pol_partii

Одним из наиболее принципиальных различий в стратегии и тактике КПРФ и партий Роскомсоюза является отношение к существующей власти, в том числе к основным ее институтам – президенту, правительству, Федеральному собранию. [c.569]

Ключевой идеей стратегии и тактики КПРФ является идея “исторического компромисса”. Суть ее заключается в том, что партия стремится не к обретению всей полноты политической власти, а к участию во власти на основе стратегического соглашения с основными силами страны и, в первую очередь, с “партией власти” – доминирующими группами российской политической и бизнес-элиты.

Компромиссная стратегия объективно вытекает как из внутренних качеств самой КПРФ, так и из внешних обстоятельств осознания прагматически настроенным партруководством невозможности реставрации прежней системы, дефицита политической воли, характерного для партийных лидеров, и менталитета низового партийного актива, не приемлющего несанкционированные формы социальной активности. Пожалуй, можно заключить: КПРФ согласилась участвовать в осуществлении реформ потому, что не обладает силой, достаточной для того, чтобы повернуть общество вспять. Наконец, идея компромисса с режимом закономерно вытекает из государственнических акцентов в идеологии КПРФ, из стремления, в отличие от левых радикалов, не к разрушению государства, а к его укреплению.

Лидер КПРФ и его команда уже стали частью российского политического истеблишмента. Поэтому зачастую интересы этой корпоративной элиты оказываются для них важнее, чем интересы и взгляды своей партии и избирателей. Хотя при резко оппозиционной настроенности большинства членов КПРФ и сторонников Зюганова естественным было бы поведение по принципу “чем хуже, тем лучше”, “встроенность” верхушки КПРФ в политическую элиту побуждает ее действовать в стиле “конструктивной оппозиции” и стремиться к консервации политической ситуации. Сам Зюганов считает, что власть и оппозиция должны вести между собой “конструктивный диалог”, видеть друг в друге партнеров, а не врагов, в борьбе с которыми все средства хороши.

Период после президентских выборов 1996 г. показал, что руководство КПРФ не склонно идти на лобовое столкновение с консолидированными силами режима и взяло курс на маневрирование между властными группировками и постепенное “врастание” во власть. Такая тактика не привела к серьезному продвижению КПРФ на уровне федеральных правительственных структур. Однако в ходе региональных избирательных кампаний 1996–1998 гг. ей удалось одержать победу, по оценкам руководства, более чем в 30 субъектах Федерации. Получив губернаторские посты в ряде густонаселенных регионов Центра России (так называемый “красный пояс”), КПРФ серьезно расширила сферу своего влияния как в плане доступа к материальным ресурсам и каналам распространения информации, так и в плане приобретения дополнительных рычагов воздействия на правительство.

В русле поиска “исторического компромисса” следует рассматривать постоянные торги руководства КПРФ с правительством В.Черномырдина в стенах парламента, участие в “круглых столах” трех ветвей власти, в трехсторонних комиссиях и т.п., что было особенно характерно для тактики партии на протяжении всего 1997 года. [c.570]

Однако уже в апреле 1998 г., после отставки В.Черномырдина и отказа Б.Ельцина согласовать с оппозицией приемлемую для нее кандидатуру на пост премьера, руководство КПРФ было вынуждено признать неэффективность компромиссной стратегии и заявить о ее пересмотре. На V съезде КПРФ (май 1998 г.) было решено отказаться от

“конструктивного диалога” с властью и сделать главный упор на организацию масс в трудовых коллективах, подготовку всероссийской политической стачки и кампании по отрешению президента Б.Ельцина от должности.

Очередная смена кабинета министров в августе–сентябре 1998 г. и создание так называемого “правительства национальных интересов” во главе с Е.Примаковым при поддержке “левого” большинства Госдумы заставило партруководство, не отказываясь от антиельцинской кампании, заявить об “избирательной поддержке” правительства. Дав согласие на вхождение своих представителей в кабинет Е.Примакова, КПРФ тем самым взяла на себя ответственность за проводимую им политику. При определенной выигрышности (доступ к реальным рычагам власти) такая тактика чревата потерей части протестного электората, что в преддверии выборов 1999–2000 гг. для коммунистов явно нежелательно.

