pol_partii
.pdfруководства. С его смертью Еврейский антифашистский комитет был обезглавлен. Вслед за этим, в ноябре 1948 г. политбюро ЦК ВКП(б) приняло решение распустить ЕАК как “центр антисоветской пропаганды” и поставщика “антисоветской информации органам иностранной разведки”. Вскоре начались аресты, и КГБ повело следствие по этому делу. В мае – июне 1952 г. оно слушалось военной коллегией Верховного суда СССР, на заседаниях которого не раз упоминалось имя покойного Михоэлса, попавшего, таким образом, на скамью подсудимых после своей смерти. Инсценированное КГБ СССР
обвинение против членов ЕАК сводилось к ведению ими “антисоветской националистической работы” и регулярной пересылке “антисоветской информации органам иностранной разведки”. Решение суда о расстреле 13 из 14 обвиняемых было предрешено указаниями бюро президиума СМ СССР и политбюро ЦК ВКП(б). И когда председательствовавший в суде генерал Чепцов попытался направить дело на доследование из-за бездоказательности многих обвинений, он получил окрик из ЦК, от Маленкова: “Этим делом политбюро занималось 3 раза, выполняйте решение ПБ”.
В 1948–1952 гг. в связи с “делом” Еврейского антифашистского комитета были арестованы и привлечены к уголовной ответственности по обвинению в антисоветской националистической деятельности и шпионаже многие лица еврейской национальности, в том числе партийные и советские работники, ученые, писатели, поэты, журналисты, артисты, – всего 110 человек, из которых 10 были приговорены к расстрелу, остальные – к заключению до 20–25 лет и ссылке.
Всех обвиняемых по этим процессам позднее реабилитировали за отсутствием состава преступления.
В начале 1953 г. по указанию Сталина готовилась депортация евреев в Сибирь. Только смерть “великого интернационалиста” спасла жизни многих и многих людей. [c.495]
Накануне перемен в жизни КПСС
Тем временем Сталин старел, здоровье его ухудшалось, силы слабели. Последнее его публичное выступление состоялось на XIX съезде партии. Его короткая речь была обращена к мировому коммунистическому движению. Сталин призывал коммунистов планеты поднять знамя борьбы за мир, демократию и социализм, ибо его “больше некому поднять”. В конце речи он провозгласил здравицы в честь датских партий, их руководителей, за мир между народами и завершил ее словами: “Долой поджигателей войны!” [c.495]
Сталин не выступил ни с отчетным докладом ЦК, который был прочитан Г.М.Маленковым, ни с заключительным словом, произнесенным К.Е.Ворошиловым.
XIX съезд партии (октябрь 1952 г.) состоялся через 13 лет после XVIII съезда ВКП(б). Съезд должен был подвести итоги Отечественной войны 1941–1945 гг. и семилетнего периода восстановления народного хозяйства (1945–1952). Это было сложное, противоречивое время, время поражений и побед, тяжелых потерь и напряженного труда, фронтового и трудового героизма народа, надежд и горьких разочарований. Но в отчетном докладе ЦК ничего не говорилось о тяготах войны – только о ее победоносном окончании. Не были названы и реальные цифры людских потерь в годы войны. Международная ситуация рассматривалась исключительно через призму антагонизма двух систем, причем даже не исключалась третья мировая война, а ее перспективы расценивались вполне оптимистически. “Есть все основания полагать, – говорилось в докладе, – что третья мировая война вызовет развал мировой капиталистической системы”. Поэтому, наряду с
задачами продолжения борьбы за мир и международное сотрудничество, выдвигались требования сплочения стран социалистического содружества, неустанного укрепления оборонной мощи советского государства и его готовности к сокрушительному отпору любым агрессорам.
Внутреннее положение Советского Союза как в отчетном докладе ЦК ВКП(б), так и в докладе о директивах на пятую пятилетку (1951– 1955; докладчиком был председатель Госплана М.З.Сабуров) оценивалось как вполне благоприятное. Промышленность и сельское хозяйство, указывалось в докладах, восстановленные до довоенного уровня и к 1952 г. превысившие его в значительных размерах, вполне обеспечивали потребности общества во всем необходимом. Советский народ “под руководством товарища Сталина” самоотверженно трудился на благо социалистического отечества, с честью выполняя историческую задачу строительства коммунистического общества. Отдельные трудности и недостатки, подвергнутые в докладах критике, должны были быть преодолены на основе мудрых указаний великого вождя, содержавшихся в его гениальном труде “Экономические проблемы социализма в СССР”. Приведенные на съезде цифры и факты подтверждали эту благостную картину.
