elita

Часть третья. Путин и его режим в оценках элиты: материалы личных интервью

рующие недоверие, типа BMP, которое всех перепугало до смерти... И при этом подготовили такие поправки, которые практически никак не меняют качество налогового администрирования, но при этом в некоторые случаях его еще даже и ухудшают. И попытки найти общий язык между бизнесом и представителями финансового блока в этой сфере — у них, видимо, есть и политические соображения, отнюдь не только узковедомственные, которые их толкают на это, — они пока ни к чему не привели, и вопрос уже месяц стоит на месте, при всем том, что поправки давно уже есть, но договориться об их содержании не удается. Поэтому реально осознание ключевыми людьми во власти остроты проблемы необходимости реагирования и принятие адекватных мер — это очень разные вещи в нашей ситуации конкретной. Осознание есть, а насколько возможно в этой ситуации, в этой атмосфере принимать адекватные меры — мы сказать пока не можем» (высокопоставленный чиновник).

«...Для того, чтобы пропасть между хотя бы бизнес-элитой и политиками, влияющими на выработку решений властью, пройти, чтобы эту пропасть преодолеть, надо предпринять очень много усилий. И переделка Налогового кодекса — это только маленькая часть на самом деле того, что нужно сделать. Тут нужно и изменить поведение тех людей, которые пытаются переделить собственность, нужно продемонстрировать готовность проводить серьезные реформы, которых ждет бизнес, типа дерегулирования, дебюрократизации. И при этом еще нужно сформулировать какую-то долгосрочную стратегию, понятную бизнесу — и в политическом плане тоже, потому что и здесь есть неопределенность» (высокопоставленный чиновник).

«Чушь! Чушь! Да, есть какие-то проблемы, но не те, о которых говорят. Вот в высокотехнологичном бизнесе... вот я могу сказать так... Сегодня, если взять структуру цены продукта и налоговую политику... При нынешней налоговой политике есть сырьевой сектор, где живой труд составляет три-пять процентов. Там трубы, акцизы, налоги — чего только нет... И, понимаете, те налоги, которые на труд, на живую силу, социальные налоги — они там хоть 100%... Понимаете, там это мелочевка. И я беру нынешние компании, где доля живого труда — 90%. Ну нельзя подходить с одной меркой! Или... им-то все равно — там проценты не идут в налоги, в государство... Вот для того, чтобы нам сделать конкурентоспособным наш айтишный рынок... ну почему у нас все мозги-то уезжают? Почему у нас невозможно организовать вот это производство? Вот из-за этого! Так что налоговая политика плохая, но не там, где про эту налоговую политику говорят» (эксперт по высоким технологиям).

«...Как только они пытаются решить вопрос за пределами трубы, металла, они сразу натыкаются на... вы понимаете, весь их бизнес-прагматизм улетучи-

251

Проблема «элиты» в сегодняшней России

вается — они совершают сплошные ошибки. Последний пример: вот я, например, вот уже почти восемь лет имею контракт с иностранными компаниями. С американской и вот с... где мы находимся. Компания делает мозги для...

инфраструктуры... ну, вот для "Билайна", для "Мегафона". Мы делаем управляющие системы для коммуникаций, делаем инфраструктуру для управления предприятиями, регионами, странами и так далее. И вот вторая компания, которую я консультирую, она в соседнем подъезде — компания "САПР" немецкая, на программном продукте которой 60% управления производством построено в мире. То есть я понимаю, что такое знание, как продавать знание...

продавать интеллектуальную услугу. И я понимаю, что это начинается процесс, что программный продукт, который делает компания "САПР", она фактически записывает весь алгоритм, весь процесс информационных вещей, которые работают... Понимаете, есть ведь некоторое ремесло: как продавать знания, как делать высокие технологии... С чего начинать, чем кончать...

