Добавил:
Upload Опубликованный материал нарушает ваши авторские права? Сообщите нам.
Вуз: Предмет: Файл:
Политология. Курс лекций. Ч.2.doc
Скачиваний:
49
Добавлен:
17.05.2015
Размер:
1.62 Mб
Скачать

8.2. Основные теории геополитики

Ф. Ратцель (1844–1904) – основоположник геополитики

Основная работа – «Политическая география».

1. Органический подход: «государства на всех стадиях своего развития рассматриваются как организмы, которые с необходимостью сохраняют связь со своей почвой». Государство – это живой организм, укорененный в почве.

2. Пространство – рельеф местности и климат, оказывающие решающее воздействие на культурное и политическое развитие народов.

3. Вся история человечества есть история приспособления к окружающей среде. Как всякий живой организм, государство способно расти, развиваться или слабеть.

4. Наиболее важными характеристиками государства являются размеры, местоположение и границы, далее – типы почв, растительность, ирригация и отношения к прилегающим морям и незаселенным пространствам. Процветание государства полностью основывается на свойствах его территории.

5. Для того чтобы существовать, государство должно владеть достаточным жизненным пространством, только значительное пространство может обеспечить доминирующие позиции в мире.

6. Пространственная экспансия – естественный живой процесс, подобный росту живого организма.

Законы пространственного роста государства:

1) пространство государства растет вместе с ростом его культуры;

2) рост государства сопровождается развитием торговли и повышенной активностью во всех сферах жизнедеятельности общества;

3) рост государства происходит за счет поглощения им малых государств;

4) граница – это периферийный орган государства, в котором проявляются сила или слабость государства;

5) в своем росте государство стремится вобрать в себя наиболее ценные элементы физического окружения: береговые линии, русла рек, районы, богатые ресурсами;

6) исходный импульс к пространственному росту приходит к примитивным государствам от более развитых;

7) стремление государства к естественно замкнутым конфигурациям.

Развитие флота является необходимым условием для приближения к статусу «мировой державы».

Р. Челлен (1864–1922)

Основная работа – «Государство как форма жизни».

1. Центральная проблем – проблема силы государства. Эта сила зависит от географического положения страны. «Малые страны» (Швеция) должны подчиниться «великим державам», с которыми они близки по культуре, языку, образу жизни. Могущество Англии, России, США объясняется тем, что эти страны сумели рано создать вокруг себя «хозяйственно-географические комплексы», т. е. империи. В континентальной Европе такой комплекс следует создать вокруг Германии.

2. Государство развивается по правилам борьбы за существование, и потому политика государства лежит вне морали. Выживает сильнейший.

3. В глобальной геополитике главную роль играют три географических фактора:

1) расширение (протяженность территории);

2) территориальная монолитность (компактность);

3) свобода передвижения (контроль над коммуникациями).

Первый и третий факторы есть у Англии, второй – у России. Германия имеет второй и третий факторы. Поэтому для нее завоевательная политика абсолютно естественна.

Х. Макиндер (1861–1947)

Основная работа – «Географическая ось истории».

Создал глобальную теорию геополитики.

1. Для государства самым выгодным географическим положением является срединное, центральное положение.

2. С планетарной точки зрения в центре мира лежит Евразийский континент, а в его центре – «сердце мира» – Хартленд.

3. Хартленд – это сосредоточие континентальных масс Евразии. Это наиболее благоприятный географический плацдарм для контроля над всем миром.

4. Хартленд является ключевой территорией и в пределах Мирового Острова. Мировой Остров – это Азия, Африка и Европа.

Макиндер иерархизирует планетарное пространство через систему концентрических кругов. В самом центре – «географическая ось истории», или «осевой ареал». Это понятие тождественно России. Это Хартленд (рис. 1).

Далее идет «внутренний полумесяц». Это пояс, совпадающий с береговыми пространствами евразийского континента. Это зона наиболее интенсивного развития цивилизации (Испания, Португалия, Турция и т. д.).

