НАВ № 2 - 1999

Большое количество керамических сосудов, введенных в научный оборот в результате планомерных археологических раскопок последних лет, дает возможность исследователям использовать для их изучения статистические методы с применением современной вычислительной техники.

Одной из важнейших задач, связанных с изучением керамической посуды, является описание сосуда, отвечающее стоящим перед исследователем целям. Если для дальнейшей работы археолог предполагает использовать компьютер, то целесообразно создать для такого описания базу данных. Ю.А. Щапова заметила, что часто исследователи вместо описания данных предлагают читателю уже готовую типологию изучаемых вещей. Если же другой исследователь захо- чет рассмотреть те же самые вещи в иной связи, их нужно будет заново описывать и толковать (Щапова Ю.Л., 1994, с. 81).

Для простого описания сосуда код для базы данных должен содержать 3 группы признаков, относящихся к морфологии, декору и технологии создания сосуда. На основании такой базы исследователь может ставить своей целью решение вопросов классификации или типологии керамики. Если же задачей является изучение керамического материала с целью построения хронологических схем или выявления локальных групп внутри археологической культуры, то необходимо ввести в базу данных признаки, касающиеся формы и места керамики в погребальном обряде.

По форме сосуд можно разбить на 5 зон: основание (дно), тулово, плечо, шея (или горло) и край. Каждая из них может быть описана набором качественных и количественных признаков. Для морфологического описания использованы 2 группы признаков. Первая группа — размеры различ- ных частей сосуда. Это количественные мерные характеристики. Вторая группа описывает контуры сосуда, способ соединения его частей и характеризуется качественными неранжированными признаками.

Для построения типологии керамики необходимо выразить признаки в какой-либо

единой шкале измерений. Обычно количе- ственные характеристики выражают в номинальной шкале, но при этом теряется некоторая часть информации, которую можно было бы извлечь из этого материала. Поэтому, прежде чем кодировать мерные признаки в номинальных единицах, хотелось бы использовать те типы статистических анализов, которые возможны с цифровым материалом.

Можно согласиться с Ю.Л. Щаповой, что форму и метрику сосуда (количественные и качественные признаки. — Í. Ê.) нужно сначала изучить и классифицировать порознь и лишь затем связывать воедино (Щапова Ю.Л., 1994, с. 88).

Если для описания достаточно простых промеров основных частей сосуда, то для типологии или классификации гораздо большую роль играют его пропорции. Таким образом, база данных может быть дополнена: количественные признаки будут делиться на 2 группы — основные параметры сосуда (высота горла, плеча, тулова и всего сосуда в целом; ширина венчика горла, тулова, дна) и его пропорции. Эти характеристики были впервые использованы В.Ф. Генингом для статистической обработки керамики (Генинг В.Ф., 1973) и повторялись в работах других исследователей, например А.С. Скрипкина, В.Б. Ковалевской и др. (Скрипкин А.С., 1990; Ковалевская В.Б., 1995). В работе «Древняя керамика: Методы и программы исследования в археологии» В.Ф. Генинг значительно расширил свой список указателей формы (Генинг В.Ф., 1992), что позволило значи- тельно более подробно описать сосуд. Необходимо отметить, что если основные промеры сосуда являются необходимой частью описания, то указатели формы вводятся в

базу данных исследователем в зависимости от цели работы и избранных им методов.

Уже было замечено, что если для различных частей сосудов уже давно выработались общепринятые названия, то по вопросам членения сосуда нет единомыслия. Чаще всего эту проблему исследователи обходят молчанием. Иногда в литературе даются определения, но только самые общие или для

кации раннесарматской керамики, был сделан кластерный анализ выборки из 70 сосудов. Полученная дендрограмма показала, что на основании данного списка признаков сосуды действительно были объединены в группы по степени схожести пропорций. Для иллюстрации работы на рис. 4 показана дендрограмма для 11 сосудов, которая подтверждает этот вывод: выделено 4 группы сосудов (первая группа — 1—2-й, вторая — 3— 4-й, третья — 5—6-й, четвертая — 8—11-й). 1-й и 2-й сосуды отличаются короткой шейкой, отогнутым венчиком и такой пропорцией тулова, которая придает ему округлость. 3-й и 4-й — это сосуды с невысоким горлом и туловом, у которого верхняя часть гораздо меньше придонной. Отдельную группу составили 5-й и 6-й сосуды, которые имеют высокое горло. Последняя группа отли- чается более приземистыми формами, при- чем 8-й и 9-й сосуды выделяются более широким и коротким горлом, чем остальные предметы в выборке, а 10-й и 11-й — очень схожими пропорциями и горла, и тулова.