В отличие от руководства КПРФ, левые коммунисты более последовательны в своем неприятии существующей власти и не идут с ней ни на какие компромиссы. Формирование правительства Е.Примакова с участием представителей оппозиции не повлияло на их позицию, а лишь дало повод ужесточить критику в адрес партии Зюганова. По мнению левых компартий, КПРФ и НПСР “разоблачили себя как оппортунисты и соглашатели, подменив реальную борьбу против буржуазного строя парламентской возней, требования безоговорочной отставки Ельцина и выражения недоверия любому буржуазному правительству, а также ликвидации президентской власти – игрой в "ремонт" незаконной буржуазно-авторитарной Конституции и в создание коалиционного правительства вместе с основными виновниками и главными угнетателями России”. Позиции зюгановского руководства партии Роскомсоюза противопоставили требования создания параллельных органов власти в виде советов всех уровней, опирающихся на широкую сеть структур самоорганизации трудящихся, и формирования “советского правительства”.[c.571]

В избирательных кампаниях 1993–1996 годов

Вопрос об участии в избирательных кампаниях, а следовательно, о признании политической демократии и действии по ее правилам является для российских коммунистов достаточно сложным и спорным. Впервые наиболее остро он встал в 1993 г., на выборах в Госдуму первого созыва.

После трагических событий сентября – октября 1993 г. РПК, СК, РКРП, ВКПБ, СКП– КПСС и движение “Трудовая Россия” приняли решение о бойкоте назначенных Б.Ельциным выборов и референдума по проекту новой Конституции РФ. В основе их бойкотистской [c.571] тактики, как утверждалось, лежало нежелание способствовать легитимизации и фактическому закреплению режима. Но очевидно, что за этим стояло и другое: понимание организационной и финансовой слабости своих организаций, невозможности сбора 100 тыс. подписей в свою поддержку и ведения полноценной избирательной кампании в предельно сжатые сроки.

Согласованной бойкотистской позиции “левых” коммунистов руководство КПРФ противопоставило решение об активном участии в выборах и референдуме. Партия выдвинула собственный федеральный список кандидатов в депутаты Госдумы (151 чел.), который возглавили Г.Зюганов, космонавт В.Севастьянов и юрист В.Илюхин. По итогам выборов КПРФ заняла третье место после ЛДПР и “Выбора России”, получив 12,35% голосов и, соответственно, 61 мандат. Результаты выборов стали весомым тактическим успехом КПРФ. Она стала парламентской партией, получила более широкие возможности

для пропаганды своих взглядов. Однако одна из главных целей избирательной кампании партии – привлечь как можно большее число людей на избирательные участки и отклонить проект Конституции большинством голосов – не была достигнута. Это дало повод ее левым оппонентам из коммунистического лагеря утверждать, что тактика бойкота референдума была политически целесообразнее.

В 1995 г. в связи с изменением политической ситуации левые компартии были вынуждены отказаться от прежней тактики и принять участие в кампании по выборам в Госдуму второго созыва. Несмотря на многочисленные призывы к единству действий, на выборах 1995 г. КПРФ и левые коммунисты выступали двумя избирательными объединениями (хотя в регионах предвыборные коалиции левых сил все же имели место: малые компартии были вынуждены работать в связке со структурами КПРФ из-за слабости собственной организационной базы).

Избирательный список КПРФ на выборах в Госдуму второго созыва (262 чел.) возглавили Зюганов, С.Горячева и А.Тулеев. А избирательный блок “Коммунисты – Трудовая Россия – За Советский Союз”, созданный РКРП, РПК, РКП–КПСС, движением “Трудовая Россия”, ОФТ и др., представляла “тройка” – В.Тюлькин, А.Крючков, В.Анпилов.

