pol_partii
.pdfОппозиция – системная и внесистемная
С осени 1992 г., еще до известных решений Конституционного суда (см. гл. XXV), развернулась работа по воссозданию КП РСФСР. К этому времени наметилось несколько подходов к восстановлению и дальнейшему развитию российской компартии:
–объединение коммунистов необходимо и возможно, но только на идеологической платформе РКРП как наиболее массовой (на тот момент) и активной организации (РКРП);
–проведение съезда российских коммунистов и создание новой объединенной (коалиционной) партии из числа компартий, возникших после августа 1991 г., с сохранением их автономии и без участия бывших руководителей КПСС и КП РСФСР (РПК);
–воссоздание российской компартии, но вне КПСС (часть бывших членов ЦК КП РСФСР);
–восстановление КП РСФСР как составной (региональной) части КПСС, независимо от решения суда (Большевистская платформа, Союз коммунистов, воссозданный ЦК ВЛКСМ).
Вноябре 1992 г. был образован оргкомитет по созыву съезда коммунистов России, в который вошли как представители новых компартий (РПК, СПТ, СК), так и члены бывшего ЦК КП РСФСР (Г.Зюганов, И.Антонович и др.). Представители ВКПБ и РКРП отказались участвовать в работе оргкомитета, сочтя его “социал-демократическим”. По мере того, как вырисовывалась перспектива положительного решения Конституционного суда, верх в оргкомитете взяли бывшие руководители КПСС, КП РСФСР и члены руководства СПТ. В результате идея объединительного съезда всех коммунистов была трансформирована в концепцию воссоздания оргструктур КП РСФСР как самостоятельной политической организации (вне КПСС) и проведения ее II “объединительно-восстановительного” съезда.
Вканун съезда был опубликован проект программного заявления, который не только воспроизводил позиции XXVIII съезда КПСС (признание рыночного хозяйства, допущение частной собственности и др.), но и содержал ряд новых положений, в частности, указание на то, что партия будет действовать в соответствии с законодательством РФ, фактическое признание СНГ вместо СССР и т.п.
Участие во II чрезвычайном восстановительно-объединительном съезде КП РСФСР (Подмосковье, февраль 1993 г.) приняло около 700 делегатов, представлявших 455 тыс. членов партии. Съезд принял решение о возобновлении деятельности и организационном оформлении КП РСФСР (КПРФ) как самостоятельной политической партии, признал ее наследницей собственности КПСС на территорий России, избрал руководящие органы. Председателем президиума [c.558] ЦИК стал Г.Зюганов (в то время – один из лидеров координационного совета народно-патриотических сил, сопредседатель Фронта национального спасения), а его заместителем – В.Купцов. Хотя съезд готовило течение, ориентированное на позиции социал-демократии и линию СПТ, победу на нем одержали находившиеся несколько в тени сторонники “народно-патриотического” течения, делавшие акцент не на собственно коммунистических моментах программы, а на задачах “национального освобождения России от засилья компрадорского капитала”. В новом руководстве оказались представлены только “реформисты” и “державники”, тогда как представителям ортодоксальных течений из новых компартий места в нем не нашлось.
Съезд не решил поставленных перед ним задач объединения всех российских коммунистов. Новые компартии отказались войти в КПРФ, более того, РКРП пошла на
созыв параллельного, “II чрезвычайного съезда КП РСФСР”. Делегаты последнего постановили считать КП РСФСР восстановленной, признали работу ЦК КП РСФСР во главе с В.Купцовым неудовлетворительной и исключили его, И.Антоновича, А.Ильина и Г.Зюганова из партии за “осознанное и неосознанное пособничество антикоммунистам, за отход от классовых позиций, за ликвидаторскую деятельность”.
Проведение восстановительного съезда КПРФ подвело черту под поставгустовским периодом развития комдвижения в России. Благодаря опоре на оргструктуры КПСС, КПРФ была признана её легитимным преемником и сразу же заявила о себе как о самой многочисленной и наиболее структурированной российской политической партии. С ее образованием в комдвижении сложилась новая ситуация. КПРФ катком прокатилась по поставгустовским компартиям, вобрав в себя значительную часть их членов, а также многие территориальные первичные организации бывшей КПСС. В результате РКРП, РПК, ВКПБ и СК, некоторое время составлявшие костяк российского комдвижения, оказались в положении маргиналов.
