pol_partii
.pdfВ обширной программе “правофлангового реальной политики” – общественнополитического объединения “Наш дом – Россия” (сентябрь 1995 г.) оценка нашего исторического прошлого отсутствует, а цели, принципы и задачи формулируются, начиная с “выбора народа, закрепленного в Конституции России 1993 года”. Об “исторических корнях” упоминается лишь в связи с постановкой проблем местного самоуправления. Этот акцент подкрепляется серией деклараций типа того, что “движение сознательно ставит своей целью возрождение русской нации и национального самосознания всех россиян”. Это можно понимать и так, что до появления “Нашего дома...” (по амбициозным представлениям разработчиков программы) и русская нация, и национальное самосознание ее представителей отсутствовали.
Вобобщении исторического прошлого страны в программных документах партий, располагающихся в политическом спектре “левее” “Яблока”, по нарастающей идут оценки неправомерности распада СССР и преступного характера действий радикальнолиберальных сил и их лидеров как “главных виновников насильственного слома системы”.
ВПрограмме Коммунистической партии Российской Федерации (январь 1995 г.) содержится специальный раздел “Уроки российской истории и пути выхода из кризиса”, где предпринята попытка–с позиций партии, эволюционизирующей от коммунизма к социал-демократизму, от пролетарского интернационализма к патриотизму, – оценить основные параметры советско-коммунистического этапа в развитии страны. Критически оценивая деятельность своей предшественницы – КПСС, КПРФ утверждает, что в партии существовали два крыла – мелкобуржуазное и бюрократическое, превратившееся в партию “национальной измены”, и “здоровая часть партии” – пролетарская, демократическая, патриотическая. Отрицая “крах КПСС”, ее постсоветские правопреемники видят себя наследниками “здоровой части” партии, идейно и политически противостоящей “партии измены” в лице “президентской вертикали власти”.
Вотношении к Сталину и сталинизму КПРФ в целом придерживается линии XX съезда КПСС. Но интересы сохранения и укрепления своих рядов и разнородной социальной базы заставляют руководство партии маневрировать. Одно из свидетельств – введение в
программу известного сталинского положения об обострении классовой борьбы, причем в весьма необычном ракурсе: “Очередным шагом, разрушающим страну, стал кровавый октябрь 1993 года. Расстрел [c.545] Верховного Совета был прологом к протаскиванию антинародной конституции президентского самовластия. Таким образом, в значительной мере оправдалось предвидение о том, что по мере созидания социализма сопротивление враждебных ему сил не только не затухает, но приобретает нередко самые ожесточенные и уродливые формы”.
Трудности, стоящие сегодня перед КПРФ, в том числе в теоретическом, мировоззренческом, идейно-политическом планах – это трудности, как бы возведенные в квадрат. Будучи партией переходного типа, ей приходится действовать в переходную же эпоху. В отличие от многих партий “правого” крыла, имеющих большие возможности обходить неудобные для себя вопросы, КПРФ такой возможности не имеет. Все ее оппоненты “справа” (а подчас и “слева) в ходе политической борьбы не упускают возможности давить на “любимую мозоль” партии Г.Зюганова – ее историческое первородство. Но с течением времени и радикал-либералы начинают обрастать собственной историей, ряд страниц которой их также не украшает. Приведенный выше отрывок – один из способов нанесения КПРФ ответных ударов с одновременным “умиротворением” своих леворадикальных сторонников и попутчиков.
Оценка прошлого страны в программных документах современных политических партий России – исходный пункт осмысления настоящего, формулирования сущности общества, в котором мы живем.
Характерно, что политические партии и движения, которые избегают серьезного анализа прошлого или заменяют этот анализ однозначным неприятием, отторжением предшествующих 70 лет истории, в той же степени не расположены и к интегрированной оценке современной эпохи. Полностью отсутствует такая характеристика в программе движения “Наш дом – Россия”. Она заменяется внеисторическими дефинициями типа “либеральный этап реформирования”, система, строящаяся “по законам рыночной экономики”. Все остальное представляет собой лозунгово-декларативную энциклопедию благих намерений. В этом плане перед нами – не программа развития, а обставленная абстрактными обещаниями программа сохранения сложившегося статус-кво. Характерно, что раздел “Наши принципы” начинается со следующего: “Мы против (курсив наш. – Авт.) поддержки любых идей, преследующих революционное, насильственное изменение существующего строя”.