А дальше там вроде пытаются что-то сделать. Ну, кто, откупившись, пытается, кто с помощью лозунгов — ну, кто как. Например, Потанин образует фонд

ñАкадемией наук... И вот образовали фонд, и, вот видите, говорит, àõ-àõ,

ñпридыханием. Я говорю: провалится Потанин. По одной простой причине, что в высоких технологиях проблемы начинаются не с умения производить — в России всегда придумывали лучше всех, — а вопросы начинаются с того, кто все это дело купит? А здесь мы попадаем — не то, что у нас нет производственных мощностей, а то, что нет инфраструктуры распространения продукта, нет инфраструктуры спроса на мировом рынке. Вот сейчас он провалился

— я уже читаю в пятницу, что он разочаровался, отказался, — 11 миллионов потеряли с Академией наук. Понимаете, и так далее: технопарки... та же самая ошибка, те же самые грабли. У нас ничего не получится, потому что если бы в Индии начинался процесс, он бы начинался с того, что были индусы, которые гнали заказы в Индию, бедным родственникам, и у них бы на этом на- чалось развитие. А у нас кто в Россию заказы гонит? Кто? Откуда они возьмутся? Поэтому вот то, что я говорю, это просто примитивные основы бизнеса за пределами биржевой трубы. И уже здесь, в этих простых задачках они уже не разбираются, они уже делают стратегические ошибки. Это вот просто говорят: продвинутые менеджеры. Да какие они продвинутые менеджеры?!» (эксперт по высоким технологиям).

Попытки реформ

«Вспомните первую программу Грефа, там же все нормально было. Но баланс менялся по мере стабилизации. ...Программа Грефа, она была нормальной, там же работали практически все либеральные экономисты, которые бы-

252

Часть третья. Путин и его режим в оценках элиты: материалы личных интервью

ли. Хорошие дискуссии были, обсуждения, программа была, но ее не сделали. Потому что поздно. Страна уже из периода кризиса вышла, а когда не кризис...

Реформами движут либо амбиции, либо кризис.

Я думаю, потенциал реформы [до] 2008 года очень узок, если вообще существует. Это не значит, что правительство и президент будут отказываться от каких-то заявлений в пользу тех или иных реформ... заявления будут и реформы не реформы, а изменения какие-то будут. Изменения в области образования уже ползучий характер приняли и дальше будут ползти, будут изменения в области ЖКХ... Без всякого объявления, без ничего, на 30% все подросло. Так, наверное, дальше будет. Это реформа? Конечно нет. Но существенное изменение, негативное для граждан, потому что они не видят никаких улучшений, услуг не больше, они не лучше, и, наверное, позитивное для тех, кто имеет доступ к этим средствам. Поэтому таким образом ситуация будет развиваться во всех областях — медицине, образовании, ЖКХ. В военной сфере, думаю, тоже — те ползучие изменения... Я не вижу у нынешнего руководства серьезного потенциала для реформ. <...> Ничего не подпирает! Ни снизу, ни извне, ни изнутри самой элиты — нет ничего» (политолог).

«Но они же впрок выдали денег. Ветеранам, пообещали поднять пенсии в течение трех лет в два раза, если я правильно помню, то по сравнению с 2004 годом в 2006-м прирост социальных расходов составляет 30 млрд рублей, то есть 10 миллиардов долларов. То есть цена покупки этого социального спокойствия — она огромная» (менеджер крупной компании).

«Просто люди не готовы принимать решения. Они ликвидировали все пространство для дискуссий. Монетизация пропихивалась ногой, сапогом че- рез парламент без всякого обсуждения. А когда у вас нет дискуссии вокруг реформы, шансы на ошибку очень велики. <...> О тех ошибках, которые были в реформе, все говорили, о них было известно заранее, с ними и столкнулись. Но опять-таки Путину повезло, потому что денег много, и просто раздали всем денег, пообещали еще, потратили больше. Когда у вас есть такие немереные деньги в стабилизационном фонде, с бюджетом все хорошо, вы можете потратить эти деньги» (менеджер крупной компании).

«Почему власть пошла на монетизацию? Потому что они поняли — у них возникла проблема. Были эти нефинансируемые мандаты, которые законом прописаны, а в бюджете нет денег. Но потом постепенно их стали отсуживать в судах. И в 2003 году объем исков в суд, утвержденных к выплате Минфином, составил больше 1 млрд долларов. Потому что суды не могли судить по-друго- му. И это стало для них проблемой. Люди обработали эту конструкцию, стали идти в суды и отсуживали. После этого власть поняла, что с этим надо закан-

253

Проблема «элиты» в сегодняшней России

чивать, дальше до безумия могла сумма расти, в три раза больше бюджета быть. Вот что проблема. Поэтому сказали — ломаем эту систему. Правильное решение. Допустили ошибки — возникала новая проблема — социальный протест пенсионеров. Быстренько заплатили всем денег и тем, кто потенциально может протестовать, сказали: и вам заплатим» (менеджер крупной компании).