Характерно различие целей электоральной стратегии КПРФ и партий Роскомсоюза на выборах 1995 г. КПРФ ставила своей целью завоевание парламентского большинства, чтобы добиться формирования правительства “народного доверия”, изменения политического и экономического курса, принятия новой Конституции, которая обеспечила бы восстановление власти трудящихся в форме советов. Подход же левых компартий отличался подчеркнутым стремлением использовать парламент только как трибуну для пропаганды своих идей. В предвыборной платформе блока “Коммунисты – Трудовая Россия – За Советский Союз” прямо говорилось: “Мы идем в Думу, чтобы в конце концов заменить и ее, и президентов с мэрами властью советов. Мы будем готовить эту смену всей своей деятельностью...”-При этом не скрывалось, что предусмотренные в программе меры по выведению страны из кризиса блок намерен осуществить с помощью [c.572] “диктатуры трудового большинства по отношению к тем, кто строит сейчас свое личное благополучие за счет обнищания народа”.

По итогам декабрьских (1995 г.) выборов в Госдуму КПРФ заняла первое место, получив поддержку 22,3% избирателей, принявших участие в голосовании. Партия завоевала 99 мандатов по федеральному (партийному) списку и 58 – в одномандатных округах. В результате партия сформировала самую крупную думскую фракцию (35% от общего числа депутатов Думы), а ее представители заняли посты председателя Госдумы (Г.Селезнев), заместителя председателя (С.Горячева) и председателей 9 (из 28) комитетов. Что касается блока левых компартий, то его федеральный список получил на выборах 4,53% голосов избирателей, принявших участие в голосовании. Не преодолев пятипроцентный барьер он не получил представительства в Госдуме (по одномандатному округу прошел только член ЦК РКРП В.Григорьев).

В преддверии президентских выборов КПРФ встала перед задачей мобилизации всех без исключения левых голосов, да и, вследствие явной недостаточности собственно коммунистического электората, не только левых. 4 марта 1996 г. состоялось учреждение предвыборной коалиции в поддержку Г.Зюганова, соглашение о создании которой подписали М.Лапшин (Аграрная партия России), Н.Рыжков (депутатская группа “Народовластие”), О.Шенин (СКП–КПСС), В.Анпилов (“Трудовая Россия”), С.Бабурин (Российский общенародный союз), А. Руцкой (“Держава”) и представители еще около 50 более мелких объединений. Их согласие на выдвижение и поддержку Зюганова стало

результатом признания очевидного провала попыток создать на иной, чем у КПРФ, базе массовую партию радикальной оппозиции, хотя бы отдаленно сопоставимую с нею по влиянию и организационно-политическому потенциалу.

Тем не менее за пределами блока остались левые демократические силы (левые социалдемократы, социалисты, анархисты, троцкисты). Ни одна из левых компартий также не вступила в блок, ограничившись лишь заявлениями об условной поддержке Зюганова.

Причиной их отказа от подписания соглашения послужило несогласие с предвыборной платформой лидера КПРФ (ввиду ее “недостаточной коммунистичности”) и нежелание делить ответственность за ее положения.

Входе избирательной кампании Зюганов и его окружение немало поработали над приданием КПРФ имиджа респектабельной парламентской партии, способной договориться с российскими элитами, с Западом и вывести страну на современный путь развития без революционных потрясений. Однако результаты голосования показали, что КПРФ не удалось привлечь на свою сторону перспективные социальные группы и осуществить динамичное наращивание электората: во втором туре Зюганову отдали голоса 40,31% избирателей, Ельцину – 53,82%. Таким образом, на фоне возвращения бывших коммунистов к власти в ряде восточноевропейских стран (Польша, Литва) итоги президентских выборов явились для российских коммунистов серьезной неудачей. [c.573]

Вцелом избирательные кампании 1995–1996 гг. показали, что КПРФ явно не стремилась к созданию мощного отмобилизованного политического движения, которое только и могло бы в случае победы Зюганова стать ему опорой “снизу” для изменения общественной системы. Напротив, она всячески дистанцировалась от участившихся акций социального протеста, стараясь выглядеть как можно менее “опасной” для правящей элиты. Последующая деятельность фракции КПРФ в Госдуме заметно переориентировала наиболее многочисленную часть коммунистической оппозиции на отработку легитимных методов борьбы за власть, придав основной структуре российского комдвижения определенный социал-демократический оттенок и имидж “партии социального партнерства”.[c.574]