Констатировав, что “Россия переживает один из самых сложных периодов своей истории”, авторы программы партии “Демократический выбор России” не расшифровывают это положение. “Пояснения к программе” добавляют: “Нам выпало жить в переломное время”. “Мы на перепутье...”, – вторят авторы “Либерального плана для России”, программного документа общественно-политического объединения радикальнолиберальной ориентации “Вперед, Россия!”. Лидер данной “партии с восклицательным знаком” Б.Федоров предложил соответствующую лозунговому названию своей организации партийную символику также в виде лозунга: “Мы не левые и не правые. Мы
– нормальные. Как и Вы”. [c.546]
Стремлением не углубляться в обсуждение вопроса о том, в каком обществе мы живем, как видим, пронизаны программные документы блока проправительственных и околоправительственных партий. Из этого проистекает недостаточная конкретность и уязвимость многих из формулируемых ими целей и задач.
Более предметны представления о настоящем у партий, объявляющих себя демократической оппозицией существующему режиму. Принятая в январе 1995 г. программа Партии самоуправления трудящихся (лидер – С.Федоров), “однозначно поддерживая переход к рыночным отношениям”, вместе с тем, исходит из того, что “навязывание реформ сверху” неприемлемо. Результаты такого рода практики налицо: “в стране идет гражданская война, разваливается экономика”; “современная демократия – это ложь”; “у интеллигенции преобладают реакционные взгляды”; “власть носит тоталитарный, чиновничье-бюрократический характер”.
Во многом близки к этой характеристике и оценки политической платформы объединения “Яблоко”. Осуществление в принципе неизбежных для России реформ на практике
.проходит “болезненно и противоречиво”, часто они становятся “просто опасными”. Отсюда вывод – “российское государство не сможет долго сохраняться в том плачевном и полуразваленном состоянии, в котором оно существует сейчас”.
Оценки современного этапа в развитии общества в программных документах партий “непримиримой оппозиции” носят адекватный этому самоназванию характер. “Россия на трагическом перепутье, – утверждается в программе КПРФ. – Нынешний правящий режим обманом и насилием пытается вернуть народы нашего Отечества к варварскому, примитивному капитализму. Это путь исторической катастрофы”.
Безальтернативная конфронтационность в истолковании нынешнего состояния общества, пронизывающая программы правительственных партий, с одной стороны, и большей части оппозиционных партий, с другой, во многом заслоняет в глазах противоборствующих сил трезвое видение реальных основ и перспектив выхода страны из постигшего ее глубокого трансформационного кризиса, мешает им конструировать на базе соотнесенных с реальностью представлений и конкретных расчетов рабочие модели будущего России.
Программные установки, цели и задачи движения “Наш дом – Россия” сформулированы по известным из недавнего прошлого стандартам... Нарочитая “ясность” видения цели и средств ее достижения, бьющая через край псевдоуверенность сочетается с абстрактными формулировками: стать, дать, укрепить, обеспечить, содействовать, наполнить реальным содержанием, сохранить, продолжить, осуществить... Исторически узнаваемы и претензии состоящего в основе своей из государственных чиновников движения “выразить интересы всей России, всех ее народов и регионов...”, “стать центром притяжения, к которому примкнут все...”.
Эклектичны, несбалансированы и отдельные стороны видения будущего в программе “гайдаровской” партии. Либерально-монетаристский тезис – “Мы не согласны с теми, кто возлагает надежды на [c.547] усиление государственного регулирования” – мирно соседствует с обещаниями проводить сильную государственную социальную политику. Называя своими “историческими предшественниками” Милюкова, Набокова, Вернадского, авторы документа явно лукавят. Ибо упомянутые лидеры российского либерализма начала века были в отличие от них сторонниками активного государственного регулирования.
