bolotnova_n_s_filologicheskii_analiz_teksta / разд4

461 Глава 3. Общефилологические методы

щиеся в языке формальными, могут приобретать в поэзии семантичес­ кий характер, получая дополнительные значения» [Лотман, 1996, с. 47]. Кроме того, «присоединение / противопоставление элементов является универсальным структурообразующим принципом в поэзии и словес­ ном искусстве вообще» [там же, с. 47].

Актуальное для современных филологических исследований текста понятие «текстовая системность» было раскрыто Ю.М. Лотманом через структурный семиологический подход к нему: «художественная идея реа­ лизует себя через "сцепление" — структуру — и не существует вне ее, ...идея художника реализуется в его модели действительности» [там же, с. 47].

Понимая под текстом «всю сумму структурных отношений, нашед­ ших лингвистическое выражение» [Лотман, 1996, с. 43], автор вместе с тем выделяет и внетекстовые отношения как особый предмет исследо­ вания. В этом отличие данной концепции от других, разрабатывающих семиотический метод исследования. Главным в нем остается изучение принципа текстовой организации (повтора, антитезы, аналогии и т.д.).

Как отмечал Ю.М. Лотман, «модель и объект моделирования при­ надлежат разным уровням познания и в принципе не могут изучаться в одном ряду» [Лотман, 1996, с. 54]. «В художественном тексте может сме­ щаться сама субординация уровней, и привычное положение, при кото­ ром возмущающие систему элементы располагаются на иерархии уров­ ней ниже, чем сама система, далеко не всегда "работает" при анализе произведений искусства» [там же].

Семиотический анализ в трудах исследователя предполагает изуче­ ние ритма как структурной основы стиха, метра, рифм, повторов на фо­ нетическом уровне и уровне морфологических и грамматических эле­ ментов, лексических — в их единстве.

«Каждый значимый элемент стремится выступать в качестве знака, имеющего самостоятельное значение, и текстовое целое предстает как некоторая фраза, синтагматическая цепь единой конструкции. Одновре­ менно этот же элемент имеет тенденцию выступать лишь как часть зна­ ка, а целое приобретает признаки единого знака, а именно общее и не­ расчленимое значение», — писал исследователь [Лотман, 1996, с. 97].

Отмечая специфическую природу организации произведения искус­ ства как знаковой системы, автор утверждает значимость структурносемиотических методов: «Даже самое схематическое описание наибо­ лее общих структурных закономерностей того или иного текста более способствует пониманию его неповторимого своеобразия, чем все мно­ гократные повторения фраз о неповторимости текста» [1996, с. 122].

В строгой и логичной концепции Ю.М. Лотмана становится вполне очевидным его утверждение, раскрывающее суть текстовой системнос­ ти, организованной авторским замыслом: «Сущность поэтической струк-

туры в том, что она заведомо несинонимические и неэквивалентные еди­ ницы употребляет как синонимы и адекваты» [там же, с. 132].

В качестве иллюстрации к структурному и семиотическому мето­ дам изучения художественного текста обратимся к исследованию одно­ го из стихотворений А.С. Пушкина, представленному в книге Ю.М. Лотмана «Анализ поэтического текста» (Л., 1972):

Зорю бьют... из рук моих Ветхий Данте выпадает, На устах начатый стих Недочитанный затих. Дух далече улетает.

Звук привычный, звук живой, Сколь ты часто раздавался Там, где тихо развивался Я давнишнею порой.

1829

Опираясь на имеющееся исследование Ю.М. Лотманом этого сти­ хотворения с использованием структурного и семиотического методов, определим этапы данного исследования. Они включают:

1)выявление функционально-смыслового типа речи, отраженного в тексте;

2)членение текста на сегменты и анализ структуры (отношений меж­ ду сегментами);

3)поуровневое детальное изучение текстовых единиц (анализ звуко­ вой и грамматической организации; исследование лексико-семан- тического уровня);

4)анализ рифм (превращения первоначально ямбического текста в хореический и обоснование этого);

5)обобщение наблюдений, конкретизация художественного смысла.

Врассматриваемом выше тексте-повествовании автор выделяет две части, противопоставленные «как описание действия реального и дей­ ствия воображаемого (воспоминание)»: «первая кончается стихом «Дух далече улетает», вторая начинается со стиха «Звук привычный, звук живой» [Лотман, 1972, с. 160]. В качестве связующего элемента между ними отмечается «звуковой образ «зорю бьют», который и композици­ онно, и психологически соединяет обе части стихотворения» [там же]. Из других средств связности отмечается фонологический параллелизм частей, ритмика (для первой части характерны «легкие слоги» (с мень­ шим количеством букв), для второй части — «тяжелые слоги» (с боль­ шим количеством букв и концентрацией согласных).