Далее идет более внешний круг: «внешний, или островной полумесяц». Это зона целиком внешняя относительно Мирового Острова. Макиндер считает, что весь ход истории детерминирован следующими процессами. Из центра Хартленда на его периферию оказывается постоянное давление так называемых «разбойников суши». Особенно ярко и наглядно это отразилось в монгольских завоеваниях. Но им предшествовали скифы, гунны, аланы и т. д. Цивилизации, проистекающие из «географической оси истории», из самых внутренних пространств Хартленда, имеют, по мнению Макиндера, «авторитарный», «иерархический», «недемократический» и «неторговый характер». В древнем мире он воплощен в обществе, подобном дорийской Спарте или Древнему Риму.

Извне, из регионов «островного полумесяца», на Мировой Остров осуществляется давление так называемых «разбойников моря» или «островных жителей». Это – колониальные экспедиции, проистекающие из внеевразийского центра, стремящиеся уравновесить сухопутные импульсы, проистекающие из внутренних пределов континента. Для цивилизации «внешнего полумесяца» характерны «торговый» характер и «демократические формы» политики.

Рис. 1. Хартленд и Римленд

Вдревности таким характером отличались Афинское государство и Карфаген. Между этими двумя полярными цивилизационно-географическими импульсами находится зона «внутреннего полумесяца», которая, будучи двойственной и постоянно испытывая на себе противоположные культурные влияния, была наиболее подвижной и стала благодаря этому местом приоритетного развития цивилизации.

История, по Макиндеру, географически вращается вокруг континентальной оси. Эта история яснее всего ощущается именно в пространстве «внутреннего полумесяца», тогда как в Хартленде царит «застывший» архаизм, а во «внешнем полумесяце» – некий цивилизационный хаос.

Макиндер отождествлял свои интересы с интересами англосаксонского островного мира, т. е. с позицией «внешнего полумесяца». В такой ситуации основа геополитической ориентации «островного мира» ему виделась в максимальном ослаблении Хартленда и в предельно возможном расширении влияния «внешнего полумесяца» на «полумесяц внутренний». Макиндер подчеркивал стратегический приоритет «географической оси истории» во всей мировой политике и так сформулировал важнейший геополитический закон:

«Тот, кто контролирует Восточную Европу, доминирует над Хартлендом; тот, кто доминирует над Хартлендом, доминирует над Мировым Островом; тот, кто доминирует над Мировым Островом, доминирует над миром».

На политическом уровне это означало признание ведущей роли России в стратегическом смысле. Макиндер писал:

«Россия занимает в целом мире столь же центральную стратегически позицию, как Германия в отношении Европы. Она может осуществлять нападения во все стороны и подвергаться им со всех сторон, кроме севера. Полное развитие ее железнодорожных возможностей – дело времени».

Исходя из этого Макиндер считал, что главной задачей англосаксонской геополитики является недопущение образования стратегического континентального союза вокруг «географической оси истории» (России). Следовательно, стратегия сил «внешнего полумесяца» состоит в том, чтобы оторвать максимальное количество береговых пространств от Хартленда и поставить их под влияние «островной цивилизации».

«Смещение равновесия сил в сторону «осевого государства» (России), сопровождающееся его экспансией на периферийные пространства Евразии, позволит использовать огромные континентальные ресурсы для создания мощного морского флота: так недалеко и до мировой империи. Это станет возможным, если Россия объединится с Германией. Угроза такого развития заставит Францию войти в союз с заморскими державами, и Франция, Италия, Египет, Индия и Корея станут береговыми базами, куда причалят флотилии внешних держав, чтобы распылить силы «осевого ареала» по всем направлениям и помешать им сконцентрировать все их усилия на создании мощного военного флота».

Именно Макиндер заложил в англосаксонскую геополитику, ставшую через полвека геополитикой США и Северо-Атлантического союза, основную тенденцию: любыми способами препятствовать самой возможности создания евразийского блока, созданию стратегического союза России и Германии, геополитическому усилению Хартленда и его экспансии.

А. Мэхэн (1840–1914)

1. Главный инструмент политики – торговля. Военные действия должны лишь обеспечить наиболее благоприятные условия для создания планетарной торговой цивилизации.