Заявления типа – “Мы хотим видеть Россию свободной, стабильной и процветающей страной” – пронизывают программные документы и ряда других политических партий, относящих себя к реформаторским. Интегрального ответа на вопрос, куда мы идем, анализа противоречий и трудностей на этом пути, просчета альтернатив развития либеральная мысль сегодня, судя по всему, давать не считает необходимым.
КПРФ же продолжает видеть в качестве будущего России социализм “в его обновленных формах” и коммунизм “как историческое будущее человечества”. Цели, вроде бы, ясные. Но стремление как бы повторно обосновать их и убедить большинство нации в предпочтительности такой альтернативы наталкивается сегодня на болезненный синдром уже состоявшегося эксперимента “построения социализма” в нашей стране, от которого не в силах избавиться даже многие из убежденных сторонников социалистической идеи. Несколько политических групп лишь пробуют свои силы в плане внедрения в российское общественное сознание социалистической идеи в ее социал-демократическом варианте.
Итак, анализ содержащихся в программных документах современных политических партий России оценок прошлого, настоящего и будущего страны может служить в определенных пределах показателем степени зрелости отечественной многопартийности, ее способности (или неспособности) адекватно реагировать на уроки исторического опыта и вызовы времени.
Осмысливая прошлое, партии как “правой”, так и “левой” части политического спектра пока не смогли не только решить, но даже подступиться к решению комплексной задачи, реализация которой позволила политическим силам постфранкистской Испании осуществить переход от тоталитаризма к демократии в мирных, эволюционных формах. А именно – договориться о прошлом. Не в смысле, конечно же, единомыслия и единодушия. Речь идет о том, чтобы попытаться понять друг друга в трактовках вопроса, откуда мы
пришли, и научиться уважать выбор всех без исключения социальных и политических сил на тех или иных этапах и поворотах исторического прошлого.
Все сказанное свидетельствует на сущностном примере, что современная российская многопартийность на деле является протопартийной конструкцией общества переходного типа с ярко выраженной конфронтационностью его социальных и политических сил. Речи о сложившейся партийной системе пока не может идти. Есть два четко выраженных блока политических сил: “партия власти” вкупе с примыкающими и ориентирующимися на нее политическими объединениями и блок партий и движений “непримиримой оппозиции”.
[c.548]
Выпадающие из этой двублоковости партии и движения еще не способны играть роль третьей силы. Президентские выборы–96 – наглядное тому доказательство.
Попытка влиятельных политических сил накануне выборов в Госдуму в 1995 г. скоропалительно, неуклюжими чиновничьими маневрами “учредить” в стране – взамен конфронтационной двублоковости “цивилизованную” двухпартийность окончилась провалом. Политическая платформа отвлеченно-лозунгового характера, методы создания и действия, даже символика наспех сколоченного избирательного блока И.Рыбкина (стилизованное изображение рыбы) и рекламный телевизионный ролик (бык с кольцом в носу) не стали для избирателей объектом серьезных размышлений и выводов. 1,1% голосов на выборах 1995 г. – неслучайный итог казенно-бюрократических попыток создать “российский лейборизм”.
Сложившаяся архитектоника протопартийности не способна пока выполнять конструктивные функции многопартийной системы, в том числе задачи выявления реальных альтернатив общественного развития и мобилизации сторонников на осуществление той или иной из них. Протопартийность объективно выполняет функции инструмента разрешения исторического спора “кто – кого”, который отдельными влиятельными политическими силами не снимается с повестки дня. Истолкование прошлого и настоящего, провозглашение варианта и прогноза развития на перспективу в программных документах политических партий оказывается в немалой степени, а часто и целиком подчиненным задачам решения этого исторического спора. В этих условиях установка на познание истины с целью политической самоориентации и ориентирования своих приверженцев у ряда партий отступает на второй план, а то и совсем снимается с повестки дня.
Отсюда – или “двойная партийная бухгалтерия” (разделение представлений для себя и для публики) или самоослепление в угаре политических схваток.