На самом деле положение в экономике СССР было совсем не столь благополучно. Многие данные были сознательно искажены, выводы сфальсифицированы. Характеристика промышленного роста, выведенная из валовых, затратных показателей, не соответствовала реальным объемам производства натуральной продукции; плановая социалистическая промышленность по самой своей природе не стремилась к внедрению новейшей техники и технологии, сохраняя значительную долю ручного труда; производительность труда росла медленно; качество изделий было низким; потребности народа во многих товарах повседневного спроса не удовлетворялись; в торговле господствовал дефицит со всеми его “прелестями”: очередями, “блатом”. спекуляцией и т.д. [c.496]
Грубейшие искажения реального положения дел были допущены при оценке состояния сельскохозяйственного производства. В частности, в Отчетном докладе ЦК утверждалось, что в 1952 г. валовой урожай зерна в стране составил 8 млрд. пудов и что “зерновая проблема, считавшаяся ранее наиболее острой проблемой, решена с успехом, решена окончательно и бесповоротно”. Указывалось также, что “валовая и товарная продукция мяса, молока, масла, яиц, шерсти м кож в целом по СССР превзошла (к 1952 г. – Авт.) довоенный уровень”.
Однако все это не соответствовало действительности. На самом деле в 1952 г. собрали не 8, а только 5,6 млрд. пудов зерна. Несмотря на то, что колхозы и совхозы сдали государству даже часть семян, в стране было заготовлено лишь 2,1 млрд. пудов хлеба, что не удовлетворяло текущих потребностей государства. “Заявление о сборе 8 млрд. пудов зерна, – сказал Н.С.Хрущев на пленуме ЦК КПСС в декабре 1958 г., – было не чем иным, как очковтирательством, обманом партии и народа, и преследовало цель скрыть крупные провалы в сельском хозяйстве, руководство которым было поручено Маленкову”.
Так же обстояло дело и в животноводстве. Несмотря на то, что в 1947 г. был принят специальный трехлетний план развития животноводства (о котором даже не было упомянуто в отчетном докладе), его состояние к 1952 г. не улучшилось. Задача увеличения поголовья скота не была выполнена; более того, во многих регионах оно даже сократилось. Одновременно уменьшились надои молока, а производство мяса увеличилось незначительно, да и то за счет забоя части основного поголовья скота.
Таким образом, руководство партии шло на прямой обман народа, на грубую ложь, прикрывавшую неудовлетворительное состояние экономики и неспособность Сталина и его окружения исправить положение дел.
XIX съезд принял решение о переименовании Всесоюзной коммунистической партии (большевиков) в Коммунистическую партию Советского Союза (КПСС). Соответствующая резолюция съезда так объяснила это решение: “Двойное наименование нашей партии “коммунистическая” - “большевистская” исторически образовалось в результате борьбы с меньшевиками и имело своей целью отгородиться от меньшевизма. Поскольку, однако, меньшевистская партия в СССР давно уже сошла со сцены, двойное наименование партии потеряло смысл...”.
Что же касается принятия нового устава партии, то внесенные в него изменения (докладчик Н.С.Хрущев) отражали роль коммунистов как солдат партии, обязанных всемерно сохранять ее единство, быть активными борцами за выполнение партийных решений, строго соблюдать партийную и государственную дисциплину, хранить партийную и государственную тайну, не допускать обмана партии, быть примером в труде, непрерывно повышать свою производственную и деловую квалификацию. Наиболее характерным дополнением к прежнему уставу была новая обязанность коммуниста: “Член партии не только имеет право (так было записано в уставе ранее. – Авт.) [c.497] но и обязан сообщать в руководящие партийные органы вплоть до ЦК о недостатках в работе, невзирая на лица”. Другие изменения внесенные в устав, касались структуры и компетенции руководящих органов партии (президиум ЦК вместо политбюро ЦК), отмены практики созыва всесоюзных партийных конференций и ряда технических вопросов функционирования партийных организаций. Съезд закончился избранием нового состава ЦК и других руководящих органов партии.