Таким образом, можно сказать, что выбранный список количественных признаков позволяет выделять сосуды по пропорциям. Естественно, что без анализа каче- ственных признаков, которые нуждаются в

отдельном исследовании, говорить о какойлибо классификации не следует. Поэтому на следующем этапе работы необходимо провести анализ номинальных признаков, описывающих контур сосуда, и только общий анализ всего материала позволит сделать классификацию или типологию раннесарматской керамики.

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

Генинг В.Ф. 1973. Программа статистической обработки керамики из археологи- ческих раскопок // СА. ¹ 4.

ГенингВ.Ф.1992. Древняякерамика:Методыипрограммы исследованиявархеологии. Киев.

Гошев И.С. 1994. Правила описания сосудов // Теория и прикладные методы в археологии. Саратов.

Ковалевская В.Б. 1995. Археологическая культура — практика, теория, компьютер.М.

Скрипкин А.С. 1990. Азиатская Сарматия. Саратов.

ЩаповаЮ.Л.1994. Описание,классификацияиэволюционные закономерностивразвитии древних вещей // Российская археология. ¹ 2.

За годы раскопок на Иловле (левый приток Дона) экспедицией Волгоградского госуниверситета была исследована целая серия богатых сарматских курганов, в которых обнаружено несколько образцов сарматского искусства. В кургане 1 Лебяженского могильника найдены два бронзовых наконечника ремня (?) с изображением голов кошачьих хищников (рис. 1, 3), в погр. 1 кургана 13 этого же могильника обнаружен обломок деревянной чаши с резной головой барана и фрагмент костяного гребня с каким-то зооморфным изображением (рис. 1, 8, 10). В 4-м Барановском кургане найдена золотая обкладка ножен меча с тисненым изображением двух лежащих козлов и кошачьего хищника (рис. 1, 1). В погр. 14 кургана 1 могильника Петрунино-II найдена бронзовая ажурная пряжка со сценой нападения тигра на верблюда (рис. 1, 2). Из района с. Саломатина происходят 2 золотых браслета. Окончания одного из них оформлены в виде фигурок горных козлов, другого — голов барана (Берхин И.П., 1959, с. 39). В могильнике Бердия, в кургане 3 и в погр. 4 кургана 8, найдены бронзовые котлы с зооморфными ручками (рис. 1, 9, 11). К изделиям в зверином стиле следует отнести и золотые нашивные бляшки в виде голов барана из Лебяженского могильника (рис. 1, 4, 5) и стилизованных изображений бычьих рогов из 3-го Барановского кургана (рис. 1, 7) и из кургана 3 у Малой Воробцовки (рис. 1, 6). Всесторонний анализ перечисленных вещей — задача специальной работы, в настоящем же этюде приводятся лишь некоторые мысли общего характера о стилисти- ческих и сюжетных особенностях иловлинских находок, их происхождении.

Наиболее ранней находкой в зверином стиле на Иловле является бронзовая ажурная пряжка со сценой нападения тигра на верблюда из II Петрунинского могильника (рис. 1, 2). Абсолютно идентичные пряжки известны в среднеазиатских древностях. Они происходят из Лявандакского, Шахривайронского и II Карамурунского могильников (Обельченко О.В., 1978, рис. 1/1—2; Маргулан А.Х. и др., 1966, рис. 64). Еще одна пряжка

найдена в Гурьевской области (Акишев К.А., 1976, рис. 2б, табл. 11/5).

Обломок пряжки с таким же сюжетом обнаружен при строительных работах в Че- лябинской области (Берс Е.М., 1959, рис. 256).

Авторами публикаций перечисленные находки датируются следующим образом: карамурунская — II в. до н. э. (Маргулан А.Х. и др., 1966, с. 369—402), лявандакская и шахривайронская — I в. до н. э. — I в. н. э. (Обель- ченко О.В., 1978, с. 69—70). Пряжки из Че- лябинской области и Западного Казахстана вряд ли могут служить хронологическими ориентирами, так как это случайные находки. Видимо, время существования таких пряжек следует ограничить указанными датами.

Полное, вплоть до деталей и размеров, соответствие петрунинской пряжки находкам из Средней Азии убедительно свидетельствует о ее восточном происхождении. Сомнения по этому поводу вряд ли могут возникнуть.

Кроме петрунинской в Нижнем Поволжье известна еще одна, очень близкая, но не идентичная ей пряжка, происходящая, так же как и петрунинская, из раннесарматского погребения (Дворниченко В.В., Федоров-Давыдов Г.А., 1978, с. 79—82). Застежка из Петрунино относится к числу хорошо известных среди раннесарматских древностей бронзовых ажурных пряжек. Наиболее популярны пряжки с изображением верблюда (Мошкова М.Г., 1963, табл. 25/16). К ним примыкает и пряжка с фигурой всадника из Мечетсайского могильника (Смирнов К.Ф., 1975, рис. 34/9).

