Литература по Идеологии / Современные идеологии
.pdfдолжает продавать оружие всем желающим из числа других государств,
эксплуатировать природные и человеческие ресурсы и не собирается войти в число стран, сделавших сохранение природной и социальной среды главным направлением государственной политики ( см.: 26). Все эти действия есть результат существования ведомств обороны, МВД, МИД, ФСБ, связанных с ними других министерств и средств массовой информации. Эти отряды
госаппарата и принадлежащие к ним социальные и профессиональные группы продолжают конкурировать между собой, претендуя на выполнение ведущей роли на политической сцене. Между тем мне не попадалось исследований, в которых бы было доказано, что деятельность данных ведомств совершенно свободна от бюрократического национализма во всех его составных частях. Следовательно, нельзя утверждать, что вся структура данных ведомств выражает национальные интересы России.
Как уже говорилось, русский бюрократический национализм есть синтез американского и европейского. Русская интеллигенция развивала и продолжает культивировать все модели национализма. Поэтому проблема заключается в описании всех аспектов связи интеллигенции с госаппаратом. Не менее важны изучение и типология главных мотивов поведения всего остального населения. Особенно в том случае, если оно не противодействует всем составным частям бюрократического национализма.
Как было показано, возможность достижения вершины ( жительство и должность в столице) — важный критерий генезиса бюрократического национализма. Чем большее число жителей страны движимы этим мотивом, тем больше вероятность национализма в центре. Причем понятия « центра — провинции» изобретены бюрократией и журналистикой. Госаппарат Российской империи и СССР связывал различные социально-экономические уклады и способствовал генезису национальных идеологий. Одновременно он оставлял в неприкосновенности прежнюю структуру властных отношений. Рост бюрократии снимает различие между «развитыми» и «отсталыми» странами. В России сегодня популярны «евразий-
393
екая» и « атлантическая» геополитические концепции. Они отражают двойную идентичность русской бюрократии и интеллигенции, являются разновидностями европоцентризма и расизма.
Русские революции XX в. воплотили в жизнь связь интеллигенции и бюрократии. И в этом смысле связали Россию с Францией, Германией и Италией, в которых тоже данная связь существовала. Поэтому русские
революции не только усилили бюрократический национализм Российской империи, но и способствовали культивированию патриотизма и расизма как политических и идеологических следствий мнимой общности русской нации. Патриотизм и расизм непроницаемы для рациональной рефлексии. Они базируются на чувственно-эмоциональных формах восприятия действительности, которые выполняют роль невидимой физической реализации мнимой общности.
В нынешних дискуссиях о ситуации и национальных интересах России значимое место занимает категория этноса — модифицированное и осовремененное понятие расы. Становление этносов неотделимо от имперского прошлого России в ее монархической и советской формах. Главные государственные ведомства, а также ученые, апологетически относящиеся к интересам данных ведомств, способствовали отождествлению критериев расы и этноса. Приписывание этносам политического значения ( а такая тенденция тоже существует в современной России) — результат еще большей ( по сравнению с отождествлением нации и государства) бюрократизации политики, управления и социальных наук. Так что современная демократическая и этническая топография России есть следствие указанной тенденции.
Итак, понятие бюрократического национализма может быть отнесено ко всем нациям и этносам, которые раньше входили в состав СССР, а теперь
образуют самостоятельные государства или претендуют на такую самостоятельность. Антропологическая концепция нации позволяет дистанцироваться от любого автохтонного национализма ( украинского, грузинского, татарского и т.п., список должен включать перечисление всех
394
наций и этносов, принадлежавших к СССР), а не только от его американской, европейской и русской модели.