16 октября 1952 г. Сталин выступил с большой речью на первом пленуме только что избранного XIX съездом партии ЦК КПСС. Это была необычная речь, о содержании которой подробно – и пока это кажется, единственный опубликованный источник – рассказано в книге К.М.Симонова “Глазами человека моего поколения”. “Главное в его речи, – вспоминал Симонов, – сводилось к тому (если не текстуально, то по ходу мысли), что он стар, приближается время когда другим придется продолжать делать то, что он делал, что обстановка в мире сложная и борьба с капиталистическим лагерем предстоит тяжелая и что самое опасное в этой борьбе дрогнуть, испугаться, отступить, капитулировать... Главной особенностью речи Сталина было то, что он не счел нужным говорить вообще о мужестве или страхе, решимости или капитулянтстве. Все, что он говорил об этом, он привязал конкретно к двум членам политбюро, сидевшим здесь же, в этом зале, за его спиной, в двух метрах от него, к людям, о которых я, например, меньше всего ожидал услышать то, что говорил о них Сталин”. Весь пафос своего гнева, злости, неуважения, обвинений в трусости и капитулянтстве Сталин обратил против Молотова и Микояна. “Он явно хотел скомпрометировать их обоих, принизить, лишить ореола одних из первых после него самого исторических фигур”, – так передал свое понимание смысла речи Сталина К.М.Симонов.
Одновременно по предложению Сталина были произведены изменения в персональном составе высших органов партии. Состав президиума ЦК по сравнению с политбюро был значительно расширен. Из 25 членов президиума 15 представляли новое поколение, среди 11 кандидатов в члены президиума один только Вышинский принимал участие в политической жизни 30-х годов. Было образовано бюро президиума, узкая организация, в которую вошли в основном “новые люди” и не были допущены Молотов и Микоян. Все это подтверждало опасения, что “вождь” готовил новую чистку в высшем руководстве,
направленную против своего ближайшего окружения. Но на это у него уже не осталось времени. 5 марта 1953 г. Сталин умер.
Как сообщало официальное медицинское заключение о болезни и смерти Сталина, в ночь на 2 марта 1953 г. у него произошло кровоизлияние в мозг на почве гипертонической болезни и атеросклероза. В результате этого наступили паралич правой половины тела и стойкая потеря сознания. Никакая медицинская помощь уже не смогла спасти больного.
Скончался Сталин, но сохранилась его наследница – номенклатурная партократия, сохранилось их детище – командно-административная [c.498] система, сохранялась идеология сталинизма, для преодоления которых потребовались еще десятилетия. Да и сейчас, в условиях коренного реформирования основ нашего общества, окончательная победа над сталинизмом еще не достигнута. Для ее осуществления необходимы завершение построения правового демократического государства, создание социальноориентированной рыночной экономики, полное освобождение сознания от мифов прошлого и торжество в нем общечеловеческих ценностей.
Заканчивая обзор “истории КПСС” с октября 1917 г. до начала 50-х гг. нельзя не сказать о праве народа знать правду о нашем прошлом, которую некоторые современные политики и их сторонники хотели бы забыть.
История была такой, какой ее творили наши предки, а в более близкое к нам время – сотворили мы сами. Она была ни плохой, ни хорошей, она была нашей историей.
Изучая прошлое, мы делаем это не для того, чтобы тешить себя фантастическими розовыми картинками или ублажать больное самолюбие наших оппонентов. В истории, которую еще древние называли учителем жизни, мы ищем и находим факты, которые помогают нам понять самих себя, найти примеры для подражания и способы не повторять свои ошибки, просчеты и преступления. Из опыта истории – позитивного и негативного – надо извлекать уроки для настоящего и будущего; только тогда она приобретает смысл и приносит практическую пользу.
Отрицая формулу немецкого философа Гегеля “История никого ничему не научила”, великий русский историк В.О.Ключевский писал: “Если это даже и правда, истории (это) нисколько не касается как науки: не цветы виноваты в том, что слепой их не видит. Но это и неправда: история учит даже тех, кто у нее не учится; она их проучивает за невежество и пренебрежение. Кто действует помимо ее или вопреки ей, тот всегда в конце жалеет о своем отношении к ней”.
