условие о передаче одного товара в обмен на другой. Кроме того, сторона, передавшая право требования, отвечает только за действительность этого требования, а не за его исполнение должником. Фактически сторонами заключен смешанный договор, поэтому спорные отношения должны решаться судом с учетом содержащихся в нем правил и существа сложившихся между его участниками правоотношений1.

4.2. Условия уступки права требования

Пункт 1 ст. 388 ГК требует, чтобы осуществление уступки требования кредитором другому лицу не противоречило закону, иным правовым актам или договору.

Так, п. 2 ст. 880 ГК исключает возможность передачи именного чека, а следовательно, запрещает и уступку прав по такому виду чеков. Запрещается передавать другому лицу (лицам) право преимущественной покупки доли (п. 4 ст. 250 ГК). В силу п. 2 ст. 631 ГК исключается передача арендатором своих прав (а равно и обязанностей) субарендатору по договору проката имущества. При аренде предприятия исключена возможность передачи прав арендодателя, полученных на основании разрешения заниматься соответствующей деятельностью (п. 2 ст. 656 ГК). В ряде случаев законодатель ограничивает круг лиц, которым можно уступить право требования. Например, требования, вытекающие из договора постоянной ренты, могут быть уступлены только гражданам, а также некоммер- ческим организациям, если это не противоречит закону и соответствует целям их деятельности (п. 2 ст. 589 ГК). Если проанализировать ст. 135 Транспортного устава железных дорог РФ2, то можно сделать вывод о том, что возможность перехода прав на предъявление претензий и исков к перевозчику (железным дорогам), возникающих в связи с осуществлением перевозки грузов, иным лицам, кроме грузоотправителей или грузополучателей, исключена.

В некоторых случаях запрет уступки права требования устанавливается в диспозитивной форме в качестве общего правила, которое, как отмечалось выше, может быть изменено по воле сторон договорных отношений. Так, ст. 829 ГК запрещает уступку финансовым агентом требований, которые были им приобретены в порядке уступки от клиента, одновременно отмечая при этом, что иное может быть установлено договором о финансировании. Таким

1Приложение к Информационному письму Президиума ВАС РФ от 24 сентября 2002 г. ¹ 69 «Обзор практики разрешения споров, связанных с договором мены» // Вестник ВАС РФ. 2003. ¹ 1.

2См.: Федеральный закон от 8 января 1998 г. ¹ 2-ФЗ «Транспортный устав железных дорог» // СЗ РФ. 1998. ¹ 2. Cт. 218 (утратил силу).

197

же образом принадлежащие бенефициару требования к гаранту могут быть уступлены другому лицу, если такая возможность предусмотрена соглашением сторон о банковской гарантии (ст. 372 ГК).

Не допускается уступка права требования в силу закона и в случаях, предусмотренных ст. 383 ГК. В соответствии с этой статьей не могут передаваться в порядке уступки требования права кредитора, связанные с личностью кредитора, в частности требования об алиментах и о возмещении вреда, причиненного жизни или здоровью. Речь в данном случае идет о так называемых высокоперсонифицируемых требованиях, предусмотренных законом, в которых характер связи кредитора и должника настолько тесно связан, что личный характер отношений доминирует и приводит к исключению права в отношении должника из имущественного оборота. В какой-то мере личный элемент присутствует в любых отношениях-обязательствах, однако он становится облигаторным, когда право признает обязательство личным1.

Как видно из содержания комментируемой статьи, приведенный перечень случаев недопустимости уступки права требования не является исчерпывающим. Он может иметь продолжение в хозяйственной, судебной и судебно-арбитражной практике, но обязательным критерием отнесения того или иного дополнительного требования к числу недопустимых должно являться присутствие непосредственной личностной связи кредитора с таким требованием.

А.М. Эрделевский полагает, что общим признаком требований об уплате алиментов, о возмещении вреда, причиненного здоровью, о предоставлении пожизненного содержания является их «направленность на получение денежного обеспечения для сохранения или восстановления прежнего жизненного уровня гражданина». Ученый отмечает, что этот признак отсутствует у требования о компенсации морального вреда, которое направлено на получение денежной суммы для создания у лица положительных эмоций, которые позволили бы полностью или частично погасить эффект воздействия на психику перенесенных ранее страданий2. Е.А. Крашенинников относит к высокоперсофиницируемым требованиям наряду с требованиями о предоставлении содержания (п. 1 ст. 601 ГК), требованиями об уплате алиментов (ст. 383 ГК), требованиями о предоставлении имущества в пользование (ст. 606, п. 1 ст. 626, п. 1 ст. 650, п. 1 ст. 671, п. 1 ст. 689 ГК), требованиями об исполнении завещательного отказа и претензии по компенсации морального вреда3.

1Ñì.: Новоселова Л.А. Ограничения перехода прав кредитора другим лицам // Подготовлен для публикации в системах «КонсультантПлюс».

2Ñì.: Эрделевский А.М. Компенсация морального вреда третьим лицам. Переход и зачет права на компенсацию // Законность. 1998. ¹ 2.

3Ñì.: Крашенинников Е. Допустимость уступки требования // Хозяйство и право. 2000. ¹ 8. С. 83.

198

В случае совершения цедентом уступки права требования лич- ностного характера вопреки положениям ст. 383 ГК совершенная сделка, связанная с уступкой такого требования, признается недействительной как противоречащая закону.

Требования об оплате товаров, работ и услуг не относятся к высокоперсофиницированным требованиям, так как в денежных обязательствах, по существу, не имеет значения, кто будет осуществлять платеж. В свое время Г.Ф. Шершеневич писал, что «к изменению верителя способны вообще все обязательства, в предположении, что должнику безразлично, кому произвести то действие, которое он обязан исполнить»1. Как отмечал Г. Ласк, обязанность должника установлена и время исполнения не увеличивается от того, что платеж должен быть произведен не кредитору, а цессионарию. К исполнению любой договорной обязанности примешивается элемент личных отношений, однако уплата и получение денег предполагают минимум личных связей2. О.С. Иоффе также указывает на то, что должнику все равно, кому производить исполнение — старому или новому кредитору, а если в связи с цессией это потребует дополнительных расходов, то они полностью будут отнесены на счет кредитора. При этом должник сохраняет против нового кредитора все возражения, которые он мог бы противопоставить старому кредитору3. И.Н. Трепицын писал, что по общему правилу цессия возможна для всех обязательств, так как почти все они представляют собой безличные имущественные отношения4. Р. Саватье отме- чал, что «любое право требования может быть передано, если оно касается денег, передачи вещей или выполнения работ, за исклю- чением тех, которые неотделимы от личности кредитора»5.

Законодатель предусмотрел и вторую категорию оснований недопустимости уступки требований (иначе такие уступки требования можно назвать условно допустимыми): в силу п. 2 ст. 388 ГК не допускается уступка требования без согласия должника по обязательству, в котором личность кредитора имеет существенное значе- ние для должника. К таким требованиям чаще всего относят требования о предоставлении имущества в пользование по договору аренды (ст. 606 ГК), по договору проката (ст. 626 ГК), по договору аренды здания или сооружения (ст. 650 ГК), по договору найма

1Шершеневич Г.Ф. Óêàç. ñî÷. Ñ. 288.

2Ñì.: Ëàñê Ã. Гражданское право США (право торгового оборота). М.: Иностранная литература, 1961. С. 220.

3Ñì.: Иоффе О.С. Обязательственное право. М., 1975. С. 79.

4Ñì.: Трепицын И.Н. Гражданское право губерний Царства Польского и русское в связи с Проектом гражданского уложения. Общая часть обязательственного права. Варшава, 1914. С. 203.

5Саватье Р. Теория обязательств. М., 1972. С. 374.

199

жилого помещения (ст. 671 ГК), по договору безвозмездного пользования (ст. 689 ГК), требования по оказанию личных услуг, например об исполнении поручения (ст. 971 ГК), требования комитента к комиссионеру (ст. 990 ГК), требования по договору агентирования (ст. 1005 ГК).

По мнению отдельных юристов, к такого рода требованиям относятся и требования одаряемого к дарителю об исполнении обещания дарителя подарить имущество (п. 2 ст. 572 ГК), а также требования об исполнении завещательного отказа. Как обоснованно отмечает Л.А. Новоселова, невозможна уступка права требования одним из участников договора по договору простого товарищества (договору о совместной деятельности) без согласия всех участников договора, а также требования, вытекающего из договора банковского счета1.

Судья Арбитражного суда г. Москвы кандидат юридических наук О.М. Свириденко отмечает, что в законодательстве нет конкретного правового критерия, определяющего существенность личности кредитора для должника. Суд исходит при этом из возможностей ст. 431 ГК, позволяющей посредством толкования условий основного обязательства определить степень значения личности кредитора для должника, что создает определенные трудности в правоприменении.

Ученый судья приводит в качестве примера следующее судебное дело. Между ООО «Самара-Сбыт» и ООО «Прогресс» был заключен договор на поставку нефтепродуктов, во исполнение которого ответчику было поставлено дизельное топливо. Поставщик уступил свое право требования к покупателю обществу с ограниченной ответственностью «Юридическая фирма “Самара-Сбыт”», которое и предъявило в арбитражный суд иск о взыскании денежной суммы в оплату поставленной продукции. Арбитражный суд, сославшись на п. 2 ст. 388 ГК и признав уступку требования ничтожной сделкой, отказал истцу в иске. Суд посчитал претензионный порядок урегулирования споров, предусмотренный основным обязательством (договором поставки), требованием по обязательству, в котором лич- ность кредитора имеет существенное значение для должника, так как имеет место несоразмерность взаимных претензий нового кредитора и должника при наличии неурегулированных претензий первона- чального кредитора и должника. Кассационная инстанция отменила состоявшееся судебное решение, указав при этом на следующее.

При вынесении решения суд первой инстанции неверно истолковал нормы ст. 388 ГК. В силу ст. 382, 384, 386 ГК к новому кредитору в силу уступки права требования по договору поставки нефтепродуктов переходят все права поставщика по договору, в том

1 Ñì.: Новоселова Л.А. Óêàç. ñî÷.

200

числе и право на участие в урегулировании спора в претензионном порядке. Таким образом, вывод суда о том, что личность кредитора имеет существенное значение для должника и тем самым соглашение об уступке требования является ничтожной сделкой, неверен1.

Âтеории имеются различные точки зрения относительно возможности уступки банком или иной кредитной организацией права требования от заемщика возврата выданной по кредитному договору денежной суммы.

Так, Л.А. Новоселова полагает, что уступка кредитором прав требования по кредитному договору невозможна, ибо в кредитных отношениях личность кредитора, определяемая особенностями его правового статуса, характером его участия в правоотношении, субъективными факторами, индивидуальными особенностями взятых на себя обязательств, личными качествами кредитора и должника, имеет зачастую весьма важное значение для должника.

Âподтверждение своего вывода ученая приводит в качестве примера судебно-арбитражное дело, когда, отменив состоявшиеся по делу судебные решения, касающиеся действительности уступки права требования, вытекающего из договора на поставку, получение

èоплату электроэнергии, Президиум Высшего Арбитражного Суда РФ исходил из необходимости учитывать особый характер взаимоотношений сторон, обусловленный предоставлением первоначальному кредитору целевого кредита, договорной возможностью погасить задолженность посредством внутриотраслевых зачетов, совершение компенсационных сделок и других обстоятельств, указывающих на существенное значение личности кредитора для должника. Кредитор и должник являлись предприятиями одной отрасли,

èкредитор был наделен административными полномочиями в отношении должника2.

А. Дубинчин, напротив, утверждает, что кредитор может уступить свое право требования возврата кредита и процентов за пользование им не только кредитной организации, но и лицу, не обладающему таким статусом, по следующим основаниям: во-первых, Гражданский кодекс ограничивает лишь круг лиц, правомочных выдавать кредиты, а не получающих их обратно; во-вторых, законодательство не содержит запрета на совершение уступки кредитором прав требования, предусмотренных кредитным договором3.