Для увеличения такой дистанции требуется детальное изучение и систематизация всех противоречий национализма в СССР (России) на уровнях отношений, деятельности и сознания. То же самое можно сказать о влиянии данных противоречий на современные экономические, политические и идеологические процессы в России и СНГ. Особенно важно проследить
институционализацию национализма в деятельности главных государственных ведомств, поскольку они продолжают претендовать на выражение национальных интересов. Одновременно надо выявить национально- бюрократические стереотипы и схемы мышления в религиозных (православие, ислам и вообще все конфессии и секты, ныне существующие в России) и светских (либерализм, консерватизм, социализм) идеологиях России. Как было показано в начале главы, ни одна из них не свободна от идеи этатизма.
В цикле работ по проблеме бюрократии я ввел понятие « идеологической бюрократии» для обозначения глубокой связи интеллигентского, бюрократического и политического мышления. Нетрудно убедиться, что
коммунитаризм и антропологическая концепция нации позволяют усилить эвристичность данного понятия. В частности, следует доказать, что социальные науки в России ( политическая экономия, статистика, демография, этнография, география, история, социология и политология) по познавательным и социальным целям принципиально отличаются от своих европейских собратьев. Однако доказать это никогда не удастся. Наоборот: в истории России XX в. весь комплекс
естественных и социальных наук был подчинен власти намного больше и изощреннее, нежели в Европе ( см.: 27). Сколько времени потребуется для освобождения от этой зависимости, не говоря уже о свободе от рынка, — трудно сказать. Значит, можно исходить из того, что социальные науки России пока остаются институтами власти. Они выражают ее интересы и выполняют функцию контроля над территорией и населением страны. Проблема состоит в описании
всех познавательных и институциональных
395
форм такого контроля в прошлом и настоящем России. Язык социальных наук с точки зрения генезиса — есть разновидность религиозного языка (см.: 28). А по функциям — модификация бюрократического языка, образующего основу современного стиля политического мышления.
Таким образом, антропологическая концепция нации позволяет расчистить почву при обсуждении проблем нации, национализма и национальных интересов. По крайней мере ни русский язык, ни православная
религия не связаны с русской нацией как территориальной общностью и Российским государством в его имперской, советской и современной формах.
Любое постулирование такой связи оправдывает отождествление интересов госаппарата с интересами населения. Язык журналистики не может быть использован при обсуждении данной проблемы, поскольку как раз
журналистский корпус насаждал представление о нации как онтологической реальности.
Язык социальных наук все же может быть использован. Прежде всего потому, что никакого другого нет. Однако лишь в той степени, в которой юридические, экономические, демографические, этнографические, историографические, социологические и политологические концепции
противостоят интересам госаппарата и не могут быть использованы в процессах политической манипуляции обществом.
Для усиления такого противостояния, безусловно, надо отбросить следующие элементы бюрократического национализма: имперская система образования; иерархия как социальное и политическое отношение; манипулятивная роль столицы в стране; идея абстрактного и безличного государства; русский государственный макиавеллизм; концепции социального и политического организма; историографические концепции, обосновывающие особую роль государства в истории России; идея « образца» при сравнении различных стран и регионов внутри страны; региональные идеологии, поскольку они лишь укрепляют центро-периферийные связи; связь административных и политических единиц с понятиями ро-
396
дины, отчизны, отечества; связь религиозного сознания с политическим.
Не надо специально доказывать, что все перечисленные феномены пронизывают современную форму существования людей на территории, обозначаемой на картах как « Российская Федерация». Как от них освободиться? Это вопрос особый. По крайней мере понятие бюрократического
национализма меняет набор теоретических проблем при обсуждении состояния и перспектив развития страны. Я имею в виду проблемы суверенитета, права наций на самоопределение, сепаратизма, отношений между нацией как абстрактной общностью и народом как множеством эмпирических индивидов, роли аннексий и перераспределения в существовании современных государств, классических и современных форм расово-этнической и национально- политической дискриминации, сравнения познавательного и политического значения аргументов в пользу того или иного пути развития наций и т.д.
За последнее десятилетие возник целый ряд новых и нетривиальных подходов к обсуждению данных проблем. Подобно антропологической концепции нации, они фиксируют кризисные явления в современном развитии общества и стремятся выйти за узкие границы всех существующих идеологий. Однако эти темы нуждаются в специальном исследовании, которое выходит за рамки данной книги.