Союзники и попутчики

КПРФ – бесспорный лидер российской антипрезидентской оппозиции. Понимая, что партия не сможет в одиночку получить доступ к реальной власти, руководство КПРФ выстраивает коалиционную политику, исходя из идеи единства “социально-классового” и “народно-патриотического” движений. Своими потенциальными союзниками КПРФ считает не только левые силы (коммунистов и социалистов), но и движения патриотического, центристского и даже последовательно демократического толка, профсоюзы, рабочие, крестьянские, женские, ветеранские, молодежные, предпринимательские, просветительские, творческие организации, религиозные объединения всех традиционных конфессий. Наиболее тесные контакты КПРФ поддерживает с движением “Духовное наследие”, СКП-КПСС, Аграрной партией России и др.

Аграрная партия России (лидер – М.Лапшин) относится к числу наиболее близких КПРФ партий-сателлитов. Это касается как идеологических основ партии, так и ее практической деятельности. В частности, это проявлялось в солидарных голосованиях по ключевым вопросам фракции КПРФ и Аграрной депутатской группы, созданной при непосредственном участии депутатов-коммунистов, в совместных действиях в президентской избирательной кампании 1996 г., в проведении массовых политических

акций. АПР была создана в феврале 1993 г. по инициативе фракции Верховного совета РФ “Аграрный союз”, Аграрного союза России и профсоюза работников АПК. Партия выступает за корректировку курса реформ, в поддержку всех форм хозяйствования на селе, наиболее последовательно отстаивая корпоративные интересы руководящего звена АПК. В то же время аграрии занимают позицию неприятия свободной купли-продажи земли сельскохозяйственного назначения. АПР идейно неоднородна. В ней представлены по крайней мере два течения – прокоммунистическое, однозначно ориентированное на КПРФ (лидер АДГ Н.Харитонов), и корпоративистско-центристское, или “умеренное”, отстаивающее самостоятельность партии (А.Заверюха и А.Назарчук, в свое время занимавшие руководящие посты в правительстве В.Черномырдина). На момент создания партия насчитывала [c.574] 3124 члена. По состоянию на конец 1998 г., по оценкам руководства, явно завышенным, ее численность достигала 300 тыс.

КПРФ выступает против идеи чисто “левого” блока, за формирование широкого народнопатриотического фронта из всех оппозиционных сил (вплоть до монархистов и сторонников Русской партии), без оглядки на идейные разногласия. Концепция народнопатриотического фронта вынашивалась Г.Зюгановым еще с начала 1991 г. При его участии было разработано и реализовано несколько проектов такого рода – Фронт национального спасения (1992–1993 гг.), движение “Согласие во имя России” (1994 г.) и др. Однако все они оказались недолговечными. Камнем преткновения во всех коалициях являлось несогласие малых партнеров КПРФ с доминированием “старшего брата” при официально декларированном равноправии участников.

Казалось, эти неудачи ставят под сомнение эффективность блоковой тактики КПРФ. Тем не менее руководство партии продолжало следовать по этому пути, создав в августе 1996 г. на основе предвыборной коалиции очередной “лево-правый” блок – Народнопатриотический союз России (НПСР). По замыслу организаторов, он должен был стать мощным социал-патриотическим движением, которое опиралось бы на национальногосударственную идеологию и открыто отказалось бы от всего “устаревшего”, то есть связанного с КПСС и СССР. В состав НПСР вошли КПРФ, АПР, Аграрный союз России, движения “Духовное наследие”, “Держава”, Русская партия и др. (по состоянию на конец 1998 г., он объединял более 50 партий, движений и общественных организаций). Во многом повторяя судьбу прежних коалиций такого типа, НПСР является скорее “зонтиком” для КПРФ. Однако в ряде регионов в ходе местных избирательных кампаний ему удалось объединить практически весь оппозиционный спектр и добиться впечатляющих успехов (например, на выборах в Законодательное собрание Краснодарского края в ноябре 1998 г. представители блока КПРФ/НПСР получили 40 из 50 депутатских мест).