Несмотря на то, что к осеннему кризису 1993 г. коммунисты стали ведущей силой антиельцинской оппозиции, они так и не смогли создать в стране массовое оппозиционное движение, что во многом и предопределило их поражение. Им не удалось завоевать влиятельные позиции в старых и новых профсоюзах, различных рабочих организациях, заручиться поддержкой хотя бы части российских элит, социально активных слоев населения.
После объявления указа Б. Ельцина № 1400 о роспуске съезда народных депутатов и Верховного Совета РФ коммунисты (как члены радикальных коммунистических организаций, так и КПРФ, хотя и с некоторыми оговорками) выступили на стороне парламента и поддержали принятие на себя вице-президентом А.Руцким президентских полномочий. Активисты коммунистических партий и движений участвовали в митингах и демонстрациях, в защите Дома советов, штурме телецентра “Останкино” и в других акциях по “противодействию государственному перевороту”.
События сентября–октября 1993 г. вновь, как и после августа 1991 г., поставили комдвижение России под угрозу запрета и преследований. Действия лидеров “объединенной оппозиции” и руководства [c.559] Верховного Совета РФ дали повод официальной пропаганде заявить о подавлении “коммуно-фашистского мятежа” и “окончательном крахе коммунизма в России”. Распоряжением министерства юстиции РФ была приостановлена (а фактически запрещена) деятельность Фронта национального спасения, РКРП, ОФТ, Российского коммунистического союза молодежи, движений “Трудовая Россия”, “Трудовая Москва” и др. в связи с их “причастностью к массовым беспорядкам в Москве 3–4 октября”. Позднее специальным распоряжением на две недели была приостановлена и деятельность КПРФ, хотя она официально на уровне оргструктур не участвовала в октябрьских событиях. Было запрещено также большинство оппозиционных коммунистических и национал-патриотических изданий (“День”, “Правда”, “Советская Россия”, “Гласность”, “Молния” и др.).
В новой ситуации коммунисты были вынуждены решать одновременно две проблемы – сохранения и обеспечения дееспособности своих организаций, а также участия или неучастия в выборах в Государственную думу. КПРФ стала единственной коммунистической организацией, которая отказалась от бойкота выборов. Это означало, что она признала режим Б.Ельцина и согласилась (пусть и вынужденно) играть по демократическим правилам. Фактически в результате декабрьских (1993 г.) выборов коммунисты оказались расколоты на “системную” парламентскую оппозицию в лице
КПРФ и “внесистемных” радикалов-ортодоксов. Последние в июле 1994 г. создали Союз российских коммунистических партий (Роскомсоюз) – неформальное объединение левых (революционных) коммунистических организаций России, противопоставляющих себя “оппортунистической” КПРФ. Тем самым организационно оформился параллельный КПРФ центр консолидации коммунистов, придерживающихся ортодоксальных взглядов и составляющих левый фланг комдвижения. В дальнейшем эти два центра устойчиво конкурировали и продолжают конкурировать между собой. В организационном плане Роскомсоюз представляет собой мягкую коалицию (блок) партий и объединений коммунистов, сохраняющих статус самостоятельности (собственные программы и уставы) при наличии общего координирующего органа – Роскомсовета. По состоянию на декабрь 1998 г., в Роскомсоюз входили РПК, РКРП и РКП-КПСС. [c.560]
“Реанимация” КПСС
Наряду с коммунистами, вступившими в новые компартии или воссоздававшими КПРФ, значительная часть бывших членов КПСС оказалась не у дел. КПСС оставалась для них символом их убеждений, и они не желали менять ее ни на одну из новых компартий.
Кроме того, они не признавали легитимность РФ и продолжали считать союзную государственность единственно законной.
С самого начала выявилось два подхода к воссозданию КПСС – в инициативном порядке (“прямое”), путем объединения первичных организаций “снизу”, и воссоздание “сверху”, через привлечение членов [c.560] нов бывших центральных руководящих партийных органов и проведение XXIX съезда.