«Ведь сама идея — у нас тоже многие говорят: вот, отменить закон о монетизации — само направление-то абсолютно правильное. <...> Но ситуация-то получилась идиотская? Сам переход к денежной компенсации, он должен позволить уйти от всей этой системы бюрократов, которые зачастую на реализации всех этих льгот сидят, и одно то, что это увеличит расходы на государственный аппарат, а с другой стороны — это же головная боль для тех, кто эти льготы получает. Потому что каждый из них на своем месте начинает что-то там выкачивать... И этот отказ, переход от льгот, сделали таким образом, что еще больше увеличился этот чиновничий произвол, и стало только хуже, потому что бюрократия-то не исчезла. Наоборот, наверное, где-то даже увеличи- лась, потому что усложнили весь этот процесс. Увеличили затраты все эти...

Ну какой смысл вводить все это дело, если все равно идут дотации автомобильным предприятиям, автобусным паркам и так далее? Все же осталось!» (военный эксперт).

Власть и реформы

«Я приписываю это на счет очень низкого интеллектуального уровня. Она не понимает, как бороться с этой "оранжевой революцией". Невозможно с этим бороться силой» (лидер политической партии).

«Да, власть будет лавировать, теперь по карману так бить не будет. Будет аккуратнее — растягивать мучения, но так, чтобы чуть-чуть подкармливать» (лидер политической партии).

«Я говорил о необходимости структурной демилитаризации, это очень отдельно, сложно для понимания у нас, а они там [на Западе] считают. Вот по- чему мы пошли по ошибочному пути — мы не демилитаризовались. Структурно... Потому что военный бюджет упал, денег стало меньше, перестали что-то закупать. Структурная демилитаризация была как раз в этом гигантском сырьевом секторе, или, как говорят, базовых отраслях. Основной удар был нанесен по ВПК, хотя он небольшую дозу ресурсов потреблял» (военный эксперт).

«...Качественных ресурсов, на которых висело и образование, и медицина, и все держалось на этом, и высокий уровень поддерживался благодаря потреб-

254

Часть третья. Путин и его режим в оценках элиты: материалы личных интервью

ностям ВПК. А все это поддерживалось и питалось за счет огромного сырьевого сектора. Ведь мы же ничего не экспортировали. Это был баланс. Это была достаточно стройная, мощная система, сугубо, конечно, военной направленности, но была. И только при Хрущеве впервые стали вывозить нефть. И тогда уже все пошло вразнос. ...В мирное время это огромное количество ресурсов — сырьевых, электроэнергии — не было нужно, но вывозить это было нельзя, поэтому все шло на повышение какого-то жизненного уровня, на достаточно низком уровне, но постоянный рост шел...

...Если бы Сталин прожил еще 5–8–10 лет, то он добился бы того, что у нас было бы все бесплатно. Образование, автотранспорт, ЖКХ и т.д., просто потому, что эти ресурсы в мирное время нужно было как-то использовать. А держались они только для войны, а не из человеколюбия. А так как все это потом в 1991-м было вынуто из-под ЖКХ, образования, медицины и брошено на экспорт, перешло в частные руки, то, естественно, это все зависло и осталось без опоры. Поэтому все обречено» (военный эксперт).

«...Надо было, хотя что сейчас говорить про "надо было", но надо было эти ресурсы обратить на внутренние нужды, потерпев год-два-три — сколько-то, некоторую автаркию. <...> Чтобы у людей появилось ощущение, что они от сокращения военных расходов стали жить лучше. А так военные расходы сократили, а жить стали все хуже значительно. Поэтому весь вопрос, что все наши беды от милитаризации, завис в воздухе. И стал неубедителен. Жизнь не улучшилась, значит расчет был неверный, и дело не в избыточном милитаризме, а дело, конечно, было именно в этом, мы были страной милитаристской. Уровень милитаризма нельзя было выразить. Это была очень мощная система. Американцы ее у нас после Второй мировой заимствовали и применили. Но им хватило ума после1945 года от нее отказаться. <...> Возможно, если правильно понять истоки того, что произошло... Но это нелегкий путь, это требует совершенно другой элиты, а главное — признания ошибочности пути. Но сейчас уже в воздухе все витает, все говорят об этой нефтяной игле и т.д., хотя это вульгарное выражение того более глубинного, что произошло. Но требует это, к сожалению, поистине революционных методов. Разговоры о том, что надо слезть с иглы, здесь, вы сами понимаете, ни к чему не приведут. Будем только еще больше от нее зависеть. Разговоры эти пустые. ...Под революционными методами я имею в виду менеджерский план, а не социальные какие-то потрясения... Да, смена элит, но кем заменить?..» (военный эксперт).

