конституционно-судебное_правотворчество_в_рф

По итогам рассмотрения жалобы Конституционный Суд Российской Федерации принимает решение о признании закона либо отдельных его положений соответствующими или не соответствующими Конституции Российской Федерации, в связи с чем наступают известные правовые последствия для примененного или подлежащего применению закона. При признании такого закона неконституционным дело в любом случае подлежит пересмотру компетентным органом в обычном порядке.

Таким образом, Конституционным Судом Российской Федерации могут быть рассмотрены не все нарушения конституционных прав и свобод, а лишь некоторые из них, поскольку само обращение в Конституционный Суд Российской Федерации ограничено следующими условиями:

-конституционное право гражданина (группы граждан) нарушено именно законом, а не каким-либо иным нормативным актом. В последнем случае дело подведомственно суду общей юрисдикции;

-закон, нарушающий права гражданина (граждан), применен или подлежит применению в конкретном деле, которое рассмотрел или рассматривает суд.

Наконец, следует иметь в виду, что, хотя в тексте ч. 4 ст. 125 Конституции Российской Федерации и, соответственно, в тексте ФКЗ "О Конституционном Суде Российской Федерации" говорится о конституционных правах и свободах граждан, совершенно очевидно указание на конституционные (основные) права и свободы человека и гражданина, которые, согласно ст. 18 Конституции Российской Федерации, обеспечиваются правосудием. Свидетельством тому может, например, служить рассмотрение Конституционным Судом Российской Федерации дела о проверке конституционности положения ч. 2 ст. 31 Закона СССР от 24 июня 1981 года "О правовом положении иностранных граждан в СССР" в связи с жалобой лица без гражданства Яхья Дашта Гафура (Постановление от 17 февраля 1998 года N 6-П) <352>.

--------------------------------

<352> Собрание законодательства Российской Федерации. 1998. N 9. Ст. 1142.

Правотворчество Конституционного Суда Российской Федерации реализуется и при данной форме осуществления его конституционных полномочий. Так, в связи с жалобами ряда граждан на нарушение их конституционных прав Конституционный Суд Российской Федерации рассмотрел в июле 2001 года дело о проверке конституционности отдельных положений подп. 3 п. 2 ст. 13 Федерального закона "О реструктуризации кредитных организаций" и п. п. 1 и 2 ст. 26 Федерального закона "О несостоятельности (банкротстве) кредитных организаций". Основанием к рассмотрению дела явилась обнаружившаяся неопределенность в вопросе о том, соответствуют ли Конституции Российской Федерации названные нормы, регулирующие отношения, связанные с мораторием на удовлетворение требований кредиторов кредитной организации (Постановление от 3 июля 2001 года N 10-П) <353>.

--------------------------------

<353> Собрание законодательства Российской Федерации. 2001. N 29. Ст. 3058.

Правоустанавливающие положения, содержащиеся в указанном Постановлении, состоят в следующем. Конституционный Суд Российской Федерации высказал несколько обязательных для законодателя замечаний, которые требуют внесения изменения в действующие нормативные акты. Эти замечания касаются того, что в применяемом законе не установлен подлежащий субъект, наделенный правом принимать решение о введении моратория на удовлетворение требований граждан-вкладчиков по обязательствам банка, возникшим до момента его перехода под управление агентства, и определять срок его действия в зависимости от финансового состояния конкретного банка. Отсутствует в законе также и круг оснований, необходимых для принятия решения о продлении моратория. Как отмечается в Постановлении, это ведет к неопределенности правового положения участников соответствующих правоотношений, чем в конечном счете ограничиваются права граждан-вкладчиков, закрепленные ст. 35 Конституции Российской Федерации. Характеризуя обязательные для исправления законодателем изъяны действующего закона, Конституционный Суд Российской Федерации, как видим, не ограничивается указанием на наличие этих изъянов, но конкретно и содержательно излагает те положения, которые должны быть воплощены законодателем при исправлении и доработке

закона.

Конституционный Суд Российской Федерации, ссылаясь на правовую позицию, выраженную им в Постановлении от 6 июня 2000 года N 9-П, согласно которой ограничения права собственности, имущественных прав, а также свободы договора в гражданско-правовом обороте должны отвечать требованиям справедливости и быть соразмерны конституционно значимым целям, установил в обязательной форме, что федеральные органы государственной власти должны в соответствии с их конституционно-правовым статусом установить при моратории на удовлетворение требований граждан-вкладчиков по обязательствам банка, возникшим до момента его перехода под управление агентства, когда происходит ограничение прав значительного числа граждан-вкладчиков, придать мораторию сбалансированный характер, учитывающий не только интересы банков-должников, но и интересы граждан-вкладчиков. Данное обязательное требование Конституционного Суда Российской Федерации содержит в себе указание на исполнителей такого моратория - федеральные органы исполнительной власти с их конституционно-правовым статусом и предполагает издание нормативных правовых актов, в которых нашла бы свою практическую реализацию правовая позиция Конституционного Суда Российской Федерации <354>.