В русле первого подхода наиболее активно действовал всесоюзный комитет за единство коммунистов (ВКК), созданный по инициативе бывшего члена координационного совета МП в КПСС С.Скворцова. В апреле–мае 1992 г. ВКК провел учредительновосстановительную конференцию Объединенной коммунистической партии Российской федерации, на которой было заявлено о восстановлении КП РСФСР. В июле того же года был созван так называемый XXIX съезд КПСС, решения которого, как и вышеупомянутой конференции, не признала ни одна из новых российских компартий.
Реализуя второй подход, в декабре 1991 г. часть членов ЦК КПСС образовала инициативную группу по проведению пленума ЦК КПСС. В марте 1992 г. был учрежден комитет содействия созыву XXIX съезда КПСС, куда вошли представители СК, МГК ВЛКСМ, БП в КПСС, Интердвижения СССР. В июне было проведено совещание членов ЦК КПСС, конституировавшее себя как пленум. В его работе приняли участие 46 (из более 400) членов прежнего ЦК. Пленум исключил из рядов КПСС М.Горбачева “за развал партии и государства и предательство интересов трудового народа”, распустил политбюро и секретариат ЦК “как не обеспечившие руководство партией” и создал оргкомитет ЦК КПСС по подготовке XX партконференции и XXIX съезда КПСС. Пленум призвал восстанавливать первичные и региональные организации КПСС, не дожидаясь решения Конституционного суда. Однако эти действия также не получили однозначной поддержки в комдвижении. Так, руководство ВКПБ категорически запретило своим членам принимать участие в восстановлении “оппортунистической горбачевской КПСС”.
Тем не менее в октябре 1992 г. была проведена XX всесоюзная конференция КПСС, принявшая решение о создании Оргкомитета по созыву XXIX съезда КПСС. Последний прошел в Москве в марте 1993 г. В нем приняли участие 416 делегатов из 13 республик бывшего СССР (представлявшие, как правило, не республиканские компартии, а лишь отдельные парторганизации) и более 60 регионов России. Съезд принял декларацию о
временной (до воссоздания СССР) реорганизации КПСС в международную общественнополитическую организацию – Союз коммунистических партий–КПСС (СКП–КПСС) и провозгласил СКП–КПСС единственным законным наследником КПСС.
На съезде были приняты также программа и устав СКП–КПСС, предусматривающие самостоятельность входящих в Союз партий в организационных и программных вопросах ввиду различия стоящих перед ними задач, избраны совет и политический исполнительный комитет. Председателем политисполкома стал бывший секретарь ЦК КПСС, член ГКЧП О.Шенин. К июлю 1993 г. свое членство в КПСС подтвердили несколько партий, не принимавших участия в съезде, в том числе компартия Таджикистана и партия коммунистов Кыргызстана. От России в СКП–КПСС сразу же вошел Союз коммунистов. (По состоянию на октябрь 1998 г., СКП объединял 20 партий и 2 движения, действующие во всех республиках бывшего СССР и [c.561] представляющие 1034 тыс. коммунистов. От России в СКП входят КПРФ и РКРП.) Таким образом, СКПКПСС стал объединительным центром комдвижения, действующим в рамках бывшего
СССР. Однако, не имея организационной основы на территории России, СКП остался по сути лишь координирующим и информационным органом компартий, созданных в бывших советских республиках.
Следует отметить, что идейно-теоретические и организационные разногласия между сторонниками воссоздания КПРФ в составе КПСС (группа Шенина – Николаева) и сторонниками создания самостоятельной общероссийской политической партии вне КПСС (группа Зюганова – Купцова) четко обозначились еще в ходе подготовки II съезда КП РСФСР (КПРФ), в январе-феврале 1993 г. Победа сторонников Г.Зюганова на время загнала болезнь внутрь. Летом 1993 г. КПРФ отказалась от прямого вхождения в Союз компартий из-за неприятия ряда положений его программы, но в апреле 1994 г. под давлением “снизу” все же вошла в него. Вхождение КПРФ в СКП и фактическое завоевание зюгановцами доминирующих позиций в его руководстве (к весне 1995 г. практически все члены политисполкома совета были одновременно членами КПРФ) формально положило конец напряжению во взаимоотношениях руководства КПРФ и СКП–КПСС, однако идейные разногласия между зюгановцами и сторонниками КПСС остались.