Это удивительно глубокое соображение великого историка – еще один урок нашей истории, которым нельзя пренебрегать. [c.499]
Глава XXV
ОТ РАЗОБЛАЧЕНИЯ СТАЛИНИЗМА К БЮРОКРАТИЗАЦИИ, ОКОСТЕНЕНИЮ ПАРТИИ
Смерть Сталина и борьба за власть в партийном руководстве
5 марта 1953 г. казавшийся бессмертным “вождь всех времен и народов” отошел в вечность. К этому времени КПСС представляла собой огромный организм, объединявший в своих рядах около 7 миллионов коммунистов (с момента созыва XVII съезда ее численность выросла почти втрое). Но это никак не повлияло на ее структуру и
партийную иерархию. Они оставались теми же, что и десятки лет раньше. По какому пути идти дальше партии и всей стране, по-прежнему зависело всего от нескольких человек на вершине партийной пирамиды. Отсутствие легитимного механизма передачи власти вызвало длительный ее кризис, острую борьбу в партийном руководстве. Члены президиума ЦК понимали, что существовавший на протяжении трех десятилетий культ Сталина делает невозможным чье-либо единоличное лидерство в партии после его смерти, ибо “равновеликой” фигуры просто не могло быть. Поэтому официально после смерти Сталина к власти пришло так называемое коллективное руководство в лице ближайшего окружения вождя: Г.М.Маленков, В.М.Молотов, Л.П.Берия, Н.С.Хрущев, Л.М.Каганович, А.И.Микоян, Н.А.Булганин, К.Е.Ворошилов и др. Однако на деле власть оказалась сосредоточенной в руках еще более ограниченного числа лиц. По существу речь шла о “дуумвирате” Маленкова и Берии. Именно они в последние дни жизни Сталина были инициаторами принимавшихся важных решений. Утром 5 марта, еще при живом вожде, Маленков и Берия решили созвать вечером этого же дня совместное заседание ЦК КПСС, Совета министров СССР и Президиума Верховного совета СССР и выработали предложения о перестановках в высших эшелонах власти. Молотов с обидой вспоминал позже: “Смерть товарища Сталина. Мы стоим у постели больного человека, который умирает. Надо между собой переговорить, никто не говорит с нами. Здесь есть двое – Маленков и Берия. Мы сидим на втором этаже: я, Хрущев, Булганин, Ворошилов, Каганович, а они наверху. Они приносят готовые, сформулированные предложения, обращение ЦК, проекты Президиума Верховного Совета, состав правительства, министерства, такие-то министерства объединить и прочее. Все это принесено нам Берия и Маленковым”. [c.500]
5 марта Г.М.Маленков стал председателем Совета министров при сохранении поста секретаря ЦК. Его первыми заместителями стали Л.П.Берия, В.М.Молотов, Л.М.Каганович. Н.С.Хрущеву было предложено “сосредоточиться” на работе в качестве секретаря ЦК. Через два часа после окончания совместного заседания Сталин умер.
Особенностью организации власти в этих условиях стало начало перераспределения властных полномочий от ЦК КПСС к правительству. Все члены президиума ЦК КПСС (за исключением Хрущева, а также первых секретарей ЦК КП Украины Л.Мельникова и Азербайджана М.Багирова) получили назначения на посты министров. Одновременно из состава президиума ЦК было выведено двенадцать секретарей ЦК КПСС и региональных партийных комитетов. Председательствующим на заседаниях президиума ЦК, по сложившейся еще при Ленине традиции, стал глава кабинета Маленков. Таким образом, реальные властные функции принадлежали теперь президиуму Совета министров. Это не означало, конечно, умаления роли КПСС. Более того, “дуумвират” Маленкова и Берии вскоре стал “триумвиратом” – к ним присоединился партийный лидер Хрущев. Контроль же за центральным партийным аппаратом оставался по-прежнему в руках Маленкова, на которого замыкалась канцелярия Президиума ЦК.
Смерть Сталина поставила перед его наследниками в качестве главной задачи полномасштабное реформирование общества. Наследники вождя вовсе не претендовали на демонтаж Системы. Они лишь стремились отказаться от наиболее одиозных ее проявлений.
Лучше всех “болевые точки” Системы знал Берия, к которому через органы безопасности стекалась вся информация о том, против чего в первую очередь выступает население страны. Именно Берия должен был в первую очередь отмежеваться от массовых репрессий, чтобы сохранить влиятельные позиции в руководстве. Кроме того, переход к нему инициативы на начальном этапе реформирования Системы объективно делал его как
бы фигурой номер один. Все это объясняет тот факт, что наиболее радикальные спонтанные меры по реформированию страны были предложены именно им.
