Воздействие православия на бизнес

Православие оказало существенное влияние на российское пред принимательство, выработав самобытный эталон хозяйственного ра­ционализма. Литературный носитель этого эталона хорошо известен ~ это "Домострой", книга, написанная духовным наставником молодого царя Ивана IV протопопом московского Благовещенского собора Силь вестром.

Как документ эпохи только формирующегося рынка, к тому жо эпохи, отягощенной политическими потрясениями, "Домострой" от­разил постоянную неустойчивость ситуации, угрожавшую любому хо­зяйственнику. Отсюда его стремление свести к минимуму зависимость от внешней среды, культ рачительности, бережливости и особая забо­та о поддержании репутации; ведь судьба в любой момент могла повер­нуться так, что без помощи соседей и даже чужих людей под вопросом оказалось бы не только благосостояние человека, но и его жизнь. И такой обстановке сугубо практическое звучание получает повторяемая в "Домострое" евангельская мудрость: "...всякую скорбь и притеснение с благодарностью приемли, если обидят — не мсти, если хулят — мо лись, не воздавай злом на зло, согрешающих не осуждай, вспомни и о своих грехах..." Ежедневное, ежечасное следование этой заповеди было необходимо, для того чтобы обрести доверие окружающих, кредитос­пособность. Забота о репутации проявлялась и в том, как ставился воп­рос о качестве. "Не понравится товар — обратно возьму и деньги от­дам", — писал автор "Домостроя". Не одно поколение русских купцов

Воздействие православия на бизнес 239

воспитывалось в таких традициях. Как вспоминал впоследствии Влади­мир Павлович Рябушинский — представитель второго поколения этой известной фамилии, "уклад жизни почти до самой революции мог на­зываться патриархальным: сидели в своих особняках-усадьбах, как за­падные средневековые феодалы в замках... В этой среде, ориентирован­ной на православную нравственность и вековую народную мудрость, учились мелочам, ритуалу, а через них и духу московской хозяйствен­ной деятельности". Но православие не просто нашло собственный эк­вивалент протестантскому рационализму. Оно изначально исходило из более высоких нравственных критериев, что не могло не отразиться и на деловой сфере. В противоположность протестантскому "предопреде­лению к спасению" и "оправданию верой" этической нормой право­славия является, по словам протоиерея Сергия Булгакова, "хождение перед Богом с мыслью об ответственности перед ним"; для православ­ного человека сам по себе успех предпринятого дела, величина прино­симой им прибыли еще не является доказательством его этической оправданности, богоугодности. "Краше быть в праведном убожестве, чем в неправедном богатстве", — предписывал все тот же "Домострой", и большая часть русских купцов, часто обвиняемых в склонности к обману, твердо следовали этой заповеди. Представители русского купе­чества в большинстве своем происходили из крестьянской среды. О них говорили, что пришли из деревень с котомками и в лаптях и сделались миллионерами. В нравственном же развитии, в привычках, в быту они оставались неизменными, и лишь столичная жизнь отшлифовала их внешне. Купечество хранило древние обычаи и веру отцов и дедов.

Художественные и публицистические произведения, посвященные событиям того времени, пестрят указаниями на поразительную рели­гиозность купечества, иногда выражаемую терминами "мракобесие", "домостроевщина". Но редко указывалось на тот положительный им­пульс, который давала эта религиозность развитию частных предприя­тий и хозяйства в целом, как проявлялась в повседневном быту, в хо­зяйственной деятельности. Редко упоминалось и о том, что религиозность составляли не только общехристианские нормы, но и традиционные практические хозяйственные добродетели: рационализм, включающий прилежание, усердие, предприимчивость (оборотистость), осмотритель­ность, верность и точность в деловых отношениях, воздержание и ми­лосердие, которое в хозяйственной жизни реализуется в благотвори­тельности. Соблюдение христианских норм поведения связывалось с успехом, хозяйственный процесс воспринимался как Промысел Бо­жий, где человеческая воля часто бессильна.

Система ценностей, напрямую связанная с православием, во мно­гом определила поведение представителей торгово-промышленного

240

Лекция 11. Православие и хозяйственная деятели и i

сословия и легла в основу внутрикупеческих взаимоотношений. Очень популярна среди купцов была ветхозаветная книга Иова, в коториЦ пророк говорит: "Полагал ли я в золоте опору мою и говорил ли еО« кровищу: ты — надежда моя? Радовался ли я, что богатство мое был! велико и что рука моя приобрела много?., я отрекся бы тогда от НогЧ Всевышнего... Но Он... не предпочитает богатого бедному, потому чтЦ все они дело рук Его" (Иов. 24—25, 28, 34). Не случайно, что именно 1 России получило распространение такое явление, как заключение еде» лок посредством честного слова, скрепленного не подписью и печв« тью, а крестным знамением. Крепко было купеческое слово, и, види* мо, в этом одна из причин того, что даже в условиях развитого рынке многие сделки заключались вне биржи — в амбарах и трактирях, В.А. Гиляровский, знаток московской жизни начала нынешнего вскд, описывает один из таких трактиров, прозванный "хлебной биржей", где собираются за чаем «солидные купцы, делают сделки с уха на ухо, предъявляют образцы, после чего ударяют по рукам и едут обедать к "Яру". Через час агент из какого-нибудь порта мог сообщить, что цены поднялись, в силу чего только что заключенная сделка оказывалась убыточной. Но раз слово было дано, приходилось нести и потери».