«Этот знаменитый 122-й закон имени монетизации льгот. Он, безусловно, ведет в совершенно неправильном направлении. Во-первых, никакой срочности с этой реформой не было. Гораздо важнее было провести ту же самую во-

255

Проблема «элиты» в сегодняшней России

енную реформу. Потому что если провести военную реформу, то одновременно с этим решаются многие проблемы, связанные с реформой образования, например. На самом деле, если мы отменяем обязательный призыв и формируем исключительно профессиональную армию, армию по контракту, а не по призыву, то у нас те мальчики, которые идут сегодня в институт, чтобы просто не попасть в армию, они не пойдут в институт. Значит, в сфере образования начнется более жесткая конкуренция. Потому что количество абитуриентов сократится и начнется конкуренция, а она выделит наиболее перспективные вузы. Как только они начнут выигрывать, следовательно, они начнут богатеть. Они станут более серьезными, более богатыми, более развитыми, разовьют научную базу. Вот вам выход на функционирование науки. Казалось бы, а начинаем с чего — с военной реформы. В этом клубке гораздо лучше можно делать, чтобы распутать весь этот клубок. Они дергают не за ту нитку. Они только запутывают этот клубок» (руководитель общественного фонда).

«Последствия "реформ" просчитываются дискуссиями. В Америке существует огромное количество экспертных центров, которые получают деньги из федерального бюджета, которые делают по отраслям 20-летние прогнозы, и эти прогнозы всерьез анализируются. У нас нет такого социального заказа. Политического. Потому что политическая позиция такая: любая проблема, которая у нас есть, имеет решение — заплатить. Если у вас есть лишние 20 миллиардов долларов, вы можете их потратить на решение любой проблемы» (менеджер крупной компании).

«В основном мне кажется, что это внешнее ощущение [хода реформ] вызвано тем, что реальная политика, реальные действия власти подменены пиаром. И пиар этот, в общем, толково делается. Тут я ничего не могу сказать, команда в Кремле достаточно грамотная, и она умеет развернуть ситуацию или показать ее нужной стороной, даже той стороной, которой не существует, это они делают толково. А если посмотреть на реальную политику, все реформы, по сути, провалены, я не могу назвать ни одной непроваленной реформы... думаю, что они изначально планировались группой лиц таким образом, что они не имели шансов быть поддержанными в обществе. А раз шансов не было быть поддержанными в обществе, я думаю, что даже многие реформы и властная элита на уровне муниципальных органов власти и региональных органов власти, она, может быть, и не заявляла громко, что она с ними несогласна, но, по сути, она была с ними несогласна. Понимали, что они либо нереализуемы, либо они несут в себе большой негативный процесс. Это и административная реформа, и социальные тоже. От административной реформы все и началось. Конечно же регионы не согласны, когда фактичес-

256

Часть третья. Путин и его режим в оценках элиты: материалы личных интервью

ки количество средств, которыми они располагают, им уменьшили, а количе- ство функций резко расширили. Они помалкивают именно исходя из тех авторитарных тенденций, понимая, что если они будут говорить...» (депутат Государственной Думы).

«Те попытки реформ, которые попытались сделать его правительство, Касьянова, они, по большому счету, оказались неудачными. Пенсионная реформа была неудачный и этот антибюрократический закон» (менеджер крупной компании).

Административная реформа и ее последствия

«С одной стороны, здесь временные издержки, потому что административная реформа, можно ее по-разному оценивать, но ясно, что любая перестройка вначале ведет к снижению эффективности, и очень многие процессы потонули в согласованиях и вызвали падение эффективности работы госслужб и госаппарата. Если дальше она не возрастет, если власть неспособна будет всерьез обеспечить экономический рост и комфортную среду для бизнеса, если одновременно с этим социальные векселя окажутся нереализованными — или даже реализованными, но при этом мы будем проигрывать, условно говоря, Украине по пенсиям, как это сейчас возникает, перспективам развития экономики и привлечения иностранных инвестиций, то это будет вести к недовольству и внутри элиты, и в обществе. При этом я не думаю, что могут быть какие-то организационные силы, которые способны всерьез — как на Украине или в Киргизии...» (высокопоставленный чиновник).