--------------------------------

<354> Собрание законодательства Российской Федерации. 2000. N 24. Ст. 2658.

Конституционный Суд Российской Федерации, ссылаясь на ст. 10 Конституции Российской Федерации и на правовую позицию, изложенную им в Постановлении от 12 марта 2001 года N 4- П, определил, что законодатель не вправе лишать суд необходимых для осуществления правосудия дискреционных полномочий - иное противоречило бы ч. ч. 1 и 2 ст. 46 Конституции Российской Федерации <355>.

--------------------------------

<355> Собрание законодательства Российской Федерации. 2001. N 12. Ст. 1138.

Граждане-вкладчики, конституционные права которых затрагиваются решениями агентства по реструктуризации кредитных организаций, в т.ч. о продлении моратория, вправе обжаловать такие решения в суде. Между тем введение моратория на удовлетворение их требований только на основании прямого предписания закона, без указания управомоченного субъекта, решение которого о введении (продлении) и сроках действия моратория могло бы быть обжаловано в судебном порядке, лишает граждан возможности обратиться в суд за защитой своих прав <356>.

--------------------------------

<356> Там же.

Правотворческий смысл данной части Постановления Конституционного Суда Российской Федерации также носит вполне определенный характер. Предписывая законодателю обеспечить гражданам-вкладчикам возможность реализации их конституционного права на судебную защиту, Конституционный Суд Российской Федерации указывает и прямую правовую причину, делающую такую защиту невозможной, - отсутствие определения в законе управомоченного субъекта. Конституционный Суд Российской Федерации в данном случае не подменяет законодателя, но своими обязательными предписаниями принимает непосредственное участие в процессе законодательствования.

Принцип равенства человека и гражданина перед законом и судом и гарантия государства по обеспечению равенства их прав и свобод (ст. 19 Конституции Российской Федерации) были в центре внимания дела, рассмотренного Конституционным Судом Российской Федерации в связи с приватизацией жилищного фонда.

Согласно ст. 4 ФЗ РФ "О приватизации жилищного фонда в Российской Федерации" не подлежали приватизации жилые помещения в коммунальных квартирах. В жалобе, обращенной в Конституционный Суд Российской Федерации, указывалось, что данная норма противоречит провозглашенному ст. 19 Конституции Российской Федерации принципу равенства граждан перед законом и судом, поскольку ставит в неравные условия при приватизации жилья гражданнанимателей отдельных квартир и граждан-нанимателей жилых помещений (комнат) в

коммунальных квартирах. Одновременно высказывалось мнение, что установленный запрет приватизации жилых помещений в коммунальных квартирах не соответствует ч. 3 ст. 55 Конституции Российской Федерации, поскольку не может быть обоснован интересами защиты основ конституционного строя, нравственности, здоровья, прав и законных интересов других лиц. К тому же подобный запрет препятствовал реализации права иметь имущество в собственности, закрепленного ч. 2 ст. 35 Конституции Российской Федерации.

Конституционный Суд Российской Федерации в Постановлении от 3 ноября 1998 года отметил, что установление права на приватизацию осуществляется публичной властью. В то же время, закрепляя в законе это право, государство обязано обеспечить возможность его реализации гражданами, гарантируя при передаче определенного имущества в собственность субъектов частного права соблюдение принципов и норм, предусмотренных Конституцией Российской Федерации <357>. Устанавливая запрет на приватизацию жилых помещений в коммунальных квартирах, законодатель исходил из задач государственной жилищной политики по ликвидации коммунальных квартир как способа удовлетворения жилищных потребностей человека. Жилищная политика государства предусматривала в тот период обеспечение каждого человека (каждой семьи) отдельной квартирой (отдельным домом) и потому введение путем приватизации в гражданский оборот отдельных жилых помещений в коммунальной квартире как объектов частной собственности могло бы на том этапе реально отсрочить выполнение стоящей перед государством задачи. Однако со временем положения ст. 4 ФЗ РФ "О приватизации жилищного фонда в Российской Федерации" утратили свое изначальное конституционноправовое значение в связи с изменением состояния экономики страны, недостатком финансовых средств на социальные нужды, не дающим оснований рассчитывать на ликвидацию в обозримом будущем коммунальных квартир как вида жилищного фонда социального пользования. С учетом изменившихся условий Государственная Дума приняла (3 июня 1998 года) и Совет Федерации одобрил (10 июня 1998 года) Федеральный закон "О внесении изменений и дополнений в Закон Российской Федерации "О приватизации жилищного фонда в Российской Федерации", устранявший запрет на приватизацию жилых помещений в коммунальных квартирах и предусматривающий иные способы ликвидации коммунальных квартир. Однако названный Федеральный закон не был подписан Президентом Российской Федерации, поскольку при внесении законопроекта отсутствовало заключение Правительства.