На что все-таки рассчитывают партии, дезориентирующие себя и окружающих? Прежде всего, на низкую политическую культуру общества. В том числе на ту черту нашей протопартийности, в соответствии с которой успех или неуспех партии решает не программа (детали которой слабо представляют даже члены тех или иных партий), а личность лидера, его имидж, реальный авторитет или просто шумный, в том числе скандального свойства, успех. Практика создания партий “под лидера” изначально деформирует все стороны партийного строительства, превращая цель в средства и наоборот, а также облекая подчас даже самые неблаговидные из этих средств в одежды возвышенной целесообразности по типу “иного не дано”.
Итак, мировоззренческие основы политических партий и объединений в рамках протопартийной структуры современной России находятся еще на этапе становления, а
проблемы самоидентификации многих из них еще далеки от своего решения. Конструкция продолжает оставаться во многом аморфной и текучей. Процесс поиска своей партийной ниши для ряда политических сил – еще в самом разгаре. [c.549]
Вместе с тем современная протопартийность представляет собой шаг вперед на путях демократизации отечественного политического процесса. Партии и общественнополитические движения становятся не только привычными, но в ряде отношений – необходимым элементом общественной жизни, политического ландшафта современной России.
Ответ на вопрос, в чем это предметно выражается, требует конкретно-исторического рассмотрения обстоятельств становления, этапов эволюции и реальных проявлений современного состояния отечественной многопартийности. Об этом и пойдет речь ниже.
[c.550]
Глава XXVIII
КОММУНИСТЫ РОССИИ: МЕЖДУ ОРТОДОКСАЛЬНОСТЬЮ И РЕФОРМИЗМОМ
Из всех политических сил, действующих сегодня в России, коммунистическое движение является наиболее структурированным и опирается, как показали избирательные кампании 1995–1996 гг., на немалую часть электората. Так, на парламентских выборах 1993 г. КПРФ, самая крупная российская компартия, завоевала почти 7 млн. голосов, на выборах 1995 г. – 15 млн., а на президентских выборах 1996 г. кандидат от коалиции, в которой коммунисты играли ключевую роль, получил в первом туре 24, а во втором – около 30 млн. голосов избирателей.
Вместе с тем очевидно, что коммунистическое движение России не представляет и вряд ли будет представлять собой монолитную силу, наподобие прежней КПСС. Коммунистическая многопартийность стала устойчивым феноменом российской политической жизни. На современном этапе развития общества целый спектр партий и организаций, называющих себя коммунистическими, отражает различные ориентации – от социал-демократизма до сталинизма. В основе этого феномена лежат как субъективные (личные амбиции лидеров, неготовность партийных элит к перераспределению властных полномочий, раздувание программных различий и т.д.), так и объективные факторы, проистекающие из пестроты социальных групп, составляющих основу коммунистического движения. [c.551]
Две “волны”
Как уже говорилось в главе XXV, с конца 1989 г. наблюдается постепенный распад КПСС и деление ее на течения, движения и платформы. Этот процесс шел как бы двумя волнами.
Первая началась, когда в ответ на создание “демократами” так называемых “народных фронтов” приверженцы ортодоксально-коммунистических взглядов вышли за рамки КПСС и создали в июле 1989 г. Объединенный фронт трудящихся СССР. В его состав вошли “интернациональные” движения Молдавии, прибалтийских республик и др. В сентябре 1989 г. было учреждено республиканское отделение Фронта – ОФТ РСФСР, объединившее неформальные коммунистические и рабочие организации. Своей целью организаторы ОФТ (В. Ярин, А. Сергеев, Р. Косолапов и др.) считали борьбу за “коммунистические ориентиры перестройки”, обеспечение “подлинного [c.551]
возрождения КПСС как партии рабочего класса”. В то время это была по сути единственная политическая организация коммунистической ориентации, которая напрямую апеллировала к массам.
Клету 1990 г. противостояние “реформаторов” и “консерваторов” в высшем партийном руководстве привело к созданию Российской компартии (КП РСФСР) в составе КПСС (инициаторы – И. Полозков, Г. Зюганов, В. Купцов и др.) как альтернативы курсу горбачевского ЦК. Несмотря на то, что КП РСФСР, по некоторым данным насчитывала в своих рядах до 10 млн. членов, перед решающей схваткой за власть на президентских выборах 1991 г. ей не удалось эффективно противостоять Б. Ельцину. После поражения на выборах И. Полозкова на посту первого секретаря ЦК сменил В. Купцов.