Выступая против последнего мнения, А. Шичанин и О. Гривков

отмечают, что аргументы А. Дубинчина не основаны на нормах

1 Ñì.: Свириденко О.М. Перемена лиц в обязательстве: нормы Гражданского кодекса и практика // Журнал российского права. 2000. ¹ 4.

2Ñì.: Новоселова Л.А. Óêàç. ñî÷. Ñ. 45.

3Ñì.: Дубинчин А. Некоторые аспекты правового регулирования заемнокредитных отношений в современных условиях // Хозяйство и право. 1998. ¹ 2.

201

банковского законодательства и нормах ГК, регулирующих кредитный договор, так как осуществление банковских операций возможно лишь при наличии соответствующей лицензии. Размещение денег в кредиты должно предполагать не только выдачу кредитов, но и их своевременный возврат. Кредитором может быть только банк или иная кредитная организация. Утверждение, что главное для кредитной организации — это выдача кредита, а не его возврат, противоречит здравому смыслу и интересам клиентов кредитной организации. Прибыль банка зависит и от своевременного возврата кредита. Передача банком требований по кредитному договору лицам, не имеющим лицензии на осуществление банковской деятельности, не соответствует закону1.

По мнению В.Ю. Кононенко, возврат выданных кредитных средств никакого лицензирования не требует, а искусственно созданное требование, не основанное на законе, существенно затруднит гражданский оборот вообще2.

По обоснованному мнению В.С. Анохина, никаких препятствий для указанной уступки нет. Наличие специальной правосубъектности имеет значение только при заключении кредитного договора для исполнения банком обязательства по выдаче кредита заемщику. Исходя из смысла п. 2 ст. 308, п.1 ст. 382 ГК (предусматривающих перемену лиц в обязательстве, а не сторон по договору), исполнение встречного обязательства (возврат кредита) не требует специальной правосубъектности. После выполнения банком своих обязанностей по выдаче кредита правовой режим переданных заемщику денежных сумм определяется правилами о займе, которые не запрещают заимодавцу распоряжаться правом требования к заемщику по своему усмотрению. Личность кредитора (заимодавца) для должника (заемщика) не имеет значения3.

По какому же пути идет современная судебно-арбитражная практика при рассмотрении дел, связанных с уступкой кредиторомбанком прав требования по возврату долга лицу, не являющемуся банковской (кредитной) организацией? Одни суды придерживаются положения ст. 819 ГК о том, что кредитором по возникшему из кредитного договора обязательству может выступать только банк или иная кредитная организация, а уступка прав по такому договору может быть произведена только в пользу соответствующих спе-

1Ñì.: Шичанин А., Гривков О. Гражданско-правовой институт перемены лиц в обязательстве и формирование рынка долговых обязательств // Законодательство и экономика. 2000. ¹ 7.

2Ñì.: Кононенко В.Ю. Уступка права требования и кредитные правоотношения: два взгляда на одну проблему // Банковское право. 2000. ¹ 4.

3Ñì.: Анохин В.С. Практика рассмотрения арбитражных дел, связанных с уступкой права требования // Хозяйство и право. 2000. ¹ 11. С. 69.

202

циализированных юридических лиц (банков, иных кредитных организаций). Другие суды поступают по-иному.

Так, Сберегательный банк РФ уступил свое право требования с АКБ «Нефтегазстройбанк» по возврату всей кредитной денежной суммы по кредитному договору, а также причитающихся процентов и неустойки в пользу ЗАО «Вешняки». Цессионарий (ЗАО «Вешняки») обратился в Арбитражный суд г. Москвы с иском о признании недействительным договора о состоявшейся уступке права требования, ссылаясь на то, что истец не имел для этого лицензии ЦБ РФ на осуществление банковской деятельности. Суд отказал в иске, основав свой вывод на положениях ч. 2 ст. 308, п. 1 ст. 382 ГК о том, что путем уступки права требования осуществляется перемена лиц в обязательстве, а не сторон по договору кредита. В связи с изложенным для осуществления и реализации права требования исполнения встречного денежного обязательства (долга), вытекающего из кредитного договора, не требуется наличия у лица, к которому переходят права по уступке прав требования, специальной правосубъектности. Постановлением кассационной инстанции состоявшееся решение суда первой инстанции было оставлено без изменения, а кассационная жалоба истца — без удовлетворения. Заместитель Председателя Высшего Арбитражного Суда РФ отказал в принесении протеста на изложенные судебные решения1.

Такую же позицию, на наш взгляд, занял суд и по следующему делу. Президиум Высшего Арбитражного Суда РФ удовлетворил протест Заместителя Председателя Высшего Арбитражного Суда РФ на состоявшиеся судебные решения, отменил их и направил на новое судебное рассмотрение, но не в связи с уступкой права требования в пользу непролицензированной организации-цессионария, а по другим основаниям. Суть дела такова: закрытое акционерное общество «Вешняки» обратилось в Арбитражный суд г. Москвы с иском к обществу с ограниченной ответственностью «Межтерриториальный центр взаимозачетов» (далее — центр) и акционерному коммерческому банку нефтегазового строительства «НГСбанк» (далее — банк) о признании недействительным договора от 16 марта 2000 г. об уступке требования, заключенного между банком и центром. Суд пришел к выводу о соответствии уступки требования по содержанию и форме требованиям закона и отказал в иске. Апелляционная инстанция привлекла ЗАО «На Реутовской» в качестве третьего лица, не заявляющего самостоятельных требований на предмет спора, и оставила решение суда без изменения.

1 См. подробнее: Свириденко О. Перемена лиц в обязательстве // Российская юстиция. 1999. ¹ 9.

203

Президиум Высшего Арбитражного Суда РФ удовлетворил протест Заместителя Председателя ВАС РФ, отметив при этом следующее.

Как следовало из материалов дела, между банком (кредитором) и центром был заключен договор об уступке требования, согласно которому новый кредитор приобрел право требования исполнения обязательств по кредитному соглашению (с учетом последующих дополнительных соглашений), заключенному банком с обществом (заемщиком). Не соглашаясь с заменой кредитора, должник обратился с иском в арбитражный суд, ссылаясь на недействительность договора об уступке требования в связи с нарушением норм валютного законодательства, а также осуществления уступки требования по крайне низкой цене. Суд не согласился с доводами должника и отказал в иске. С апелляционной жалобой на решение суда обратилось ЗАО «На Реутовской», привлеченное в качестве третьего лица, указывая, что договор об уступке требования ущемляет его законные права и интересы, более того, договор противоречит условию ранее заключенного соглашения. В соответствии с п. 2 ст. 382 ГК для перехода к другому лицу прав кредитора не требуется согласия должника, если иное не предусмотрено законом или договором. По условиям соглашения о погашении задолженности общество с согласия банка передает, а ЗАО «На Реутовской» принимает на себя в счет расчетов с обществом долг последнего перед банком по перечисленным кредитным договорам. Согласно п. 3.1 названного соглашения банк не вправе уступать третьим лицам без письменного согласия общества или ЗАО «На Реутовской» свои права требования по кредитным договорам, указанным в соглашении. При вынесении решения об отказе в удовлетворении исковых требований судебными инстанциями не было проверено, получено ли банком согласие общества или ЗАО «На Реутовской» на заклю- чение договора об уступке требования1.

Президиум Высшего Арбитражного Суда РФ удовлетворил протест первого Заместителя Председателя Высшего Арбитражного Суда РФ на решение арбитражного суда от 19 декабря 2000 г. и другие судебные постановления.

Государственная корпорация «Агентство по реструктуризации кредитных организаций» обратилась в Арбитражный суд г. Москвы с иском о признании недействительным договора уступки права требования от 5 августа 1999 г., заключенного между ответчиками — акционерными коммерческими банками «СБС-АГРО» и «Золото- Платина-Банк». В качестве третьего лица истцом было привлечено Министерство финансов Удмуртской Республики. Суд удовлетворил

1 Постановление Президиума ВАС РФ от 22 марта 2002 г. ¹ 7378/01 // Вестник Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации. 2002. ¹ 8.

204

иск. При вынесении решения суд исходил из того, что договор цессии от 5 августа 1999 г. является ничтожным на основании ст. 168 ГК, поскольку заключен в нарушение ст. 388 названного Кодекса, ст. 81 и 83 Федерального закона «Об акционерных обществах». Кроме того, суд сослался на ст. 170 ГК. Постановлением апелляционной инстанции решение суда первой инстанции было оставлено без изменения. Кассационная инстанция также оставила состоявшиеся судебные постановления без изменения. Как следовало из материалов дела, 5 августа 1999 г. между банком «СБС-АГРО» (первоначальный кредитор) и банком «Золото-Платина-Банк» (новый кредитор) был заключен договор цессии, в соответствии с которым первоначальный кредитор уступил новому кредитору право требования с заемщика — Министерства финансов Удмуртской Республики — задолженности по кредиту в размере 78 224 738 руб. (из них 45 000 000 руб. — ссудная задолженность, 27 735 373 руб. — задолженность по процентам, 5 489 364 руб. — пени и штрафы). Все судебные инстанции исходили из следующих обстоятельств. Кредитный договор от 27 октября 1997 г., задолженность по которому послужила предметом цессии, был заключен на основании постановлений Правительства Удмуртской Республики, Положения о Министерстве финансов Удмуртской Республики. Так как кредиты предоставлены банком «СБС-АГРО» на цели социального характера, личность кредитора имеет существенное значение для заемщика. Поскольку согласия на замену кредитора от заемщика получено не было, суд признал уступку требования ничтожной сделкой в силу ст. 168 и п. 2 ст. 388 ГК. Однако в соответствии с п. 1 ст. 388 Кодекса уступка требования кредитором другому лицу допускается, если она не противоречит закону или договору. Договор уступки требования, заключенный названными банками, не содержит условий, запрещающих цессию или противоречащих нормам параграфа 1 гл. 24 ГК. Переход права не находился в неразрывной связи с личностью кредитора. Условия осуществления прав нового кредитора не ухудшали положения должника по выполнению им своих обязательств, касающихся возврата денежных средств, полученных по кредитному договору. Оценивая предоставленные сторонами материалы по делу, суды неправомерно указали на то, что отсутствие доказательств возмездности договора цессии и передачи подлинных документов, удостоверяющих право требования по договору, является основанием для признания его ничтожным в соответствии со ст. 170 ГК. Согласно п. 3 ст. 423 ГК договор предполагается возмездным, если из закона, иных правовых актов, содержания или существа договора не вытекает иное. Ни законом, ни иными правовыми актами не предусмотрен безвозмездный характер уступки требования. Из существа оспариваемого соглашения также не

205

вытекает его безвозмездность. При вынесении судебных актов арбитражными судами не были учтены нормы п. 2 ст. 572 ГК, согласно которым обязательным признаком договора дарения должно служить вытекающее из соглашения о цессии очевидное намерение передать право в качестве дара. Из договора цессии от 5 августа 1999 г. такого намерения не усматривается. Как следует из представленных банком «Золото-Платина-Банк» документов (письма банка «СБС-АГРО»), обязательства по договору цессии были исполнены сторонами полностью, однако эти доказательства судами не оценивались. Рассматривая дело, суды установили, что при заключении договора сторонами были нарушены требования Федерального закона «Об акционерных обществах» к порядку заключения сделок, в совершении которых имеется заинтересованность. В соответствии со ст. 84 Федерального закона «Об акционерных обществах» сделка, в совершении которой имеется заинтересованность, заключенная с нарушением требований, предусмотренных ст. 83 указанного Закона, может быть признана недействительной. Таким образом, договор уступки требования от 5 августа 1999 г. является оспоримой сделкой, и суд необоснованно признал этот договор ни- чтожным, сославшись на ст. 168 ГК. Поскольку судами были неполно исследованы обстоятельства, имеющие значение для дела, и неправильно применены нормы материального права, все указанные акты подлежат отмене, а дело — направлению на новое рассмотрение в суд первой инстанции1.