Под давлением руководства КПРФ XXX съезд КПСС (июль 1995 г.) принял новую редакцию программы и внес в устав изменения, исключающие индивидуальное членство в СКП-КПСС. Всем коммунистам было предложено вступить в одну из уже существующих и входящих в СКП компартий. Тем самым был окончательно закреплен разрыв с унитарным принципом построения КПСС и санкционировано фактическое превращение СКП в конфедерацию. Предложение зюгановцев исключить из названия организации аббревиатуру “КПСС” было отвергнуто.
XXXI съезд КПСС (октябрь 1998 г.) еще раз наглядно показал, что руководство Союза находится под полным контролем КПРФ. Все попытки организационно укрепить СКП, придав статус обязательности решениям его руководящих органов (а не рекомендательности, как раньше), окончились безрезультатно.
Объединительные устремления сторонников КПСС в конечном итоге привели к созданию еще одной коммунистической организации – Российской коммунистической партии– КПСС (РКП-КПСС), претендовавшей на роль российской организации СКП– КПСС. Она была создана в апреле 1995 г. группой членов Союза коммунистов (сторонников А.Пригарина) и рядом первичных организаций КПСС на базе московской городской организации КПСС, воссозданной весной 1994 г.
Не получив официальной поддержки руководства СКП, сторонники КПСС тем не менее отказались признать КПРФ единственным центром объединения российских коммунистов и опорой СКП-КПСС в России из-за “оппортунистических взглядов в теории и соглашательских действий на практике ее правого крыла”. Они продолжили работу по формированию РО КПСС, сделав ставку на привлечение [c.562] коммунистов, не вступивших ни в одну из компартий и сохранивших верность КПСС. К осени 1998 г. РКП– КПСС являлась третьей по численности компартией в России после КПРФ и РКРП (около 1,5 тыс. человек, более 107 партийных организаций в 20 регионах РФ) и второй в Москве (более 400 членов). Тем не менее руководство СКП–КПСС отказалось признать ее и не приняло в Союз компартий. [c.563]
Ортодоксы и реформаторы
Идейные позиции российских коммунистов позволяют говорить о наличии двух основных течений в коммунистическом движении – ортодоксального и реформистского.
Наиболее яркими представителями первого являются ВКПБ, РКРП, РПК и РКП–КПСС. К числу характерных черт этих партий можно отнести их антиноменклатурность, внесистемность (принадлежность к “непримиримой оппозиции”) и ярко выраженную “антизюгановскую” направленность (неприятие позиций руководства КПРФ). Все они в той или иной мере сохраняют в своей идеологии такие черты марксистского фундаментализма, как сугубо классовый подход к общественным явлениям, отрицание частной собственности и установка на социалистическую революцию.
Различия в социальной базе партий-ортодоксов практически отсутствуют: представительство рабочего класса крайне незначительно, преобладают представители гуманитарной интеллигенции и ИТР, в основном предпенсионного и пенсионного возраста, при небольшом количестве молодежи и лиц среднего возраста, обеспечивающих тем не менее большую мобильность и дееспособность их структур по сравнению с КПРФ. Вместе с тем эти партии и их лидеры мало известны массовому избирателю, кроме, может быть, таких фигур, как Н.Андреева и В.Анпилов.
В то же время ортодоксальное течение неоднородно. В среде ортодоксов можно выделить (разумеется, с большой долей условности) как приверженцев догматизма, утверждающих, что все идеи К.Маркса и Ф.Энгельса применимы к современной действительности, так и сторонников “творческого развития марксизма”. В числе первых – ВКПБ и РКРП. В политике они ориентируются на восстановление сталинских (в лучшем случае – брежневских) форм тоталитаризма и простейших методов огосударствления экономики (бюрократическое планирование, господство государственной собственности и т.д.). ВКПБ присущ откровенный сталинизм, в целом неприемлемый для остальных представителей ортодоксального течения.