Клету 1991 г. в КПСС был представлен довольно широкий политический спектр – от убежденных коммунистов до социал-демократов разных оттенков. В номинально единой партии прогорбачевскому центру оппонировали несколько внутрипартийных течений (протопартий), каждое из которых имело собственную идейно-теоретическую платформу и довольно быстро формировало свои оргструктуры.
На правом фланге находилась Демократическая платформа в КПСС, созданная в январе 1990 г. и объединившая приверженцев плюралистической демократии, частной собственности, концепции социального партнерства трудящихся и предпринимателей, а по сути – силы антикоммунистической направленности. После XXVIII съезда КПСС (июль 1990 г.) Демплатформа раскололась. Часть ее – Демократическое движение коммунистов – осталась в КПСС и летом 1991 г. выступила одним из инициаторов создания партии социал-демократической направленности – Демократической партии коммунистов России.
В “центре” расположилась Марксистская платформа в КПСС (лидеры – А. Бузгалин, А. Пригарин, С. Скворцов и др.), созданная в апреле 1990 г. рядом неформальных марксистских клубов. Сторонники МП не отвергали необходимость перемен в обществе, выступали за обновление деятельности КПСС, за свободу мнений внутри партии, творческое развитие марксизма и окончательное избавление от сталинизма.
Позиции левее центра занимало Движение коммунистической инициативы (В. Тюлькин, А. Сергеев, Р. Косолапов и др.). ДКИ возникло в январе 1990 г. как движение сторонников образования Российской коммунистической партии в составе КПСС на ортодоксальных позициях (на платформе ОФТ). Оно стремилось создать альтернативу горбачевскому руководству, которое оценивалось как “предательское”, “ведущее КПСС и СССР в пропасть”, и заявляло о готовности стать правопреемником КПСС в случае ее развала или окончательного отхода от коммунистических принципов.
На крайнем левом фланге находилась Большевистская платформа в КПСС, учрежденная в июле 1991 г. на базе всесоюзного общества “Единство – за ленинизм и коммунистические идеалы” (Н. Андреева). Своей целью БП в КПСС ставила борьбу с “ревизионизмом” [c.552] внутри КПСС и возвращение к “сталинско-ленинским нормам” в политической и экономической жизни.
Кроме этих течений, в КПСС оставалась пассивная, фракционно не оформленная масса, в том числе большое количество аппаратчиков, привычно “колебавшихся вместе с генеральной линией партии”. К лету 1991 г. самые активные сторонники Горбачева образовали Движение демократических реформ. Таким образом, можно предположить: не случись августовских событий 1991 г., КПСС скорее всего распалась бы на ряд партий и движений сразу же после своего XXIX съезда.
После событий 19–21 августа 1991 г. КПСС и компартия РСФСР были обвинены в сговоре с “путчистами” и указами президента России от 23 августа и 6 ноября фактически запрещены. В соответствии с этими указами, их деятельность на территории РСФСР была прекращена, организационные структуры распущены, партийное имущество конфисковано.
Однако устранить коммунистов из общественной жизни не удалось. Напротив, августовские события и последующий запрет придали мощный импульс организационному развитию, ускорив размежевание внутрипартийных течений и создание на их основе самостоятельных политических организаций (вторая “волна”). Если в восточно-европейских странах после “бархатных” революций компартии делились, как правило, надвое – на партии, сохранявшие приверженность традиционным коммунистическим ценностям, и партии, переименовывавшие себя в социалдемократические, то в России после краха КПСС спектр бывших коммунистов оказался значительно шире.
Начатые в 1992 г. радикальные экономические реформы (так называемая “шоковая терапия”) привели к нарастанию недовольства в обществе. В этой ситуации у коммунистов появились шансы стать центром консолидации оппозиционных сил и использовать протест-ный потенциал для укрепления своих позиций.