Акционерное общество обратилось в арбитражный суд с иском к государственному предприятию о взыскании стоимости приобретенного деревообрабатывающего оборудования, используемого для отделки древесных плит по договору о совместной деятельности. Возражая против заявленного иска, ответчик сослался на то, что истец является ненадлежащим истцом по делу, поскольку не участвует в договоре о совместной деятельности. При разрешении спора суд первой инстанции установил следующее. Государственное предприятие заключило с ООО договор о совместной деятельности с целью изготовления мебели. Для этого общество закупило оборудование, которое установлено и используется в совместной деятельности. По условиям договора расходы на покупку оборудования распределяются между участниками поровну. Общество полностью рассчиталось с продавцом оборудования, но не получило компенсации от государственного предприятия и свое право уступило акционерному обществу по сделке цессии. Арбитражный суд первой инстанции иск удовлетворил. Постановлением апелляционной инстанции ре-

1 Постановление Президиума ВАС РФ от 26 апреля 2002 г. ¹ 7030/01 // Вестник Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации. 2002. ¹ 9.

206

шение было отменено и в иске было отказано по следующим основаниям.

Согласно п. 2 ст. 388 ГК не допускается без согласия должника уступка требования по обязательству, в котором личность кредитора имеет существенное значение для должника. Право ООО на полу- чение половины стоимости оборудования возникло из договора о совместной деятельности, а не из договора купли-продажи. По договору о совместной деятельности его участники имеют взаимные права и обязанности, которые сохраняются до тех пор, пока договор действует. Действие рассматриваемого договора не было прекращено в установленном порядке. Договором о совместной деятельности было предусмотрено право участника совершать сделки от имени всех участников. По такому договору вклады участников, полученные от совместной деятельности, а также продукция и доходы в соответствии со ст. 1043 ГК являются общей долевой собственностью, если иное не установлено законом или договором либо не вытекает из существа обязательства, владение и пользование которой согласно ст. 247 названного Кодекса осуществляется по соглашению всех участников. Поскольку по договору о совместной деятельности личность его участника имеет существенное значение, уступка требования по нему возможна только в том случае, если согласие на уступку предусмотрено договором или последующим соглашением его участников. Учитывая, что в договоре такое условие отсутствовало и ответчик возражал против уступки права требования, апелляционная инстанция обоснованно отказала в иске1.

Президиум Высшего Арбитражного Суда РФ удовлетворил протест Заместителя Председателя Высшего Арбитражного Суда РФ на решение суда первой инстанции и постановление апелляционной инстанции Арбитражного суда г. Москвы.

Суть дела в том, что Государственное предприятие «Российский государственный концерн по производству электрической и тепловой энергии на атомных станциях» (далее — концерн «Росэнергоатом») обратилось в Арбитражный суд г. Москвы с иском о признании недействительным договора уступки требования от 30 апреля 1998 г., заключенного с ООО «Мира-Капитал». В качестве третьего лица к участию в деле было привлечено ОАО «Пензаэнерго». В иске было отказано. Апелляционная инстанция оставила решение суда без изменения. Концерн «Росэнергоатом» заключил с

ООО «Мира-Капитал» договор уступки требования от 30 апреля 1998 г., на основании которого концерн (прежний кредитор) усту-

1 Приложение к Информационному письму Президиума ВАС РФ «Обзор практики разрешения споров, связанных с договорами на участие в строительстве» от 25 июля 2000 г. ¹ 56 // Вестник Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации. 2000. ¹ 9.

207

пает ООО «Мира-Капитал» (новый кредитор) права требования к ОАО «Пензаэнерго» (должник), вытекающие из решения Арбитражного суда Пензенской области от 23 сентября 1996 г. и исполнительного листа. В соответствии с п. 2.2 договора уступки требования ООО

«Мира-Капитал» обязалось в оплату переданного ему права требования передать концерну «Росэнергоатом» собственный простой вексель номиналом 38 220 122 руб. (в новом масштабе цен). Решением от 23 сентября 1996 г. по названному выше делу Арбитражный суд Пензенской области удовлетворил иск концерна «Росэнергоатом» о взыскании с ОАО «Пензаэнерго» задолженности по договору от 14 февраля 1995 г. Данное решение вступило в законную силу, и судом был выдан исполнительный лист. Вынесение судом решения о взыскании задолженности не меняет природы и характера долговых требований и не делает возможной перемену кредитора в слу- чаях, когда удовлетворенное судом требование не могло быть уступлено по основаниям, предусмотренным ст. 383, 388 ГК. Договор от 14 февраля 1995 г. на поставку, получение и оплату электроэнергии и мощности и оказания услуг на ФОРЭМ является многосторонним и регулирует сложный комплекс взаимоотношений между предприятиями энергетического комплекса. Как видно из материалов дела, должник возражал против уступки прав требования, указывая на особый характер отношений сторон, определенных договором от 14 февраля 1995 г. (целевой характер получаемых прежним кредитором средств, предусмотренная договором возможность погашения задолженности посредством внутриотраслевых взаимозаче- тов, совершения компенсационных сделок и т.д.), что указывает на существенное значение личности кредитора для должника. В силу этого уступка не могла быть совершена без согласия последнего. Однако при вынесении решения суды первой и апелляционной инстанций не учитывали особенностей взаимоотношений сторон по договору, права требования по которому явились предметом уступки, не дали оценку доводам должника о нарушении его прав и необходимости применения соответствующих положений ст. 388 ГК1.

При уступке участником общества с ограниченной ответственностью своей доли в уставном капитале также учитывается в предусмотренных законом и уставом общества случаях согласие общества и его участников на отчуждение своей доли. Отношения, возникающие между обществом с ограниченной ответственностью и самими участниками этого общества, имеют корпоративный, можно сказать, личностный (доверительный) характер, и самому обществу, его участникам вовсе не безразлично, кто приходит на смену пре-

1 Постановление Президиума ВАС РФ от 26 октября 1999 г. ¹ 4641/99 // Вестник Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации. 2002. ¹ 2.

208

дыдущему участнику общества. Поэтому законодатель предусмотрел наличие согласия самого общества, его участников на отчуждение (уступку) доли третьим лицам, право преимущественной покупки доли участниками общества, самим обществом при продаже (уступке) доли. При уступке (переходе) прав на долю в уставном капитале

ООО участник ООО (цедент) заключает договор уступки прав требования (цессии) по поводу распоряжения своими обязательственными, а не вещными правами в установленном законом порядке с согласия общества и его участников в предусмотренных законом и уставом общества случаях.

В совместном Постановлении от 9 декабря 1999 г. ¹ 90/14 «О некоторых вопросах применения Федерального закона “Об обществах с ограниченной ответственностью”»1 Пленум Верховного Суда РФ и Пленум Высшего Арбитражного Суда РФ дали следующие ответы на интересующие нас по теме вопросы:

а) продажа или уступка иным образом участником общества своей доли третьему лицу допускается, если это не запрещено уставом. Другие участники общества имеют преимущественное право покупки доли участника, продающего ее, по цене предложения третьему лицу. Участники общества пользуются преимущественным правом покупки доли пропорционально размерам своих долей, если уставом общества или соглашением участников не предусмотрено иное. На случаи безвозмездной передачи участником принадлежащей ему доли третьему лицу право преимущественной покупки не распространяется. Уставом общества может быть предусмотрена необходимость получения согласия общества или остальных его участников на уступку доли участника третьему лицу иным образом, чем продажа;

б) правом преимущественного приобретения доли, продаваемой участником общества, может пользоваться само общество, если это предусмотрено его уставом, и при условии неиспользования своего преимущественного права покупки доли другими участниками общества;

в) участник общества, намеренный продать свою долю третьему лицу, обязан письменно известить об этом остальных участников общества и само общество с указанием цены и других условий ее продажи. Уставом общества может быть предусмотрено, что извещение участникам направляется через общество;

г) если участники общества или общество не воспользуются преимущественным правом покупки всей доли, предлагаемой для продажи, в течение месяца со дня извещения их об этом, доля может быть продана третьему лицу по цене и на условиях, сообщен-

1 Бюллетень Верховного Суда РФ. 2000. ¹ 3.

209

ных обществу и его участникам. Уставом общества или соглашением его участников может быть установлен иной срок, в течение которого они могут осуществить свое право преимущественной покупки доли;

д) продажа участником доли с нарушением преимущественного права покупки не влечет за собой недействительности такой сделки. В этом случае любой участник общества, а в соответствующем слу- чае само общество вправе в течение трех месяцев с момента, когда участник общества или общество узнали либо должны были узнать о таком нарушении, потребовать в судебном порядке перевода на них прав и обязанностей покупателя по договору куплипродажи доли. Уступка преимущественного права приобретения доли не допускается;

е) сделка купли-продажи (уступка в иной форме) доли в уставном капитале общества совершается в простой письменной форме, если уставом общества не предусмотрено требование о совершении ее в нотариальной форме. Несоблюдение формы сделки по уступке доли, установленной законом или уставом общества, влечет ее недействительность (п. 2 ст. 162, п. 1 ст. 165 ГК);

ж) общество должно быть письменно уведомлено о состоявшейся уступке доли. Приобретатель доли в уставном капитале общества осуществляет права и исполняет обязанности участника общества с момента уведомления последнего об указанной уступке.

К новому приобретателю доли в уставном капитале общества переходят все права и обязанности участника общества, возникшие до уступки доли, за исключением дополнительных прав и обязанностей, которые предоставлялись владельцу доли или возлагались на него в соответствии с п. 2 ст. 8 и п. 2 ст. 9 Закона (п. 12 Постановления).

В соответствии со ст. 23 Закона общество обязано выкупить долю участника в уставном капитале общества (выплатить участнику действительную стоимость его доли) в случаях:

а) когда согласно уставу общества уступка доли участника другим участникам или третьим лицам допускается лишь с согласия других участников, однако такого согласия не получено;

б) если уставом общества запрещено отчуждение доли третьим лицам, а участники общества отказываются от приобретения ее у участника, намеренного произвести отчуждение доли;

в) неполной уплаты участником своего вклада в уставный капитал общества в предусмотренный при учреждении общества срок. Участнику в этом случае выплачивается действительная стоимость части доли пропорционально части внесенного им вклада. Уставом общества может быть предусмотрено, что в таком случае к обществу переходит часть доли, пропорциональная неуплаченной части

210

вклада. В этом случае участник становится владельцем оплаченной им части доли;

г) при выходе участника из общества (ст. 26 Закона); д) при исключении участника из общества по основаниям и в

порядке, предусмотренным ст. 10 Закона; е) при отказе участников общества дать согласие на переход до-

ли участника к его наследникам или правопреемникам реорганизованного (ликвидированного) юридического лица — участника общества в случаях, предусмотренных п. 7 ст. 21 Закона.

Кроме того, общество вправе выплатить действительную стоимость доли участника его кредиторам по долгам этого участника на основании решения суда (ст. 25 Закона).

Âиных случаях в соответствии с п. 1 ст. 23 Закона общество не вправе приобретать доли в своем уставном капитале, и совершенные в таких случаях сделки купли-продажи являются ничтожными (ст. 168 ГК).

Выплата участнику действительной стоимости его доли осуществляется обществом за счет разницы между стоимостью чистых активов общества и размером уставного капитала. В случае если такой разницы недостаточно, общество обязано уменьшить уставный капитал на недостающую сумму. При невыплате стоимости доли участник в случаях, предусмотренных Законом, и в установленный им срок вправе требовать взыскания ее в судебном порядке. Доли, принадлежащие обществу (выкупленные), не учитываются при определении результатов голосования на общем собрании уча- стников общества и при распределении прибыли (с момента перехода права на долю к обществу), а также при распределении имущества общества в случае его ликвидации. Доля, принадлежащая обществу, должна быть распределена между всеми его участниками по решению общего собрания участников или продана всем либо некоторым участникам общества, а также третьим лицам, если это не запрещено уставом общества, не позднее года после перехода права на нее к обществу и в тот же срок оплачена. При невыполнении этих требований общество обязано погасить ее и соответственно уменьшить свой уставной капитал (часть вторая ст. 24 Закона,

ï.13 Постановления).