2. Геополитический статус государства определяется критериями:

а) географическое положение государства, его открытость морям, возможность морских коммуникаций с другими странами;

б) протяженность сухопутных границ, способность контролировать стратегически важные районы. Способность угрожать своим флотом территории противника;

в) «физическая конфигурация государства», т.е. конфигурация морских побережий и количество портов;

г) протяженность территории. Она равна протяженности береговой линии;

д) количество населения. Оно важно для оценки возможности государства строить и обслуживать корабли;

е) национальный характер. Способность народа к занятию торговлей, так как морское могущество основывается на мирной и широкой торговле;

ж) политический характер правления. От этого зависит переориентация лучших природных и человеческих ресурсов на созидание мощной морской силы.

Мэхэн строит свою геополитическую теорию исходя исключительно из «Морской Силы» и ее интересов. Для Мэхэна образцом Морской Силы был древний Карфаген, а ближе к нам исторически – Англия XVIII – XIX вв.

Мэхэн идет и еще дальше, считая «Морскую Силу» особым типом цивилизации – наилучшим и наиболее эффективным, а потому предназначенным к мировому господству.

Идеи Мэхэна были восприняты во всем мире и повлияли на многих европейских стратегов. Даже сухопутная и континентальная Германия – в лице адмирала Тирпица – приняла на свой счет тезисы Мэхэна и стала активно развивать свой флот. В 1940 и в 1941 гг. две книги Мэхэна были изданы и в СССР.

Но предназначались эти идеи в первую очередь Америке и американцам. Мэхэн был горячим сторонником доктрины президента Монро (1758–1831), который в 1823 г. декларировал принцип взаимного невмешательства стран Америки и Европы, а также поставил рост могущества США в зависимость от территориальной экспансии на близлежащие территории. Мэхэн считал, что у Америки «морская судьба», и что эта Судьба заключается на первом этапе в стратегической интеграции всего американского континента, а потом и в установлении мирового господства.

Адмирал Мэхэн предсказывал именно Америке планетарную судьбу, становление ведущей морской державой, прямо влияющей на судьбы мира.

В книге «Заинтересованность Америки в Морской Силе» Мэхэн утверждал, что для того чтобы Америка стала мировой державой, она должна выполнить следующее:

1) активно сотрудничать с британской морской державой;

2) препятствовать германским морским претензиям;

3) бдительно следить за экспансией Японии в Тихом океане и противодействовать ей,

4) координировать вместе с европейцами совместные действия против народов Азии.

Мэхэн видел судьбу США в не том, чтобы пассивно соучаствовать в общем контексте периферийных государств «внешнего полумесяца», но в том, чтобы занять ведущую позицию в экономическом, стратегическом и даже идеологическом отношениях.

Независимо от Макиндера Мэхэн пришел к тем же выводам относительно главной опасности для «морской цивилизации». Этой опасностью является континентальные государства Евразии – в первую очередь, Россия и Китай, а во вторую – Германия. Борьба с Россией, с этой «непрерывной континентальной массой Русской империи, протянувшейся от западной Малой Азии до японского меридиана на Востоке», была для Морской Силы главной долговременной стратегической задачей.

Мэхэн перенес на планетарный уровень принцип «анаконды», примененный американским генералом Мак-Клелланом в североамериканской гражданской войне 1861–1865 гг. Этот принцип заключается в блокировании вражеских территорий с моря и по береговым линиям, что приводит постепенно к стратегическому истощению противника. Так как Мэхэн считал, что мощь государства определяется его потенциями становления Морской Силой, то в случае противостояния стратегической задачей номер один является недопущение этого становления в лагере противника. Следовательно, задачей исторического противостояния Америки является усиление ее позиций по четырем основным пунктам (перечисленным выше) и ослабление противника по тем же пунктам. Свои береговые просторы должны быть под контролем, а соответствующие зоны противника нужно стараться любыми способами оторвать от континентальной массы. И далее: так как доктрина Монро (в ее части территориальной интеграции) усиливает мощь государства, то не следует допускать создания аналогичных интеграционных образований у противника. Противника или соперника – а это евразийские державы (Россия, Китай, Германия) – следует удушать в кольцах «анаконды». Сдавливать континентальную массу, выводя из-под ее контроля береговые зоны и перекрывая по возможности выходы к морским пространствам.

Н. Спайкмен (1983–1943)

Спайкмен, внимательно изучивший труды Макиндера, предложил свой вариант базовой геополитической схемы.