На основе анализа звукового строя (консонантных цепочек, повто­ ряемости согласных и т.д.) делается вывод о принципиальном различии

втипах звуковой организации первой и второй частей текста.

Вграмматической организации частей отмечается наличие глаго­ лов в настоящем времени в первой части и в прошедшем времени во второй части. Подчеркивается, что для первой половины текста харак­ терны: настоящее время, протяженное действие, действие с отмеченным началом. Для второй половины текста — прошедшее время, протяжен­ ное действие, действие с отмеченным концом [Лотман, 1972, с. 163].

Ванализе единиц лексико-семантического уровня отмечается акту­ ализация слова «дух», активизация значения «легкости» («дух» в зна­ чении «душа», «мысль» получает дополнительную семантику от совпа­ дения с далеко отстоящими значениями: «дух» — «дыхание», «запах», «движение воздуха»), движения и направленности его вдоль — полета. Исследователем подчеркивается роль наречия «далече», его связь с гла­ голом, имеющим приставки «отправления» («у — летает»), в результате создается значение охвата («от» — «до»), соединения близкого и дале­ кого. Так возникает значение соединения первой и второй частей тек­ ста, «здесь» и «далече», реальности и воспоминания. Далее отмечается эстетическая актуализация семантического признака «звук» («его при­ знаки переданы поэзии в первой части текста и юности — во второй» [там же, с. 165] и семантического признака «времени», «которое здесь выступает и как синоним движения, перехода, текучести» [Лотман, 1972,

с.166]. В результате делается вывод: «единство движущегося и звуча­ щего мира и составляет его жизнь» [там же].

Обобщая анализ, автор заключает: «Таким образом, организующи­ ми идеями стихотворения становятся время и память. Время организу­ ется, вопреки грамматическим категориям русского языка, в цепь: дав­ нопрошедшее — прошедшее — настоящее. Соединение тем времени и памяти дает важнейшие для Пушкина этих лет мысли о культуре и ис­ тории как накоплении духовного опыта и об уважении человека к себе, своему внутреннему богатству как основе культуры («Они меня науке главной учат — чтить самого себя») [Лотман, 1972, с. 168].

<Р

Представленный анализ показывает, что семиотический метод пред­ полагает изучение различных языковых знаков, структурированных особым образом в системе текста. Исследование средств и способов их связанности дает ключ к смысловой интерпретации текста.

Современное текстоведение опирается на структурно-семиотичес­ кую концепцию Ю.М. Лотмана, существенно обогатившую представле-

ние о системной организации литературного произведения и его связи с другими текстами и «социальными структурами».

3.9.КОНЦЕПТУАЛЬНЫЙ АНАЛИЗ

Сразвитием когнитивной лингвистики (ср. работы Ю.С. Степано­ ва, Е.С. Кубряковой, В.З. Демьянкова и др.), изучающей средства и спо­ собы хранения, передачи и формирования знаний, усилилось внимание

кконцептуальному анализу на уровне узуса и текста.

Под концептуальным анализом будем понимать метод исследования, предполагающий выявление концептов, моделирование их на основе кон­ цептуальной общности средств их лексической репрезентации в узусе и тексте и изучение концептов как единиц концептуальной картины мира языковой личности автора, стоящего за текстом.

Концепт рассматривается как единица «ментальных или психичес­ ких ресурсов нашего сознания и той информационной структуры, кото­ рая отражает знание и опыт человека...; оперативная содержательная единица памяти, ментального лексикона, концептуальной системы языка и языка мозга, вид картины мира, отраженный в человеческой психике» [Кубрякова, 1996, с. 90].

По мнению Р.И. Павилениса [1983, с. 101 —102], «это сведения о том, что индивид знает, предполагает, думает, воображает об объектах мира».

В процессе реального общения «концепты сводят разнообразие на­ блюдаемых и воображаемых явлений к чему-то единому, подводя их под одну рубрику; они позволяют хранить знания о мире и оказываются стро­ ительными элементами концептуальной системы, способствуя обработке субъективного опыта путем подведения информации под определенные выработанные обществом категории и классы» [Кубрякова, 1996, с. 90].

А. Вежбицка [\У1еггЫска 1985] определяет концепт как «объект из мира «Идеальное», имеющий имя и отражающий определенные куль­ турно обусловленные представления человека о мире «Действитель­ ность». Это определение широко используется в лингвистических ра­ ботах последнего десятилетия.