Âсвязи с изложенным определенный интерес вызывает следующее судебное дело. Стороны являлись учредителями ТОО «Рассвет», созданного в 1991 г. Г., С., и Р. обратились в Ленинский районный суд г. Воронежа с иском к Л. об устранении препятствий в перерегистрации Устава ТОО «Рассвет» и об исключении ее из числа участников ТОО «Рассвет». В обоснование своих требований они ссылались на то, что в связи с принятием ФЗ РФ «Об обществах с ограниченной ответственностью» товариществу необходимо привес-

211

ти свои учредительные документы в соответствие с этим Законом, однако Л. отказывается утвердить новую редакцию Устава и подписать учредительный договор, что может привести к ликвидации товарищества. Суд удовлетворил иск. Судебная коллегия по гражданским делам Воронежского областного суда оставила это решение без изменения.

Президиум Воронежского областного суда не удовлетворил протест прокурора области на предмет отмены состоявшихся решений по следующим основаниям.

В связи с тем что в судебном заседании Л. не оспаривала факт отказа подписать учредительный договор и утвердить новую редакцию Устава, суд пришел к правильному выводу о том, что действия Л. могли привести к ликвидации товарищества, и признал необходимым удовлетворить требования истцов об исключении ее из числа участников товарищества. Доводы протеста о том, что действия Л. были правомерными, так как новая редакция Устава ООО «Рассвет»,

âчастности п. 7.1, противоречит п. 2 ст. 21 ФЗ РФ «Об обществах с ограниченной ответственностью», не могут повлечь отмену судебных постановлений. В соответствии с п. 7.1 Устава ООО «Рассвет» участник общества вправе продать или уступить иным образом свою долю

âуставном капитале общества или ее часть одному или нескольким участникам данного общества и (или) третьим лицам с согласия всех участников общества и самого общества. Согласно ст. 21 ФЗ РФ «Об обществах с ограниченной ответственностью» участник общества вправе продать или иным образом уступить свою долю в уставном капитале общества либо ее часть одному или нескольким участникам данного общества. Согласие общества или других участников общества на совершение такой сделки не требуется, если иное не предусмотрено уставом общества. Продажа или уступка иным образом участником общества своей доли (части доли) третьим лицам допускается, если это не запрещено уставом общества. Таким образом, суд

âрешении сделал правильный вывод о том, что п. 7.1 Устава ООО

«Рассвет» не противоречит положениям ст. 21 ФЗ РФ «Об обществах с ограниченной ответственностью».

Данный Устав разрешает отчуждение участником общества своей доли третьим лицам при условии согласия на это других участников общества и самого общества. В связи с этим нет необходимости указывать в этом Уставе на то, что такие сделки не запрещены. Судебная коллегия на достаточных основаниях оставила решение суда без изменения1.

1 Постановление президиума Воронежского областного суда от 22 января 2001 г. Архив Воронежского областного суда. Дело ¹ 44г-23).

212

Как уже отмечалось, в силу п. 1 ст. 388 ГК уступка права требования кредитором другому лицу не допускается, если такая уступка противоречит договору. В изложенном положении Закона речь идет о заключенном между первоначальным кредитором и должником соглашении (как в основном, так и в дополнительном) о недопустимости цессии или о невозможности ее совершения без предварительного согласия на это должника. В случае невыполнения договорных условий цедентом (совершение уступки права требования без обусловленного договором согласия должника либо совершение цессии вопреки договорным условиям) договор об уступке права требования может быть признан судом недействительным, и правовая связь между цедентом и должником будет считаться продолженной без изменения.

Представляется, что в изложенной ситуации нет смысла ставить вопрос о недействительности совершенной цессии при ее последующем одобрении должником или отсутствии у последнего возражения относительно факта ее совершения без его согласия. Однако такое последующее согласие должника будет иметь юридическое значение лишь при реализации положений п. 2 ст. 388, а не ст. 383 ГК. Иными словами, такое последующее согласие должника имеет законную силу при уступке требований, по которым лич- ность кредитора имеет существенное значение для должника, и направлено на защиту его законных интересов. При осуществлении уступки высокоперсофиницированных требований (о взыскании алиментов, возмещении вреда, причиненного жизни или здоровью) предварительное или последующее согласие должника никакого значения для признания такой уступки ничтожной не имеет1.

В то же время в ГК содержатся нормы, разрешающие уступку требования, даже если в самом договоре такая уступка ограничена или запрещена. Так, в соответствии с п. 3 ст. 993 ГК уступка прав комитенту по сделке на основании п. 2 этой статьи (в случае неисполнения третьим лицом комиссионной сделки) допускается независимо от соглашения комиссионера с третьим лицом, запрещающим или ограничивающим такую уступку. Аналогичным образом признается действительной уступка финансовому агенту денежного требования, несмотря на то что между сторонами существует соглашение, которое запрещает или ограничивает такую уступку (п. 1 ст. 828 ГК).

Цедент может уступить цессионарию как одно требование, так и несколько требований, а при делимости предмета обязательства возможна частичная цессия: цедент уступает лишь часть требования и сохраняет за собой оставшуюся часть требования. Как отмечено в

1 См. подробнее: Крашенинников Е. Допустимость уступки требования. С. 84.

213

ст. 384 ГК, право первоначального кредитора переходит к новому кредитору в том объеме и на тех условиях, которые существовали к моменту перехода права, если иное не предусмотрено законом или договором. В частности, к новому кредитору переходят права, обеспечивающие исполнение обязательства, а также другие связанные с требованием права, в том числе право на неуплаченные проценты.

Л.А. Новоселова вполне обоснованно отмечает, что когда обязательство является делимым в силу особенностей предмета обязательства (вещи, определяемые родовыми признаками, денежные суммы), то возможна уступка права требования на часть долга, если иное не вытекает из закона, иных правовых актов или договора, на основании которого возникли уступаемые права. Первоначальный кредитор, передав права требования уплаты долга в определенной части новому кредитору, сам лишается права в этой части требовать исполнения от должника, т.е. в этой части сам выбывает из обязательства, заменяется новым кредитором1.

До последнего времени судебно-арбитражная практика отказывала в возможности уступки права на часть требования, утверждала, что в соответствии с гл. 24 ГК любая перемена лиц в обязательстве должна носить полный и безусловный характер, сопровождаться выходом кредитора из обязательственных отношений и заменой его новым кредитором (цессионарием). Так, например, указывалось, что нельзя передать требование к банку по договору банковского счета без переоформления самого договора на нового кредитора или требования к банку по конкретным расчетно-платежным документам, оставаясь при этом владельцем счета, операции по которому на основании этих документов должны были производиться.

Характерным примером, подтверждающим вышеизложенное направление судебной практики, является следующее дело.

Общество с ограниченной ответственностью «Рубик» на основании уступки требования обратилось в Арбитражный суд г. Москвы с иском о взыскании с акционерного банка развития торговли «Золотой век» 80 000 000 руб. задолженности, 1 600 000 руб. штрафа за несвоевременное зачисление денежных средств, 16 158 904 руб. процентов за ненадлежащее совершение операций по счету. Суд удовлетворил иск в связи с ненадлежащим выполнением банком обязательств по зачислению денежных средств на счет

ООО «НПО “Протон”», уступившего истцу право требования. Однако Президиум Высшего Арбитражного Суда РФ отменил состоявшееся решение, удовлетворив тем самым протест Заместителя

1 Ñì.: Новоселова Л.А. Изменение лиц в обязательстве (некоторые теоретические и практические аспекты (теория и практика) // Законодательство. 1997. ¹ 6.

214

Председателя Высшего Арбитражного Суда РФ, по следующим основаниям.

Требование о взыскании 80 000 000 руб. задолженности складывается из трех сумм, предназначавшихся ООО «НПО “Протон”» от контрагентов по договорам подряда и не зачисленных на его счет АБРТ «Золотой век»: 35 000 000 руб. по платежному поручению от 17 апреля 1996 г., 20 000 000 руб. по платежному поручению от 24 апреля 1996 г., 25 000 000 руб. по платежному поручению от 29 апреля 1996 г. В соответствии с соглашением от 18 июня 1996 г. ООО

«НПО “Протон”» уступило права на указанные суммы, проценты и штрафы ООО «Рубик». Из материалов дела следует, что ООО «НПО “Протон”» обслуживалось в АБРТ «Золотой век» на основании договора от 25 марта 1996 г. С 10 июля 1996 г. все операции по счету были прекращены в связи с подачей ООО «НПО “Протон”» заявления о закрытии счета. Таким образом, договор банковского счета был расторгнут 10 июля 1996 г. Согласно гл. 24 ГК уступка требования предполагает перемену лиц в обязательстве. На момент заключения соглашения об уступке требования от 18 июня 1996 г. действовал договор банковского счета. Следовательно, передача

ООО «НПО “Протон”» прав требования по конкретным платежным документам не повлекла перемены владельца счета и не соответствует нормам ГК об уступке требования. При таких обстоятельствах требования ООО «Рубик» удовлетворению не подлежат как основанные на ничтожной в силу ст. 168 ГК сделке об уступке требования1.

Арбитражные суды не позволяли до последнего времени применять уступку требования и к обязательствам, имеющим длящийся характер, объясняя свои действия тем, что, несмотря на частичное исполнение длящегося обязательства, сохраняются тот же состав лиц и основания возникновения правоотношений между ними. Поэтому нельзя было уступить право требования оплаты за услуги, например, за 2-й квартал года без расторжения договора по еще не окончившемуся договору на оказание услуг в течение календарного года.

В качестве иллюстрации сказанного можно воспроизвести следующие судебные дела. Общество с ограниченной ответственностью «Торговый дом “Милосердие”» общественной организации инвалидов Республики Башкортостан в связи с уступкой ему акционерным обществом «Каскад Таймырских ГЭС» права требования по договору поставки электроэнергии от 12 января 1995 г. обратилось в Арбитражный суд Красноярского края с иском к ОАО «Норильский горно-металлургический комбинат имени А.П. Завенягина» о взы-

1 Постановление Президиума ВАС РФ от 27 мая 1997 г. ¹ 584/97 // Вестник ВАС РФ. 1997. ¹ 8.

215

скании за отпущенную электроэнергию в период с июня по декабрь 1995 г. в размере 392 193 148 720 руб. Исковые требования были удовлетворены частично. Постановлением апелляционной инстанции решение суда было оставлено без изменения.

Однако Президиум Высшего Арбитражного Суда РФ удовлетворил протест Заместителя Председателя Высшего Арбитражного Суда РФ и отменил состоявшиеся решения, указав следующее. При рассмотрении спора суд, исследуя правомерность предъявления ООО «Торговый дом “Милосердие”» иска, дал неправильную оценку договорам уступки требования от 9 января 1996 г., заключенным между истцом и АО «Каскад Таймырских ГЭС». Упомянутым договором АО «Каскад Таймырских ГЭС» уступило ООО «Торговый дом “Милосердие”» право требования долга, пени и процентов за пользование чужими денежными средствами по договору от 12 января 1995 г., заключенному с ОАО «Норильский горно-металлургический комбинат имени А.П. Завенягина». Договором от 12 января 1995 г. установлено, что он действует с 1 января 1995 г. по 31 декабря 1995 г. и согласно п. 4.1 считается продленным до окончательного расчета АООТ «Норильский горно-металлургический комбинат имени А.П. Завенягина» за электроэнергию. Как следует из материалов дела, на день обращения ООО «Торговый дом “Милосердие”» в суд задолженность за отпущенную электроэнергию в период с июня по декабрь 1995 г. ответчиком не погашена. Кроме того, ОАО «Норильский горно-металлургический комбинат имени А.П. Завенягина» и АО «Каскад Таймырских ГЭС» 5 февраля 1996 г. заключили договор на поставку электроэнергии сроком действия с 1 января 1996 г. по 31 декабря 1996 г., в котором предусмотрели порядок и сроки погашения ответчиком задолженности за отпущенную в 1995 г. энергию. Данные обстоятельства свидетельствуют о том, что отношения АО «Каскад Таймырских ГЭС» и ответчика в сфере энергоснабжения носят длящийся характер и на день предъявления иска не прекратились. Состав лиц в основном обязательстве остался неизменным: АО «Каскад Таймырских ГЭС» — энергоснабжающая организация, а ОАО «Норильский горно-металлургический комбинат имени А.П. Завенягина» — потребитель. Согласно параграфу 1 гл. 24 ГК уступка требования предполагает безусловную замену лица в обязательстве. В данном случае основное обязательство не прекратилось, поэтому уступка требования неправомерна. В связи с этим упомянутые договоры уступки требования в силу ст. 168 ГК являются недействительными, как не соответствующие требованиям закона. При таких обстоятельствах арбитражный суд не должен был удовлетворять иск, так как у торгового дома «Милосердие» отсутствовали основания для его предъявления1.