Основной идеей Спайкмена было то, что Макиндер якобы переоценил геополитическое значение Хартленда. Эта переоценка затрагивала не только актуальное положение сил на карте мира, в частности могущество СССР, но и изначальную историческую схему. Спайкмен считал, что географическая история «внутреннего полумесяца», Римленда, «береговых зон» осуществлялась сама по себе, а не под давлением «кочевников Суши», как считал Макиндер. С его точки зрения, Хартленд является лишь потенциальным пространством, получающим все культурные импульсы из береговых зон и не несущим в самом себе никакой самостоятельной геополитической миссии или исторического импульса. Римленд, а не Хартленд, является, по его мнению, ключом к мировому господству.

Римленд – это Британия, Испания, Франция, Греция, Турция, … Япония (см. рис. 1).

Геополитическую формулу Макиндера – «Тот, кто контролирует Восточную Европу, доминирует над Хартлендом; тот, кто доминирует над Хартлендом, доминирует на Мировым Островом; тот, кто доминирует над Мировым Островом, доминирует над миром» – Спайкмен предложил заменить своей формулой:

«Тот, кто доминирует над Римлендом, доминирует над Евразией; тот, кто доминирует над Евразией держит судьбу мира в своих руках».

В своих книгах «Американская стратегия в мировой политике» и «География мира» Спайкмен выделяет 10 критериев, на основании которых следует определять геополитическое могущество государства. Это развитие критериев, впервые предложенных Мэхэном. Они таковы:

1) поверхность территории;

2) природа границ;

3) объем населения;

4) наличие или отсутствие полезных ископаемых;

5) экономическое и технологическое развитие;

6) финансовая мощь;

7) этническая однородность;

8) уровень социальной интеграции;

9) политическая стабильность;

10) национальный дух.

Если суммарный результат оценки геополитических возможностей государства по этим критериям оказывается относительно невысоким, это почти автоматически означает, что данное государство вынуждено вступать в более общий стратегический союз, поступаясь частью своего суверенитета ради глобальной стратегической геополитической протекции.

К. Хаусхофер (1869–1946)

1. Стремился к усилению политической мощи немецкого государства, что подразумевало индустриальное развитие, культурный подъем и геополитическую экспансию. Но само положение Германии, пространственное и культурное срединное положение делало ее естественным противником западных морских держав – Англии, Франции, США. Сами талассократические геополитики тоже не скрывали своего отрицательного отношения к Германии и считали ее (наряду с Россией) одним из главных геополитических противников морского Запада.

Следовательно, будущее великой Германии лежало в геополитическом противостоянии Западу.

2. Доктрина Хаусхофера: необходимость создания «континентального блока», или оси Берлин – Москва – Токио. Ориентация на Восток. Речь шла о совместном цивилизационном усилии двух континентальных держав – России и Германии, которые должны были установить «Новый Евразийский порядок» и переструктурировать континентальное пространство Мирового Острова, с тем, чтобы полностью вывести его из-под влияния Морской Силы.

Геополитические теории второй половины XX века. Аэрократия и эфирократия

Развитие техники привело к освоению воздушного пространства, что сделало актуальным разработку «геополитики воздуха».

В отличие от «геополитики моря», законченной и вполне разработанной, полноценной «геополитики воздуха» не существует. Фактор воздухоплавания добавляется к общей геополитической картине. Но некоторые соотношения при актуализации воздушной среды и связанных с ней новых типов вооружений – стратегической авиации, межконтинентальных ракет и ядерного оружия – значительно изменились.

Освоение воздушного пространства в некоторой степени уравняло между собой Сушу и Море, так как для самолетов и ракет разница между этими пространствами не очень значительна. (Особенно важным шагом было создание авианосцев, так как это окончательно оторвало воздушные базы от Суши, сделав их независимыми от качества земной поверхности.)

Вместе с тем развитие авиации изменило пропорции планетарного масштаба, сделав Землю значительно «меньше», а расстояния — «короче». Ракетостроение и развитие стратегической авиации во многом релятивизировали традиционные геополитические факторы – морские и сухопутные границы, внутриконтинентальные базы и т. д.

Перенос вооружений на земную орбиту и стратегическое освоение космического пространства были последним этапом «сжатия» планеты и окончательной релятивизации пространственных различий.