--------------------------------

<357> Собрание законодательства Российской Федерации. 1998. N 45. Ст. 5603.

Признав оспариваемое положение ч. 1 ст. 4 Закона Российской Федерации "О приватизации жилищного фонда в Российской Федерации" не соответствующим Конституции Российской Федерации, Конституционный Суд Российской Федерации тем самым установил, что граждане, проживающие в коммунальных квартирах, имеют право на приватизацию жилых помещений без каких-либо предварительных условий, в частности, независимо как от воли собственника коммунальной квартиры и других нанимателей, так и от того, приватизируются ли другие жилые помещения в той же квартире. Это не исключает возможности оспаривать реализацию данного права в судебном порядке.

Указанная правовая позиция Конституционного Суда Российской Федерации, изложенная им в мотивировочной части Постановления, обладает юридическими качествами обязательности и бесспорности. Следовательно, тем самым Конституционный Суд Российской Федерации не просто выражает назревшую общественную потребность, а непосредственно формулирует правовое установление (норму), закрепляющее определенное право граждан, гарантированное судебной защитой.

В Постановлении Конституционного Суда Российской Федерации от 24 февраля 1998 года N 7-П сформулирован ряд принципов правового регулирования страховых взносов. Это принципы справедливости тарифообложения, юридического равенства плательщиков сборов, равного финансового обременения, всеобщности тарифообложения, а также принцип законного установления обязательных платежей. Данные принципы обладают в полной мере юридическим качеством общеобязательности уже в силу того, что, как это подтверждается Постановлением Конституционного Суда Российской Федерации от 23 декабря 1999 года N 18-П, на правовую

позицию Конституционного Суда Российской Федерации распространяется действие ст. 6 Федерального конституционного закона о Конституционном Суде Российской Федерации, носящей наименование "Обязательность решений Конституционного Суда Российской Федерации" <358>.

--------------------------------

<358> Собрание законодательства Российской Федерации. 1998. N 3. Ст. 353.

Рассмотрев дело о проверке конституционности отдельных положений ряда статей Федеральных законов от 4 января 1999 года и от 30 марта 1999 года о тарифах страховых взносов в Пенсионный фонд Российской Федерации в связи с жалобами граждан, общественных организаций инвалидов и запросами судов, Конституционный Суд Российской Федерации в Постановлении от 23 декабря 1999 года N 18-П пришел к выводу, что в сфере обязательного социального страхования указанные принципы означают признание неформального равенства плательщиков страховых взносов, обеспечиваемого дифференциацией категорий плательщиков, соразмерностью (не чрезмерностью) тарифов страховых взносов и их соотносимостью с получаемыми пенсиями.

Осуществляя регулирование отношений, возникающих в сфере обязательного социального страхования, законодатель согласно названному Постановлению Конституционного Суда Российской Федерации, должен руководствоваться и основными принципами законодательства о налогах и сборах (п. п. 1 и 2 ст. 3 Налогового кодекса Российской Федерации), однако при этом "реализация выражающего публичный интерес принципа солидарности поколений не должна приводить к тому, что указанные конституционные принципы, а также основные начала законодательства о налогах и сборах утрачивали бы свое значение" <359>.

--------------------------------

<359> Там же.

Как следует из правовой позиции Конституционного Суда Российской Федерации, законодателю для воплощения принципов тарифообложения исходя из конституционных принципов социального государства необходимо также осуществить дополнительное правовое регулирование, в частности обеспечить соотносимость (эквивалентность) уплачиваемых сумм страховых взносов и получаемого страхового обеспечения. Для обеспечения соотносимости (эквивалентности) страхового обеспечения страховых взносов в государственные социальные внебюджетные фонды законодатель мог бы, например, устанавливать минимальные размеры дохода, начиная с которого возможно начисление страховых взносов, максимальные суммы дохода, подлежащего обложению страховыми взносами, а также использовать при тарифообложении высоких доходов обратно пропорциональную прогрессивную шкалу тарифов.