В отличие от КПРФ, партии Роскомсоюза строят свою коалиционную политику на основе идейной близости союзников, неприятия тезиса “объединение всех против общего врага”. Они подчеркнуто дистанцируются от всякого рода шовинистических, националпатриотических и националистических организаций, даже находящихся в непримиримой оппозиции к существующей власти. Для этих партий характерен отказ от вхождения в блоки смешанной, “лево-правой” ориентации.

Следуя этому курсу, они отказались войти в НПСР, выдвинув концепцию “левосоциалистической альтернативы” – создания на базе партий Роскомсоюза и объединения “Коммунисты – Трудовая Россия – За Советский Союз” блока “реальных оппозиционных сил”, который строился бы не только на антиельцинской основе, но и носил бы “четко выраженный левый характер борьбы за социализм, за Советскую власть”. Учредителями Движения коммунистических и социалистических сил России “Советская Родина” (ДКССР) выступили РКРП, РКП–КПСС, РПК, Движение “В защиту детства” и

[c.575] Союз офицеров. Кроме них, в состав ДКССР вошли “Марксистская платформа”, “Трудовая Россия” (В.Григорьев), профсоюзы “Защита”, “Студенческая защита” и др. Было заявлено, что “в противовес парламентским методам "корректировки" курса реформ со стороны лжеоппозиции во главе с КПРФ”, ДКССР намерено способствовать самоорганизации трудящихся, развитию гражданского неповиновения вплоть до всеобщей политической стачки.

Однако практически сразу же деятельность движения была блокирована из-за претензий руководства РКРП на доминирующую роль в блоке. Пойдя на раскол движения, оно объявило о создании собственного блока под известным уже названием “Коммунисты – Трудовая Россия – За Советский Союз”. В него вошли ориентированные на РКРП организации типа ОФТ, рабочего профсоюза “Защита” и др. Союз офицеров С.Терехова также дистанцировался от ДКССР, образовав зимой 1998/99 гг. единый блок с “Трудовой Россией” В.Анпилова. Таким образом, можно заключить: несмотря на декларации, левым коммунистам не удалось противопоставить КПРФ и НПСР что-либо реальное и дееспособное. [c.576]

Объединение или размежевание?

Вопрос об объединении коммунистов никогда на протяжении всей постсоветской истории России не сходил с повестки дня. Наиболее устойчивые центростремительные тенденции сохранялись, прежде всего на уровне низового коммунистического актива, который зачастую выступал за организационное единство любой ценой, невзирая на идейнотеоретические разногласия, и был склонен видеть в коммунистической многопартийности лишь проявление личных амбиций лидеров.

Попытки восстановления единой российской компартии неоднократно предпринимались различными организациями коммунистической ориентации, начиная с 1992 г. Однако они не имели успеха, как правило, из-за претензий каждой организации на лидерство. Кстати, в регионах объединительные процессы всегда протекали более интенсивно, тем более что единство достигалось непосредственно в ходе массовых протестных акций. Одно время была широко распространена практика двойного и даже тройного членства, когда одни и те же люди одновременно являлись членами нескольких компартий.

В настоящее время в коммунистическом движении существует несколько подходов к объединению.

–КПРФ предлагает “всем, кто желает бороться под красным знаменем социализма”, объединиться на ее базе как самой массовой и структурированной партии.

–Подход партий Роскомсоюза основывается на ленинском принципе: “Прежде чем объединяться, необходимо размежеваться”. Термин “размежевание” употребляется левыми коммунистами в первую очередь в отношении КПРФ. Руководство Роскомсоюза отвергает возможность какого-либо объединения с партией Г.Зюганова и [c.576] ставит вопрос лишь

об объединении “марксистско-ленинских” партий (членов РКС) между собой. Необходимыми условиями создания единой компартии России левые коммунисты считают: полное размежевание с “оппортунистическим, соглашательским крылом КПРФ и предательской политикой его руководства”; отказ руководителей СКП–КПСС от “враждебной позиции по отношению к Роскомсоюзу и его партиям, признание его положительной роли в консолидации коммунистического движения”.

–В руководстве СКП–КПСС наблюдается столкновение нескольких точек зрения: а) объединение на базе существующих структур КПРФ; б) создание объединенной российской компартии под руководством совета СКП–КПСС как организационной опоры СКП в России и на более левых, чем у КПРФ, идейных позициях.