Прежде всего Берия (как, впрочем, и Маленков) выступил против восхваления Сталина в печати. Прекратилось издание собрания его сочинений. В мае 1953 г. было принято постановление президиума ЦК, которое потребовало от низовых парторганизаций “отказаться от оформления портретами (руководителей партии. – Авт.) колонн демонстрантов, а также зданий” в дни всенародных праздников (показательно, что это постановление было отменено сразу после ареста Берии). Другим его шагом стала перестройка и смягчение сложившейся при Сталине репрессивной системы. По инициативе Берии, 27 марта 1953 г. был принят указ об амнистии, по которому освобождению подлежали 1.184.264 заключенных. В основном это были осужденные по указу “о колосках”, наказанные за “расхищение колхозной собственности” (в частности, за “прирезки” к приусадебным меткам земель колхозов в годы войны) и т.д. До 10% амнистированных составляли осужденные по политическим мотивам. Были сняты паспортные и режимные ограничения для проживания амнистированных [c.501] в 340 городах страны. В апреле по инициативе Берии было прекращено сфальсифицированное ранее “дело врачей”. В июне он внес предложение об ограничении прав особого совещания при МВД СССР. На следующий же день после смерти Сталина Берия отдал приказ о передаче ГУЛАГа в Министерство юстиции СССР. Как первый заместитель председателя правительства Берия высказывал свое мнение и по народнохозяйственным вопросам. В ряде своих выступлений он ставил под сомнение эффективность кооперативного производства в ГДР и предлагал отказаться от него. Возможно, это был “пробный шар”, чтобы в будущем поставить вопрос и в отношении колхозного строя в
СССР. По его предложению было прекращено строительство не вызванных нуждами народного хозяйства крупных дорогостоящих объектов, ограничены ассигнования на развитие военно-промышленного комплекса, что позже было квалифицировано как “демагогическая игра в экономию”. Говоря о роли партии в новых условиях с венгерским лидером М.Ракоши и о разграничении функций правительства и центрального партийного аппарата в Венгрии, Берия заявил: “Пусть Совмин все решает, а ЦК пусть занимается кадрами и пропагандой”. Он же добился в мае-июне лишения партийной верхушки введенной Сталиным привилегии – ежемесячных “конвертов” с дополнительным денежным вознаграждением, не облагаемым не только налогами, но и партийными взносами.
Понимая пагубность сталинской национальной политики, приведшей к серьезному обострению межнациональных противоречий, Берия предложил вернуться к ленинской практике “коренизации” партийного и государственного аппарата республик. Кроме того, он предлагал установить республиканские ордена и другие награды, носящие имена национальных героев, выдающихся деятелей национальной культуры.
В области внешней политики Берия выступал за объединение ГДР и ФРГ и создание нейтрального демократического германского государства, а также за нормализацию отношений с Югославией и налаживание контактов с приверженцами идей “демократического социализма” в Финляндии. Все это было вменено затем в вину Берии как контакты с врагами дела социализма. Отрицательно оценивалась им и деятельность союзнических структур стран социализма – Совета экономической взаимопомощи и Координационного комитета, занимающегося вопросами обороны стран народной демократии. Берия предложил “иметь единый орган, состоящий из представителей руководства стран народной демократии и Советского Союза”. Интересно, что с созданием организации Варшавского договора именно эта идея Берии была реализована в деятельности Политического консультативного комитета стран-участниц. В вопросах
партийного строительства Берия предлагал в короткий срок подготовить и провести съезд партии, на котором закрепить реформаторский курс внутри страны и за ее пределами.
Недовольство Н.С.Хрущева и других членов руководства монополией Маленкова и Берии на власть вскоре привело к заговору против всесильного министра внутренних дел. Возглавил его Хрущев. Как он [c.502] вспоминал позже, участники заседания президиума Совета министров СССР 26 июня не сумели выдвинуть против Берии каких-либо убедительных обвинений. Речь шла лишь о судьбе наркома здравоохранения Каминского, о неправильности принятых коллективно предложений Берии по национальному вопросу, об амнистии и др. Неудивительно, что никто не обвинил его в массовых репрессиях 30– 40-х гг., в узком кругу Берия вполне мог обвинить в том же каждого из присутствовавших. Уже после ареста добавилось обвинение в аморальном поведении. Однако на июльском пленуме ЦК прозвучало обвинение в умалении роли партийного руководства. Оно и стало основным на допросах Берии. Отвечая на вопрос, признает ли он факт противопоставления органов МВД партийному руководству, Берия отмечал: “Субъективно у меня не было никакой такой цели, но объективно партийные органы могли истолковать это, и это было правильно… Это была моя непростительная, политическая, роковая ошибка”.