Что же касается РПК и РКП–КПСС, то они пытаются, критикуя сталинизм и брежневизм, соединить достижения советского общества с идеями самоуправления, самоорганизации трудящихся, политической и экономической демократией. Обе партии выступают с антиноменклатурных, антитоталитарных позиций и считают, что социалистическое общество – “это общество реальной демократии, в котором [c.563] не только юридически, но и фактически обеспечены политические права и свободы граждан, трудовых коллективов”.
Сравнительный анализ программ партий-членов Роскомсоюза (РКРП, РПК, РКП–КПСС) показывает, что существующие между ними разногласия не распространяются на
понимание целей и основных способов борьбы. Они касаются либо оценок недавнего прошлого нашей страны (природа советского общества и причины его кризиса, отношение к сталинизму), либо таких вопросов, как преемственность с КПСС, целесообразность использования в современных условиях лозунга диктатуры пролетариата, границы демократии включая вопрос о многопартийности в социалистическом обществе и правах человека, темпы и последовательность ликвидации частного сектора, возможность использования рыночных отношений под государственным контролем и др.
К примеру, РПК, в отличие от всех других компартий, считает, что социализм в СССР так и не был построен, и выступает против немедленной ликвидации частной собственности, опасаясь повторения ошибок, связанных с отменой нэпа в 20-е годы. По ее мнению, частная собственность будет изжита со временем, в процессе построения социализма. Или, например, у “левых” коммунистов нет единодушия в определении понятия “авангардный класс”, который объявляется ими, в соответствии с марксистско-ленинской традицией, социальной базой революции. РКРП по-прежнему ведет речь о гегемонии рабочего класса и диктатуре пролетариата, РКП–КПСС – о “новом пролетариате”, куда включаются все лица наемного труда, в том числе и интеллигенция, РПК предпочитает говорить о завоевании власти трудящимися. В документах РКРП фактически обходится стороной проблема политической демократии и прав человека. Причем эта партия в целом до сих пор воздерживалась от критики сталинских репрессий. РПК, напротив, осуждает сталинизм и признает демократию в советской её форме. РКП–КПСС выступает за “реальную демократию”, обеспечивающую права граждан и трудовых коллективов в соответствии с международными нормами. Не упоминая о диктаторах советской эпохи, она осуждает сверхцентрализацию и сосредоточение государственной власти в руках “вождей”, неподконтрольных партии и народу.
Реформистское течение наиболее ярко представлено тенденциями, преобладающими в руководстве КПРФ. В идеологическом отношении оно представляет собой соединение экономических лозунгов социал-демократии с традиционным российским государственнобюрократическим патернализмом. Социальная база этого течения – “рядовые” граждане и “низы” номенклатуры, не сумевшие приспособиться к смене характера отчуждения и переходу к корпоративному капитализму. Существенным отличием политики лидеров этого течения от новых западноевропейских “левых” организаций является ориентация на укрепление государства. Отсюда – значительные элементы великодержавного шовинизма в национальном вопросе, экспансионизма в геополитике, ориентация на укрепление госаппарата, армии и т.п. [c.564]
Будучи самой крупной (около 570 тыс. членов, более 20 тыс. первичных организаций в 89 регионах РФ) коммунистической и вообще политической партией России, КПРФ претендует на гегемонию в коммунистическом движении. В общественном сознании она часто отождествляется со всем комдвижением, хотя на практике оказывается не способной стать его единственным объединяющим центром, во многом вследствие занятых ее руководством позиций и своеобразного программного “оппортунизма”. “Левые” компартии упорно отказываются признавать “коммунистичность” КПРФ, имея для этого достаточно веские основания.
Следует, однако, учитывать, что в идейно-теоретическом плане КПРФ не является однородной организацией. В партии и ее руководстве сосуществуют по крайней мере три идейных течения:
– “социал-демократическое”, ориентированное на постепенную эволюцию в сторону общеевропейского социалистического и социал-демократического движения (Г.Селезнев,
В.Купцов);
–“державно-патриотическое” (Г.Зюганов, Ю.Белов);
–“ортодоксально-коммунистическое”, или “ленинское” направление, выступающее за обновление коммунистической идеи в соответствии с реалиями сегодняшнего дня, но в границах основополагающих марксистско-ленинских концептуальных схем (Т.Авалиани).