–Подход, предложенный лидером “Трудовой России” В.Анпиловым, заключается в объединении коммунистов всего бывшего СССР “снизу”, в рамках единой Партии советских коммунистов (аналог КПСС) на основе разработанного им леворадикального “Манифеста советских коммунистов”. 1–2 ноября 1997 г. в Москве состоялся I этап “восстановительного съезда партии Ленина–Сталина – Коммунистической партии Советского Союза”. Съезд обратился ко всем компартиям и рядовым коммунистам с призывом возобновить деятельность структур КПСС во всех регионах. В.Анпилов был избран первым секретарем временного ЦК КПСС. Лидеры большинства действующих на территории бывшего СССР компартий не поддержали эту инициативу, поэтому ее реализация означала лишь создание еще одной компартии – “партии Анпилова”.

После поражения своего кандидата на президентских выборах КПРФ оказалась перед несколькими альтернативами:

–переход партии на леворадикальные позиции и консолидация всех коммунистов на этой основе;

–продолжение тактического лавирования между радикальным крылом комдвижения и “умеренными”;

–дрейф в сторону социал-демократии и занятие этой ниши политического спектра (по типу компартий стран Восточной Европы);

–следование по пути “умеренного” национализма.

Судя по всему, две первые альтернативы не сулят КПРФ радужных перспектив, так как избрав их, она останется серьезной, но в известном смысле маргинальной силой, не способной претендовать на общенациональное лидерство. Третий вариант чреват расколом в большей степени, чем предыдущие, но он создает для КПРФ реальную перспективу остаться одной из самых влиятельных сил в российском обществе, стать “левым центром”, который уравновешивал бы “правый центр”.

В то же время нельзя исключать и такой вариант, при котором КПРФ (или какая-то ее часть) пожелает вообще отказаться идентифицировать себя с левыми силами в широком спектре и окончательно перейдет на национально ориентированные позиции. В пользу такого сценария говорит обозначившееся в конце 1998 г. усиление националистических и откровенно антисемитских настроений в партии, которые не встретили однозначного осуждения со стороны высшего [c.577] партруководства. Вместе с тем очевидно, что вариант эволюции в сторону национал-социализма может вызвать особенно острое противостояние в партийных рядах, учитывая, что большинство членов КПРФ выступают за сохранение левой ориентации партии в том или ином виде.

Полная реализация какого-либо одного из последних двух сценариев невозможна из-за господствующих в партийных низах настроений и угрозы утраты партией ее массовой базы. Поэтому зюгановское руководство обречено на продолжение лавирования между левыми радикалами и “умеренными” (типа организации “Отечество” Ю.Лужкова), особенно в преддверии парламентских и президентских выборов, выводящих на передний план проблему мобилизации своего и переманивания “чужого” электората. Но очевидно, что, несмотря на внутренние противоречия и определенную двусмысленность своего

политического курса, КПРФ остается одним из наиболее значимых и долговременных факторов российской политики.

О возможности раскола в рядах КПРФ. Попытки ортодоксального крыла оформить в партии “Ленинско-Сталинскую платформу” (члены ЦК Т.Авалиани, А.Макашов, Л.Петровский и др. ), заявления отдельных депутатов от КПРФ о выходе из фракции и партии (В.Семаго, В.Кобылкин), хотя и свидетельствовали о серьезном обострении внутрипартийной борьбы, но еще не стали критической массой, необходимой и достаточной для того, чтобы раскол стал совершившимся фактом. Скрепами, цементирующими единство КПРФ, остаются безальтернативность Г.Зюганова на посту партийного лидера, возрастной состав и менталитет рядовых членов партии. Тем не менее гипотетические сценарии дальнейшего развития КПРФ не исключают возможности ее раскола как по линии “ортодоксы–реформаторы”, так и по линии “националисты– интернационалисты”.

Роскомсоюз пока не стал эффективной политической организацией, способной составить реальную конкуренцию КПРФ. Его деятельность по-прежнему ограничивается лишь координирующими функциями, и признаков эволюции в единую партию не наблюдается. Более того, руководство РКРП все чаще дистанцируется от своих партнеров по Роскомсоюзу, отдавая предпочтение совместным действиям с КПРФ (в рамках заключенного в марте 1998 г. двустороннего соглашения) и укреплению своего блока “Коммунисты – Трудовая Россия – За Советский Союз”.