Изучение художественного мира писателя невозможно без модели­ рования его концептуальной картины, т.е. «глобального образа мира», выражающегося в слове и формирующегося в сознании читателя на лин­ гвистической основе. Многообразие концептов и их структура представ­ лены на схеме 19 в соответствии с классификацией понятий по Халлигу и В. Вартбургу (см.: [Степанов, 1975, с. 50]).

Концептуальный анализ (концептуализация) рассматривается Е.В. Кубряковой в связи с категоризацией (классифицирующей деятель­ ностью) как «один из важнейших процессов познавательной деятель-

ности человека, заключающийся в осмыслении поступающей к нему ин­ формации и приводящей к образованию концептов, концептуальных структур и всей концептуальной системы в мозгу (психике) человека» [1996, с. 93].

Многочисленные идеографические словари, структурирующие лек­ сическое пространство языка на понятийной основе, фактически моде­ лируют концептосферу языка. Ср. также интересные исследования А. Вежбицкой (2001 [а], [б]), которые отражают как универсальное, так и вариативное в национальных концептуальных картинах мира. Тем бо­ лее эта дихотомия характерна для разных текстовых миров, организо­ ванных концептуально.

Во введении к книге А. Вежбицкой А.Д. Шмелев пишет: «В соответ­ ствии с подходом А. Вежбицкой, любой сколь угодно сложный и при-

чудливый концепт, закодированный в той или иной языковой единице какого-либо из естественных языков, может быть представлен в виде оп­ ределенной конфигурации элементарных смыслов, которые являются се­ мантически неразложимыми и универсальными — в том смысле, что они лексически «закодированы во всех языках» [Шмелев, 2001, с. 8].

Как отмечает Е.С. Кубрякова [1996, с. 93], «концептуализация мо­ жет также рассматриваться как живой процесс происхождения новых смыслов». В процессе вторичной коммуникативной деятельности чита­ теля происходит формирование представлений о мировидении автора текста на ассоциативно-смысловой основе. Полагаем, что выявление концепта (концептуальный анализ) возможно на основе моделирования

текстовых ассоциативно-смысловых полей, организованных концепту­ ально и стимулированных лексическими структурами разных типов (см. подробнее: [Болотнова, Бабенко, Васильева и др., 2001], а также пара­ граф 2.4 (раздел IV) о моделировании текстовых и межтекстовых ас­ социативных полей в этом издании).

Недостаточно разработанный пока концептуальный анализ текста может использоваться не только для постижения эстетического смысла текста, но и для изучения идиостиля писателя (ср. работы по когнитив­ ной поэтике: [Бутакова, 2001; Тарасова, 2003]). Своеобразие авторской личности проявляется как в системе характерных для него концептов (некоторые из которых становятся ключевыми), так и в средствах их репрезентации и способах приобщения к ним читателей (см. подробнее: [Болотнова, Бабенко, Васильева и др., 2001; Поэтическая картина мира..., 2004; Болотнова, 2005]).

Концептуальный анализ невозможен сегодня без изучения частот­ ности использованных автором лексических средств на основе компью­ терной обработки полученных данных. Однако не только фактор час­ тотности ключевых слов оказывается важным, но и осознание их идей­ но-художественной значимости в тексте на основе использованной автором системы их эстетической актуализации. При этом можно гово­ рить о концептуальных универсалиях, сопоставляя разные идиосистемы авторов, и об особенностях идиостиля каждого из них. Так, И. Брод­ ский отразил лингвоцентризм своего мировидения в поэтическом твор­ честве, выделяя в качестве ключевого концепт «язык» (см. работы О.В. Орловой, 2002 и др.].

Идиостиль автора иногда связывают с «инвариантным личностным смыслом» [Пищальникова, 1993], имеющим концептуальную основу. Сравним: «В ряде художественных текстов могут быть представлены компоненты, которые объединяются инвариантным личностным смыс­ лом, выражающим мнение и знание автора о каких-либо реалиях дей­ ствительности. Такие инварианты личностных смыслов можно считать

смысловыми универсалиями определенной концептуальной системы. Назовем их доминантными смыслами концептуальной системы» [там же, с. 16]. По мнению автора, концепт «включает все, что индивид знает о той или иной реалии действительности: понятие, визуальное или сен­ сорное представление, эмоцию, ассоциации различного характера, в том числе и вербальные» [Пищальникова, 2002, с. 87].