Конечно, это деление весьма условно, так как “социал-демократизм” лидеров КПРФ имеет мало общего с классической европейской социал-демократией. Это по сути лишь наследники “умеренно-реформистской” линии в КПСС, которых ортодоксальные коммунисты называют “постгорбачевцами”. Хотя подавляющее большинство рядовых членов партии настроено более радикально, чем ее руководство, группа ортодоксов пользуется в нем наименьшим влиянием. Вместе с тем именно она наиболее адекватно отражает настроения массовой партийной базы. Доминирующее положение в руководящих органах занимают сторонники так называемого “державно-патриотического” направления во главе с Зюгановым.
Сопоставление программных установок КПРФ и партий Роскомсоюза позволяет выявить общее и особенное в их идейных позициях. Налицо общность ряда коммунистических ценностей и принципов, декларируемых всеми российскими компартиями, таких как: видение коммунистической перспективы, марксистско-ленинское учение, интернационализм, защита интересов рабочего класса, трудового крестьянства и народной интеллигенции, признание рабочего класса движущей силой социалистических преобразований и др.; общность основных целей и используемых методов борьбы (при различиях в приоритетах); совпадение оценок и характеристик некоторых важнейших событий истории XX в., трактовок ряда причин кризиса советского общества, а также некоторых мер по выводу страны из кризиса и переориентации на социалистический путь развития и др. Расхождения в программных установках КПРФ и партий Роскомсоюза носят принципиальный характер и касаются более широкого круга проблем, в частности: способов достижения поставленных целей (эволюционное развитие или социалистическая революция), соотношения методов борьбы (парламентских и внепарламентских), выбора [c.565] союзников (народно-патриотический фронт или “левый” блок), отношения к атеизму, пролетарскому интернационализму, политической демократии и правам человека, частной собственности и многоукладности экономики, праву наций на самоопределение и др.
Основные цели. КПРФ провозглашает своими стратегическими целями отстранение законными методами от власти “антинародных мафиозно-компрадорских кругов – партии национальной измены”, установление власти трудящихся, патриотических сил; сохранение государственной целостности России, воссоздание обновленного союза советских народов, обеспечение национального единства русского народа; укрепление политической независимости и экономической самостоятельности Союза, восстановление его традиционных интересов и позиций в мире; обеспечение гражданского мира в обществе, разрешение разногласий и противоречий законным путем, на основе диалога. Тогда как главная цель партий-членов Роскомсоюза – переориентация страны на социалистический путь развития. При этом они исходят из представлений о временности поражения социализма и обратимости “капиталистической реставрации”.
Стратегия. В отличие от партий Роскомсоюза, выступающих за вторую социалистическую революцию, руководство КПРФ утверждает, что “Россия исчерпала лимит на революции и гражданские войны”, и предлагает эволюционный путь социально ориентированных реформ, который “не ведет к гражданскому противостоянию”.
Политической формой программы социалистического преобразования общества КПРФ считает восстановление народовластия в форме советов.
Если КПРФ ведет речь о приходе к власти в результате победы на выборах либо иным мирным, ненасильственным путем широкой коалиции “левых, центристских, патриотических и народно-демократических сил”, ядро которой должны составить коммунисты, то партии Роскомсоюза выступают с более радикальной программой, рассчитанной на приход коммунистов к власти на волне массового забастовочного движения путем организации всероссийской политической стачки и кампании гражданского неповиновения. Их цель – не победа на президентских выборах и создание правительства “народного доверия”, как у КПРФ, а ликвидация поста президента, образование “социалистического правительства трудящихся”, превращение стачкомов и советов рабочих в систему альтернативных органов власти.
