§ 171. Можно ли восстановить кельтский пантеон?

Пантеон, дошедший до нас в interpretatio romana Цезаря, камуфлирует некую религиозную реальность, лишь частично доступную нам благодаря сравнению с традициями островных кельтов. Теонимы, содержащиеся в надписях и на памятниках галло-римской эпохи, в большинстве своем — всего лишь описательные или топографические эпитеты богов этого пантеона: некоторые ученые ошибочно посчитали их именами самостоятельных божеств.

Единственная дошедшая до нас информация о галльских именах богов содержится у римского поэта Лукана (I в. н. э.). Он пишет о тех, что "приносят кровавые жертвы на алтарях дикого Тевтата, ужасного Езуса и Тараниса, что не добрее скифской Дианы"[272 - Скифская Диана — Артемида Таврическая, в храме которой приносили в жертву чужеземцев; об этом кровавом культе «тавроскифов» писали многие историки, вплоть до средневековых времен: византийский автор X в. Лев Диакон называл тавроскифами или скифами русских язычников, которые приносили человеческие жертвы во время войны.] ("Фарсалия", 1. 444–446). Подлинность этих имен подтверждается надписями галло-римского периода, упоминающими Езуса, Таранукуса (или Юпитера Таранукуса) и Марса Тутатиса. Автор одного средневекового комментария[273 - Commenta Bemensia, приведено в: J. Zwicker. Fontes historiae religiois Celticae, 1, р. 51 sq.] попытался истолковать эти надписи, но его толкования противоречивы. Однако комментарий содержит точные сведения о видах жертвоприношений, приличествующих каждому божеству: в честь Тевтата человека надлежало утопить в чане с водой; для Езуса жертву подвешивали на дерево и выпускали из нее кровь; Таранис, "владыка воинств и величайший из всех небесных богов", требовал сожжения жертвы в деревянном коробе.

На одном из рельефов "котла из Гундеструпа" изображен разряженный персонаж, опускающий человека вниз головой в котел. Множество пеших воинов приближается к котлу; над ними — удаляющиеся всадники. Ян де Фрис (цит. соч., стр. 55) полагает, что речь идет об обряде инициации, не имеющем отношения к Тевтату (ирландская эпическая поэзия неоднократно возвращается к сюжету о царе, который, пытаясь спастись от пожара, прыгнул в чан с водой и утонул в нем). Наверняка имеется в виду ритуал, предполагавший человеческие жертвоприношения.[274 - М.Л. Сьештедт проводит несколько континентальных параллелей: Dieux et Heros des Celtes (р. 75). По мнению К. Рампу, эти жертвоприношения, совершавшиеся при смене царствования или целого цикла царствований, имели целью возрождение одряхлевшего времени (они, действительно, были приурочены к определенным календарным датам); ср.: La mort sacrificielle du Roi, р. 217.] С ХVIII в. имя Тевтат принято переводить как "Отец племени". Для жизни племени этот бог, несомненно, имел большое значение: он был покровителем войны, но его функции сложнее, чем простая помощь воинам.[275 - Duval. Teutates, Esus, Таrаnis, р. 50; Les Dieux de lа Gaule, р. 29 sq. (бог войны); по мнению Яна де Фриса, он "мог быть как Меркурием, так и Марсом" (р. 53); Дж. Дж. Хэтт приписывает ему "двойной облик, то воинственный, то мирный"; ср.: Essai sur l'evolution de lа religion gauloise, р. 90.]

Что касается Тараниса, смысл его имени ясен. Оно происходит от корня taran, «гром». Вторая форма его имени, Танарос, сближает этого бога с германским Донаром.[276 - Ср.: H.Birkhan. Germanen und Kelten, 1, рр. 31 О sq., 313 sq.] Так же, как и Донара, его отождествляли с Юпитером. Таким образом, вполне возможно, что колонны Юпитера-гиганта были посвящены Таранису, Громовержцу, древнему кельтскому богу неба. Среди имен собственных встречается теоним Езус, но его этимология неясна.[277 - Ян де Фрис связывает его с корнем eis, что близко по смыслу к понятиям «энергия», «страсть» (ор. cit. р. 106).] На барельефах двух алтарей Езус изображен ударяющим по дереву; говорит ли это о жертвоприношение через повешение? Ян де Фрис считает, что Езус был галльским богом, сопоставимым с Одином скандинавов.[278 - Ор. cit. р. 108; о том же: Duval. Teutates, р. 51 sq.; Les Dieux de lа Gaule, рр. 34–35. Ср. также: Hatt. Essai, р. 97 sq. (малоубедительно).] На самом деле, мы ничего не знаем точно.