При этом концептуальный анализ предполагает восприятие языко­ вого знака, который актуализирует «образно-понятийное, эмоциональ­ ное и ассоциативное содержание концепта» [Пищальникова, 1993, с. 34]. На выявление смыслового пространства концепта и направлены уси­ лия интерпретатора, обращающего внимание на смысловые признаки концепта и их структурирование в тексте.

Об ориентации термина «концепт» на смысл указывала P.M. Фрумкина [1995], описывая эволюцию лингвистического знания в конце XX в. Если А. Вежбицкая «считает единственным надежным методом, позво­ ляющим заниматься концептуальным анализом, метод тренированной интроспекции», включающий конструирование концептов на основе язы­ ковых и культурно-антропологических знаний, то, по мнению P.M. Фрумкиной, можно говорить о трех разных типах концептуального анализа: 1) основанного на личном опыте автора и апелляции к жизненному опы­ ту воображаемых собеседников; 2) базирующегося на обращении к язы­ ковому чутью читателя и к его «научной эрудиции» с учетом «много­ численных реальных и общих диагностических контекстов» и пары «го­ ворящий — слушающий» вместе с их целями и вообще с их внутренними мирами»; 3) основанного на интроспекции исследователей, по-разному осознающих свой метод анализа (см. об этом: [Фрумкина, 1995, с. 97— 99]). Так или иначе, во всех этих концепциях очевидна связь концепту­ ального анализа с «наблюдением за собственным языковым сознани­ ем» исследователя.

Думается, что невозможно изучать ментальные структуры, матери­ ализованные в слове, не опираясь на показания языкового сознания но­ сителей языка — и исследователя, и информантов, а также не изучая лексической структуры текста, в которой отражаются актуальные для автора смысловые признаки концепта (см. параграф 2.4 — о моделиро­ вании ассоциативных полей ключевых слов в тексте).

Подведем итоги:

•Методы, применяемые в различных областях языкознания и лите­ ратуроведения, можно интерпретировать как общефилологические.

•К общефилологическим методам, используемым в ФАХТ, относят­ ся: трансформационный, дистрибутивный, метод компонентного анализа и композиционного анализа, а также структурный, семи­ отический, концептуальный, контекстологический.

•Трансформационный анализ трактуется в широком смысле как «за­ кономерное изменение основной языковой модели (ядерной струк­ туры), приводящее к созданию вторичной языковой структуры» (Д.Э. Розенталь, М.А. Теленкова).

•Дистрибутивный анализ определяется широко как «основывающий­ ся на исследовании сочетаемости, дистрибуции» языковой едини­ цы.

•Контекстологический анализ предполагает изучение языковых средств в контексте. Среди видов контекста выделяются: минималь­ ный, развернутый, расширенный, максимальный, сверхконтекст и др.

•Компонентный анализ включает изучение языковых единиц на ос­ нове выделения минимальных семантических составляющих в их значении.

•Композиционный анализ опирается на изучение композиции, даю­ щей ключ к постижению эстетического смысла произведения.

•Структурный метод используется с целью обнаружить, описать и объяснить структуры мышления, лежащие в основе культуры про­ шлого и настоящего (B.C. Баевский). Метод основан на изучении отношений между элементами различных структур.

•Семиотический метод опирается на теорию знаковых систем и зна­ ка с учетом его семантики, синтагматики и прагматики. В основе семиотического метода лежит представление о том, что художествен­ ная идея реализует себя через «сцепление — структуру — и не суще­ ствует вне ее» (Ю.М. Лотман).

•Концептуальный анализ предполагает выявление, моделирование на языковой основе и изучение концептов как единиц концептуаль­ ной картины мира автора, стоящего за текстом.

•Разнообразие общефилологических методов дает исследователю широкие возможности для многоаспектного анализа художествен­ ного текста. Выбор метода определяется как спецификой произве­ дения, так и конкретными целями и задачами исследователя.

ВОПРОСЫ ДЛЯ САМОПРОВЕРКИ

>Что понимается под общефилологическими методами анализа худо­ жественного текста?

>Какие лингвистические методы можно использовать в изучении тек­ ста?

>Что называется трансформационным методом? Как он соотносится с методом стилистического эксперимента?

>В чем специфика дистрибутивного анализа? Связан ли он с контек­ стологическим?

>Для каких целей применяют компонентный анализ в ФАХТ?

Глава 4

ЧАСТНЫЕ МЕТОДЫ

В главе освещены некоторые частные методы, актуальные для ана­ лиза текстов определенного типа (например, художественных), исполь­ зуемых в отдельных областях филологического знания. Эти методы столь же важны, как и остальные, о которых уже шла речь, хотя спектр их использования и функции могут быть более узкими.