Развитие комдвижения в России в дальнейшем проходило по трем основным направлениям: создание новых коммунистических организаций; воссоздание КП РСФСР; воссоздание КПСС. [c.553]
Образование новых компартий
Сразу же после провала выступления ГКЧП начался бурный процесс трансформации внутрипартийных течений в самостоятельные партии. Он был обусловлен несколькими причинами: отсутствием подлинного идейного единства КПСС на марксистско-ленинской основе; наличием в девятнадцатимиллионной партии значительной доли тех, кто вступил в неё из карьерных соображений и мог считаться коммунистами лишь формально; неспособностью М. Горбачева объединить вокруг себя различные внутрипартийные течения; личными амбициями отдельных лидеров. Следствием всего этого стала череда расколов, объединений, размежевании и новых объединений. [c.553] Уже 26 августа 1991 г. участники ДКИ создали оргкомитет учредительного съезда Российской коммунистической рабочей партии.
8 сентября на заседании координационного совета движения сторонников МП в КПСС “единственно возможным путем возрождения коммунистического движения на подлинной марксистско-ленинской основе” было признано создание новой коммунистической партии. Однако давно назревавшие разногласия внутри МП, в том числе по программным вопросам, в оценках действий ГКЧП и др., привели к расколу движения и выделению из его состава инициативных групп образовавших позднее целый ряд компартий.
Социалистическая партия трудящихся. 2 октября группа народных депутатов СССР и РСФСР, членов ЦК КПСС и ЦК КП РСФСР, придерживавшихся позиций XXVIII съезда КПСС (А. Денисов, И. Рыбкин, Р. Медведев и др.), выступила с обращением, в котором констатировала, что КПСС как политическая структура в прежнем виде себя исчерпала, потеряла доверие масс и фактически прекратила свое существование, и предложила создать новую партию левых сил социалистической ориентации. При этом подписанты
исходили из того, что поражение потерпело не социалистическое учение вообще, а лишь “экстремистское, большевистское течение” в социалистическом движении.
Созванная в конце октября конференция, которой, по замыслу, предстояло объединить все левые силы, стала учредительной конференцией лишь одной из многих дочерних организаций КПСС. Основными целями СПТ были признаны: сохранение Российской Федерации как “исторически сложившегося государственного объединения проживающих на ее территории народов”; возрождение экономического и политического союза, сбережение и развитие культурно-исторической общности народов СССР; вывод страны из кризиса на путях социалистического развития. I съезд СПТ (21–22 декабря 1991 г.) принял программные тезисы, избрал федеральный совет, правление и 7 сопредседателей. На II съезде СПТ (5–6 июня 1993 г.) председателем партии была избрана Л. Вартазарова.
СПТ стала наследницей социал-демократического течения в КПСС образца начала 1991 г. В 1991–1992 гг. она играла роль временного прибежища для значительного числа бывших партийных функционеров, прежде всего из руководства КП РСФСР. С самого начала партия сосредоточила свое внимание в основном на парламентской деятельности, защите КПСС в Конституционном суде РФ и чисто аппаратной работе на местах, где многие члены СПТ – бывшие первые секретари райкомов и горкомов – еще некоторое время сохраняли позиции в органах власти. После восстановительного съезда КПРФ (февраль 1993 г.) и своего II съезда СПТ фактически прекратила сотрудничество с коммунистическими организациями. Численность СПТ на момент создания составляла, по оценкам руководства, более 70 тыс. человек (около 60% из них составляли представители интеллигенции). К концу 1998 г. она представляла собой малочисленную (около 10 тыс.) и маловлиятельную политическую [c.554] организацию, тяготеющую к союзу с левоцентристскими и демократическими силами, а также с “умеренными державниками”.
Всесоюзная коммунистическая партия большевиков. 8 ноября 1991 г. в Ленинграде члены всесоюзного общества “Единство – за ленинизм и коммунистические идеалы” и представители части Большевистской платформы в КПСС провели учредительный съезд Всесоюзной коммунистической партии большевиков (ВКПБ). Программными целями партия провозгласила: восстановление господства социалистической собственности, государственной монополии внешней торговли, социальных прав трудящихся, гарантированных Конституцией 1977 г.; обновление на современном научном уровне плановой системы хозяйства, прекращение насильственной расколлективизации деревни; восстановление советского государства, выполняющего функции диктатуры пролетариата. Генеральным секретарем ЦК ВКПБ была избрана председатель политисполкома “Единства” Н. Андреева. Тем самым организационно оформилось откровенно сталинистское течение внутри КПСС.