397
ГЛАВА 9
АНАРХИЗМ
Классики анархизма не были университетскими профессорами. И весьма критически относились к официальной науке в целом. На этой основе возник эффект бумеранга: академические ученые относятся к анархизму отрицательно или сдержанно. Большинство университетской профессуры отличается идеологической привязанностью к государству: « На протяжении нескольких
поколений большинство политических философов и ученых из различных сфер социальных знаний отличается тем, что психоаналитик мог бы определить как идею-фикс государства» (1, 98). Не только ученые, но и большинство
практических политиков оценивают анархическое положение об устранении государства как утопическое.
Причину такого отношения к анархизму установить нетрудно: ученые и политики привыкли исполнять те или иные роли на государственной сцене. Анархизм показывает убожество и самой сцены, и исполняемых на ней трагикомедий. Согласиться с такой оценкой трудно не только политикам, но и ученым. Поэтому после гражданской войны в Испании (1936—1939 гг.) анархизм на целое поколение исчез из политической и научной жизни. Однако на протяжении последних 20—30 лет происходит возрождение анархизма. Оно исходит из альтернативной политической мысли — феминизма, экологизма, коммунитаризма. Представители данных движений
398
и политических идеологий используют и развивают ряд классических идей анархизма. В это же время появился ряд серьезных работ, в которых
подчеркивается его актуальность для анализа политических процессов современности. Я имею в виду труды М.Букшина, Д.Бернхейма, Р. Вольфа, Р. Гардена, Д.Кларка, Д.Миллера, М.Тейлора и других коллег за пределами России. В России за последние 10 лет тоже происходит переоценка анархизма. Требуется обобщение результатов данных исследований.
Это обобщение в наибольшей степени будет опираться на результаты моих исследований проблем бюрократии, легитимности и власти. Аргументы в
пользу такого методологического выбора излагаются в ходе анализа главных аспектов анархизма. А попутное соображение вытекает из содержания глав, посвященных феминизму, экологизму, коммунитаризму и антропологической концепции нации. Все эти движения и идеологии возникли во второй половине XX в. И для всех проблема бюрократического господства является центральной. Что привносит анархизм в ее анализ?
1. Принципы
Анархизм возник в новое время параллельно процессу кристаллизации современного государства и в борьбе с ним. Правда, в древней социально- философской мысли можно обнаружить предпосылки анархизма. Например, в
стоицизме был сформулирован принцип пассивного сопротивления государству-империи, для которой индивид ничего не значит. В Древнем Китае вслед за учением Конфуция, сформулировавшего принципы идеального государства и идеального чиновника, возник даосизм, отвергающий то и другое. « Лучше жить так, как живет свинья в болоте», — таковы были жизненный идеал и кредо даосистов, противопоставленные мощи Китайской империи.
399
И все же концептуальная деятельность по формулированию и обоснованию анархистской доктрины началась в конце XVIII в. после того, как вспыхнула французская революция: « Вначале слово « анархист» использовалось в отрицательном смысле, для обозначения того, кто отвергает любые законы и способствует расширению хаоса. В таком смысле данный
термин употреблялся в период гражданской войны в Англии для осуждения левеллеров. Во время французской революции таким смыслом термина пользовалось большинство партий, критикуя тех, кто в политическом спектре всегда оказывался слева от них» (2, 111).
Впервые в позитивном смысле слово « анархист» было использовано П.Прудоном в книге «Что такое собственность?». Французский мыслитель сам себя определял как анархиста. Он полагал, что политическая организация, основанная на авторитете, должна уступить место такой социальной и экономической организации, которая базируется на добровольном согласии. А оно достигается путем договора.
Вфилософском смысле слова анархизм — это теория, принципы и практика анархии. В его состав входят: отсутствие форм правления, основанных на насилии и принуждении; отсутствие политического государства; отсутствие авторитарных командиров, начальников, институтов и организаций.