В целом современное состояние российского коммунистического движения можно охарактеризовать как идейный и организационный кризис, основными проявлениями которого являются: широкое распространение в коммунистической среде самых разнообразных идей – от меньшевизма социал-демократического толка до великодержавного шовинизма, антисемитизма и откровенного сталинизма;

продолжение череды расколов, создание параллельных структур и новых организаций, объявляющих себя “коммунистическими” (Общероссийское коммунистическое движение А.Брежнева, Народное коммунистическое движение Л.Петровского и др.); отсутствие роста численности всех компартий, включая КПРФ, а зачастую и ее сокращение, преобладание лиц пожилого возраста и др. [c.578]

Именно в силу этого по прошествии семи лет российским коммунистам так и не удалось восстановить пошатнувшееся доверие значительной части населения к коммунистической идеологии, авторитет в массах и связь со своей традиционной социальной базой – рабочим классом.

В преддверии выборов 2000 года в парламенте громче зазвучала мысль о расколе в КПРФ. Высказаны предположения: раскол уже совершился; за раскол принимаются различные взгляды внутри партии на стратегию участия в выборах; раскола как такового нет и не предвидится. Общий знаменатель сводится к тому, что какие-то мини-расколы возможны. Это было подтверждено в июне 1999 г. созданием “конструктивной новой оппозиции” – движением “Возрождение и единство” во главе с Аманом Тулеевым – одним из лидеров руководства КПРФ и Народно-патриотического союза (НПСР). Тулеевцы ускоренно набирают поддержку во многих регионах в рядах коммунистов. [c.579]

Глава XXIX. ВОЗРОЖДЕНИЕ РОССИЙСКОГО ЛИБЕРАЛИЗМА

“Новые либералы”

Либеральное движение конца 80-х – начала 90-х гг. было самым влиятельным идейным и политическим движением в бывшем СССР. Без него невозможно представить себе победу сторонников Б.Н. Ельцина в 1991 г., равно как и его собственную победу на президентских выборах, проходивших под либеральными лозунгами и при поддержке либеральных партий и движений. Однако считать “новых либералов” прямыми последователями их предшественников начала века нельзя прежде всего потому, что первоначально они не имели сложившейся системы взглядов и в основном лишь эмоционально поддерживали публицистов, призывавших на волне горбачевской “гласности” к ослаблению партийногосударственного пресса в экономической и политической жизни страны и к достижению каждым гражданином максимальной независимости от государства. Это была реакция интеллигенции на монополии КПСС на власть. Иными словами, либерализм возродился как естественная альтернатива социалистическим идеологии и советской системе в условиях их острого кризиса.

Несколько позже, в 1990–1991 гг., либеральное движение приобрело откровенно прозападнический характер. Тогда большинству “новых либералов” казалось, что стоит лишь заменить планово-директивную экономику рыночной, а монополию КПСС на власть

– политическим плюрализмом, как все в стране встанет на свои места и будет развиваться исключительно благоприятно для всех. Впервые прозвучало и не принятое большинством общественности главное положение либеральной доктрины – противопоставление индивидуализма традиционному для советского (да и российского) человека коллективизму. Одной из главных особенностей возрождения либерализма в нашей стране было то, что основным носителем его идеологии выступал не типичный для Запада “средний класс”, а интеллигенция. Ведущей же темой выступлений либералов стало создание рыночной экономики с целью насыщения потребительского рынка, а не формирование гражданского общества и правового государства (как это имело место на Западе, да и в самой России в начале века). Такой подход получил в политологической литературе название “потребительского либерализма”. Метаморфозы в сознании советского человека претерпела и идея индивидуализма. Если на Западе она обычно рассматривалась как право каждой личности иметь и свободно выражать свое мнение (что предполагало и терпимость к позиции [c.580] оппонента), в СССР периода “перестройки” эта категория воспринималась чаще всего как вседозволенность.