Скульптура, иконография и надписи дают нам также имена и изображения других галло-римских богов. В некоторых случаях удается определить их особенности и религиозные функции благодаря мифологии, закамуфлированной в традициях островных кельтов. Но именно из-за консервативных тенденций, характерных для кельтской религии, результаты такого анализа часто оказываются неопределенными. Приведем знаменитый пример — барельеф Цернунна [Cernunnos], представляющий старика, возможно, лысого, с ушами и рогами оленя. Этот барельеф всегда сравнивали с одним из «сюжетов» на котле из Гундеструпа: человек, увенчанный рогами оленя, сидит в позе, ошибочно называемой "позой Будды", и держит в одной руке ожерелье, в другой — змею с головой овна; его окружают дикие звери, и среди них — прекрасный олень. Сходные рисунки находят и в Британии.[279 - A. Ross. Op. cit., р. 104 sq.] Известно, что иконография и религиозный символизм оленя архаичны. В Вал Камонике[280 - Вал Камоника — археологический памятник, наскальные изображения в долине Камоники в предгорьях Альп (Италия).] было обнаружено восходящее к IV в. до н. э. изображение бога с рогами оленя и рогатой змеи. Но как мы уже видели (§ 5), "Великий волшебник" или "Владыка зверей" из пещеры Трех Братьев также имел оленью голову с огромными разветвленными рогами. Следовательно, можно было бы отнести Цернунна к типу богов — владык диких зверей.[281 - См. легенды, приведенные в: А. Ross, р. 183.]

Религиозный символизм оленя вообще крайне сложен. С одной стороны, в доисторическую эпоху на огромной территории от Китая до Западной Европы олень, периодически сбрасывающий и обновляющий рога,[282 - Ср.: Images et Symboles, р. 216. О религиозном значении оленя см.: De Zalmoxis а Gengis-Кhan, р. 146 sq.] был символом повторяющегося творения и renovatio. С другой стороны, олень считался мифическим предком кельтов и германцев.[283 - Ср.: Otto Hoffler. Siegfried, Arminius und der Symbolik, р. 32 sq. и прим. 66–94.] К тому же он был одним из общепризнанных символов плодородия, а также погребальным животным, путеводящим мертвых. Был он и излюбленной добычей королей и героев: его умерщвление на охоте символически отождествлялось с трагической смертью самого героя.[284 - Ср.: De Zalmoxis, р. 146 sq.; Н. Birkhan, р. 454 sq.] Поэтому вполне вероятно, что Цернунн, наряду с функциями Владыки диких зверей, обладал и другими, особенными. Достаточно вспомнить о долгой и тяжелой борьбе, которую Церковь вела против ритуального переряживания в оленя (cervulо facere), и нам станет ясно, какой религиозной значимостью обладал в народных кругах олень (излюбленная добыча военной аристократии!).

Пример с Цернунном показывает, как трудно дать правильное толкование многозначному религиозному комплексу при отсутствии его собственного мифо-ритуального контекста. Мы сталкиваемся с подобной же проблемой при попытке анализировать археологические сведения, касающиеся женских божеств. Большое количество найденных статуй и ех voto [вотивных предметов] подтверждает их важность для кельтов, но это единственное, о чем можно говорить с уверенностью. Пластические изображения Matres и Matronae отмечают их свойства как богинь плодородия и материнства (корзина с плодами, рог изобилия; дети в утробе или на коленях и т. д.). Как пишет Камиль Жюльян, это были, возможно, "божества безымянные и в то же время обладающие множеством имен; божества, которых не называли по имени, но давали им множество эпитетов".[285 - Саmille Jullian. Нistoire de lа Gaule, VI, р. 42, n. 2; Цит. в кн.: Duval. Les meux, р. 57.] Между тем, в островных текстах содержатся важные детали. Одна богиня считалась матерью всех богов: Дану в Ирландии, Дон в Уэльсе. Кроме того, царем Ирландии (Эрну) можно было стать, лишь сочетавшись браком с богиней-покровительницей, носящей то же имя; иными словами, получить доступ к царской власти можно было лишь через иерогамию с богиней Земли. Этот мифо-ритуальный сценарий представляет собой одну из наиболее распространенных тем в ирландской литературе.[286 - См.: Proinsias Мае Саnа.Aspects of the Тheme of King and Goddess in Irish Literature; Raehel Bromwich. Celtic Dynastic Тhemes and the Breton Law.]

