перед своими будущими коллегами. Если все было благополучно, то он становился членом сообщества жрецов. Если кто-то сомневался в том, следует ли прини мать его как полноправного члена, он сообщал о том, что он отдавал учителям, перечислял школы, в которых учился, учителей и жрецов, которые его учили (93, с. 871—872).

В древней Индии брахманы имели монополию на обра­зование, которую они ревниво оберегали (14, с. 166). Точ­ное знание ведического ритуала достигалось длительным обучением. Все нужно было воспринимать на слух и заучи­вать наизусть. Постепенно объем информации стал на­столько большим, что для одного человека овладение им всем стало непосильным. В результате возникла специали­зация жрецов (8, с. 193). Школы для обучения жрецов суще­ствовали также в цивилизациях Центральной Америки (99, с. 12).

В Полинезии существовали своеобразные школы с 4—5-тилетним обучением. Они носили сословный характер. Детям из простых семей преподавались только хозяйствен­ные знания и навыки в школах низшей категории. В шко­лах высшей категории детей знати кроме этого обучали ре­лигии, мифологии и истории, а также умению совершать «чудеса», недоступные непосвященным (1, с. 279; 11, с. 55). В школах преподавали не только жрецы, но также про­фессиональные преподаватели, которые назывались «tahu'a рагаи tumu fenua» («эксперты по основному знанию мира»). Некоторые из них обладали выдающейся памятью. Один из них — Хиро — стал учителем еще в совсем юном возрасте, так как перед тем, как поступить в школу, он усвоил необ­ходимые тексты, просто слушая их вне помещения школы. Учителями обычно становились дети учителей. Так, дед Хиро со стороны матери был старшим учителем в одной из школ, Учитель должен был знать абсолютно точно, слово в слово большой объем информации (93, с. 864—966).

В Микронезии особое значение имели навигационные школы. На Каролинских островах существовали две школы навигации, подобные двум философским школам в древней Греции. На некоторых островах преподавали представите­ли только одной школы, на других — обеих. В школах обу­чали географии и астрономии. Обучение было интенсив-"

ным и длительным. Кандидаты в навигаторы подвергались устному экзамену и в конце проходили через ритуал. Выпус­кники — знающие и проверенные в морских путешествиях навигаторы — высоко ценились, даже больше, чем местные клановые вожди. Навигаторы ценились и на других остро­вах, но нигде они не пользовались таким почетом, как на Каролинских островах (94, т. 1, с. 421—422).

У инков школы предназначались только для детей зна­ти и для «избранных женщин». Сыновья провинциальной знати содержались в Куско как заложники. Там их обучали языку кечуа, религии инков, истории, умению пользовать­ся оружием и кипу. Курс продолжался четыре года: первый год посвящался изучению кечуа, второй — религии, тре­тий — кипу и четвертый — истории.

«Избранные женщины» отбирались в возрасте около 10 лет и обучались религии, ткачеству, шитью, приготовле­нию пищи и напитка чича. Обучение осуществлялось в мо­настырях и продолжалось около четырех лет. После оконча­ния школы они служили в качестве «mama kona» («посвященные женщины») или инка выдавал их замуж за представителей знати, которым он хотел воздать особые по­чести (83, т. 2, с. 282-283).

У индейцев племени шаванте в Бразилии мальчики 7— 12 лет живут в течение пяти лет в «хижинах холостяков». В это время их обучают искусству охоты, изготовлению оружия и церемониям (81, с. 312). У мудугаров в Южной Индии для мальчиков и юношей существуют специальные мужские дома. Их предназначение — сохранение чистоты юношей до женитьбы. Кроме того, здесь им передают тра­диционные знания племени, их знакомят с легендами и преданиями мудугаров, с историей предков, обучают пению и танцам, т. е. они постигают все, что нужно знать мужчине (46, с. 170).

Индейцы Северной Америки имели собственные систе­мы образования. Путем бессознательного усвоения и посто­янного внушения мальчики и девочки осваивали то, что должны знать взрослые мужчины и женщины, готовились к будущим трудам и обязанностям. Они должны были на­учиться охоте, рыболовству, ремеслам, сельскому хозяйству и работе по дому, а также освоить язык, искусства, обычаи, этикет, общественные обязанности, племенной фольклор и мифологию (82, ч. 1, с. 414).

