- - 1997

таким образом новую поддержку. Первобытный человек не знает и не может понять никаких других причин подобных перемен; поэтому причинами должны являться эти души умерших; поэтому дальнейшая жизнь душ очевидна — вот круг рассуждений, который годится многим, помимо дикарей.

§119. Очевидно, что души умерших, находящиеся постоянно под рукой, должны также вмешиваться и в человеческие дела. Душа умершего врага выжидает случая, чтобы причинить вред; душа умершего родственника постоянно готова помочь и защитить, если она хорошо настроена, или сделать что-либо дурное, если она оскорблена.

§120. Наконец (и это главное) этот механизм причинности, к образованию которого первобытный человек неизбежно приходит, наполняет его ум вполне и исключает возможность всякого другого механизма. Гипотеза деятельности духов остается одна господином поля.

XVII. Сверхъестественные деятели как причина эпилепсии и конвульсий, бреда и помешательства, болезни и смерти

§121. Начиная вновь с бесчувственного тела как исходного пункта, мы должны рассмотреть новый класс идей, который одновременно развился при содействии только что рассмотренных идей.

§122. Если души могут оставлять тела и вновь возвращаться в них, то почему бы чужие души не могли входить в тела в то время, когда их собственные души находятся в отсутствии? Если, как это бывает, например, при эпилепсии, тело совершает некоторые действия, а владелец этого тела отрицает факт выполнения этих действий, тогда нет другого выхода, как признание подобных деятелей.

§123. Подобным же образом, когда непроизвольно возникают известные неподдающиеся контролю движения, например движения особ истеричных, а также обыденные явлений чихания, зевоты и икания, то приходится признать, что некоторый посторонний дух вошел в тело субъекта и распоряжается его действиями вопреки ему.

§124. Эта гипотеза объясняет также странное поведение людей, находящихся в бреду и помешанных. Что тело маньяка одержимо каким-ни- будь врагом, доказывается тем фактом, что он причиняет вред самому себе. Действительный его хозяин не заставил бы его кусать и рвать самого себя. Затем, слышно, как одержащий дух беседует с другими демонами, видимыми ему, но невидимыми присутствующим.

§125. И если эти расстройства духа и тела вызываются подобным образом, то, очевидно, так же вызываются и другие болезни и расстройства, как, например, лихорадка или оспа. Если бы это не был демон, поселившийся внутри тела, то это во всяком случае был бы какой-нибудь невидимый враг, находящийся вблизи и вызывающий эти странные расстройства.

§126. Смерть, которая часто наступает после долгой болезни, должна обусловливаться тем же, чем обусловливается и болезнь. Там, где

270

смерть не имеет очевидного антецедента, это является единственным возможным предположением; но даже и там, где есть очевидные антецеденты, все-таки вмешательство демонов еще вероятно. Неловкий шаг товарища, приведший его к падению в пропасть, или полет копья, направленного прямо в его сердце, весьма вероятно обусловливался вмешательством злобного духа врага.

§ 127. Эти заключения являются вполне состоятельными, если стать на точку зрения первобытного объяснения сновидений и последующей теории призраков, душ и духов.

XVIII. Вдохновение, Ясновидение, Заклинание

иКолдовство

§128. Дикарь думает, что если в тело человека может войти демон, то может войти также и дружественная душа.

§129. Поэтому всякое проявление телесной энергии, превосходящей обыкновенный размер, приписывается или тому, что человек одержим сверхъестественным существом, или тому, что это просто сверхъестественное существо, принявшее на себя чужую внешность.

§130. То же объяснение дается и необыкновенной духовной силе. Если воплотившийся дух, имеющий первичный характер духа предка или какой-нибудь видоизмененный и более развитой характер, может дать телу сверхъестественную силу, то, конечно, он может одарить его также и сверхчеловеческим умом и сверхчеловеческой страстью. Эта теория еще до сих пор не вполне исчезла.