«Мы видим, что вертикаль строилась не для того, чтобы росло благосостояние страны и народа. Она строилась только для того, чтобы росло благосостояние номенклатуры. Перераспределение, чтобы отнять у населения дополнительные какие-то блага и распределить их в свою пользу. Типичная мотивация всей этой истории с монетизацией льгот. А для того чтобы удержать в повиновении после этого, нужна вертикаль, нужна сила, нужны прямые приказы, подчинение» (лидер политической партии).

«Ну, учитывая, что у нас про вертикаль власти говорят, и про укрепление вертикали власти говорят, а на самом деле она ни черта не укрепляется, а идет демонстрация совершенно разных отношений к тем или иным проблемам среди тех, кто сидит во власти, и действия совершенно разные, иногда в совершенно разных направлениях. Несогласованные. Президент думает одно, бюрократия думает другое, и делается что-то третье...» (военный эксперт).

257

Проблема «элиты» в сегодняшней России

«Совершенно очевидно, что это очень скоро произойдет [власть рухнет]. Я думаю, что это будет как раз связано с парламентскими выборами. Но, может быть, это даже произойдет раньше, тем более что это будет происходить не в Москве на этот раз. Скорее всего, это пойдет по регионам, и, когда нач- нет гореть одновременно несколько регионов, вот тут в Кремле будет полная паника. Они выстроили вертикаль. Вертикаль покоится на том, что все должны работать как часы. Кнопочку нажал — загорелось. Никакой роли сами региональные элиты уже не имеют, никакой роли общество не имеет. Никакой роли отдельный гражданин не имеет — все пути для саморегулирования общества заблокированы. Есть только один способ — регулирование сверху. Ручное управление. А в котле-то все варится. Поэтому, когда вы крышку закрываете, котел взрывается в итоге» (руководитель общественного фонда).

«Примерно такой разговор — с достаточно влиятельными людьми. Сегодня две группировки во власти. Первая — либералы, которые говорят: рынок все расставит. Не расставит, если мыслить в категориях кварталов. Это понятно — он все больше будет приватизировать: нефть, развлечения и вокруг вот этого все рабочие места. И второе — силовики, которые говорят: вы, блин, что там, либералы, пока порядка не будет, ничего не будет. То есть в одном слу- чае — одна крайность, в другом — другая крайность. То есть вертикаль власти без вертикали смысла. Если нет смысла, во имя чего это дело делается, то понятно, что эта власть превращается в произвол, что и происходит» (военный эксперт).

«Да, но теперь все претензии — наверх. Как Латынина выразилась совершенно четко, и у меня образ такой: когда спрашивают по поводу вертикали власти, когда она снизу растет, это нормально, а когда он сверху висит — это импотентная власть. Поэтому та ситуация, которая сегодня делается, это правильно Латынина выразилась, что Путин управляет людьми, которые ничем не управляют. Поэтому есть группа людей... и 97% указаний президента не исполняются. Либо из-за саботажа, либо из-за отсутствия средств, либо из-за неумения, либо население не воспринимает — неважно, любую из этих версий бери, неважно, но, по сути дела никакой адекватной реакции от объекта управления не получают. Более того, они еще и обратную связь исключили там — в виде средств массовой информации и так далее... Народ варится в своем котле, и сегодня там делают такую партию, сякую партию — никого это уже не интересует. Ну когда просто включаю утюг, а там Жириновский — посредственность и просто враг государства — то, что Ильин считал вождем черни, которого к власти нельзя допускать... Понимаете, политика опошлена, власть опошлена...» (эксперт по высоким технологиям).

258

Часть третья. Путин и его режим в оценках элиты: материалы личных интервью

Правящие элиты

«...Даже если люди гайдаровского, чубайсовского типа были люди авантюрного какого-то склада, что-то искали, дергались, делали ошибки, исправляли их, то эти уже совсем другое поколение, они ничего делать не будут, не получив одобрения с самого верха, но все время оглядываясь назад. А верх — там тоже ждут указаний» (военный эксперт).