Важным идеологическим отличием ортодоксальных коммунистов от КПРФ, которое в значительной мере предопределяет различия в тактике, является убеждение в том, что приход коммунистов к власти даст возможность немедленно приступить к социалистическим преобразованиям. КПРФ же отстаивает необходимость общедемократического этапа (“этапа национально-освободительной борьбы”), утверждая, что “защита национально-государственных интересов России органически сливается сегодня с борьбой против колониального порабощения и контрреволюции, за социализм и советские формы народовластия”. Для программных основ КПРФ характерно подчинение социалистических задач задачам “общенационального движения [c.566] за свободу и целостность России” (национальный фактор ставится выше социального, а не наоборот, как у партий Роскомсоюза).
О собственности. КПРФ выступает против абсолютизации преимуществ государственной собственности, против жесткой централизации и огосударствления. При этом признается многоукладность экономики и возможность сосуществования государственной, общественной и частной собственности (при приоритете коллективных, общественных форм). По утверждению лидеров КПРФ, любая монополия на средства производства, в том числе и “общенародная”, способна привести лишь к “загниванию” экономики.
Партии Роскомсоюза занимают здесь более жесткую позицию. Так, РКП–КПСС принципиально отрицает частную собственность и тезис о многоукладности экономики. Вместе с тем она допускает возможность развития коллективной (кооперативной) собственности на средства производства в различных ее видах (при соблюдении принципа: “каждый работник – собственник, каждый собственник – работник”) и существование трудовой личной собственности на средства производства в сфере индивидуальной производственной и научной деятельности, крестьянских хозяйств и т.п. РКРП выступает за преимущественное развитие общенародной советской формы общественной собственности, а РПК признает приоритет общественной собственности, допуская в то же время частную собственность под государственным и общественным контролем и считая многоукладность экономики неизбежным следствием переходного периода.
О многопартийности. КПРФ отрицательно относится к идее существования одной партии, “партии-государства”, признает политический плюрализм в обществе и стремление других партий к власти в рамках Конституции. У партий – членов Роскомсоюза нет единства по этому вопросу: РКРП в принципе отвергает идею многопартийности, тогда как РПК выступает за “левую” многопартийность, а РКП–КПСС
– за гарантию полной свободы образования и деятельности политических партий, ассоциаций и союзов, исключая фашистские и расистские.
Отношение к религии. КПРФ признает свободу вероисповеданий, допуская ее даже для своих членов. В программе партии декларируется уважение к православию и другим традиционным религиям народов России. Партии Роскомсоюза строят свою деятельность на жестко атеистических принципах.
Онациональном вопросе. В отличие от партий-членов РКС, в программе КПРФ отсутствует пункт о признании права наций на самоопределение вплоть до отделения и образования самостоятельного государства.
Осоюзном государстве. Хотя в программе КПРФ содержится пункт о необходимости восстановления союзного государства, руководство партии считает, что восстановить
СССР в прежнем виде уже невозможно, и выступает за объединение, в первую очередь, России, Украины, Белоруссии и Казахстана. Партии РКС выступают за безусловное восстановление СССР.
Очевидно, что программа КПРФ является результатом компромисса между внутрипартийными идейными течениями. Это своего [c.567] рода “идеологический мутант”, в котором “русская идея”, “соборность”, “духовность” соседствуют с “патриотизмом”, “интернационализмом”, ориентацией на “доминирование общественной собственности” и на “свободное от эксплуатации бесклассовое общество”. Вместе с тем следует признать, что официальная идеология КПРФ адекватно отражает сложный внутренний идейный и политический баланс в ее рядах, нарушение которого способно поставить под удар единство партии. Трудность идейной идентификации КПРФ для политологов обусловливается также расхождением ее программных положений с установками Г.Зюганова, с одной стороны, и практическими делами – с другой. Разброс мнений среди аналитиков здесь очень велик: КПРФ – “партия реставрации полозковского типа, не способная избавиться от своей наследственности”, “русский вариант еврокоммунизма”, “созревающая социал-демократия”, “правая социал-демократическая партия с сильным националистическим креном”, “правоконсервативная сила – "красная" по форме, "белая" по содержанию” и т.п. Большинство политологов все же сходятся на том, что КПРФ не может считаться революционной коммунистической партией ленинского типа и классической “левой” организацией (в традиционном западноевропейском понимании “левизны”) и что сам Зюганов коммунистом отнюдь не является.