§131. Ясновидящий есть просто вдохновенный человек, употребляющий свою сверхъестественную силу для достижения известных целей. Пост или известный образ жизни, вызывающий ненормальное возбуждение, является повсюду подготовкой к исполнению обязанностей ясновидящего. Повсюду также это возбуждение приписывается духу, демону или божеству, а произносимые слова считаются словами вселившегося сверхъестественного деятеля.

§ 132. Неизбежно возникает дальнейшее развитие этих идей. Если некоторые люди одержимы себе на пагубу злыми духами, тогда как другие к своей выгоде одержимы столь же могущественными или даже более могущественными благожелательными духами, то нельзя ли при помощи добрых духов уничтожить вред, причиненный злыми духами, а быть может, даже победить и изгнать их? Уверенность, что это возможно, приводит к заклинанию. Так как значение слов: призрак, дух, демон и т. п. было первоначально одинаково, то мы можем заключить, что то, что в конце концов сделалось изгнанием бесов, было первоначально изгнанием злого двойника умершего человека.

133. Знахари, которые при помощи благожелательных духов изгоняют злых духов, естественно, пришли к вопросу, не могут ли они при таком могущественном содействии отомстить врагам или достигнуть каких-нибудь

271

других, иначе недостижимых целей. Уверенность, что это возможно, приводит к колдовству. Операции колдуна основывались на идее (указанной в § 52 Оснований Социологии), что специальная сила и свойство объекта присущи всем его частям; мало того, они даже распространяются на все, что имеет какую-нибудь связь с этим предметом. Поэтому колдун начинает с того, что овладевает какой-нибудь частицей тела жертвы или чем-либо тесно соединенным с ним, или же делает изображение этой жертвы и затем совершает над этой частью или изображением то, что, по его мнению, должно благодаря этому совершиться с самой жертвой. Переходя от этой более простой формы магии к той форме, при которой пользуются сверхъестественными деятелями, мы видим, что первобытная теория призраков, признавая только незначительное различие между живым и мертвым, приводит к той мысли, что на мертвых можно влиять теми же способами, какими влияют на живых; отсюда возникает тот вид магий, который, в его ранней форме, состоит в вызывании мертвого для получения от него сведений, а в более поздней форме является уже вызыванием демонов для помощи в злодеянии

§134. По понятию дикарей, переход от заклинания и колдовства к чуду совершается незаметно. Если чудесное действие приписывается дикарем сверхъестественному деятелю, находящемуся с ним во враждебных отношениях, то он называет его колдовством; но если он приписывает это действие существу дружественному, тогда он называет его чудом.

§135. Так как дикарь считает, что души и духи подобны живым людям по своим восприятиям и уму, то отсюда возникают способы умилостивления их, если они враждебны, и угождения им, если они дружественны.

XIX. Священные места, Храмы и Алтари; Жертвоприношение, Пост и Умилостивление; Славословие, Молитва и т. п.

§136. Существуют многочисленные доказательства того, что место, где находится мертвый, возбуждает у дикарей страх; к нему приближаются робкими Шагами; оно приобретает характер священного места. Этот страх, возбуждаемый мертвым, выростает в чувство, подобное тому, которое возбуждается местами и предметами, употребляемыми с религиозными целями

§137. Припоминая то обстоятельство, что и после того как первобытный человек перестал жить в пещерах, он продолжал пользоваться ими как кладбищами; припоминая, далее, всеобщий обычай делать приношения на места погребения, мы увидим, каким образом возникли священные пещеры, или пещеры-храмы. То же самое можно сказать и о домах-гроб- ницах. Там, где оставленный живыми людьми дом предоставляется духу умершего, он становится местом, на которое взирают с благоговением Мало того, так как в него многократно делали приношения пищей и совершали в нем другие умилостивительные действия, то оставленный дом-жилище, превращенный в дом-гробницу, приобретает характер храма. Там, где домагробницы не в употреблении, зародышем священного здания является постройка, воздвигаемая для защиты могилы или тех подмостков, на которые

272

кладется труп. В более поздние времена каждый отдельный мавзолей, заключающий в себе кости выдающегося человека, посещается с чувством, родственным религиозному, и является зачинающимся местом поклонения.