Так или иначе падение Берии не просто усилило позиции Хрущева, но и изменило расстановку сил в высшем руководстве в его пользу. Оно повлияло и на выработку новых подходов во внутренней и внешней политике. [c.503]
На пути к XX съезду КПСС
Падение Берии и обвинение его в умалении роли КПСС объективно вели к новому витку усиления партийной монополии на власть. На июльском (1953 г.) пленуме ЦК указывалось на необходимость “укрепить партийное руководство во всех звеньях партии и государственного аппарата” и решительно пресекать любые попытки ухода из-под партийного контроля не только тех или иных организаций и ведомств, но и конкретных лиц. Такая установка означала возврат к безраздельному партийному господству над всеми сферами жизни общества и к усилению роли фактического лидера партии – Хрущева. Понимая это, Маленков (добровольно оставивший пост секретаря ЦК еще весной) повторил тезис о том, что партийное руководство должен осуществлять не какой-либо один лидер, а “крепкий, сплоченный, монолитный коллектив руководителей партии”, что “никто один не смеет, не может, не должен и не хочет претендовать” на сталинское наследство. В июле Хрущев еще не мог претендовать на возрождение высшего партийного поста генерального (или первого) секретаря ЦК.
На сессии Верховного совета СССР, открывшейся 8 августа 1953 г., с программной речью выступил глава правительства Г.М.Маленков. Она была посвящена проблемам экономического развития страны. Советская экономика переживала серьезные трудности. Экономические дискуссии в партийно-государственном руководстве в первые послевоенные годы привели в итоге к возврату довоенной модели экономического развития. А это неизбежно означало и повторение ошибок и издержек того времени. Строительство все новых и новых индустриальных объектов не было обеспечено материальными [c.503] и людскими ресурсами, квалифицированными инженернотехническими и управленческими кадрами. Приток на производство рабочих, не обладавших элементарными навыками и опытом работы, привели к кризису в организации труда, проявлявшемуся в низких темпа; роста производительности труда, многочисленных нарушениях трудовой и технологической дисциплины, высокой текучести кадров, росту напряженности в рабочей среде. Социалистическое соревнование должно было, как и
прежде, во многом компенсировать эти издержки. Но “рекордомания” вновь привела к всеобщему повышению норм выработки при отсутствии реальных материальных стимулов к труду. Происшедшее после войны сокращение площади индивидуальных наделов колхозников, уменьшение натуральной оплаты, составлявшей значительную часть крестьянских доходов, и другие меры вели к серьезному снижению жизненного уровня и массовому исходи крестьян из деревни. Всего за послевоенный период (к лету 1953 г.) почти 8 млн. селян переселились в города.
Маленков предложил осуществить смену стратегии и приоритетов развития – значительно увеличить инвестиции в легкую и пищевую промышленность, а также в сельское хозяйство. В развитии аграрного сектора предлагалось сделать главный акцент на повышении урожайности (т.е. интенсификации производства) и включении фактора личной заинтересованности колхозников: снизить нормы обязательных поставок с личного подсобного хозяйства, уменьшить в среднем в два раза денежный налог с каждого колхозного двора и полностью снять оставшуюся недоимку по сельскохозяйственному налогу прошлых лет. Реорганизации подлежала и сфера торговли. По свидетельству современника, “газету с этим докладом в деревне зачитывали до дыр; и простой бедняккрестьянин говорил: “Вот этот за нас””.
В 1954 г. были сделаны попытки усовершенствовать работу государственного аппарата. В 46 министерствах упразднили 200 главков и управлений, почти полтораста трестов, 4,5 тыс. различных контор и управленческих организаций, свыше 4 тыс. мелких управленческих структур. Это дало ежегодную экономию свыше 5 млрд. рублей.