1 Постановление Президиума ВАС РФ от 18 августа 1998 г. ¹ 6677/97 // «Консультант Плюс». (Текст официально опубликован не был.)

216

Международная торгово-факторинговая компания «Славия» на основании договора факторинга от 14 марта 1997 г., заключенного с акционерным обществом «Кубаньэнерго», обратилась в Арбитражный суд Краснодарского края с иском к муниципальному унитарному предприятию «Водоканал» о взыскании 2 266 316 6116 руб. задолженности перед акционерным обществом за отпущенную электроэнергию и пени за задержку оплаты электроэнергии. В свою очередь муниципальное унитарное предприятие «Водоканал» предъявило к акционерному обществу «Кубаньэнерго» и международной торгово-факторинговой компании «Славия» встречный иск о признании договора факторинга и дополнения к нему недействительными на основании ст. 168 ГК. Решением суда договор факторинга с дополнительным соглашением были признаны недействительными, а в иске международной торгово-факторинговой компании «Славия» было отказано. Арбитражный суд исходил из того, что оспариваемая сделка совершена с нарушением требований глав 24 и 43 ГК. Постановлением апелляционной инстанции решение суда было оставлено без изменения. Федеральный арбитражный суд Севе- ро-Кавказского округа оставил это постановление без изменения.

Все судебные инстанции исходили из того, что в качестве финансового агента договоры финансирования под уступку денежного требования могут заключать банки и иные кредитные учреждения, а также коммерческие организации, имеющие разрешение (лицензию) на осуществление деятельности такого рода. Поскольку существующий в момент заключения спорных договоров порядок деятельности финансовых агентов не предусматривал право заниматься такой деятельностью без лицензии, МТФК «Славия» не вправе была заключать спорный договор, не имея лицензии. Кроме этого, основное обязательство между энергоснабжающей организацией и предприятием «Водоканал» носит длящийся характер, оно не прекратилось и поэтому не может быть произведена уступка требования, которая предполагает замену стороны в обязательстве.

Президиум Высшего Арбитражного Суда РФ отклонил протест Заместителя Председателя Высшего Арбитражного Суда РФ на предмет отмены всех судебных постановлений по данному делу, указав на следующее.

Как видно из материалов дела, между акционерным обществом «Кубаньэнерго» и муниципальным унитарным предприятием «Водоканал» было заключено несколько договоров на отпуск электроэнергии. С января 1996 г. у муниципального предприятия образовалась задолженность по оплате электроэнергии перед энергоснабжающей организацией. В марте 1997 г. акционерное общество «Кубаньэнерго» и международная торгово-факторинговая компания «Славия» заключили договор и дополнительное соглашение к нему,

217

согласно которому МТФК «Славия» приняла обязательство финансировать АО «Кубаньэнерго» под уступку денежного требования акционерного общества к МУП «Водоканал» по договорам на отпуск электроэнергии. В соответствии со ст. 825 ГК в качестве финансового агента договоры финансирования под уступку денежного требования могут заключать банки и иные кредитные организации, а также другие коммерческие организации, имеющие разрешение (лицензию) на осуществление деятельности такого вида. Таким образом, арбитражный суд, признавая договор факторинга недействительным, обоснованно исходил из необходимости специальной правосубъектности при заключении подобных сделок1.

По другому делу, установив, что цедент уступил цессионарию право требования к должнику — банку штрафной суммы за нарушение правил совершения расчетных операций по конкретному платежному поручению без смены договорной стороны, Президиум Высшего Арбитражного Суда РФ указал следующее: «Учитывая, что перемены лиц в основном обязательстве не произошло, уступка требования о штрафе по конкретной расчетной операции противоречит ст. 384 ГК»2.

Общество с ограниченной ответственностью «Торговый дом “Милосердие”» общественной организации инвалидов Республики Башкортостан (далее — ТД «Милосердие») в связи с уступкой ему акционерным обществом «Каскад Таймырских ГЭС» права требования по договору поставки электроэнергии обратилось в Арбитражный суд Красноярского края с исками к акционерному обществу открытого типа «Норильский горно-металлургический комбинат имени А.П. Завенягина» (далее — АООТ «Норильский ГМК») об обязании поставить в соответствии с указанным договором 2066 т меди, а также о взыскании 79 613 755 124 руб. пеней за задержку оплаты поставленной в 1995 г. электроэнергии. Впоследствии истец изменил предмет иска и увеличил цену иска, просил суд взыскать 38 229 427 031 руб. долга за отпущенную в марте—мае 1995 г. электроэнергию и 105 046 678 332 руб. пеней. Суд удовлетворил иск частично. Апелляционная инстанция оставила решение суда, но кассационная инстанция отменила решение суда в части взыскания пеней, отказав в иске в этой части. Президиум Высшего Арбитражного Суда РФ отменил состоявшиеся судебные постановления по протесту Заместителя Председателя Высшего Арбитражного Суда РФ по следующим основаниям.

1Постановление Президиума ВАС РФ от 30 июня 1998 г. ¹ 955/98 // «Консультант Плюс». (Текст постановления официально опубликован не был.)

2Постановление Президиума ВАС РФ от 29 октября 1996 г. ¹ 3172/96 // Вестник ВАС РФ. 1997. ¹ 4. С. 77.

218

При рассмотрении спора суд, исследуя правомерность предъявления ТД «Милосердие» иска, дал неправильную оценку договорам уступки требования, заключенным между истцом и АО «Каскад Таймырских ГЭС». Согласно названным договорам акционерное общество уступило торговому дому право требования долга, пеней и процентов за пользование чужими денежными средствами по договору на поставку электроэнергии, заключенному между АО «Каскад Таймырских ГЭС» (продавец) и АООТ «Норильский ГМК» (покупатель). Пунктом 4.1 договора было установлено, что он действует с 1 января 1995 г. по 31 декабря 1995 г. и считается продленным до окончательного расчета покупателя за электроэнергию. Из материалов дела следует, что на день обращения ТД «Милосердие» в суд задолженность за март—май 1995 г. ответчиком не погашена. Кроме того, АО «Каскад Таймырских ГЭС» и АООТ «Норильский ГМК» заключили 5 февраля 1996 г. договор на поставку электроэнергии сроком действия с 1 января по 31 декабря 1996 г., в котором предусмотрели порядок и сроки погашения ответчиком задолженности за 1995 г. Данное обстоятельство свидетельствует о том, что отношения сторон в сфере энергоснабжения носят длящийся характер и на день предъявления иска не прекратились. Состав лиц в основном обязательстве остался неизменным: АО «Каскад Таймырских ГЭС» — энергоснабжающая организация, АООТ «Норильский ГМК» — потребитель. Согласно параграфу 1 гл. 24 ГК уступка требования предполагает безусловную замену лица в обязательстве. В данном случае основное обязательство не прекратилось, о чем свидетельствует договор от 5 февраля 1996 г., поэтому уступка требования неправомерна. В связи с этим упомянутые договоры уступки требования в силу ст. 168 названного Кодекса являются недействительными как не соответствующие требованиям закона. При таких обстоятельствах арбитражный суд не должен был удовлетворять иск, так как у ТД «Милосердие» отсутствовали основания для его предъявления1.

На наш взгляд, теоретически и практически будет правильно допускать уступку части требования с целью дальнейшего развития имущественного оборота. Дело в том, что следует различать обязательства в широком смысле слова и обязательства в узком смысле слова. Могут иметь место несколько конкретных прав требования («узких обязательств») кредитора к должнику в рамках «широкого» обязательства (договорного, деликатного, кондикционного), и уступка отдельных требований («узких обязательств») не сопровождается автоматической сменой лиц (в нашем исследовании — сменой

1 Постановление Президиума ВАС РФ от 25 ноября 1997 г. ¹ 2233/97 // Вестник ВАС РФ. 1998. ¹ 3.

219

кредитора) в обязательстве в широком смысле слова (например, в договорных обязательствах или в обязательствах, вытекающих из причинения вреда или связанных с незаконным обогащением). Например, договор купли-продажи относится к классическому двустороннему (синаллагматическому) договору, по которому у каждой стороны договора существуют и права (например, право продавца требовать от покупателя оплаты купленной вещи, право покупателя требовать от продавца передачи оплаченной вещи) и обязанности (например, обязанность продавца (должника) передать вещь (товар) в собственность покупателю (кредитору), обязанность покупателя (должника) принять товар и уплатить за него денежную сумму (цену)). Приведенные обязанности сторон и являются примерами обязательств в узком смысле слова. Как мы видим из приведенной правовой конструкции, уступка одной из сторон (кредитором) этого договора требования, например об оплате покупателем (должником) приобретенной вещи, третьему лицу (цессионарию) не влечет за собой смены стороны договора и продолжает сохранять за цедентом остальные оставшиеся у него требования (например, требование о получении покупателем приобретенной вещи). Для того чтобы произвести замену стороны (кредитора) по такому виду договора, необходимо, чтобы цедент уступил все причитающиеся ему требования (в односторонних договорах в таких случаях наблюдается смена стороны договора), и кроме того, должен быть совершен перевод долга, имеющегося у такого кредитора по отношению к другой стороне договора, в рамках ст. 391 ГК, предусматривающей согласие должника. Аналогичная ситуация имеет место и в договоре аренды как обязательстве в широком смысле слова1.

Известный русский ученый-цивилист Б.Б. Черепахин отмечал по поводу изложенного следующее: «В обязательственном правоотношении изменение субъектного состава может заключаться в смене кредитора (субъекта) права, в замене должника (субъекта граждан- ско-правовой обязанности), а также в перемене участника в двухстороннем обязательстве, являющегося одновременно кредитором и должником (субъектом прав и обязанностей)»2. Иными словами, для замены стороны в таком договоре требуется волеизъявление (согласие) трех лиц.

Классификация обязательств на «широкие» и «узкие» не отрицается и зарубежным законодательством, в частности немецким. Исследователь германского права Я. Шапп отмечает, что во второй книге Германского гражданского уложения законодатель использует

1См. подробнее: Почуйкин В.В. Óêàç. ñî÷. Ñ. 279—282.

2Черепахин Б.Б. Правопреемство по советскому гражданскому праву. М., 1962. С. 7.

220

понятие обязательственного отношения как для обозначения обязательственного отношения, так и самого правопритязания. Это вызывает необходимость в каждом случае устанавливать, в каком смысле используется это понятие. Обязательственное отношение в первом случае обозначается так же, как обязательственное отношение в широком смысле слова, а обязательственное правопритязание — в качестве обязательственного отношения в узком смысле слова1.

По обоснованному мнению В.В. Почуйкина, если по длящимся договорам, например по договору энергоснабжения, у потребителя энергии существует обязанность уплатить деньги энергоснабжающей организации за конкретный расчетный период (за месяц, квартал, год), то уступка кредитором права требования к должнику предполагает замену лица (кредитора) только по данному обязательству. Иные обязательства по договору (например, обязанность энергоснабжающей организации подавать потребителю энергию, обязанность потребителя соблюдать предусмотренный договором режим потребления энергии и т.д.) сохраняют свою силу между сторонами по договору, в том числе и обязательства потребителя оплачивать принятую энергию в других расчетных периодах2.

Касаясь уступки права требования в длящихся правоотношениях, Б.Б. Черепахин совершенно верно отмечал, что возможна замена уступки требования, касающегося отдельного требования в длящемся двустороннем правоотношении. В этом случае не происходит замены субъекта всего правоотношения, но отдельное требование из целой цепи таких требований выделяется и передается стороной в данном обязательстве другому лицу. Так, например, займодатель может уступить другому лицу требование о внесении отдельного (отдельных) платежа (платежей) наемной платы3.