ВКПБ остается одной из немногих организаций, выступающих против любой частной собственности и любого рынка. Формально она по-прежнему сохраняет “всесоюзный” статус. На момент создания ВКПБ насчитывала несколько тысяч человек. В начале 1993 г., после перехода значительной части членов в КПРФ, численность партии сократилась до нескольких сотен. Летом 1995 г. произошел раскол организации. С этого времени параллельно существуют ВКПБ Н. Андреевой и ВКП(б) А. Лапина.
Большевистская платформа в КПСС. Другая часть Большевистской платформы в КПСС во главе с Т. Хабаровой после раскола БП заявила о непризнании указов президента о прекращении деятельности КПСС, призвала коммунистов к гражданскому неповиновению, восстановлению КПСС и категорически выступила против создания новых компартий, заявив о сохранении БП под прежним названием. В октябре 1992 г. на II
межрегиональной конференции своих сторонников Т. Хабарова была избрана секретаремкоординатором БП. К концу 1998 г. БП представляла собой небольшую группу единомышленников, выступающих за возвращение к “сталинско-ленинским нормам” в политической и экономической жизни страны, за немедленное восстановление явочным порядком советской власти, СССР и КПСС.
Союз коммунистов. 16–17 ноября 1991 г., после раскола Марксистской платформы в КПСС, на основе ее “левого” крыла была создана новая компартия – Союз коммунистов (СК) во главе с бывшим членом ЦК КПСС, одним из лидеров МП в КПСС А. Пригариным. СК декларировал стремление к построению общества, органично сочетающего в себе социально-экономические начала социализма с принципами политической демократии. Партия выступила за плановую экономику, против наемного труда (хотя и не против “трудовой частной собственности”). Отличительной особенностью СК стало то, что его организационная работа с самого начала была [c.555] ориентирована не на образование собственных структур, а на установление связей со сторонниками возрождения КПСС.
На момент регистрации (сентябрь 1992 г.) СК насчитывал 5 тыс. членов, после воссоздания КПРФ и перехода в нее целых организаций численность партии сократилась приблизительно до 1–2 тыс. человек. В октябре 1993 г. произошел раскол организации изза расхождения позиций по отношению к СКП-КПСС, участию в парламентских выборах и по другим вопросам. В результате с декабря 1993 по апрель 1995 гг. существовали два параллельных Союза коммунистов – СК сторонников А.Пригарина и СК сторонников С.Степанова.
Российская коммунистическая рабочая партия. В ноябре 1991 г. в Екатеринбурге под эгидой “Ленинградской инициативы” был проведен съезд коммунистов России, конституировавшийся как I этап учредительного съезда Российской коммунистической рабочей партии (РКРП). Инициаторами создания партии выступили участники ДКИ (В.Анпилов, В.Тюлькин и др.) и некоторых других организаций. Они настаивали на окончательном разрыве с “оппортунистической, праворевизионистской традицией и практикой КПСС” и формировании новой коммунистической организации на ленинских принципах. Съезд принял резолюцию с призывом к объединению всех компартий и созданию Коминтерна в рамках бывшего СССР. На втором этапе учредительного съезда (Челябинск, декабрь 1992 г.) была принята программа партии, в основу которой был положен проект “ленинградской группы” М. Попова.
После событий сентября–октября 1993 г. и запрета РКРП группа М. Попова предложила создать параллельную РКРП легальную партию под новым названием, сохраняющим прежнюю аббревиатуру. Эта идея была встречена в руководстве РКРП с осуждением как “пособничество режиму”. На II съезде РКРП (декабрь 1993 г.) первым секретарем ЦК РКРП был избран В. Тюлькин, а Попов и его единомышленники не были избраны даже в оргбюро. В те же дни они провели в Нижнем Новгороде учредительный съезд Рабочекрестьянской российской партии, объявив ее правопреемницей РКРП и обвинив последнюю в том, что она стала “аппаратной” и “рабочие в ней составляют меньшинство”.