На протяжении 1995–1996 гг. наблюдалась дальнейшая идейная эволюция КПРФ. Формулировки партийной программы о придании “движению сопротивления антинародному режиму” осознанного характера, об активизации “национальноосвободительной борьбы российского народа против колониального порабощения” и т.п. бесследно исчезли из выступлений лидера КПРФ и предвыборных документов – платформы избирательного объединения КПРФ на выборах в Госдуму 17 декабря 1995 г. и предвыборной платформы кандидата в президенты РФ Г.Зюганова.
Последняя, кстати, не содержала в себе ничего специфически коммунистического и заметно отличалась от программы партии. К примеру, если в избирательной платформе КПРФ еще содержалось положение о необходимости упразднения в перспективе поста президента, то в предвыборную платформу Зюганова было включено лишь обещание сделать президента “подконтрольным и подотчетным народному представительству”. Обращают на себя внимание такие положения его программы, как тезис об
“общественном диалоге”, готовность предложить “широкий компромисс на основе признания того, что нет ничего превыше интересов Отечества и мира” и т.п.
К президентским выборам 1996 г. начавшийся еще в 1993 г. процесс смещения КПРФ к политическому “центру” фактически завершился ее выходом за рамки собственно коммунистического направления в идеологии и политике. Характерно, что и сам Зюганов в одном из своих поствыборных выступлений признал: “Если говорить о сущности нашей партии, то она сделала серьезную эволюцию и сдвинулась к центру. Об этом свидетельствует признание многоукладной экономики и частной собственности, всех форм хозяйствования, всех парламентских форм организации жизни...”. [c.568]
О том, в каком направлении может происходить дальнейшая идейная эволюция КПРФ, можно судить, листая книгу Зюганова “Россия – Родина моя. Идеология государственного патриотизма”. Основу предлагаемой им новой идеологической доктрины составляют традиционалистские учения, отвергающие движение по западно-либеральному пути, индивидуалистическую этику и “идолов” свободного рынка. Составляющими этой доктрины, по Зюганову, являются: “русская идея”, дополненная “современными реалиями жизни и теми социальными завоеваниями социализма, что были достигнуты за 70 лет советской власти”; понимание роли государства как “путеводной нити” российской истории и ключевого фактора развития страны; признание приоритета государственных интересов над интересами личности, социальных, корпоративных и этнических групп; трактовка русской нации как ядра российской и советской государственности; отказ от классового подхода в пользу тезиса об органическом единстве (соборности) русской нации; синтез “красной” и “белой” идей.
Очевидно, что доктрина “государственного патриотизма” не носит марксистского характера. Однако Зюганов считает, что в марксистской доктрине многое нуждается в уточнении и корректировке с учетом национально-исторических и культурных особенностей развития страны, в том числе учение о безвозмездно отчуждаемой капиталистами прибавочной стоимости, об абсолютном и относительном обнищании рабочего класса, теория пролетарской революции с ее выводом о диктатуре пролетариата. По мысли лидера КПРФ, идеями российской державности, духовности, народного патриотизма, многоукладности экономики, евразийской цивилизации, устойчивого мирового развития КПРФ не ревизует марксистско-ленинское учение, а способствует его творческому обогащению.
Относя себя и своих сторонников к “новым” (“цивилизованным”) коммунистам, Зюганов утверждает, что решающий шаг на пути идеологического оздоровления партии был сделан тогда, когда “в целях восстановления соборного единства общества” она отвергла “экстремистские тезисы о классовой борьбе”, вернулась к “исконным национальным ценностям”, признала “необходимость восстановления преемственности исторического развития страны”, отказалась от “воинствующего атеизма” и “маскировавшегося под лозунгом “пролетарского интернационализма” безразличия к судьбам собственно народов России, готовности принести их вековые особенности и национальные интересы в жертву Молоху “мировой революции”. В результате такого “идеологического рывка” КПРФ, по мнению ее лидера, порвала со всем “отжившим”, что было в КПСС, обрела “новое качество”, “новые политические перспективы”.[c.569]
Компромиссы с властью: “за” и “против”