Новейшая судебно-арбитражная практика свидетельствует о том, что арбитражные суды, видимо учитывая доктринальное толкование ст. 383 ГК, стали допускать вопреки предыдущей судебной практике уступку права требований по длящимся правоотношениям при соблюдении сторонами требований ст. 388 ГК4.

Так, ЗАО «Промстрой-С» обратилось в Арбитражный суд Саратовской области с иском к ОАО «Саратовгаз» о взыскании задолженности в сумме 6 193 257 руб. и процентов за пользование чужими денежными средствами за период с 27 февраля 1996 г. по день

1Ñì.: Øàïï ß. Основы гражданского права Германии: Учебник. М.: БЕК, 1996. С. 44.

2Ñì.: Почуйкин В.В. Óêàç. ñî÷. Ñ. 284.

3Ñì.: Черепахин Б.Б. Правопреемство по советскому гражданскому праву. С. 68.

4См., например: Рабинович А. Ужель та самая уступка? // Бизнес-адвокат. 2002. ¹ 10.

221

фактического исполнения решения суда. В свою очередь ОАО «Саратовгаз» обратилось в суд со встречным иском о признании недействительным договора уступки требования от 3 июня 1996 г., заключенного между предприятием «Югтрансгаз» и ЗАО «Промстрой- С». Суд удовлетворил основной иск, а в удовлетворении встречного иска отказал. Апелляционная инстанция оставила решение суда без изменения.

Кассационная инстанция отменила все предыдущие судебные постановления, отказала в удовлетворении основного иска и удовлетворила встречный иск, обосновав свой вывод тем, что в соответствии с гл. 24 ГК при заключении сделки по уступке требования стороны должны совершить ряд необходимых действий, свидетельствующих о полной смене лиц в том обязательстве, в рамках которого возникло уступаемое право требования.

Однако Президиум Высшего Арбитражного Суда РФ не согласился со всеми судебными постановлениями по данному делу и указал следующее. Как видно из материалов дела, предприятие «Югтрансгаз» имело задолженность перед ЗАО «Промстрой-С» на 20 000 000 руб. Согласно договору об уступке требования от 3 июня 1996 г. предприятие «Югтрансгаз», являясь стороной по договору на поставку газа и кредитором ОАО «Саратовгаз», уступило ЗАО «Промстрой-С» право требования с ответчика части задолженности, составляющей 20 000 000 руб. Признание рассматриваемого договора цессии ничтожной сделкой суд кассационной инстанции мотивировал тем, что на момент совершения цессии основное обязательство не прекратилось, за цедентом сохранилось обязательство по поставке газа до конца срока действия договора. Как видно из материалов дела, предметом цессии является не весь комплекс двусторонних обязательств по газоснабжению (длящееся обязательство), а конкретное требование поставщика оплаты поставленного газа за определенный расчетный период. Уступка требования, возникшего в рамках длящегося договорного обязательства, возможна при условии, если уступаемое требование является бесспорным, возникло до его уступки и не обусловлено встречным исполнением. Предприятие «Югтрансгаз», поставив обществу «Саратовгаз» газ на конкретную сумму, в принципе вправе, не выходя из договора газоснабжения, уступить данное денежное требование третьему лицу с соблюдением условий, установленных ст. 388 ГК. Суд кассационной инстанции указал, что платежные требования на оплату поставленного газа датированы позже даты заключения договора цессии. Это обстоятельство не было предметом исследования суда, в связи с чем дело подлежит направлению на новое рассмотрение. При новом рассмотрении дела суду необходимо выяснить, имелась ли указанная

222

задолженность у ОАО «Саратовгаз» перед предприятием «Югтрансгаз» к моменту заключения договора цессии1.

ОАО «Курганэнерго» обратилось в Арбитражный суд Курганской области с иском к ОАО «Курганоблгаз» и муниципальному унитарному предприятию «Городские электрические сети» о признании недействительным договора уступки требования от 29 сентября 2000 г. В иске было отказано. Федеральный арбитражный суд Уральского округа решение суда первой инстанции отменил и иск удовлетворил.

Президиум Высшего Арбитражного Суда РФ, наоборот, решение суда первой инстанции оставил в силе, а постановление кассационной инстанции отменил, указав на следующее.

Как видно из материалов дела, между ОАО «Курганоблгаз» и предприятием заключен договор уступки требования от 29 сентября 2000 г. Согласно этому договору ОАО «Курганоблгаз», являясь стороной по договору от 2 декабря 1997 г. на поставку газа и кредитором ОАО «Курганэнерго», переуступило предприятию право требования долга в сумме 1 500 000 руб., определенной актом сверки взаиморасчетов по состоянию на 31 июля 2000 г. Дополнительным соглашением от 16 октября 2000 г. стороны изменили редакцию пункта 1.1 договора, указав, что передается право требования по сче- там-фактурам от 31 июля 2000 г. и от 31 августа 2000 г. за транспортировку газа в июле и августе 2000 г. Отказывая в удовлетворении иска, суд первой инстанции исходил из того, что, поставив определенное количество газа, ОАО «Курганоблгаз» приобрело от истца право требования оплаты поставленного газа, а у истца появилось обязательство по его оплате. Именно в этом обязательстве (по оплате части поставленного газа) происходит перемена лиц в связи с переуступкой права требования первоначального кредитора новому кредитору — предприятию. Отменяя решение суда первой инстанции, суд кассационной инстанции указал на неприменимость правил уступки требования к обязательству, имеющему длящийся характер, так как вследствие длительности характера обязательства, несмотря на его частичное исполнение, сохраняются тот же состав лиц и те же основания правоотношений между ними, поскольку основное обязательство не прекращается, уступка требования по нему невозможна, и признал рассматриваемый договор недействительным. Данные выводы являются необоснованными. Согласно ст. 388 ГК уступка требования кредитором другому лицу допускается, если она не противоречит законодательству или договору либо личность кредитора в обязательстве не имеет для должника сущест-

1 Постановление Президиума ВАС РФ от 9 октября 2001 г. ¹ 4215/00 // Вестник ВАС РФ. 2002. ¹ 1.

223

венного значения. Как установлено судом первой инстанции, уступка требования совершена в объеме выполненного цедентом обязательства, документально зафиксированного между первым кредитором и его должником. Указанная задолженность погашена не была. Кредитор вправе уступить свои права полностью или частично в случае, когда докажет, что он полностью или частично выполнил свои обязательства по договору и остается кредитором. При этом не имеет значения, длящееся это отношение (отношение газоснабжения) или нет. Таким образом, решение суда первой инстанции соответствует нормам права и материалам дела, и оснований для его отмены у суда кассационной инстанции не имелось1.

Аналогичный вывод сделал Президиум Высшего Арбитражного Суда РФ и при рассмотрении спора, связанного с уступкой права требования не по длящемуся, а по не полностью исполненному договору (длящийся договор можно рассматривать как разновидность не полностью исполненного договора). В соответствии с договором, заключенным между ОАО «Средне-Волжский завод химикатов» (поставщик) и ОАО «Усть-Каменогорский титаномагниевый комбинат» (покупатель), поставщик отгрузил в адрес покупателя 882 т хлора жидкого на сумму 220 500 долл. США. Согласно договору уступки требования, заключенного впоследствии между заводом и акционерным обществом, право требования оплаты продукции на 1 952 103 516 руб. (неденоминированных), поставленной по вышеназванному договору, перешло к последнему. Поскольку оплата поставленной продукции была произведена комбинатом частично, завод обратился с иском к покупателю по договору поставки и акционерному обществу — цессионарию — по договору уступки требования. Суд признал указанный договор цессии ничтожным, поскольку на момент совершения цессии основное обязательство не прекратилось, так как продукция не была поставлена в объеме, предусмотренном договором. Следовательно, сделал вывод суд, фактической замены стороны в обязательстве по договору поставки не произошло, поэтому стоимость продукции подлежит взысканию с комбината. Однако Президиум Высшего Арбитражного Суда РФ отменил состоявшиеся судебные решения по данному делу и указал следующее.

Как следует из материалов дела, предметом цессии является не весь комплекс двусторонних обязательств по договору поставки (длящееся обязательство), а задолженность по оплате уже отгруженной продукции. Завод, поставив комбинату продукцию на конкретную сумму, в принципе вправе, не выходя из договора постав-

1 Постановление Президиума ВАС РФ от 25 декабря 2001 г. ¹ 164/01 // «КонсультантПлюс».

224

ки, уступить данное денежное требование третьему лицу при условии, что это требование является бесспорным и не обусловлено встречным исполнением. Такая уступка не противоречит требованиям гл. 24 ГК1.

Как отмечено в ст. 384 ГК, в состав передаваемых в порядке цессии прав входят и дополнительные (акцессорные) права, обеспечивающие исполнение обязательства, а также другие связанные с требованием права, в том числе право на неуплаченные проценты.

Так, основывая свой иск на переуступке требования, ООО

«Россошьснаб» обратилось в Воронежский арбитражный суд с иском к совхозу «Колыбельский» о взыскании основной задолженности и процентов за пользование чужими денежными средствами. Суд удовлетворил иск о взыскании задолженности за поставленные ответчику минеральные удобрения, однако отказал в удовлетворении искового требования о взыскании процентов за пользование чужими денежными средствами, мотивируя свой отказ тем, что такое право требования договором об уступке не было предусмотрено. Кассационная инстанция обоснованно отменила решение суда в этой части, отметив при этом, что п. 3 договора уступки требования предусматривалось, что к ООО «Россошьснаб» переходят от первоначального кредитора (АООТ «Лискиагропромхимия») все права по уступке требования в том объеме, в каком они существовали на момент перехода права требования, а в связи с этим на основании ст. 384 ГК к таким требованиям относятся и требования об уплате процентов, имевшиеся у цедента на момент перехода прав2.

С другой стороны, в теории и судебной практике возникает вопрос о том, можно ли осуществлять уступку требований по применению имущественных санкций и требований, связанных с обеспе- чением исполнения обязательств, отдельно от основного обязательства. Одни авторы указывают на невозможность отдельной уступки права на применение санкций за нарушение договора3. Другие, наоборот, не согласны с таким мнением4.

О.Г. Ломидзе отмечает, что причина расхождений в подходе к обсуждаемому вопросу (к вопросу о передаче права на предъявление требований о возмещении убытков, взыскании неустойки, процен-

1Постановление Президиума ВАС РФ от 18 декабря 2001 г. ¹ 8955/00 // Вестник ВАС РФ. 2002.

2Ñì.: Анохин В.С. Óêàç. ñî÷. Ñ. 67.

3См, например: Елькин С.К. Перемена лиц в обязательстве путем перехода прав кредитора к другому лицу // Арбитражная практика. Спецвыпуск: Уступка права требования. 2001. С. 65.

4См., например: Попов А.А. Размер имущественной ответственности предпринимателя при уступке требований по взысканию санкций // Арбитражная практика. Спецвыпуск: Уступка права требования. 2001. С. 76.

225

тов) кроется в различном понимании соотношения субъективного права и права на его защиту (является ли право на защиту самостоятельным субъективным правом или отдельным правомочием в составе субъективного права)1.

Что касается раздельной уступки обеспечительных требований, то необходимо заметить, что вывод о невозможности самостоятельной уступки требований, вытекающих, например, из договора пору- чительства, следует из правового содержания этого договора, когда и основной должник, и поручитель несут солидарную ответственность, за исключением случаев, предусмотренных договором. Статья 355 ГК предоставляет залогодержателю возможность передавать свои права по договору о залоге другому лицу с соблюдением общих правил о передаче прав. Запрет передачи другому лицу принадлежащего бенефициару права требования к гаранту по акцессорному договору банковской гарантии выражен в диспозитивной норме ст. 372 ГК. М.И. Брагинский и В.В. Витрянский полагают, что субсидиарный характер обеспечительных прав означает невозможность передачи таких прав в отрыве от основных2. О. Свириденко считает, что такая позиция ведет к необоснованному ограничению передачи прав по дополнительному обязательству3.