В свое время К.Ф. Смирнов отметил, что бронзовые ажурные пряжки с зооморфными изображениями представляют собой совершенно новое явление, возникшее в раннесарматской культуре (Смирнов К.Ф., 1976, с. 80). С ним согласна и И.П. Засецкая (Засецкая И.П., 1989, с. 38). Следует лишь уточнить, что это новое явление не возникло внутри раннесарматской культуры, а было принесено в сарматскую среду извне, в частности из Средней Азии. М.И. Артамо-

матского звериного стиля и сибирского искусства была подмечена исследователями (Засецкая И.П., 1980, с. 51—53; 1989, с. 44; Клейн Л.С., 1976, с. 228—232; Раев Б.А., 1985, с. 129). Видимо, кочевники сумели сохранить эти художественные традиции и донести их от скифской эпохи до начала нашей эры. Однако следует отметить, что стиль барановской пластины значительно уступает в художественном отношении алтайским и сибирским образцам, он более огрубленный, схематизированный. Уступает эта пластина и знаменитым образцам звериного стиля таких выдающихся памятников, как Хохлач, Садовый, Жутовский курган 28, 10-й Кобяковский курган, курганы близ Азова, Косика и некоторые другие. Это касается и характера самих изображений, и обилия бирюзовых вставок, очень редких на барановской обкладке. Возможно, здесь сказался невысокий уровень мастера, изготовившего ее, но не исключено, что в этом случае проявилась общая тенденция огрубления и схематизации звериного стиля, приведшая в конце концов к его деградации.

Золотые браслеты из Саломатина были достаточно подробно проанализированы И.П. Засецкой, подметившей их сходство с сибирскими и алтайскими образцами звериного стиля (Берхин И.П., 1959, с. 39—41).

К изделиям, изготовленным в сарматском зверином стиле, можно отнести и руч- ки бронзовых котлов из Бердийского могильника. На котле из кургана 3 помещена фигурка кабана (рис. 1, 11).

Наиболее точной аналогией самому сосуду и изображению на нем является котел из богатого позднесарматского кургана 9 могильника Валовый-I на Нижнем Дону1. В близкой, но более реалистичной манере изображены фигурки вепрей на сосуде из Косики (Дворниченко В.В., Федоров-Давы- дов Г.А., 1993, рис. 5). Скорее всего, упрощенность и схематичность бердийского изображения в сравнении с косикинским обусловлена более грубой техникой изготовления котла, хотя при этом была сохранена та же традиция, что и на астраханском кубке.

У котелка из погр. 4 кургана 8 у ст. Бердия имеются две ручки в виде фигурок козлов (рис. 1, 9). Максимально точную аналогию ему составляют сосуды из 3-го Соколовского кургана (Боковенко Н.А., 1977,

______________________________

рис. 1) и Прикубанья (Анфимов Н.В., 1953, с. 60). Не менее близкой аналогией является котелок из Киляковки, но у него имеется еще одна ручка в виде оседланной лошади (Скрипкин А.С., 1970, с. 207, рис. 2/3). Фигурка козла помещена на котелке из Давыдова Брода (Симоненко А.В., 1993, рис. 19/ 26). В близкой манере изображены козлы на бронзовых навершиях из Никольского могильника (Засецкая И.П., 1979, рис. 14). Весьма интересна трактовка рогов у бердийских фигурок. Они имеют дуговидную форму и соединяют затылок с шеей животного. Именно таким образом трактованы рога у козлов на бронзовых навершиях и некоторых других изделиях Западной Сибири скифского времени (Артамонов М.И., 1973, рис. 127—129, 143). Видимо, под воздействием сибирской традиции такие изображения появляются в Казахстане (Агапов П.В., Кадырбаев М.К., 1979, с. 103, рис. 7, 12). Для скифских древностей Восточной Европы такая манера изображения рогов животного не характерна.

Она появляется в памятниках искусства среднесарматского времени, в частности дуговидные рога имеются у фигурки козла на диадеме из Хохлача (Толстой И., Кондаков Н., 1890, рис. 153). Вполне возможно, что и в этой детали проявилось наследие восточных традиций звериного стиля.

К числу образцов сарматского звериного стиля принадлежат и V-образные, и якоревидные золотые нашивные бляшки (рис. 1, 4—7). По мнению И.П. Засецкой, подробно проанализировавшей такие изделия, первые являются стилизованными изображениями головы барана, а вторые — бычь- их рогов (Засецкая И.П., 1986, с. 130—132). Ею было отмечено сходство некоторых мотивов сарматского звериного стиля с искусством алтайских племен скифской эпохи (Засецкая И.П., 1986, с. 128—134).