§138. Могильная насыпь играет такую же роль при приношениях мертвым, как алтарь при приношениях богам. Факты показывают, что первоначально алтарь был подставкой, на которую клали приношения для мертвых, отсюда его разнообразные формы: куча дерну, столб из камней, подмостки и, при известной цивилизации, каменный гроб.

§139 Переход от генезиса алтаря к генезису жертвы вполне естественен. Параллельно с приношением пищи и питья мертвым возникает и приношение пищи и питья божествам; как мотивы, так и способы совершения обоих действий совершенно одинаковы. Рассмотрим черты, общие для обоих действий. В обоих случаях мы видим приношение еды, более крупные жертвоприношения в специальных случаях и более обширные ежегодные жертвоприношения. Предлагаемые предметы одни и те же — это быки, козы

ит. п., хлеб, печенья, местные вина, благовония и цветы, говоря коротко, все или более важные и дорогие предметы потребления, включая даже табак, курительный и нюхательный. Нет также различия и в способе приготовления.

Идухам, и богам жертвы приносятся в сыром виде, а иногда приношения сжигаются. Полагают, что боги пользуются жертвоприношениями таким же способом, как и тени умерших, и эти приношения им одинаково приятны Наконец, в некоторых случаях жертвоприношения мертвым и богам сосу-

ществуют в совершенно не различаемых друг от друга формах.

§ 140. Как ни мало можно было бы ожидать этого, однако факты показывают, что пост как религиозный обряд есть следствие погребальных обрядов. Так как пост приводит к весьма живым сновидениям, то к нему могли умышленно прибегать как к приему, благодаря которому устанавливается сношение с духами; или же пост мог явиться необходимым следствием чересчур обильного жертвоприношения мертвым. Затем пост становится общепринятым способом выражения почтения и, наконец, превращается в религиозный акт.

§ 141. От этих побочных результатов, которыми мы занялись мимоходом, возвратимся к изучению того, каким образом приношения при погребении (Основания Социологии, § 89) превратились в религиозные приношения. Как относительно приношения человеческой жертвы, так и относительно приношения крови, частей тела, даже волос — погребальные обряды параллельны обрядам религиозным. Припоминая, что тень умершего считалась сохранившей сходство с живым человеком, мы поймем, что среди людоедов приношение мертвым человеческого мяса было неизбежным обрядом. Среди Фиджийцев мы встречаем полный цикл людоедства людоедство в течение жизни, людоедствующие тени умерших, людоедствующие боги и человеческие жертвы как религиозный обряд. Если сначала при погребении кровь проливалась для освежения тени умершего, если затем, проливаясь для того, чтобы обеспечить во время войны помощь духа умершего вождя, она сделалась жертвой сверхъестественному существу для специального его умилостивления, то едва ли можно сомневаться, что

273

приношение с подобной же целью человеческой крови божеству есть только дальнейшее развитие этого приема.

§142. Родственникам дикаря при их жизни нравились похвалы, а так как теперь, хотя они и сделались невидимыми, они все-таки часто находятся так близко, что слышат его, то он думает, что его похвалы все еще будут приятны для них. Отсюда, начиная с похвального слова мертвому как погребального обряда, переходя затем к восхвалениям, повторяемым в течение известного времени, затем к восхвалениям, как произносимым по случайным поводам, так и периодически повторяемым, мы приходим, наконец, к характеристическим религиозным славословиям. Сверх того, восхваление мертвого

ирелигиозное славословие сходны между собой в том, что, по мнению дикаря, сверхъестественные существа требуют их обоих; оба состоят из повествований о великих делах; наконец, мотивом к произнесению их служит желание получить какое-нибудь благодеяние или избежать какого-либо бедствия.