Противоречива и судебно-арбитражная практика. Так, Постановлением Президиума Высшего Арбитражного Суда РФ от 29 октября 1996 г. ¹ 3172/96 признана недействительность договора по уступке прав, согласно которому было передано право требования уплаты штрафа за неправильное (с просрочкой) списание банком денежных средств со счета клиента-контрагента банка по договору банковского счета, поскольку перемены лиц в основном обязательстве (обязательстве по договору банковского счета) не произошло4.

По другому судебному делу было принято противоположное решение. Суть дела такова. Между ТОО «Инфраструктура» и ТОО «Алькор» был заключен договор поставки, в соответствии с которым были поставлены продовольственные товары. В нарушение взятых на себя договорных обязательств покупатель просрочил оплату поставленных товаров. Договор предусматривал взыскание пени в размере 15 процентов от общей суммы поставленного товара за такого рода нарушение. ТОО «Инфраструктура» заключило с ЗАО «Инфраструктура ЛТД» договор уступки права требования

1Ñì.: Ломидзе О.Г. Правонаделение в гражданском законодательстве России. СПб.: Юридический центр Пресс, 2003. С. 322.

2Ñì.: Брагинский М.И., Витрянский В.В. Договорное право. Общие положения. С. 375.

3Ñì.: Свириденко О. Перемена лиц в обязательстве // Российская юстиция. 1999. ¹ 9. С. 23.

4См.: Вестник ВАС РФ. 1996. ¹ 4. С. 77.

226

штрафных санкций. Естественно, новый кредитор (цессионарий) обратился в арбитражный суд с иском о взыскании с нерадивого покупателя штрафной суммы. Суд отказал в иске, ссылаясь на ст. 384 ГК, в частности, на то, что поскольку перемены лиц в основном обязательстве не произошло, то ее (перемены) не может произойти и в дополнительном обязательстве. Апелляционная инстанция отменила решение суда первой инстанции, мотивируя свое решение тем, что обеспечивающие исполнение обязательства права могли быть переданы другому лицу без передачи основного обязательства1.

Определенный интерес в связи с изложенным представляет собой следующее судебное дело.

ÎÎΫБанк “Зенит”» обратилось в Арбитражный суд г. Москвы

ñиском к ОАО «Акционерный коммерческий банк “Международный банк торговли и сотрудничества”» (далее — МБТиС) и государственному предприятию «Внешнеэкономическое объединение “Машиноимпорт”» (далее — объединение «Машиноимпорт») о признании недействительным (ничтожным) договора об уступке требования от 31 августа 2000 г., заключенного ответчиками. В ка- честве третьих лиц истцом были привлечены Министерство финансов и Центральный банк РФ. Суд удовлетворил иск, признал спорный договор ничтожной сделкой на основании ст. 168 ГК. При принятии решения суд исходил из того, что банк «Зенит» (кредитор по заключенным с МБТиС кредитным договорам) уступил право на взыскание с заемщика долга по договору уступки требования от 7 августа 2000 г. кипрской компании «The Thunderway Services Ltd». Права по соглашениям, которые были заключены банком «Зенит» и МБТиС в обеспечение выполнения заемщиком своих обязательств по кредитным договорам, новому кредитору по договору уступки не передавались. Суд квалифицировал эти соглашения как договоры о залоге и пришел к выводу о том, что нормы ГК об уступке требования и о залоге предусматривают возможность отдельного существования прав по основному обязательству и по залогу при уступке прав по основному обязательству до его полного исполнения должником, что и имело место в данном случае. Поэтому суд решил, что у МБТиС, так как он свои обязательства по возврату кредитов не исполнил, не возникло права требовать возврата предмета обеспе- чения и соответственно он не мог передать это право объединению «Машиноимпорт» по договору уступки требования от 31 августа 2000 г. Апелляционная инстанция решение суда отменила и в удовлетворении иска отказала. При этом апелляционная инстанция, согласившись с оценкой суда первой инстанции указанных согла-

1 Ñì.: Свириденко О. Перемена лиц в обязательстве.

227

шений как договоров о залоге, пришла к выводу о том, что кредитор, выбывший из основного обязательства при уступке требования, не вправе удерживать предмет обеспечения. Следовательно, заемщик был вправе как потребовать возврата облигаций, являвшихся обеспечением кредитных договоров, так и уступить это право другому лицу. Кассационная инстанция оставила это постановление без изменения.

Президиум Высшего Арбитражного Суда РФ согласился с таким выводом по следующим основаниям. Из материалов дела следовало, что между банком «Зенит» (кредитором) и МБТиС (заемщиком) в обеспечение кредитных договоров были заключены соглашения, которые правильно оценены судами всех инстанций как договоры о залоге. Предметом залога явились облигации внутреннего государственного валютного займа, которые заемщик передал кредитору. Договором от 7 августа 2000 г. банк «Зенит» уступил свои права требования по кредитным договорам кипрской компании «The Thunderway Services Ltd». По условиям данного договора цедент передал цессионарию лишь права требования по основным обязательствам должника (кредитным договорам), не передавая прав требования по соглашениям об обеспечении их исполнения. В силу положений гл. 24 ГК при уступке прав требования произошла перемена лиц в обязательстве, и прежний кредитор выбыл из основного обязательства. Соответственно основное обязательство в отношении банка «Зенит» прекратилось. Согласно подпункту 1 п. 1 ст. 352 ГК залог прекращается с прекращением обеспеченного залогом обязательства. Следовательно, заемщик имел право как потребовать возврата облигаций, являвшихся обеспечением кредитных договоров, так и уступить это право другому лицу.

При таких обстоятельствах выводы судов апелляционной и кассационной инстанций о действительности договора уступки требования от 31 августа 2000 г., заключенного ответчиками, являются правильными, в связи с чем протест не может быть удовлетворен1.

На наш взгляд, правильными являются рассуждения А.А. Попова о том, что современная практика предпринимательской деятельности зачастую показывает, что по сделкам, не имеющим перспективы реального исполнения либо исполняющимся с большим опозданием, имущественная ответственность приобретает самостоятельную ценность, что из содержания гл. 24 ГК не следует, что передача права на взыскание санкций возможна лишь во взаимосвязи с основным обязательством. Подобного рода цессия является формой проявления экономической свободы, сопряженной с предпринима-

1 Постановление Президиума ВАС РФ от 6 марта 2002 г. ¹ 831/01 // Вестник ВАС РФ. 2002. ¹ 7.

228

тельским риском, и если последний решается на соответствующие действия, то, следовательно, ожидает от них большего эффекта, нежели от сохранения прежнего положения1.

Поскольку уступка права требования оформляется в виде соглашения сторон (цедента и цессионария), постольку при заключе- нии и признании недействительным (ничтожным) такого соглаше- ния-договора необходимо учитывать общие положения договорного права о заключении, изменении и расторжении договора, о его условиях, форме и иных элементах договорных отношений. Поэтому

âслучае неопределенности уступаемого требования, иными словами отсутствия сведений о предмете договора, соглашение об уступке права требования, как всякая гражданско-правовая сделка, может быть признано незаключенным (недействительным, ничтожным) (в судебной практике имеет место различный подход к правовым основаниям признания таких сделок недействительными).

Âсвязи с изложенным определенный интерес представляет собой следующее решение арбитражного суда по конкретному делу.

ООО И. обратилось с иском к сельскохозяйственной артели Д. о взыскании 302 578 руб., в том числе: 292 018 руб. — сумма основного долга, 10 560 руб. — проценты за неисполнение денежного обязательства по день фактической уплаты денежных средств. К участию в деле в качестве третьего лица, не заявляющего самостоятельные требования, было привлечено ОАО В. Между истцом и третьим лицом был заключен договор займа, по которому, как заявляет истец, ОАО В. получило заем в сумме 426 000 руб. В частичное погашение долга по заемным средствам между истцом и третьим лицом был заключен договор цессии, по которому право требования долга в размере 292 018 руб. сельскохозяйственной артели Д. перешло от ОАО В. к

ООО И. СХА Д. уплатить истцу указанную сумму отказалось, в связи с чем истец обратился с иском в суд. В деле отсутствуют первичные бухгалтерские документы и обязательства, подтверждающие предмет сделки, в связи с чем не представляется возможным установить, с неисполнением каких обязательств возникла задолженность. Из письменных пояснений представителя третьего лица следует, что договор цессии заключался с целью оказания помощи для взыскания дебиторской задолженности с СХА. Помощи от ООО И. не получе- но. Задолженность СХА не погашена. Представитель истца данный довод не опроверг, считая, что право требования по договору цессии передано по обязательствам, вытекающим из договоров на оказание агрохимических работ (услуг) и акта сверки на сумму задолженности

âразмере 292 018 руб. Однако, несмотря на требования ст. 65 АПК РФ, договора на оказание агрохимических работ (услуг) не предста-

1 Ñì.: Попов А.А. Óêàç. ñî÷. Ñ. 77.

229

вил. В силу ст. 382 ГК право (требование), принадлежащее кредитору на основании обязательства, может быть передано им другому лицу по сделке (уступка требования) или перейти к другому лицу на основании закона. Для уступки права требования кредитор данным требованием должен обладать, поскольку право первоначального кредитора переходит к новому кредитору в том объеме и на тех условиях, которые существовали к моменту перехода права. Как следует из договора цессии, основанием для его заключения явилось обязательство СХА Д., вытекающее из договоров на оказание агрохимических работ и акта сверки, однако ни акт сверки, ни сам договор цессии не позволяют признать определенным как содержание и объем передаваемого права, так и обязательство, являющееся основанием возникновения указанного права. Исходя из смысла гл. 24 ГК предметом уступки требования является право кредитора требовать исполнения обязательства, а не право требования долга, как это указано в п. 1.2 договора. Поскольку договор цессии не соответствует требованиям ст. 382 ГК, постольку он является ничтожным в силу ст. 168 ГК. При таких обстоятельствах иск удовлетворению не подлежит, в иске следует отказать1.

ЗАО «Континентальные авиалинии» обратилось в Арбитражный суд г. Москвы с иском к ОАО «Медицинская страховая компания “Интеркомес”» (далее — МСК «Интер-комес») и ЗАО «Авиакомпания “Игл”» (далее — авиакомпания «Игл») о взыскании 37 274 439 руб. задолженности по договору займа-залога от 15 сентября 1996 г., заключенному компанией «Wingler Resources LLC» и авиакомпанией «Игл». Истец предъявил иск на основании договора уступки права требования долга от 1 августа 2000 г., заключенного им с компанией «Wingler Resources LLC». Решением суда исковые требования были удовлетворены за счет МСК «Интер-комес», на которую с согласия кредитора произведен перевод долга по договору займа-залога. Суд установил факт предоставления заемных средств заемщику и невыполнение последним в полном объеме обязательств по возврату суммы займа и уплате процентов. Постановлением апелляционной инстанции решение было оставлено без изменения. Кассационная инстанция согласилась с таким постановлением, однако Президиум Высшего Арбитражного Суда РФ отменил все постановления по делу, указав при этом следующее. Из материалов дела следовало, что между компанией «Wingler Resources LLC» (заимодавцем) в лице директора Филиппа Линча и авиакомпанией «Игл» (заемщиком) в лице президента Федченко В.Ф. был заключен договор займа — залога от 15 сентября 1996 г., согласно которому заимодавец предос-

1 Извлечение из решения Арбитражного суда Воронежской области от 15 апреля 2003 г. Дело ¹ А14-10203-02/330/17 // «КонсультантПлюс».