Часто купец мог пользоваться только кредитным капиталом. Предо ставление кредита основывалось на доверии кредитора. Не случайно н это время слова "вера" и "кредит" были синонимами. Примечательно и то, что первостепенное значение имел именно беспроцентный кредит. Характерны в этом отношении методы торговли Михаила Алексан­дровича Соколова, чья букинистическая лавка находилась в Москве ни Никитской. Про него говорили, что он душу покупателя насквозь ви­дит. Так, придет "какой-нибудь искатель книги и начнет рыться на полках, Соколов сразу почувствует, что денег у покупателя нет, а кни­га ему нужна... И наградит ошеломленного покупателя пачкой книг ни значительную сумму в долг, на веру".

Такие отношения устанавливались на основе деловых качеств кун ца, фирмы. Оценка их достоинств была иной, чем, например, во Фран­ции, где торговец старался продать как можно дороже, хотя бы за счет сокращения оборота; где хорошим купцом считался тот, кто умел про­дать дорого. В России, наоборот, хорошей фирмой считалась та, кото­рая могла торговать дешевле, чем ее конкуренты. Однако эта дешевиз­на не должна была идти за счет недоплаты персоналу.

Другим проявлением высокой нравственности дореволюционного российского предпринимательства являлся культ честной конкуренции. "Не знаю почему, — писал автор мемуаров "Москва купеческая" Я.А. Бурышкин, — между московскими "скупщиками" (оптовыми тор­говцами текстильным товаром) никакой общности не было, разве что были друг с другом знакомы, да и то более домашним порядком, а не

Воздействие православия на бизнес

по деловым отношениям. Совершенно не было в обычае обменивав справками о кредитоспособности покупателя или иными деловы сведениями". Считалось неуместным заходить в чужой амбар, даж( знакомым. Очевидно, боялись, что таким путем можно было вывед/, какие-либо коммерческие тайны и создать недобросовестную кош ренцию. О том же косвенно свидетельствуют воспоминания извести! шего московского купца П.И. Щукина, который, много говоря о свс покупателях, совсем не упоминает о фирмах-конкурентах.

Следствием постоянного "хождения перед Богом" была также щ рая благотворительность русских предпринимателей. Достаточно назв суммы, которые потратили на дела милосердия только некоторые них: Бахрушины — 3,4 млн. руб., Третьяковы — 3,1 млн. А вк С.И. Мамонтова, С.Т. Морозова, К.С. Алексеева (Станиславскогс отечественную культуру не подлежит оценке в денежном выражен Являясь мощным стимулом развития здравоохранения, просвещена культуры, благотворительные пожертвования стали одним из рег> торов социальной стабильности в стране. Причем не только крут купеческие фамилии тратили деньги на благотворительность, н мелкие торговцы. Такова была российская альтернатива "кровавым конам" против бедняков в других, "цивилизованных" странах.

Не менее важным залогом социальной стабильности был свойст!

ный российскому предпринимательству особый тип внутрифирмен

отношений, в котором воплотился православный дух соборности, ctj

ление любого социального организма, будь то семья, предприятие

государство, к целостности. «Служащие, — вспоминал о деле св>

отца В.П. Рябушинский, — начиная с главного доверенного, бухга

ра, приказчиков, артельщиков и кончая рабочими, все это — до

летние сотрудники. Редко-редко кого-либо увольняли, разве толы<

очень крупные проступки, воровство или уж очень бесшабашное п

ство. Отношение было патриархальное. Если кто-либо сам уходи;

особых причин, то это было для хозяина поношением. В хороших д*

с гордостью говорили: "От нас уходят, только когда помирают"».

Хорошей фирма считалась лишь тогда, когда служащие знали

их положение лучше, чем в других, и стремились остаться на слу

покидая ее только при намерении начать собственное дело. Фирмь

служащие из-за плохого обращения с ними часто менялись, уваж

ем не пользовались. Их презрительно называли проходными дво{

Фабрика в России конца XIX — начала XX в. стала уже целым горе

где было все необходимое для жизни: школа, больница, жилы

рабочих и служащих, столовая, библиотека, роддом, дом для пр

релых, иногда даже театр, как на Никольской мануфактуре С

Морозова. Фабричные столовые принадлежали артелям и были л

вы, а в фабричных магазинах можно было покупать товары в кр