Деревянная чаша из погр. 1 кургана 13 Лебяженского могильника была украшена резным изображением головы барана (рис. 1, 8). Изображение схематично и в то же время реалистично — вид животного угадывается сразу. По всей вероятности, в нем следует видеть изображение Фарна, одного из популярнейших божеств ираноязычных народов (Литвинский Б.А., 1968, с. 109—111). От костяного гребня из того же погребения сохранился лишь небольшой фрагмент (рис.

1, 10), поэтому характер изображения на нем совершенно непонятен.

Влияние искусства кочевников Западной Сибири, Алтая и Средней Азии прослеживается практически во всех иловлинских находках, и это, видимо, не случайно. В последних веках до нашей эры и в начале нашей эры подвижность кочевых племен в евразийских степях резко возросла. Приток населения из восточных районов степного пояса в значительной степени определял характер культуры кочевников волго-донских степей на заключительном этапе раннесарматской эпохи и в среднесарматское время.

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

Агапов П.В., Кадырбаев М.К. 1979. Сокровища древнего Казахстана. Алма-Ата.

Акишев К.А. 1976. Новые художественные бронзовые изделия сакского времени // Прошлое Казахстана по археологическим источникам. Алма-Ата.

1984. Античные государства... Античные государства Северного Причерноморья //Археология СССР. М.

Анфимов Н.В. 1953. Древние поселения Прикубанья.Краснодар.

АртамоновМ.И.1973.Сокровищасаков.М. Берс Е.М. 1959. Каталог археологических коллекций Свердловского краеведческого

музея. Свердловск.

Берхин И.П. 1959. Сарматское погребение у с. Саломатина // СГЭ. Вып. XV.

Боковенко Н.А. 1977. Типология бронзовых котлов сарматского времени в Восточ- ной Европе // СА. ¹ 4.

Гущина И.И., Засецкая И.П. 1989. По- гребениязубовско-воздвиженскоготипа израскопок Н.И. Веселовского в Прикубанье (I в. до н.э.— начало II в.н.э.) // Труды ГИМ. Вып. 70.

ДворниченкоВ.В., Федоров-ДавыдовГ.А. 1978. Отчет о раскопках курганов в зоне строительства I очереди Калмыцко-Астраханской рисовойоросительнойсистемы.АрхивИАРАН. Р —1.¹ 82545.

ДворниченкоВ.В., Федоров-ДавыдовГ.А. 1993. Сарматское погребение скептуха I в. н. э. ус.Косика Астраханскойобласти// ВДИ. ¹ 3.

Дэвлет М.А. 1980. Сибирские поясные ажурные пластины II в.до н.э.— I в.н.э.// САИ. Вып. Д4-7.

Засецкая И.П. 1979. Савроматские и сарматские погребения Никольского могильника в Нижнем Поволжье // ТГЭ. Вып. XX.

Засецкая И.П. 1980. Изображение «пантеры» в сарматском искусстве // СА. ¹ 1.

Засецкая И.П. 1986. Зооморфные мотивы в сарматских бляшках // Античная торевтика. Л.

Засецкая И.П. 1989. Проблемы сарматского звериного стиля (историографический обзор) // СА. ¹ 3.

Клейн Л.С. 1976. Сарматский тарандр и вопрос о происхождении сарматов // Ски- фо-сибирский звериный стиль в искусстве народов Евразии. М.

Кубарев В.Д. 1987. Курганы Уландрыка. Новосибирск.

Литвинский Б.А. 1968. Кангюйско-сар- матский фарн. Душанбе.

Маргулан А.Х., Акишев К.А., Кадырбаев М.К., Оразбаев А.М. 1966. Древняя культура Центрального Казахстана. Алма-Ата.

Мошкова М.Г. 1963. Памятники прохоровской культуры // САИ. Вып. Д1-10.

Обельченко О.В. 1978. Шахривайронская пряжка// Историяиархеология СреднейАзии. Ашхабад.

Раев Б.А. 1985. «Княжеские» погребения сарматского времени вг. Новочеркасске // Археологические памятники Европейской части РСФСР. М.

Руденко С.И. 1962. Сибирская коллекция Петра I // САИ. Вып. Д3-9.

Симоненко А.В. 1993. Сарматы Таврии. Киев.

Скрипкин А.С. 1970. Случайные находки сарматских котлов на территории Волгоградской области // СА. ¹ 4.

СмирновК.Ф.1975.Сарматына Илеке.М. Смирнов К.Ф. 1976. Савромато-сармат- ский звериныйстиль // Скифо-сибирский звериныйстиль в искусстве народов Евразии. М. Толстой И., Кондаков Н. 1890. Русские древности в памятниках искусства. Вып. 3.

ÑÏá.

Sarianidi V.I. 1985. Bactrian Gold from the Excavations of the Tillya-Tepe Necropolis in Northern Afghanistan. L.