§143. Отметим еще один параллелизм. Одновременно с восхвалениями мертвого воссылаются также и просьбы к нему. Просьбы, обращаемые к мертвому относительно помощи, благословения, покровительства, становятся потом молитвами, обращаемыми к божествам о ниспослании тех же благ.

§144. Тени предков, посылающие, по мнению дикаря, болезни, как и боги, посылающие моровые язвы, одинаково умилостивляются специальными жертвами; так как богам и теням приписывают одинаковые мотивы, то и способы воззвания к этим мотивам одинаковы. Параллелизм замечается и в различных подробностях. Тени наблюдают за поведением так же, как и боги; просящий дает и тем, и другим обещание вести себя хорошо; как перед теми, так и перед другими совершается покаяние; повеления, данные мертвыми, повторяются подобно тому, как повторяются повеления божества. На могилах поддерживается огонь, как и и храмах; и храмы, и могилы служат местом убежища. Выдающийся человек призывается в свидетели клятвы, как призываются сами боги. Относительно имени умершего хранится тайна, подобная той, которая в некоторых случаях хранится и относительно имени божества. Существует паломничество к могилам мертвых, подобное паломничеству к местопребыванию богов. Иногда части мертвых проглатываются живыми, которые думают усвоить благодаря этому хорошие качества мертвых и полагают также, что приносят этим честь мертвому.

§145. Могли ли возникнуть столь многочисленные и разнообразные сходства без генетического родства? Предположим, что обе эти группы явлений независимы друг от друга; предположим, что первобытный человек имеет, как это некоторые думают, сознание всеобщей силы, дающей начало как ему, так и всем остальным предметам. Насколько вероятно было бы тогда, чтобы он совершал относительно этой силы какое-нибудь действие, подобное тому, которое он совершает относительно мертвого тела своего собрата дикаря? И если одно подобное совпадение было бы невероятно, то насколько вероятен был бы целый ряд вышеуказанных совпадений? При отсутствии причинной связи вероятность в пользу того, что подобное соответствие не возникнет, почти равнялась бы бесконечности против единицы.

274

XX.Поклонение Предкам вообще

§146. Рассматривая человеческие агрегаты: племена, нации и т. п., мы находим многочисленные доказательства того, что почти все они, если не буквально все, обладают иногда смутным, иногда определенным верованием в оживание другого я умершего человека.

§147. Внутри этого класса людей существует другой класс, не вполне равный ему по величине, члены которого полагают, что другое я мертвых существует в течение известного времени после смерти или всегда. В этом последнем классе заключается почти столь же многочисленный класс людей, совершающих умилостивительные жертвы теням при погребении и в течение некоторого последующего периода. Затем следует меньший класс, содержащийся в предыдущем, класс людей, более подвинувшихся на пути прогресса, у которых вместе с верой в постоянное существование душ встречается и прочно установленное поклонение предкам. Затем идет несколько меньшая группа народов, у которых поклонение тем предкам, которые при жизни ничем не выделялись, отчасти подчинено поклонению знаменитым предкам. Наконец это подчинение, возрастая со все большей определенностью, становится особенно заметным в тех случаях, когда эти знаменитые предки были вождями рас-завоевательниц.

§148. Взглянем на поклонение предкам с точки зрения тех, которые практикуют это поклонение; какова наименее развитая форма его? Амазулусы, воззрения которых были записаны с их собственных слов, показывают, что эта форма имеет доисторический характер. Не существовало ни одной личности, настолько выдающейся, чтобы сохранить свою определенную индивидуальность в течение многих поколений и подчинить себе менее достопамятные личности.