Принятие мер, предложенных в августе 1953 г. Маленковым, в перспективе могло привести к серьезным успехам в экономике, так как на смену голому администрированию в системе стимулов к труду главное место мог занять личный интерес производителя. Однако так думали далеко не все лидеры КПСС. Позиция Хрущева отличалась от стратегического замысла Маленкова. Приоритет в его политике был отдан сельскому хозяйству (в котором он считал себя непререкаемым авторитетом). Предполагалось, в частности, значительное повышение государственных закупочных цен на продукцию колхозов, быстрое расширение посевных площадей за счет целинных и залежных земель (что означало по существу продолжение экстенсивного развития сельского хозяйства), “развитие инициативы и социалистического соревнования трудящихся”. Эти подходы закрепил сентябрьский пленум ЦК КПСС 1953 года.
На этом же пленуме был решен и важный кадровый вопрос. По предварительной договоренности с Хрущевым Булганин во время перерыва поставил перед Маленковым вопрос о необходимости избрать [c.504] Никиту Сергеевича первым секретарем ЦК. В случае, если Маленков откажется поддержать такое предложение, Булганин пригрозил самостоятельно выдвинуть его на пленуме. Маленкову не оставалось ничего другого, как согласиться.
Избрание первым секретарем ЦК стало еще одной крупной победой Хрущева в борьбе за единоличное лидерство в партии и стране. В этой борьбе Хрущев в полной мере использовал сталинский опыт 20-х годов и особенно партийный аппарат, подчиненный не президиуму ЦК, а его секретариату. За год работы первым секретарем Хрущев сумел с его помощью значительно обновить партийные кадры не только в Центре, но и на местах. Весь центральный партийный аппарат переходил в подчинение первому секретарю ЦК. Все это сопровождалось широкомасштабной идеологической кампанией, прославляющей усиление партийного руководства всеми сторонами жизни общества.
Однако до тех пор, пока Маленков продолжал оставаться .главой правительства и председательствующим на заседаниях президиума ЦК, позиции Хрущева не были абсолютно незыблемыми. Поэтому была развернута кампания по дискредитации Маленкова как ближайшего сподвижника “врага народа” Берии, ответственного за массовые репрессии, и просто как слабого лидера.
В декабре 1954 г. по инициативе Хрущева военная коллегия Верховного суда СССР
провела процесс над высшими руководителями МГБ, виновными в фабрикации “ленинградского дела”. В ходе процесса Маленков как один из организаторов “дела” был сильно скомпрометирован. Президиум ЦК с подачи Хрущева принял решение, в котором говорилось о “моральной ответственности” главы правительства. Об уголовной ответственности речь не шла лишь по той причине, что все члены президиума в большей или меньшей степени были замешаны в массовых репрессиях 30–40-х гг. Сознавая это и стремясь укрепить собственные позиции в борьбе за власть, Хрущев с помощью назначенного им председателем КГБ генерала И.А.Серова уничтожил многие документы в архивах КГБ, которые могли скомпрометировать его лично. Одновременно была дана установка на выявление материалов, способных скомпрометировать других членов высшего партийно-государственного руководства.
Последним шагом к ниспровержению Маленкова стал январский пленум ЦК КПСС 1955 г., созванный для обсуждения проблемы увеличения производства продуктов животноводства. Уже в ходе работы пленума Хрущев провел индивидуальные встречи с членами президиума и убедил их в необходимости отстранения Маленкова от руководства правительством. Главными пунктами обвинения Маленкова были его выступления на V сессии Верховного Совета СССР (август 1953 г.) и на встрече с избирателями, где он говорил о невозможности победы в ядерной войне, которая приведет к гибели мировой цивилизации. Критикуя этот важный теоретический вывод (Маленков был первым мировым лидером, высказавшим его), В.М.Молотов назвал его “очень опасной ошибкой”. Каганович также отмечал, что Маленков “дал повод меньшевиствующим экономистам ревизовать всю нашу партийную линию о соотношении тяжелой и [c.505] легкой промышленности”. Отвечая своим критикам, Маленков заявил: “В этом выступлении о тяжелой индустрии сказано то, что нужно, и я всегда стоял и стою в этом вопросе на партийных позициях”. Однако в конце заседания он был вынужден отказаться от своих убеждений. Платой за это стало сохранение Маленкова в составе не только правительства, но и президиума и секретариата ЦК.
Снятие Маленкова с поста главы правительства было, однако, неоднозначно воспринято коммунистами, всем населением страны. Назначение же Булганина было расценено как знак подготовки к войне. “Надвигается опасность войны, и поэтому руководство правительством поручено военному деятелю”.