Особое место у многих народов занимало обучение при инициации. Информирование при инициации было сак­ральным действием, поскольку у многих народов она счи­талась одновременно смертью и возрождением к новой жизни. Так считали, например, аборигены Австралии и в древней Индии (9, с. 117; 86, с. 255). Результатом инициа­ции было не только то, что человек становился рожденным вновь (в Индии «dvija» — «дважды рожденный»), но и то, что он получал информацию о секретах мира и жизни. Иници­ация была равносильна духовному созреванию. Так было принято считать у всех народов. Посвященный, который знал тайны, становился информированным человеком (80, с. 199).

В Австралии только в период инициации осуществляет­ся более или менее формализированное обучение молоде­жи. Организованное воспитание мальчиков и юношей сво­ими особыми устоявшимися методами составляло ядро инициации. Первые церемонии инициации не раскрывают перед юношей все тайны. Он продолжает узнавать тайные обряды, мифы и т. п. в течение всей жизни и нередко дости­гает преклонного возраста, прежде чем овладевает всем комплексом различных представлений племени. Обряды инициации продолжаются много лет, и посвящение в сфе­ру религиозных представлений состоит из нескольких эта­пов. Постепенно круг доступного становится все шире и шире (9, с. 117—118).

В Африке инициации, кроме обряда и болезненной хи­рургической операции, имеют целью научить подростков правилам поведения, объяснить их и заставить запомнить. Для этого дети живут неделями и даже месяцами вдали от привычной обстановки под опекой мудрых и уважаемых мужчин для мальчиков и пожилых и опытных женщин для девочек. Им объясняют наблюдения и впечатления, кото­рые они вынесли из повседневной жизни своей семьи и де­ревни, а также сообщают секретные знания и открывают тайны (44, с. 99; 90, т. 2, с. 87).

Особым является обучение при поступлении в секрет­ные мужские и женские общества. В Либерии (Западная Тропическая Африка) известны мужской союз Поро и жен­ский Санде. Для поступления в союз Поро мальчики долж­ны пройти специальное обучение в «лесной школе». Обуче­ние длится несколько месяцев. Мальчиков учат строить дома, плести корзины и циновки, обрабатывать дерево, пользоваться оружием, обучают приемам охоты и рыбной ловли, умению обращаться с женщинами, этикету и мифо­логии племени. Для поступления в женское общество Сан­де девочек обучают домашнему хозяйству и сексуальной жизни. В заключение на собрании всех членов союза над новичками совершается обряд посвящения, который со­провождается сложными церемониями (11, с. 150; 95, с. 219-222).

В древней Индии после инициации, в результате кото­рой мальчик считается дважды рожденным, он получает право изучать веды и возносить самые священные молитвы. Для этого нужно пройти курс обучения у учителя (асагуа), который считается духовным отцом молодого брамина. Обучение регулируется подробными правилами. Кроме уче­ния, в них определяются правила поведения, в том числе со­бирание топлива для учителя, молитвы при восходе и заходе солнца, выпрашивание пищи, сон на земле и послушание учителю. В заключение длительного срока обучения (brahma-сагуа) ученик проходит ритуал возвращения к жизни (samavartana), основная часть которого заключается в том, что он принимает ванну. Она символически смывает его уче­ничество. После этого молодой брамин становится «snataka» («тот, кто выпускался») и может жениться (86, с. 254—255).

У санталов в Центральной Индии существуют церемо­нии, связанные с возрастными инициациями. Обычно их проводят перед женитьбой юноши. Во время инициации ему всю ночь рассказывают легенды и сказки о жизни сан-талов. В легендах повествуется о странствиях племени, о появлении у санталов существующих у них верований, обы­чаев и обрядов. Многие сказки объясняют происхождение сантальских родов и отличаются необычайной этнографи­ческой точностью (46, с. 63—64).

В целом необходимо отметить значение старшего поко­ления в бесписьменном обществе. Они были хранителями племенной информации, которую передавали молодому поколению. Отсюда — уважение и почет, которыми стари­ки пользовались до изобретения письменности, когда зна­ния стали фиксировать на различных носителях информа­ции и они потеряли связь с живой памятью старшего поколения.