§149. Среди народов более оседлых и более развитых замечается прогресс и в этом отношении. Вместе с поклонением недавно умершим и местным предкам, здесь существует также поклонение предкам, умершим

вболее отдаленные времена и сохраняемым в памяти потомков благодаря своему могуществу, вследствие которого они приобрели в глазах всего общества известное главенство. Можно наполнить целые страницы примерами, показывающими, что самые древние из предков, сохраняемых в памяти потомков, становятся богами, оставаясь людьми по своим физическим и умственным качествам и отличаясь только своим могуществом; признанные преданием за прародителей существующих людей, виновниками их существования, они как единственная известная причина чего-либо становятся в глазах народа причиной существования всех остальных вещей; они обитают в областях, откуда пришло племя, областях, становящихся тем другим миром, куда уходят мертвые. Несомненные свидетельства прямо указывают на то превращение предков в богов, которое, как мы видели, косвенно указывается развитием погребальных обрядов в поклонение мертвым, а в конце концов и в религиозное поклонение.

§350. Однако утверждали, будто поклонение предкам свойственно только низшим расам. Думают, что Индоевропейцы и Семиты, которые даже

275

в самые древние известные нам времена обладали более высокой формой поклонения, не имели культа предков и в еще более древние времена. Нельзя было бы допустить этого предположения даже и тогда, когда бы мы не имели никаких указаний на первобытные верования Арийцев; теперь же, когда мы знаем, каковы были эти первобытные верования Арийцев, оно является еще менее правдоподобным. Эти верования, насколько они выражены в священных книгах Индии, по существу одинаковы с верованиями ныне существующих варваров. Нужны сильные доказательства, чтобы допустить, что здесь Семиты являются единственным исключением из общего правила, а таких доказательств никто не дал. Напротив, те положительные факты, которые мы имеем, приводят к противоположному заключению.

§151. Впрочем мифологи утверждают, что эти обряды имеют более нравственный, чем религиозный характер. Если мы рассмотрим это предполагаемое различие в его конкретных примерах, то будем иметь право по меньшей мере сказать, что, позволив себе такое же свободное обращение

сфактами, самый слабый диалектик может легко взяться за доказательство любого предложения.

§152. Что высшие расы тоже прошли через эту стадию низшего культа, можно видеть из того, что и до сих пор поклонение предкам не вполне исчезло даже среди наиболее цивилизованных племен высших рас. Несмотря на противодействие христианства, этот культ встречается во всей Европе то в более, то в менее ясно выраженной форме.

§153. Индукция оправдала наш дедуктивный вывод и подтвердила заключение, выведенное в последнем разделе. По мере того как общества прогрессируют, по мере того как традиции, местные и общие, накапливаются и усложняются, человеческие души, некогда сходные друг с другом, приобретают в представлении народа несходный характер и неодинаковое значение; таким образом, они начинают дифференцироваться и в конце концов общность их природы становится едва заметной. Полезно будет рассмотреть некоторые, наиболее выдающиеся типы их.

XXI. Поклонение Идолам и фетишам

§154. Умилостивление только что умершего человека ведет к умилостивлению его сохранившегося тела или какой-нибудь сохранившейся части этого тела. Ибо полагают, что его призрак присутствует во всякой части. ,

§155. Переход от поклонения сохраненному телу или какой-нибудь сохранившейся части тела к поклонению идолу заметен в том случае, когда предмет, вызывающий поклонение, есть изображение умершего, сделанное

отчасти из останков гокойника и отчасти из других материалов.

§ 156. У Мексиканцев мы видим дальнейшую переходную ступень. Когда трупы людей, убитых на войне, не были в их руках, они делали изображения этих людей и воздавали им почести; а так как они сжигали свои трупы, то сжигались затем и эти изображения. В Африке существуют подобные же обряды.

276

§157. Стоит нам только вспомнить страх, обнаруживаемый ребенком, когда он видит, что взрослый человек надевает на себя безобразную маску, хотя бы эта маска и была ему предварительно показана, и мы поймем тот почтительный страх, который возбуждается у первобытного человека грубым изображением умершего. Это скульптурное изображение мертвого вызывает в нем мысль о настоящем мертвом теле, а это переходит в убеждение, что мертвец здесь присутствует.