На деле же все объяснялось гораздо проще – борьба за власть вступала в завершающую стадию. На арене борьбы за личное лидерство остались Хрущев и Молотов. [c.506]
XX съезд КПСС
Подготовка к новому партийному форуму, которому было суждено сыграть выдающуюся роль в истории КПСС, началась в первые месяцы 1955 г. Главной его задачей было подведение теоретической базы под наметившиеся коррективы сталинской внутренней и внешней политики. Это было тем более важно, что наследники Сталина, действуя поновому, никогда не говорили публично о коренном изменении политического курса. Такое двойственное положение создавало порой путаницу в рядах партийного актива,
привыкшего к четким установкам центра. Тем более что первые (причем весьма радикальные) попытки пересмотреть основы политического курса, предпринятые в 1953– 1954 гг. Берией, а затем и Маленковым, были пресечены и осуждены как “меньшевистские” и “оппортунистические”. Таким образом, в высшем руководстве КПСС проявилось наличие двух основных подходов к будущему партийному съезду. Часть членов президиума ЦК (ее неформальным лидером был Молотов) выступала за консервацию сталинского варианта развития и осуждение предпринятых Берией и Маленковым (а отчасти и Хрущевым) новаций. Другая (более многочисленная) во главе с самим Хрущевым была буквально обречена на закрепление новых подходов к политике партии. Наиболее решительные позиции занимали Сабуров, Первухин, Шепилов и другие, в меньшей степени связанные с ответственностью за ошибки и преступления сталинского периода. Объективно они были союзниками Хрущева.
Входе предсъездовских дискуссий в президиуме ЦК центральное место заняли вопросы, связанные с оценками Сталина и всей его эпохи. Если Молотов предлагал не просто сохранить идейно-политические основы “ленинско-сталинского” курса, но и весь отчетный доклад составить под девизом “Сталин – продолжатель дела Ленина”, то Хрущев и его единомышленники, наоборот, стремились всячески “откреститься” от ушедшего вождя. Они понимали, что в условиях начавшейся массовой реабилитации вернувшиеся из ГУЛАГа жертвы Сталина сумеют многое рассказать и тогда на очередном съезде [c.506] партии ответственность за массовые преступления придется нести уже не покойному вождю, а им самим.
Воктябре 1955 г. Хрущев внес предложение информировать делегатов съезда о преступлениях сталинской эпохи. Момент был выбран не случайно: к этому времени Хрущев был уверен, что о его причастности к преступлениям сталинской эпохи не будет сказано ни слова, так как соответствующие документы уже были уничтожены.
Специальной комиссии во главе с П.Н.Поспеловым было поручено на основе документальных материалов подготовить доклад о массовых репрессиях против делегатов XVII съезда КПСС. 9 февраля 1956 г. после обсуждения результатов ее работы президиум ЦК принял решение заслушать доклад на закрытом заседании съезда. Одновременно круг поставленных в докладе вопросов был значительно расширен. Интересна реакция членов президиума на содержание доклада. М.З.Сабуров, например, заявил: “Если верны факты, разве это коммунизм? За это простить нельзя... Это не недостатки (как говорит Каганович), а преступления... Нужно сказать правду о роли Сталина до конца”. Маленков заявил, что испытывает чувство радости в связи с тем, что будут оправданы товарищи: “Никакой борьбой с врагами мы не объясним, за что перебили кадры. “Вождь” действительно был “дорогой””. Правда, в итоговый текст доклада не были включены важнейшие выводы комиссии Поспелова о том, что никаких антипартийных “центров” и “блоков” в партии на самом деле не было, а сами обвинения были сфальсифицированы. Жертвами сталинизма рассматривались лишь коммунисты сталинской ориентации. Более того, в доклад (под влиянием группы Молотова) были включены традиционные положения о “врагах народа”, о справедливости борьбы с ними сталинского руководства ВКП(б).
Докладчиком по этому вопросу был определен Хрущев. При обсуждении возможного времени оглашения доклада Ворошилов предложил провести закрытое заседание только после выборов центральных органов КПСС, так как в противном случае съезд “вряд ли проголосует за членов президиума ЦК на выборах руководящих органов партии”. С ним согласились все. Более того, было решено не только не открывать прений, но и пресечь возможные попытки задавать вопросы докладчику.