«Я считаю, что элита некомпетентна абсолютно. Вот просто абсолютно некомпетентна. Вы знаете, я вот работал при разных там режимах... вот, я говорю, она некомпетентна даже не в принятии сложных там решений, она же некомпетентна просто элементарно — наладить какой-то вопрос... я отвечаю за связь с государственными организациями... в компании иностранной... зная власть, я изна- чально стараюсь делать проекты, которые предлагаются, но не иметь с ней никаких отношений. Потому что любое дело, которое начинается, это такой геморрой, эта такая необязательность, это такое неумение развивать решение вопроса... даже просто связь невозможно поддержать с человеком... тебя что-то срочно попросили, нужно разрешить вопрос, нужно как-то вот по его просьбе получить немедленную реакцию — просто не берут телефон. <...> Это просто стиль власти. <...> Вы понимаете — шпана с улицы пришла» (эксперт по высоким технологиям).

«Нет, ничего власть не осознает, потому что она закрыта, не получает информации. Со стороны общества нет инструментов, которые бы могли доводить информацию до власти. Поэтому она живет в абстрактном мире, поэтому ничего не осознает» (лидер политической партии).

«...Но единственный критерий, который она осознала, — без рынка никуда, поэтому нужен рынок. А демократия — это формальные, имиджевые штуки. Никакого глубокого понимания прав человека, неотделимых от него и принадлежащих ему от рождения, — понимания этого главного принципа не существует ни у кого в элите. Ни в те времена, ни в 1990-е, ни сейчас, ни у большинства демократов» (лидер политической партии).

«Перепугались существенно больше, чем того требовала ситуация. Там ведь абсолютно неадекватное восприятие того, что происходит в обществе. Особенно, думаю, их напугал выход молодежи, и, конечно, их напугала ситуация на Украине, в Грузии, в Киргизии, мне кажется, там особый случай, но и в Киргизии тоже. Если они способны анализировать, то корень всех этих процессов, там много, конечно, факторов, как всегда, но корень — это огромное недовольство населения той политикой, которую проводит власть. И в этом смысле эти корни у нас существуют» (депутат Государственной Думы).

259

Проблема «элиты» в сегодняшней России

«Да нет, чувства опасности нет настоящего. Может быть, какое-то чувство тоски давит, а чувства опасности нет. Не развито тоже. Если 15 лет мы жили кое-как, то проживем и еще... Время сжимается. Поэтому нервозности больше, чем раньше» (военный эксперт).

«...Сейчас еще рано делать вывод. Власть пытается извлечь уроки из украинских и киргизских событий и рассматривает эту угрозу как весьма вероятную — если не сейчас, то в будущем. Восьмого года или девятого. Имея в виду, что, ясно, это не будет повторением того, что было, — другие условия, другое общество. Вероятность определенного конфликта, отчуждения или противостояния власти и общества — может быть» (высокопоставленный чи- новник).

«Я не замечаю панических настроений... Я не вижу... Все такое же, пассивное, равнодушное взирание на процесс» (военный эксперт).

«Тут встряска для власти произошла, а с другой стороны, и люди увидели, что, когда они выступают организованно, они чего-то могут добиться. В таких процессах важно не то, как в обществе относятся к этому, 70% — против, например. Тут важно как эти 30% себя поведут, даже 10% и даже 7%. Вот если они себя определенным образом поведут, то этого может оказаться достаточ- но. Но, вообще, мы в интересном периоде с вами живем. В ближайшие три года наверняка будет что-то интересное» (депутат Государственной Думы).

«Политической [программы модернизации] — нет. Элита глубоко устарела, отстала и глубоко безнравственна. То есть государственническое мышление — оно отсутствует» (лидер политической партии).

«...10–15 лет — это выходит за горизонты нынешней политической элиты» (крупный бизнесмен).

«...Для того чтобы в бюрократии что-то росло, нужно, чтобы начальство приносило какие-то новые взгляды. А когда там, к примеру, Кудрин, ничего плохого не хочу сказать, в 1990 году был депутатом Ленгорсовета, в 1992– 1993-м стал заместителем малого экономического комитета, в 1994–1995-м — председателем бюджетного комитета, в 1996-м — вице-мэр, в 1997-м — контрольное управление, в 1998-м — Министерство финансов, то есть человек по бюрократической лестнице пролез вверх. Вот он нормально в первой части вылез, но со взглядами в экономической политике там ведь сильнее не стало. Да, он вырос как бюрократ, но он им как был, так и остался. Западная бюрократия тем хороша, что во главе каждого министерства стоит политик, и по-

260