Конституционный Суд Российской Федерации считает, что принцип правового государства (ч. 1 ст. 1 Конституции Российской Федерации), из которого вытекают конкретные требования, рекомендации и запреты в отношении определенных действий органов государства, диктует для законодателя запрет устанавливать регулирование таким образом, чтобы провоцировать законопослушных граждан на сокрытие получаемых доходов и занижение облагаемой базы.

"Принцип законного установления обязательных платежей не ограничивается требованиями к правовой форме акта, устанавливающего тот или иной обязательный платеж, и к процедуре его принятия, - говорится в Постановлении Конституционного Суда Российской Федерации. - Содержание этого акта также должно отвечать определенным требованиям, поэтому не может считаться законно установленным обязательный платеж, не соответствующий, по существу, конституционным принципам и отражающим их основным началам законодательства о налогах и сборах" <360>.

--------------------------------

<360> Собрание законодательства Российской Федерации. 1998. N 3. Ст. 353.

Итак, правотворчество Конституционного Суда Российской Федерации в данном случае находит свое проявление в выработке и санкционировании принципиальной модели законодательства по тарифообложению. Эта модель представляет систему принципов

Конституции Российской Федерации, конституционных принципов действующего законодательства, общеобязательных принципов самого Конституционного Суда Российской Федерации, а также правовых установок, требований, запретов.

Правотворческая природа подобной принципиальной модели законодательства подтверждается тремя свойственными ей сущностными характеристиками: во-первых, вся эта модель адресована законодателю, которому предстоит воплотить ее в законченную законодательную форму; во-вторых, всякий иной подход к законодательному разрешению правовых проблем тарифообложения, использование законодателем иных форм и средств будет означать нарушение принципа законного установления обязательных платежей; наконец, в- третьих, для законодателя указанная модель законодательства по тарифообложению является абсолютно обязательной и бесспорной.

Правотворчество Конституционного Суда Российской Федерации, как свидетельствует практика проверки им конституционности законов в связи с жалобами на нарушение конституционных прав граждан, может находить свое проявление в формулировании и санкционировании правовых обязательных и бесспорных положений, которые развивают и дополняют систему норм определенного федерального закона.

Федеральный закон от 14 июня 1994 года N 5-ФЗ "О порядке опубликования и вступления в силу федеральных конституционных законов, федеральных законов, актов палат Федерального Собрания", определяя общие правила вступления законов в силу, устанавливает, что применяются только те федеральные законы, которые официально опубликованы. Они вступают в силу одновременно на всей территории Российской Федерации по истечении десяти дней после дня официального опубликования, если самим законом не установлен другой порядок вступления их в силу. Между тем в Постановлениях Конституционного Суда Российской Федерации от 24 октября 1996 года и от 8 октября 1997 года указано, что закон в части, ухудшающей положение налогоплательщиков, не подлежит введению в действие ранее, чем истекает десятидневный срок

смомента его опубликования.

ВОпределении Конституционного Суда Российской Федерации от 1 декабря 1999 года N 218-О по жалобе гражданина Быкова С.В. на нарушение его конституционных прав Федеральным законом "О внесении изменений и дополнений в Федеральный закон "Об акцизах" (данный Закон утратил силу) вышеприведенная обязательная для правоприменителей и бесспорная правовая позиция Конституционного Суда Российской Федерации была еще раз подтверждена в сопровождении следующего пояснения:

"Правовые основания, приведенные в указанных Постановлениях Конституционного Суда Российской Федерации, а следовательно, и изложенная правовая позиция носят общий характер и распространяются на все законы, принимаемые в сфере налогообложения" <361>.

--------------------------------

<361> Собрание законодательства Российской Федерации. 2000. N 12. Ст. 1310.

Данное пояснение Конституционного Суда Российской Федерации и определяет место нормативного положения (правовой позиции) в системе действующих, общих и распространяющихся на другие законы норм Федерального закона от 14 июня 1994 года о порядке опубликования и вступления в силу федеральных законов и других актов.

Своеобразная форма правотворчества Конституционного Суда Российской Федерации реализована в практике разрешения дел о проверке конституционности закона в связи с жалобами на нарушение конституционных прав и свобод граждан отдельными положениями этого закона. Такая форма правотворческой деятельности Конституционного Суда Российской Федерации предполагает три основных действия.

Прежде всего, Конституционный Суд Российской Федерации выявляет и формулирует конституционно-правовой смысл не одного положения (нормы) проверяемого им закона, а нескольких его положений (норм), объединенных содержательно-смысловым и логическим единством, образующих сложносоставную норму. В Постановлении от 23 ноября 1999 года N 16-П по делу о проверке конституционности абз. 3 и 4 п. 3 ст. 27 Федерального закона "О свободе совести и религиозных объединениях" по этому поводу говорится следующее:

"Положения пункта 1 статьи 9, пункта 5 статьи 11 и абзацев третьего и четвертого пункта 3

статьи 27 Федерального закона "О свободе совести и религиозных объединениях" находятся в неразрывном единстве и как таковые образуют сложносоставную норму. Эта норма определяет, для каких религиозных организаций в случае их учреждения, регистрации и, как следствие, при перерегистрации не требуется подтверждения о пятнадцатилетнем сроке, и какие правовые последствия наступают при отсутствии такого подтверждения, если оно необходимо.