Актуальная геополитика помимо Суши и Моря вынуждена учитывать еще две стихии – воздух и эфир (космическое пространство). Этим стихиям на военном уровне соответствуют ядерное оружие (воздух) и программа «звездных войн» (космос).

Эти две новейшие модификации геополитических систем могут быть названы аэрократией (власть Воздуха) и эфирократией (власть Эфира).

Немецкий геополитик Карл Шмитт дал эскизный набросок этих двух новых сфер. Важным и принципиальным его замечанием является то, что и «аэрократия» и «эфирократия» представляют собой дальнейшее развитие именно Моря, продвинутые фазы именно «талассократии», так как весь технический процесс освоения новых сфер ведется в сторону «разжижения» среды, что сопровождается соответствующими культурными и цивилизационными процессами – прогрессивным отходом от Суши не только в стратегическом, но и в этическом (духовном, социально-политическом) смысле.

Освоение воздушной и космической сред есть продолжение сугубо талассократических тенденций, а следовательно, может рассматриваться как высшая стадия сугубо атлантической стратегии.

Атлантизм

Наиболее яркий представитель – Самуил П. Хантингтон.

Смысл теории Хантингтона, директора Института стратегических исследований им. Джона Олина при Гарвардском университете, сформулированный им в статье «Столкновение цивилизаций», сводится к следующему:

1. Видимая геополитическая победа атлантизма на всей планете – с падением СССР исчез последний оплот континентальных сил – на самом деле затрагивает лишь поверхностный срез действительности. Стратегический успех НАТО, сопровождающийся идеологическим оформлением, – отказ от главной конкурентной коммунистической идеологии – не затрагивает глубинных цивилизационных пластов. Стратегическая победа не есть цивилизационная победа; западная идеология – либерал-демократия, рынок и т.д. – стали безальтернативными лишь временно, так как уже скоро у незападных народов начнут проступать цивилизационные и геополитические особенности.

2. Отказ от идеологии коммунизма и сдвиги в структуре традиционных государств – распад одних образований, появление других и т. д. – не приведут к автоматическому равнению всего человечества на универсальную систему атлантистских ценностей, но, напротив, сделают вновь актуальными более глубокие культурные пласты. Народы будут ощущать религиозную принадлежность еще более живо.

3. Хантингтон утверждает, что наряду с западной (атлантистской) цивилизацией, включающей в себя Северную Америку и Западную Европу, можно предвидеть геополитическую фиксацию еще семи потенциальных цивилизаций:

1) славяно-православная;

2) конфуцианская (китайская);

3) японская;

4) исламская;

б) индуистская;

6) латиноамериканская;

7) африканская (возможно).

Эти потенциальные цивилизации отнюдь не равнозначны. Но все они едины в том, что вектор их развития и становления будет ориентирован в направлении, отличном от траектории атлантизма и цивилизации Запада. Так, Запад снова окажется в ситуации противостояния. Хантингтон считает, что это практически неизбежно и что уже сейчас надо принять за основу реалистическую формулу: «Запад и Все остальные».

Геополитические выводы из такого подхода очевидны: атлантисты должны всемерно укреплять стратегические позиции своей собственной цивилизации, готовиться к противостоянию, консолидировать стратегические усилия, сдерживать антиатлантические тенденции в других геополитических образованиях, не допускать их соединения в опасный для Запада континентальный альянс.

Он дает такие рекомендации:

«Западу следует:

– обеспечивать более тесное сотрудничество и единение в рамках собственной цивилизации, особенно между ее европейской и североамериканской частями;

– интегрировать в западную цивилизацию те общества в Восточной Европе и Латинской Америке, чьи культуры близки к западной;

– обеспечить более тесные взаимоотношения с Японией и Россией;

– предотвратить перерастание локальных конфликтов между цивилизациями в глобальные войны;

– ограничить военную экспансию конфуцианских и исламских государств;

– приостановить свертывание западной военной мощи и обеспечить военное превосходство на Дальнем Востоке и в Юго-Западной Азии;

– использовать трудности и конфликты во взаимоотношениях исламских и конфуцианских стран;

– поддерживать группы, ориентирующиеся на западные ценности и интересы в других цивилизациях;

– усилить международные институты, отражающие западные интересы и ценности и узаконивающие их, и обеспечить вовлечение незападных государств в эти институты.