§158. А почему бы этого и не могло быть? Если призрак может возвратиться назад и оживить умершее тело, то почему бы какой-нибудь дух не мог войти в изображение? Живое тело более отличается по своим тканям от мумий, чем мумия — от дерева. Очевидно, подобным образом рассуждали Египтяне, которые делали для Ка, или двойника умершего человека,

статую или статуи, которые и хоронили вместе с высушенным телом, как замену его, если бы оно разрушилось. Существуют многочисленные и убедительные доказательства того, что дикарь, думая, что в изображении умершего человека живет его призрак, приносит этому изображению умилостивительные жертвы. А когда изображение умершего развивается в идола, то приносимая ему жертва совершается под влиянием родственного убеждения

всуществовании духовного обитателя.

§159. Подобно тому, как дух может войти в безжизненное тело, мумию или изображение, он может войти и в бесформенный камень. Обожание безжизненных предметов, одержимых духами, является обожанием живущих

вних духов; а приписываемые им силы суть силы этих духов.

§160. Доказательства, черпаемые со всех сторон, приводят к одному

итому же заключению, что поклонение фетишу есть поклонение особенной душе, относительно которой думают, что она избрала местом своего пребывания фетиш; а эта душа, подобно всем вообще сверхъестественным деятелям, есть первоначально двойник какого-нибудь умершего человека.

§161. Каков бы ни был фетиш, обитающий в нем дух есть не что иное, как известное видоизменение духа предка, более или менее уклонившееся от первоначального состояния, смотря по обстоятельствам, фетиш, кроме других сходств с духом умершего, сходен с ним еще и в том, что от него ожидают, что он примет свою первоначальную телесную форму.

§162. Теперь мы можем указать вывод, вытекающий из подобного истолкования фетишизма. Были приведены доказательства того, что некоторые низшие племена или вовсе не имеют идеи об оживании после смерти, или имеют об этом только самые смутные и шаткие идеи: концепция призрака у них еще неразвита. Если, как это доказывалось выше, поклонение фетишу есть поклонение душе умершего, живущей в фетише, или какомунибудь сверхъестественному существу, развившемуся из этой души предка, то, следовательно, учение о фетише, завися от учения о душе мертвого человека, должно возникнуть позднее последнего. Существует множество доказательств того, что фетишизм возникает только после возникновения учения о призраках.

§163. Мнение, будто фетишизм возникает первым в ряду суеверий, не только опровергается индуктивным путем, но также подрывается и путем

277

дедукции. Дикарь не имеет слов для обозначения отдельных свойств; еще гораздо более он неспособен образовать слово для обозначения свойства вообще; а если он даже не может представить себе свойства отдельно от какого-нибудь агрегата, носителя этого свойства, то как может он вообразить другую, невидимую сущность как причину деятельностей видимой сущности? Эта идея должна возникнуть только после того, как учение о призраках достигло известного развития.

§ 164. Таким образом, умилостивление мертвого, которое, породив погребальные церемонии, развивается в обряды, служащие для поклонения вообще, имеет в числе своих различных результатов поклонение идолам и поклонение фетишу. Все стадии развития этих поклонений могут быть указаны. Что идолопоклонство и фетишизм суть уклонившиеся в сторону формы развития поклонения предкам, это сделается еще яснее, когда мы перейдем к сейчас следующим родственным группам фактов.

XXII. Поклонение Животным

§165. Дикарь, видя ежедневно такие превращения животных, как развитие мухи из личинки и птицы из яйца, охотно склоняется к мнению, что известное животное может принимать совершенно другую форму.

§166. У всех народов мы встречаем примеры верований в превращение людей в животных и животных в людей. Так, Тлинкиты «думают, что медведь есть человек, принявший внешний вид животного» (Н. Н. Bancroft. The native races of the Pacific States of N. America. 1876, 6, III, p. 129). A Конды думают, что «колдуны могут превращаться в тигров» (Gen. J. Campbell. The wild tribes of Khourdistan. 164, 44). При известных обстоятельствах опыт подготавливает дикаря к принятию учения о превращениях, но мы не имеем основания предполагать, чтобы этот дикарь мог прийти к признанию существования превращений и без подобных обстоятельств, внушающих ему эту идею. Обстоятельства эти бывают трех родов, и они приводят к образованию трех групп родственных, но отчасти несходных верований.