4.1. ВВОДНЫЕ ЗАМЕЧАНИЯ

Использование частных методов ФАХТ основано на знании и уче­ те важных особенностей художественной речи: эстетической функ­ ции языковых средств, образности, эмоциональности, свежести и ори­ гинальности языковых элементов, имплицитности выражения и др. Умение применять частные методы позволяет соотносить языковой строй произведения с его образной системой, слово-понятие с обра­ зом, формирующимся на его основе при участии других языковых средств.

Вопрос о частных методах анализа художественного текста решает­ ся учеными неоднозначно. Так, Э.С. Азнаурова считает: «Научный ап­ парат для лингвиста и лингвостилиста один и тот же, ибо объект ис­ следования у них один — язык» [1973, с. 22]. Другие ученые выделяют особые методы лингвостилистики: семантико-стилистический метод анализа текста и метод «слово-образ» (М.Н. Кожина), эстетический (В.И. Кодухов), сопоставительно-стилистический (H.A. Купина), ме­ тод, близкий к эксперименту (Л.И. Тимофеев) и др. При этом в ряде случаев подразумевается одно и то же (ср. семантико-стилистический метод М.Н. Кожиной и микростилистический, о котором писала, на­ пример, СВ. Бекова). Иногда данные методы соотносятся между со­ бой как общее и частное (ср. эстетический метод В.И. Кодухова и ос­ тальные).

Под эстетическим методом В.И. Кодухов понимает «совокупность научно-исследовательских приемов, используемых для изучения рече­ вых контекстов как элемента формы художественного произведения и стилей художественной литературы» [Кодухов, 1968, с. 86]. Среди при­ емов анализа языка художественного произведения он называет: при­ емы стилистического наблюдения, стилистического комментирования, стилистической интерпретации, приемы историко-литературной интер­ претации.

Остановимся подробнее на основных частных методах анализа ху­ дожественного текста.

4.2. ИНТЕРТЕКСТУАЛЬНЫЙ АНАЛИЗ

Интертекстуальный анализ, активно разрабатываемый в филологии последних лет (НА. Фатеева, НА. Кузьмина, Г. Денисова, И.И. Ковтунова и др.), был востребован давно. Метод относится к частным фило­ логическим методам изучения художественных произведений, так как он используется в рамках отдельной области знания (текстоведения), прежде всего в литературоведении и стилистике текста.

Использование этого метода сопряжено с рядом трудностей — он требует обширных знаний в области филологии и культурологии. При­ менение его особенно эффективно при наличии языковой, культуроло­ гической, литературоведческой компетенции исследователя, обладаю­ щего соответствующим тезаурусом.

Цель интертекстуального анализа — «определить ту позицию, кото­ рую занимает относительно источников создатель художественного про­ изведения» [Смирнов, 1995, с. 6]. Конкретизируя особенности интертек­ стуальных связей в художественной литературе, исследователь отмечает: «Специфика художественной интертекстуальности рассматривается в трех аспектах: идеологическом (трансформация тема-рематических свя­ зей антецедентов), семиотическом (трансформация знаково-референт- ных связей антецедентов) и коммуникативном (приемы, посредством которых литературное произведение указывает идеальному читателю на свою трансформационную историю)» [Смирнов, 1995, с. 5].

Интертекстуальность является объектом внимания литературове­ дов, лингвистов, психолингвистов. «Если литературоведа интересуют в первую очередь источники литературных прототекстов, а исследовате­ ля по лингвистике текста — способы включения интекстов в художе­ ственное произведение, то к сфере психолингвиста относятся такие воп­ росы, как способы хранения прототекстов в языковом сознании автора и читателя, межтекстовая компетентность читателя и ее роль в понима­ нии смысла художественного текста с интертекстуальными включени­ ями, роль прецедентных текстов в формировании концепта произведе­ ния, идиостиля автора и др.» [Кремнева, 1999, с. 3].

Работа A.B. Кремневой, например, показала, что библейский миф «не воспроизводится в художественном произведении, а переструкту­ рируется, соотносясь с новым историко-культурным контекстом» [Крем­ нева, 1999, с. 7]. В другом диссертационном исследовании убедительно продемонстрировано присутствие «контекстов» прозы Л.Н. Толстого, Н.В. Гоголя, A.C. Пушкина в произведении В.В. Набокова «Другие бе­ рега», детально проанализированы библейские и литературные контек­ сты романов «Машенька» и «Дар» [Антошина, 2002]. Подобные приме­ ры можно было бы продолжить.