Из пункта 1 статьи 9, пунктов 5 и 7 статьи 11 Федерального закона "О свободе совести и религиозных объединениях" во взаимосвязи с его статьями 6, 7 и 8 следует, что для учреждения и регистрации местной религиозной организации, входящей в централизованную религиозную организацию, подтверждения о пятнадцатилетнем сроке не требуется" <362>.

--------------------------------

<362> Собрание законодательства Российской Федерации. 1999. N 51. Ст. 6363.

Хотя сложносоставные нормы (их в приведенном фрагменте Постановления две) и образуются на основе содержательно-смыслового и логического единства составляющих их правовых положений (норм), само их формирование подчиняется определенной идее. В указанном примере такой идеей, имеющей одно из решающих значений для результатов проверки, служит 15-летний срок со дня регистрации религиозной организации. Вместе с тем при сочетании подлежащих проверке (базовых) абз. 3 и 4 п. 3 ст. 27 названного Федерального закона с разными содержательно-смысловыми и логически едиными нормами этого же закона получаем разные результаты (сложносоставные нормы), касающиеся необходимости наличия пятнадцатилетнего срока со дня регистрации религиозной организации. В зависимости от сочетания норм этот срок может быть необходим, а может и отсутствовать.

Далее Конституционный Суд Российской Федерации проверяет полученные нормативноединые образования (сложносоставные нормы) на предмет их конституционности.

В приведенном выше примере устанавливалась конституционность первого нормативного образования (сложносоставной нормы), результат зафиксирован в п. 2 Постановления: "Конституционно-правовой смысл положений абзацев третьего и четвертого пункта 3 статьи 27 в их нормативном единстве с положениями пункта 1 статьи 9 и пункта 5 статьи 11 Федерального закона от 26 сентября 1997 года "О свободе совести и религиозных объединениях", выявленный Конституционным Судом Российской Федерации, является общеобязательным и исключает любое иное их истолкование в правоприменительной практике" <363>.

--------------------------------

<363> Там же.

Проверка второго нормативно-правового образования (сложносоставной нормы) на предмет конституционности в данном деле не проводилась (п. 1 Постановления).

Затем сформулированная сложносоставная норма непосредственно реализуется в правоприменительной практике. При этом выявленный Конституционным Судом Российской Федерации конституционно-правовой смысл является обязательным, а любое иное истолкование исключается (п. 2 Постановления). Следует отметить, что в компетенцию Конституционного Суда Российской Федерации не входит проверка законности и обоснованности правоприменительных решений. Конституционный Суд Российской Федерации не вправе подменять правоприменителя, в т.ч. суды общей юрисдикции. Но вместе с тем, реализуя свои полномочия, правоприменитель не может придавать применяемым им правовым нормам какое-либо иное значение, расходящееся с конституционно-правовым смыслом, выявленным Конституционным Судом Российской Федерации.

Сложносоставная норма в качестве одного из своих элементов (составляющих) может включать и общепризнанные нормы международного права, являющиеся согласно ч. 4 ст. 15 Конституции Российской Федерации составной частью правовой системы Российской Федерации.

В п. 1 Определения Конституционного Суда Российской Федерации от 8 февраля 2001 года N 42-О констатируется, что п. 2 ст. 1070 ГК РФ в его конституционно-правовом смысле, выявленном в Постановлении Конституционного Суда Российской Федерации от 25 января 2001 года, во взаимосвязи со ст. ст. 6 и 41 Конвенции о защите прав человека и основных свобод рождает такое нормативно-правовое образование, которое не дает оснований для отказа в возмещении

государством вреда при осуществлении гражданского судопроизводства в результате незаконных действий (бездействия) суда (судьи), в т.ч. при нарушении разумных сроков судебного разбирательства, если вина судьи установлена не приговором суда, а иным соответствующим судебным решением <364>.

--------------------------------

<364> Собрание законодательства Российской Федерации. 2001. N 15. Ст. 1530.