§167. Предполагается, что другое я умершего родственника время от времени возвращается в свое старое жилище; в самом деле, каким образом иначе могло случиться, что оставшиеся в живых и спящие в этих жилищах люди видят их в своих сновидениях ? Но вот животные, которые, отличаясь этим от всех остальных диких животных, имеют привычку входить в дома и входить при этом тайно по ночам. Значение этого факта ясно. Что змеи (т. е. животные, которые особенно часто заползают в жилища) суть возвратившиеся мертвые, это признается народами Африки, Азии и Америки; частое посещение домов |сть общая черта, характеризующая те роды змей, которые пользуются почтением и поклонением; она также свойственна и тем ящерицам, насекомым и птицам, которые пользуются подобным же почтением и поклонением.

§168. Большинство народов считает, что тень умершего то посещает свое старое жилище, то находится на месте погребения тела. Поэтому, если животные, которые посещают дома, принимаются за превращенных предков,

278

то не сочтутся ли за превращенные тени мертвецов и те животные, которые обыкновенно находятся около трупов? Мы имеем доказательства того, что действительно так и случается, ибо животные, находимые в пещерах, используемых для погребения, начинают рассматриваться как новые формы, принятые умершими душами. Летучих мышей и сов принимают за окрыленных духов, и отсюда возникает идея о добрых и злых духах.

§169. Прежде чем перейти к третьему роду предполагаемых превращений мы должны остановиться на двух объяснительных описаниях: одном касательно первобытного языка и другом касательно первобытных наименований. Имея апостериорные подтверждения того априорного вывода, что первобытный язык был скуден, бессвязен и неопределенен, мы можем заранее предвидеть существование бесчисленных недоразумений и вызванных ими бесчисленных ошибочных верований, а также многочисленных и сильных искажений традиций.

§170. Люди не всегда имели собственные имена. Первоначально индивид обозначался чем-либо таким, что было с ним связано и что, будучи упомянуто, вызывало его в памяти слушателя. Припомним, что эта привычка еще существует и между нами, так что, например, хитрый человек называется нами лисицей, неотесанный — медведем и т. п.; заметим, что среди древних рас, которые имели развитую систему собственных имен, все-таки прозвания именами животных еще преобладают, и спросим себя, что должно выйти на ранней ступени цивилизации из этого способа давать личные имена.

§171. Если даже более цивилизованные племена понимают метафорические выражения в буквальном смысле: например, вследствие того что некоторые племена, не имеющие правителей, описывались как племена, не имеющие глав, — в результате среди цивилизованного народа возникла вера в существование безголовых людей, то мы не должны удивляться, когда дикарь, лишенный знания и говорящий на грубом языке, вообразит, что какой-нибудь из его предков, называвшийся «Тигром», был действительно тигром. Мы повсюду можем видеть результаты недоразумений подобного рода.

§172. Вследствие этой концепции животных-предков возникает вера

вто, что животные способны мыслить и понимать, как люди, и с животными часто обращаются с гораздо большим уважением, чем обращались бы без этого; особенным вниманием обыкновенно пользуется то животное, которое дало племени свое имя и которое считается родственным этому племени.

§173. Если жители восточной Африки думают, что души умерших вождей входят во львов и этим делают их священными, то можно предположить, что священный характер будет признан и за теми животными, в которых вошли души предков; а отсюда очевиден тот вывод, что должны возникнуть умилостивления животного-вождя, бывшего прародителем племени. Можно ожидать, что просьбы и приношения разовьются в культ, а животное-тезка — в божество. Прозвища берутся от названий млекопитающих, птиц, пресмыкающихся и рыб, которые все считались в том или ином месте прародителями и все имели в глазах того или другого народа священный характер, а часто даже и обоготворялись.

279