Вышеприведенные рекомендации являются, по сути, краткой и емкой формулировкой доктрины неоатлантизма.

В качестве наиболее вероятных противников Запада Хантингтон указывает Китай и исламские государства (Иран, Ирак, Ливия и т. д.).

Мондиализм

Смысл мондиализма сводится к постулированию неизбежности планетарной интеграции, перехода от множественности государств, народов, наций и культур к униформному миру.

Мондиалистские организации создавались начиная с конца XIX в. крупными фигурами в мировом бизнесе – например, сэром Сэсилом Родсом, организовавшим группу «Круглый стол», члены которой должны были способствовать установлению системы беспрепятственной торговли во всем мире и созданию единого Мирового правительства.

В течение XX в. мондиалистские организации, избегавшие рекламы и часто даже носившие «секретный» характер, переменили много названий. Существовало «Универсальное движение за мировую конфедерацию» Гарри Дависа, «Федеральный союз» и даже «Крестовый поход за Мировое правительство» (организованный английским парламентарием Генри Асборном в 1946 г.).

По мере сосредоточения всей концептуальной и стратегической власти над Западом в США, именно это государство стало главным штабом мондиализма, представители которого образовали параллельную власти структуру, состоящую из советников, аналитиков, центров стратегических исследований.

Так сложились три основные мондиалистские организации, о самом существовании которых общественность Запада узнала лишь относительно недавно. В отличие от официальных структур эти группы пользовались значительно большей свободой проектирования и исследований, так как они были избавлены от фиксированных и формальных процедур, регламентирующих деятельность комиссий ООН и т. д.

Первая – «Совет по международным отношениям». Ее создателем был крупнейший американский банкир Морган. Эта неофициальная организация была занята выработкой американской стратегии в планетарном масштабе, причем конечной целью считалась полная унификация планеты и создание Мирового правительства. Эта организация возникла еще в 1921 г. как филиал «Фонда Карнеги за вселенский мир», и все состоявшие в ней высокопоставленные политики приобщались к мондиалистским взглядам на будущее планеты.

В 1954 г. была создана вторая мондиалистская структура – Бильдербергский клуб, или Бильдербергская группа. Она объединяла уже не только американских аналитиков, политиков, финансистов и интеллектуалов, но и их европейских коллег. С американской стороны она была представлена исключительно членами СМО и рассматривалась как его международное продолжение.

В 1973 г. активистами Бильдербергской группы была создана третья важнейшая мондиалистская структура – Трехсторонняя комиссия или Трилатераль. Она возглавлялась американцами, входящими в состав СМО и Бильдербергской группы, и имела помимо США, где расположена ее штабквартира, еще две штаб-квартиры – в Европе и Японии.

«Трехсторонней» комиссия названа по фундаментальным геополитическим основаниям. Она призвана объединять под эгидой атлантизма и США три «больших пространства», лидирующих в техническом развитии и рыночной экономике:

1) Американское пространство, включающее в себя Северную и Южную Америку;

2) Европейское пространство;

3) Тихоокеанское пространство, контролируемое Японией.

Во главе важнейших мондиалистских групп – Бильдерберга и Трилатераля – стоит высокопоставленный член СМО крупнейший банкир Дэвид Рокфеллер, владелец «Чэйз Манхэттэн банк».

Кроме него в самом центре всех мондиалистских проектов стоят неизменные аналитики, геополитики и стратеги атлантизма Збигнев Бжезинский и Генри Киссинджер.

Основная линия всех мондиалистских проектов заключалась в переходе к единой мировой системе под стратегической доминацией Запада и «прогрессивных», «гуманистических», «демократических» ценностей. Для этого вырабатывались параллельные структуры, состоящие из политиков, журналистов, интеллектуалов, финансистов, аналитиков и т. д., которые должны были подготовить почву перед тем, как этот мондиалистский проект Мирового правительства смог бы быть широко обнародован, так как без подготовки он натолкнулся бы на мощное психологическое сопротивление народов и государств, не желающих растворять свою самобытность.

Мондиалистский проект, разрабатываемый и проводимый этими организациями, не был однороден. Существовало две его основные версии, которые, различаясь по методам, должны были теоретически привести к одной и той же цели.