Нормативно-правовое значение могут иметь и выводы Конституционного Суда Российской Федерации, содержащиеся в его определениях. Так, в Определении от 8 октября 1999 года N 160- О Конституционный Суд Российской Федерации по итогам рассмотрения 83 жалоб от гражданвкладчиков акционерного банка "Инкомбанк" по поводу проверки конституционности п. п. 1 и 2 ч. 4 ст. 20 Федерального закона "О банках и банковской деятельности" (в редакции от 31 июля 1998 года), согласно которым с момента отзыва у кредитной организации лицензии на осуществление банковских операций прекращается, в частности, начисление процентов, а также неустоек (штрафов, пеней) и иных финансовых (экономических) санкций по обязательствам кредитной организации, пришел к следующим выводам. Пункт 1 ч. 4 ст. 20 названного Федерального закона не мог быть положен судом в основу решений при рассмотрении конкретных дел и использоваться акционерным банком "Инкомбанк" в актах сверки обязательств перед кредиторами (на это ссылались заявители), жалобы в части п. 2 ч. 4 ст. 20 Федерального закона не являются допустимыми, т.к. поставленный заявителями вопрос, урегулированный законом, не относится к числу конституционных. В результате Конституционный Суд Российской Федерации отказал в принятии к рассмотрению жалобы как не отвечающей критерию допустимости обращений в соответствии с требованиями Федерального конституционного закона "О Конституционном Суде Российской Федерации", но при этом в п. 2 Определения отметил: "Граждане-заявители, названные в пункте 1 резолютивной части... Определения, вправе обратиться в суды и иные правоприменительные органы с требованием пересмотреть в установленном порядке ранее вынесенные по их делам решения с учетом выводов Конституционного Суда Российской Федерации, изложенных в пункте 2 мотивировочной части...

Определения, и соответствующих норм гражданского и банковского законодательства" <365>.

--------------------------------

<365> Собрание законодательства Российской Федерации. 1999. N 49. Ст. 6070.

В выводах Конституционного Суда Российской Федерации, содержащихся в п. 2 мотивировочной части Определения, говорится о том, что вопросы о порядке расчетов с гражданами при истребовании ими своих валютных вкладов, а также о валюте, в которой такие расчеты должны производиться, ими не разрешаются. Эти вопросы урегулированы Центральным банком Российской Федерации, предписания которого об отзыве лицензии на осуществление банковских операций у кредитных организаций не могли применяться в делах заявителей, рассмотренных до указанной даты. Кроме того, вопрос о применении данных предписаний не может решаться без учета требований ст. ст. 310 и 834 ГК РФ.

Таким образом, выводы Конституционного Суда Российской Федерации образуют нормативно-правовой компонент (наряду с соответствующими нормами гражданского и банковского законодательств), сформированный на основе проведенного анализа, определяющий правовые пути, которым должны следовать суды и другие правоприменительные органы, и используемые при этом средства. Указанным Определением Конституционного Суда Российской Федерации гражданам-заявителям также предоставлено право обращаться в эти суды и правоприменительные органы за разрешением постановленных вопросов.

Правотворческие полномочия реализуются Конституционным Судом Российской Федерации и при проверке конституционности законов по запросам судов. В соответствии с ч. 4 ст. 125 Конституции Российской Федерации Конституционный Суд Российской Федерации может проверить конституционность закона, примененного или подлежащего применению в конкретном деле, по запросам судов в порядке, установленном федеральным законом.

Если, следовательно, суд общей юрисдикции или арбитражный суд любой инстанции приходят к выводу о несоответствии примененного или подлежащего применению в конкретном

деле закона, они обращаются в Конституционный Суд Российской Федерации для разрешения вопроса о конституционности, а производство по делу приостанавливается до вынесения соответствующего решения.

Проверка Конституционным Судом Российской Федерации конституционности таких законов по запросам судов также сопровождается правотворчеством в различных его формах и проявлениях. Но правотворчество это, будучи результатом выявления и санкционирования Конституционным Судом Российской Федерации конституционности, всецело порождено теми уникальными властно-правовыми правомочиями, которыми Конституционный Суд Российской Федерации наделен Конституцией Российской Федерации и федеральным конституционным законодательством.

Правотворческие возможности и конкретные проявления в деятельности Конституционного Суда Российской Федерации позволяют наиболее глубоко и полно взглянуть на природу и особенности этих уникальных правомочий, увидеть их значение в современной деятельности судебного органа конституционного контроля. Разностороннее проявление правотворческие возможности Конституционного Суда Российской Федерации нашли в области законодательства.

Так, по запросу Арбитражного суда Челябинской области, жалобам граждан и юридических лиц Конституционный Суд Российской Федерации проверил конституционность ряда положений Федерального закона "О несостоятельности (банкротстве)", касающихся возможности обжалования определений, выносимых арбитражным судом по делам о банкротстве, иных его положений, ст. 49 Федерального закона "О несостоятельности (банкротстве) кредитных организаций", а также ст. ст. 106, 160, 179 и 191 АПК РФ <366>.