Возможно, речь идет об одной из ближневосточных вариаций на ту же тему: священный брак между Богом Неба (или грозы, или солнца) и Матерью-Землей, которых олицетворяли правитель и храмовая рабыня. Такая иерогамия должна была на какое-то время обеспечить плодородие края и благополучие царствования. Пережитки древнего наследия сохранились в ирландском обряде посвящения на царство, дошедшем до ХII в.: на глазах у своих подданных король совокуплялся с белой кобылой, мясо которой после этого варили и разделяли между королем и его дружиной.[287 - Geraldus Cambrensis. Topographia Нibemica; Ф.Р. Шредер первым сблизил этот обычай с ведическим ритуалом ашвамедха; ср.: Ein altirischer Кronungsritus und das indogermanische Rossopfer.] Иными словами, верховная власть закреплялась посредством иерогамии между королем и Матерью-Землей в образе лошади. Так, галльская богиня Эпона (Regina) изображалась верхом на лошади или рядом с одной или несколькими лошадьми. Эпону принято считать Богиней-Матерью, одновременно исполняющей функции психопомпа;[288 - Ср.: Н. Hubert,. Le mythe d'Epona.][289 - Хтоническая богиня, сакральным животным которой была лошадь, естественно воспринимала функции психопомпа — проводника душ на тот свет: конь также считался транспортным животным — перевозчиком умерших в загробный мир.] в Ирландии ей соответствовала Рианнун (Rigantona, "Царица"), символом которой также была лошадь.[290 - J. Gricourt. Epona-Rhiannon-Macha, р. 25 sq.]

Как иконографическая традиция Британии эпохи римского владычества, так и местная литература предпочитают изображать богинь-матерей в виде триад. Наиболее известны три Махи, представляющие богиню-покровительницу столицы Ольстера.[291 - Трикур (Op. cit., р. 26 sq.) подчеркивает связь Махи с лошадью.] для того, чтобы наследовать трон, необходимо было возлечь с одной из Мах. Иногда богиня являлась в образе ужасной старухи, предлагая разделить ложе с молодым героем. Но как только они оказывались рядом, старуха превращалась в девушку удивительной красоты. Женившись на ней, герой получал царскую власть.[292 - Источники проанализированы в кн.: A.C.L. Brown. The Origin of the Grail Legend, ch. VII: The Hateful Fee who represents Sovereignity.] Мифо-ритуальный сюжет о метаморфозе после Поцелуя, который мы находим в бретонских романах о Граале, был известен еще в Индии во времена брахман.[293 - Ср.: А.K.Сооmаrаswаmу. On the loatbly Bride, р. 393 sq.]

У героини эпоса королевы Медб — множество возлюбленных; по-видимому, она принадлежала всем королям Ирландии. Однако необходимо добавить, что в кельтском обществе женщина пользовалась значительной свободой, религиозным и сакральным престижем. Обряд кувады,[294 - Кувада — обычай имитации родовых мук отцом рождающегося ребенка.] засвидетельствованный в Европе лишь у кельтов и басков (доиндоевропейское население), подчеркивает религиозно-магическое достоинство женщины. Наряду с прочими архаичными обычаями (определенные погребальные обряды, мифология смерти и т. д.), кувада указывает на живучесть доиндоевропейских элементов, принадлежащих, по-видимому, автохтонному населению неолитической Европы.

Богини кельтов, так же, как германцев, обладали функциями божеств-покровителей плодородия, войны, судьбы и удачи, что хотя бы частично доказывает существование общего индоевропейского наследия.[295 - Ср.: Вirkhan. Gеrmanеn und Kelten, р. 542.] Этот религиозный комплекс, восходящий к доисторическому периоду Европы и к протоистории кельтов, веками испытывал на себе средиземноморское, римское влияние (точнее — синкретизма эллинистической эпохи) и, позже, влияние христианства. Чтобы правильно представить религиозный гений кельтов, необходимо помнить как об упорстве, с которым сохранялись некоторые архаические элементы (в первую очередь, обычаи и верования, связанные с тайнами женственности, судьбы, смерти и загробного мира), так и о постоянной их переоценке — от античности почти до Нового времени.