Вполитическом смысле анархизм используется для обозначения обществ
истран, отличающихся специфическим отношением к власти, насилию и государству. На протяжении последних 30 лет произошло расширение термина «анархизм». Он используется не только для обозначения политической организации, но и для других институциональных форм науки, права и церкви. Во всех случаях термин означает альтернативные формы социального бытия, которые лишены авторитарных структур и методов, основанных на насилии.
Это ведет к появлению философского и эпистемологического анархизма (см.: 3, 4). Здесь я буду описывать преимущественно политический анархизм. Но отсюда не следует, что отбрасываются его новые формы. Речь идет о создании
концепции интегрального
400
анархизма. Его исходный постулат может быть сформулирован следующим образом: анархизм так относится к политической власти, как атеизм к религии (в ее доктринальной и институциональной формах), а скептицизм — к науке (в ее аксиоматических формах и формах научного сообщества). Отсюда следует, что анархизм — необходимый элемент социальной, политической и познавательной практики.
1.1. Терминологический вандализм
Указанный постулат связывает различные формы анархизма. Среди них прежде всего следует указать ту, которую можно назвать ослабленным анархизмом. Имеются в виду все разновидности философских доктрин, которые высказывались против государства, но в то же время признавали необходимость власти, располагающей средствами насилия. Можно выделить также фактический анархизм. Он противостоит всем формам государства, поскольку ни одна из них не свободна от недостатков. Такой анархизм не выступает против самой идеи идеального государства, а также « нового мирового порядка» в международных отношениях. Ни ослабленный, ни
фактический анархизм не являются интегральным или принципиальным анархизмом. Прежде всего потому, что исторический анализ анархизма не дает
возможности провести четкую границу между ослабленным и фактическим анархизмом. В то же время существуют границы исходного определения. Например, в первой главе упоминался анархо-капитализм Р.Нозика. Он постулирует необходимость минимального, но основанного на насилии и централизованного государства. Тем самым данная концепция выходит за рамки принципиального анархизма.
С другой стороны, философский смысл термина « анархизм» базируется на негативных определениях. Анархию можно определить по противоположности к архицентрализованным формам власти, основанной на насилии. На этом основании можно систематизировать аргументы в пользу
401
анархизма. Такая систематизация необходима для противопоставления обыденного и научного понимания анархизма.
1. Различные институциональные и организационные формы, в том числе определенные формы правления, вполне согласуются с анархизмом. Дело лишь в том, чтобы они не содержали ни авторитарных, ни насильственных элементов, а также манипуляции, против которой резко выступают коммунитаристы. Конечно, если на данной территории нет правительства, то она является анархической. Но обратная зависимость отсюда не следует. Например, на просторах Севера и Сибири до их колонизации существовали племена, у которых была система правления, но не было государства. Эта система была свободна от авторитарных элементов и тех форм запретов, которые современным людям кажутся самоочевидными: « Иначе говоря, анархист выступает против всех существующих систем правления, но это не вытекает из смысла терминов. А образует только случайное обстоятельство,
зависимое от характера фактически существующих систем государства» (5, 118).
2.Существующие социальные и политические формы не являются абсолютной противоположностью анархизма. Например, если ликвидировать правила уличного движения и Госавтоинспекцию, то движение на дорогах будет продолжаться. И такие периоды нельзя считать эпизодами, возможными только потому, что наличие авторитарных структур является обязательным правилом. Наоборот, речь идет об иллюстрации распространенной ошибки в определении: анархизм кардинально противостоит политической практике современных государственных структур.
3.Если нет потребности в авторитарных и насильственных системах регуляции отношений между людьми, то можно вполне обойтись и без них.
Этот аргумент анархизма нуждается в соотнесении с проблемой целостного изменения человеческого общества, в котором господствует зло. Оно выражается в корыстолюбии, властолюбии и стремлении к духовному господству большинства индивидов. И воплощается в фигурах Потребителя, Менеджера и Терапевта, заинтере-