--------------------------------

<366> Собрание законодательства Российской Федерации. 2001. N 12. Ст. 1138.

В Постановлении по данному делу от 12 марта 2001 года N 4-П Конституционный Суд Российской Федерации, по сути, противопоставил каждой позиции рассматриваемых законодательных актов, вызывающих его критическую оценку, сформулированные им по этому и другим делам правовые позиции, существеннейшим образом меняющие содержание этих законодательных актов.

Выводы, сделанные Конституционным Судом Российской Федерации по рассмотренным ранее делам, в полной мере применимы, как говорится об этом в Постановлении, при рассмотрении арбитражными судами дел о банкротстве. В частности, право на судебную защиту предполагает и конкретные гарантии, которые позволили бы реализовать его в полном объеме и обеспечить эффективное восстановление в правах посредством правосудия, отвечающего требованиям справедливости. Кроме того, Суд признал, что отсутствие возможности пересмотреть ошибочный судебный акт умаляет и ограничивает право каждого на судебную защиту. Откладывание проверки законности и обоснованности действий и решений органов предварительного расследования до стадии судебного разбирательства, если такие действия и решения не только затрагивают собственно уголовно-процессуальные отношения, но и порождают последствия, выходящие за их рамки, существенно ограничивая при этом конституционные права и свободы личности, может причинить ущерб, восполнение которого в дальнейшем окажется неосуществимым.

С учетом того что сформированные и санкционированные Конституционным Судом Российской Федерации правовые нормы (правовые позиции), выявленные при конкретных условиях и обстоятельствах в процессе установления конституционно-правового смысла определенных законодательных положений, в дальнейшем при аналогичных условиях и обстоятельствах должны применяться в неограниченных случаях законодательной и правоприменительной практики, встает вопрос о конституционно-правовом смысле отдельных положений правовых актов вообще и возможности его монопольного выявления Конституционным Судом Российской Федерации.

Собственно говоря, само понятие "конституционно-правовой смысл" отсутствует и в нормах Конституции Российской Федерации, регламентирующих деятельность Конституционного Суда Российской Федерации, и в положениях Федерального конституционного закона "О Конституционном Суде Российской Федерации". В ст. 74 названного Закона указано лишь на

обязанность Конституционного Суда Российской Федерации принимать решение по делу, оценивая как буквальный смысл рассматриваемого акта, так и смысл, придаваемый ему официальным и иным толкованием или сложившейся правоприменительной практикой, а также исходя из его места в системе правовых актов.

Представляется, что конституционно-правовой смысл - это результат аналитической деятельности Конституционного Суда Российской Федерации в процессе, во-первых, толкования Конституции Российской Федерации, ее принципов, норм и положений, а во-вторых, разрешения дел о соответствии Конституции Российской Федерации (конституционности) нормативных актов и договоров, перечисленных в ч. 2 ст. 125 Конституции Российской Федерации, а также проверки конституционности законов, примененных или подлежащих применению в конкретном деле, по жалобам на нарушение конституционных прав и свобод граждан и по запросам судов.

Без выявления конституционно-правового смысла не может быть осуществлена ни одна из вышеназванных функций Конституционного Суда Российской Федерации. Но этот смысл имеет отнюдь не исключительно лишь внутреннее функциональное назначение.

Суть принимаемых Конституционным Судом Российской Федерации решений не сводится только к выявлению и фиксированию факта соответствия либо несоответствия нормативного акта или договора Конституции. Исключение из этого правила представляет, очевидно, толкование Конституционным Судом Российской Федерации самой Конституции Российской Федерации, где целью является не установление конституционности ее принципов, норм, положений, а выявление их подлинного конституционно-правового смысла, придание ему официального, к тому же общеобязательного и бесспорного значения. При этом такой санкционированный конституционно-правовой смысл отдельных принципов, норм, положений Конституции Российской Федерации является критерием конституционности всех остальных правовых актов, причем как в конституционно-правомочной сфере действия Конституционного Суда Российской Федерации, так и вне ее пределов.

В силу ст. 87 ФКЗ о Конституционном Суде Российской Федерации по итогам рассмотрения дела о проверке конституционности нормативного акта органа государственной власти или договора между органами государственной власти Конституционный Суд Российской Федерации принимает одно из следующих решений:

-о признании нормативного акта или договора либо отдельных их положений соответствующими Конституции Российской Федерации;

-о признании нормативного акта или договора либо отдельных их положений не соответствующими Конституции Российской Федерации <367>.