В 1992–1993 гг. число членов РКРП превышало 60 тыс. человек. Она формировалась как “митинговая” партия, в сущности не приспособленная к парламентской деятельности. В период массовых протестов населения против либерализации цен именно данное ее качество оказалось востребованным. Этому в немалой степени способствовала личная популярность лидера московской организации РКРП, председателя исполкома движения “Трудовая Россия” В.Анпилова.
Движение “Трудовая Россия” было создано в октябре 1992 г. представителями РКРП, ОФТ, СК, московского отделения общества “Единство”, ВКПБ, РКСМ и др. К началу 1996 г. ТР насчитывала 57 региональных организаций (“Трудовой Ленинград”, “Трудовой Новосибирск”, “Трудовая столица” и др.). [c.556]
Появление КПРФ привело к массовому оттоку туда активистов РКРП. В сентябре 1996 г. партия пережила еще один раскол: из ее рядов был исключен В.Анпилов, а московская организация подлежала роспуску. Анпилов отказался подчиниться и переименовал перешедшую на его сторону часть МО сначала в РКРП (большевиков), а затем в организацию “Коммунисты трудовой России” (КТР). В ноябре 1997 г. он провел “восстановительный съезд Партии советских коммунистов”, претендующей на то, чтобы стать еще одной “КПСС”.
За расколом РКРП последовал и раскол “Трудовой России” на сторонников Анпилова и сторонников первого секретаря ЦК РКРП Тюлькина. К концу 1998 г. существовали две организации под одним и тем же названием – одну из них возглавлял Анпилов, другую – депутат Госдумы от РКРП В.Григорьев.
Несмотря на сложную внутрипартийную ситуацию, РКРП осталась второй по численности компартией после КПРФ (около 30 тыс. человек в более 50 регионах России).
Российская партия коммунистов. В декабре 1991 г. на базе “центристского” течения Марксистской платформы в КПСС, московской группы “Возрождение”, инициативных групп (Ленинград, Рязань, Челябинск, Вологда и др.) была создана Российская партия коммунистов (РПК). На учредительной конференции новой партии были приняты программное заявление (с призывом к политическому плюрализму, отказу от догматизма и “иллюзорных представлений о том, что в стране был построен социализм”) и устав. РПК выступила за допущение в определенных пределах частной собственности, за сочетание плановых и рыночных начал в управлении экономикой, демонополизацию, разгосударствление собственности, хотя и против приватизации. В мае 1992 г. председателем политсовета ЦИК РПК стал А.Крючков. На момент регистрации партия насчитывала около 5 тыс. членов в разных регионах России. К концу 1998 г. ее численность колебалась в пределах тысячи человек.
Таким образом, к началу 1992 г. на левом фланге политического спектра действовали образовавшиеся на месте КПСС ее дочерние организации – РКРП, Союз коммунистов, РПК и СПТ. Сам факт возникновения этих партий способствовал самоидентификации коммунистов в политическом и мировоззренческом плане. Коммунисты получили возможность действовать легально, обрести опыт цивилизованной политической борьбы, которым не обладала и не могла обладать КПСС. Однако в силу идейных и программных расхождений, борьбы личных и политических амбиций создать консолидированную партию, которая в глазах коммунистов и общества стала бы легитимной преемницей КПСС, не удалось. Даже РКРП и СПТ – в свое время самые крупные и влиятельные из вновь созданных партий – по своему политическому весу и численности не шли ни в какое сравнение с бывшей КПСС. Основная масса членов КПСС осталась за бортом новых партий. Официальные цифры членства, заявленные новыми компартиями, давали к весне 1992 г. не более 200–300 тыс. человек по России в целом, а в Москве – 15–20 тыс., что составляло около 2% численности членов КПСС по России и примерно столько [c.557] же по Москве. Примечательно, что в новых компартиях процент членов, не состоявших ранее в КПСС, колебался от приблизительно 10% (СПТ) до 40% (РПК), а в БП и ВКПБ, по некоторым данным, их количество превышало половину. [c.558]