В мае 1988 г. возникла первая партия “новых либералов” Демократический союз (ДС). Изначально в организации оформилось два крыла – “реформаторов” и “радикалов”. Единого лидера в ДС с самого начала не было. Однако фактическим руководителем стала В.И. Новодворская. Интересен и социальный состав либералов “первого созыва”: 30–35% были представителями интеллигенции, 29– 25% – студентами, 18–20% – рабочими. За первые два года существования ДС его региональные организации были созданы в 30 городах СССР.

ДС стал первой самопровозглашенной партией в стране, поэтому к нему были близки представители других идейных течений, выступавших против монополии КПСС на власть и традиционной советской модели развития, в частности Российский союз молодых демократов (Ленинград), Социал-демократическая фракция в КПСС, часть христианских демократов. Неудивительно, что в последующие два года именно из рядов ДС рекрутировались руководители и активисты не только христианских демократов (стоящих на либеральных позициях), но и социал-демократов. Это обстоятельство подчеркивает еще одну важную особенность “нового либерализма” – первоначально он не был дифференцирован. Лишь политический опыт последующих лет привел к появлению в среде либералов (или, как их стали называть, демократов) различных течений.

Главной целью, декларировавшейся членами ДС, было радикальное изменение советского общественного и политического строя с целью “создания парламентской демократии”. Принятая II съездом ДС (1989) декларация зафиксировала это положение как центральное:

“Демократия для нас – не лозунг и не пустой призыв, а форма и сущность общественного устройства, основанного на политическом, экономическом и духовном плюрализме, многопартийной системе со свободной прессой и независимыми от государства профсоюзами”. В качестве основного политического принципа было закреплено положение о том, что изменение советского строя должно произойти революционным путем, но без насилия. Осуждались террористические методы политической борьбы, а главной приемлемой ее формой называлась кампания гражданского неповиновения и политическая пропаганда. Правда, в период вильнюсских событий января 1991 г. Новодворская выступила на V съезде ДС с предложением начать подготовку “вооруженного сопротивления массовым убийствам в республиках, где происходит национально-демократическая революция”.

Кроме ДС, в 1989–1991 гг. оформились и другие партии либерального направления. Так, в августе 1989 г. состоялась учредительная конференция Христианско-демократического союза России (ХДСР), на второй конференции он конституировался в объединение “христиан всех конфессий, которые ставят своей целью экономическое и духовное возрождение России и создание на ее территории правового демократического государства на принципах христианской демократии”. Лидером организации стал А. Огородников.

[c.581]

Наряду с ХДСР в апреле 1990 г. было объявлено о создании Российского христианскодемократического движения (РХДД). В своих программно-теоретических основах РХДД опиралось на идеи С. Франка, С. Булгакова, И. Ильина, Н. Лосского, П. Новгородцева Б. Вышеславцева, Н. Бердяева, Г. Федотова, П. Струве, на основе которых предполагалось осуществить возрождение России.

Месяцем позже свою учредительную конференцию провела Российская христианскодемократическая партия (РХДП). Свой статус она определила так: “открытая народная партия, движимая идеалами Евангелия”.

Вавгусте 1989 г. из числа сторонников ДС возникла Демократическая партия Советского Союза (ДПСС) во главе с Л. Убожко. Позже она трансформировалась в Консервативную партию Советского Союза – КПСС–2.

Вноябре 1989 г. на основе неформальной группы “Гражданское достоинство” была создана первая партия конституционных демократов – Союз конституционных демократов, который в мае следующего года распался на три кадетские организации.

Вдекабре 1989 г. бывшие члены ДС начали работу по созданию одной из крупнейших в последующем партий либерального толка – Либерально-демократической партии Советского Союза (ЛДПСС, с октября 1990 г. – ЛДП, а с 1991 г. – ЛДПР). В ее документах было записано, что главной целью партии является “построение европейского индустриального общества в Советском Союзе” на базе здоровой экономики. Лидером партии стал В.В. Жириновский. Он же стал первым официальным кандидатом от своей партии на президентских выборах в РСФСР в июне 1991 г. и по количеству поданных за него голосов вышел на третье место после Б.Н. Ельцина и выдвинутого коммунистами Н.И. Рыжкова.