--------------------------------

<367> Собрание законодательства Российской Федерации. 1994. N 13. Ст. 1147.

Аналогичны по содержанию также ст. ст. 100 и 104 данного Закона, устанавливающие необходимость принятия Конституционным Судом Российской Федерации одного из этих двух решений по итогам рассмотрения жалобы на нарушение законом конституционных прав и свобод граждан или по запросам судов.

Казалось бы, Конституционный Суд Российской Федерации по результатам рассмотрения дела о конституционности определенного правового акта или проверки конституционности закона должен ограничиться признанием нормативного акта или договора либо отдельных их положений соответствующими Конституции Российской Федерации (конституционными) либо не соответствующими ей (неконституционными).

Однако, помимо выявления и оформления в решении самого факта конституционности или неконституционности, Конституционный Суд Российской Федерации также использует этот факт в качестве основания для отмены в установленном порядке положений других нормативных актов, основанных на нормативном акте или договоре, признанных неконституционными, либо воспроизводящих их или содержащих такие же положения, какие были предметом обращения. Положения этих нормативных актов и договоров не могут применяться судами, другими органами и должностными лицами (ст. 87 Закона Российской Федерации "О Конституционном Суде Российской Федерации"). В случае же признания неконституционным примененного в конкретном деле закона данное дело, во всяком случае, подлежит пересмотру компетентным

органом в обычном порядке (ст. 100 Закона РФ "О Конституционном Суде Российской Федерации").

Если в своем решении о конституционности или неконституционности нормативного правового акта Конституционный Суд Российской Федерации ограничился бы лишь констатацией факта, не выдвинув при этом аргументов, доказательств и не указав тех правовых признаков, которые на основе исследуемой нормы и положений дают некоторое обобщение, то он не смог бы найти необходимое основание для отмены других правовых актов, основанных на признанном неконституционным нормативном акте или договоре, либо воспроизводящих их, либо содержащих те же положения, которые были предметом обращения. Конституционно-правовое значение имеет не только содержащаяся в постановляющей части резолюция о признании или непризнании нормативного акта либо его части конституционными, но и конкретно-пространное обобщение, сопровождаемое обоснованиями, доводами, аргументами, соображениями и т.п. в мотивировочной части этого постановления, служащее основанием для итоговой резолюции.

Итак, выявление и констатация (положительная либо отрицательная) конституционности установленного в ст. 125 Конституции Российской Федерации перечня нормативных актов с объективной необходимостью требуют достаточно обоснованных, а также подробных правовых обобщений, которые могут служить посылкой и формой основанию как отмены в предусмотренном порядке положений других нормативных актов, так и признания их недопустимыми для применения судами, другими органами и должностными лицами.

Таким образом, главные истоки правотворческих потенций Конституционного Суда Российской Федерации заключены, с одной стороны, в существовании правовых обобщений, касающихся конституционности правового акта, и основанного на них итогового заключения в постановляющей части решения Конституционного Суда Российской Федерации и, с другой стороны, в обязательности решения Конституционного Суда Российской Федерации для всех представительных, исполнительных и судебных органов местного самоуправления, предприятий, учреждений, организаций, должностных лиц, граждан и их объединений.

§2.3. Теоретико-правовые проблемы форм осуществления

исодержания правотворческой функции конституционного правосудия

Исследование результатов судебного правотворчества невозможно ограничить одной лишь содержательной, внутренней их стороной, каковой являются правовые нормы. Не менее значимой выступает и формальная, внешняя сторона, представляющая собой формы, посредством которых созданные судебными органами нормы выражаются и существуют в правовой действительности. Формальный аспект результатов конституционного судебного правотворчества охватывается так называемой категорией "формы осуществления правотворческой функции".

Сначала проанализируем понятие "форма права". В советской правовой теории значительное место занимала дискуссия о правильности употребления терминов, обозначающих понятия "источник права" и "форма права". Одни ученые признавали более корректным термин "форма права", другие склонялись к термину "юридический формальный источник права".

Известный русский ученый Г.Ф. Шершеневич в "Общей теории права" высказывает мысль о том, что термин "источники права" непригоден "ввиду своей многозначности" <368>. Он заменяет его термином "форма права", под которым понимает "различные формы права, отличающиеся по способу выработки содержания норм", замечая, что выбор форм зависит всецело от государственной власти.

--------------------------------

<368> Шершеневич Г.Ф. Общая теория права. М.: Юридический колледж Московского гос. университета, 1995. С. 5.

Применение термина "форма права" вместо термина "источник права" более оправданно, по мнению А.Ф. Шебанова, в связи с тем, что выражаемое последним термином понятие не соответствует общепринятому в русском языке пониманию слова "источник" как силы, причины,