230

тавляет заемщику заемные средства в сумме 2 000 000 долл. США сроком на два года под 12% годовых для приобретения четырех авиационных двигателей для самолетов Ту-154М. По условиям договора заемщик проводит поиск продавца двигателей и по доверенности от заимодавца заключает договор купли-продажи. По заклю- ченным заемщиком договорам купли-продажи двигателей заимодавец производит оплату приобретенных двигателей со своего расчетного счета. Дополнительным соглашением стороны определили считать началом действия договора займа-залога дату 10 января 1997 г. Изменениями и дополнениями к договору займа-залога от 1 октября 1998 г., подписанными также МСК «Интер-комес», с согласия заимодавца был произведен перевод долга с авиакомпании «Игл» на МСК «Интер-комес», и действие договора займа-залога было продлено на три года. Дополнительным соглашением от 1 октября 1998 г. к договору займа-залога стороны подтвердили перевод долга на МСК «Интер-комес», а также определили размер долговых обязательств перед заимодавцем в сумме 1 348 081 долл. США согласно акту сверки расчетов по состоянию на 1 октября 1998 г. Рас- четы по долговым обязательствам регулировались отдельным договором, заключенным между компанией «Wingler Resources LLC» и МСК «Интер-комес». На основании договора уступки права требования долга от 1 августа 2000 г. и дополнительного соглашения к нему была произведена перемена лиц в обязательстве: первоначальный заимодавец уступил право требования долга в сумме 1 348 081 долл. США (в рублевом эквиваленте — 37 247 439 руб.) ЗАО «Континентальные авиалинии» — истцу по настоящему делу. Расчеты между сторонами определялись дополнительным соглашением. Перечисленные выше документы были положены в основу решения суда об удовлетворении исковых требований о взыскании суммы долга по договору займа-залога от 15 сентября 1996 г.

Суд кассационной инстанции также признал, что дополнения и изменения к названному договору не признаны недействительными на основании мнимости данных сделок, что подтверждено вступившим в законную силу решением Арбитражного суда г. Москвы от 29 ноября 2000 г. Однако, принимая решение об удовлетворении иска, суды не проверили ряд обстоятельств, имеющих существенное значение для правильного разрешения спора. Представители ответ- чиков неоднократно заявляли ходатайства о назначении почерковедческой экспертизы с целью установления подлинности подписи Филиппа Линча на договоре займа-залога и дополнительных соглашений к нему, а также на договоре уступки права требования. Судебные инстанции в назначении экспертизы отказали, хотя по инициативе МСК «Интер-комес» была проведена экспертиза Российским федеральным центром судебной экспертизы при Мини-

231

стерстве юстиции РФ. Из акта экспертизы следовало, что подписи на изменениях и дополнительных соглашениях к договору займазалога, а также на договоре уступки права требования выполнены не Филиппом Линчем, а другим (и) лицом (ами) с подражанием каким-то подлинным подписям упомянутого господина. Более того, ответчиками было представлено письмо-уведомление об отставке господина Филиппа Линча с должности директора компании «Wingler Resources LLC», датированное 12 декабря 1995 г. Названной компанией поданы исковые заявления о признании недействительным договора уступки права требования от 1 августа 2000 г. и о признании незаключенным договора займа-залога, которые приняты к производству Арбитражным судом г. Москвы. При новом рассмотрении дела суду необходимо установить с учетом всех находящихся в производстве Арбитражного суда г. Москвы дел, связанных с недействительностью сделок займа-залога и дополнений к нему, а также договора уступки права требования, или их незаключением, факты заключения и исполнения договора займа-залога и договора уступки права требования1.

Интересны рассуждения суда и по следующему арбитражному делу. Истец обратился в Арбитражный суд Воронежской области с иском к ответчику о взыскании денежной задолженности, ссылаясь на то, что по договору от 20 января 1999 г. АООТ АКБ А. уступило ему право требования долга с ответчика по кредитному договору от 26 сентября 1994 г. В обоснование своего требования истец представил копию договора цессии от 20 января 1999 г. и выписку из приложения ¹ 1 к нему. В выписке имеется указание на договор с ООО

Т. ¹ 9«е» от 6 мая 1994 г. на сумму в 36 000 руб. Кроме того, истцом представлена нечитаемая копия кредитного договора ¹ 9«е» от 26 сентября 1994 г., заключенного между АКБ А. и Сельхозпредприятием Т., и дополнительного соглашения б/н к кредитному договору

¹9 от 6 мая 1994 г. Заявляя исковые требования на основании договора цессии, истец не представил подлинника этого договора для обозрения. Кроме того, в представленной выписке из приложения

¹2 к договору цессии указан кредитный договор ¹ 9«е» от 6 мая 1994 г. с СХП Т. Ни копия, ни подлинник данного договора суду не представлены. И истец не ссылается на него. В силу ст. 819 ГК по кредитному договору банк или иная кредитная организация (кредитор) обязуются предоставить денежные средства (кредит) заемщику в размере и на условиях, предусмотренных договором, а заемщик обязуются возвратить полученную денежную сумму и уплатить проценты. Доказательством исполнения обязательств банка по предоставлению

1 Постановление Президиума ВАС РФ от 11 сентября 2001 г. ¹ 2460/01 // Вестник ВАС РФ. 2001. ¹ 12.

232

кредита является реальное поступление денежных средств на счет заемщика. Истец, согласно ст. 53 АПК РФ, должен доказать те обстоятельства, на которые он ссылается как на основание своих требований. Доказательства заключения кредитного договора от 26 сентября 1994 г. АКБ А. и ответчиком (копия в деле нечитаемая, подлинник не представлен), исполнения его сторонами (пусть и ненадлежащего) и передачи прав требований по нему истцу суду не представлены (ст. 382, 384 ГК). Противоречия между иском и приложением к нему истец не устранил, надлежащих допустимых и относимых доказательств в обоснование иска суду не представил (ст. 53, 56, 57, 60 АПК РФ), несмотря на неоднократные предложения суда. Следовательно, в иске следует отказать1.

Из материалов другого дела следовало, что ЗАО в порядке предоплаты платежными поручениями осуществило платеж за производственное оборудование. Поскольку денежные средства ответчиком полу- чены не были, ЗАО вторично платежными поручениями произвело оплату этого же оборудования, после чего ответчик произвел поставку обусловленных договорами двух электросверл ИЭ и сварочного трансформатора ТДМС. Таким образом, полученная продукция ЗАО была оплачена дважды. ЗАО уступило истцу право требования к должнику М. долга в размере 11 041 руб. за неисполнение денежного обязательства, заключив договор об уступке требования. Суд отказал в иске по следующим основаниям. Права кредитора, принадлежащие ему на основании обязательства, могут быть переданы им другому лицу по сделке (уступке требования ст. 382 ГК). Анализируя условия договора уступки права требования, суд приходит к выводу, что данный договор не соответствует требованиям гл. 24 ГК, поскольку в договоре отсутствует ссылка на договор, послуживший основанием возникновения обязательства, права по которому переходят к новому кредитору. При отсутствии указаний на договор, послуживший основанием возникновения обязательства, нельзя определить передаваемое кредитором право, а следовательно, договор цессии нельзя считать заключенным. Кроме того, по смыслу ГК предметом договора уступки требования является право кредитора требовать исполнение обязательства, а не право на взыскание долга2.

Не меньший интерес вызывает и решение Арбитражного суда Воронежской области по следующему судебному делу. Администрация г. У. обратилась в суд с иском к ОАО М. о взыскании задолженности по договору от 10 сентября 1999 г. об уступке права требования и про-

1Решение Арбитражного суда Воронежской области от 30 августа 2002 г. Дело ¹ А14-5106-02/160/5 // «КонсультантПлюс».

2Извлечение из решения Арбитражного суда Воронежской области от 21 июня 2002 г. (Архив Арбитражного суда Воронежской области Дело ¹ À14-3742- 02/128/17).

233

центов за пользование чужими денежными средствами в соответствии со ст. 395 ГК. Ответчик возражал против удовлетворения иска, ссылаясь на ничтожность сделки по уступке права требования. Как было видно из дела, 10 сентября 1999 г. стороны заключили договор об уступке права требования. Данный договор был заключен по предложению собрания кредиторов АООТ У. (протокол собрания от 30 августа 1999 г.). Конкурсное производство в отношении АООТ У., признанного несостоятельным (банкротом) решением суда от 30 июня 1997 г., было завершено определением Арбитражного суда Т-й области 23 марта 2000 г. Имущество должника (банкрота) было приобретено ответчиком по договору купли-продажи от 15 ноября 1999 г. Истец, являясь кредитором АООТ У. (должник), уступил по договору об уступке права требования ответчику право требования по взиманию задолженности в городской бюджет, а именно выполнения обязательств по уплате региональных налогов и сборов в доле городского бюджета, а также недоимку по местным налогам, сборам на дату объявления должника банкротом на общую сумму 7 115 000 руб. (п. 1 договора). В качестве возмездного обязательства по договору ответчик, ОАО М., обязан был уплачивать истцу пятьдесят процентов недоимки по региональным налогам и сборам в доле городского бюджета в сумме 3 557 500 руб. начиная с 1 января 2000 г. в течение трех лет ежеквартально. В связи с ненадлежащим исполнением данного обязательства истец и обратился в суд с настоящим иском. Суд не нашел законных оснований для удовлетворения исковых требований с учетом следующих обстоятельств: заключенный сторонами договор 10 сентября 1999 г. в силу ст. 153, 154, 388 ГК является гражданско-правовой сделкой об уступке права требования. Вместе с тем указанный договор содержит условия по передаче права требования недоимки по налоговым платежам. Согласно ст. 2 ч. З ГК к имущественным отношениям, основанным на административном или ином властном подчинении одной стороны другой, в том числе к налоговым и другим финансовым и административным отношениям, гражданское законодательство не применяется, если иное не предусмотрено законодательством, в связи с чем указанная сделка не может рассматриваться как гражданскоправовая сделка, порождающая соответствующие гражданские права и обязанности участников. В соответствии с п. 1 ст. 45 Налогового кодекса РФ (введенного в действие с 1 января 1999 г.) налогоплательщик обязан самостоятельно исполнить обязанность по уплате налога, если иное не предусмотрено законодательством о налогах и сборах. В силу ст. 168 ГК сделка, не соответствующая требованиям закона или иных правовых актов, ничтожна, если закон не устанавливает, что такая сделка оспорима, или не предусматривает иных последствий нарушения. При указанных обстоятельствах договор от 10 сентября 1999 г., заключенный администрацией г. У. и ОАО М., следует признать не-

234

действительным (ничтожным) как противоречащий ст. 45 НК РФ и ст. 388 ГК. Недействительная сделка не влечет юридических последствий, за исключением тех, которые связаны с ее недействительностью, и недействительна с момента ее совершения (ст. 167 ч. 1 ГК)1.

Следует, на наш взгляд, проиллюстрировать и следующее судебное дело, чтобы показать недопустимость цессии, сопровождающейся фактическим дарением имущества (имущественных прав) одной коммерческой организацией другой.

Президиум Высшего Арбитражного Суда РФ удовлетворил протест Заместителя Председателя Высшего Арбитражного Суда РФ на предмет отмены решения Арбитражного суда Псковской области по следующим основаниям. Ликвидационная комиссия товарищества с ограниченной ответственностью «Водоканал» (далее — общество) обратилась в Арбитражный суд Псковской области с иском к муниципальному унитарному предприятию «Горводоканал» (далее — предприятие) и администрации г. Пскова о признании недействительным договора от 18 июня 1998 г., заключенного ответчиками с истцом. Решением суда договор был признан недействительным в части перевода обществом «Водоканал» долга в сумме 6 350 252 руб. и перевода обязанностей по уплате налогов и обязательных платежей в бюджеты и внебюджетные фонды в сумме 2 261 995 руб. В остальной части иска было отказано. Постановлениями апелляционной и кассационной инстанций это решение было оставлено без изменения. Как было видно из материалов дела, 18 июня 1998 г. между сторонами был заключен договор, в соответствии с которым предприятие (ответчик) приняло на себя обязательство погасить задолженность общества (истца) перед его работниками по заработной плате, перед предприятиями-поставщиками по обязательным платежам в бюджет и внебюджетные фонды на общую сумму 12 628 210 руб. Истец уступил ответчику право требования по обязательствам со своих должников на указанную сумму. Оспариваемый договор содержал перевод долга и уступку права требования, связанные равным соотношением передаваемой кредиторской и дебиторской задолженностей. Судебные инстанции, признав недействительным договор от 18 июня 1998 г. в части перевода долга на 6 350 252 руб., а также перевода обязанностей по уплате налогов и обязательных платежей на 2 261 995 руб. (всего на 8 612 247 руб.) и отклонив доводы истца о необходимости признания недействительной уступку требования по дебиторской задолженности на ту же сумму, не учли правовых последствий этого решения, что повлекло

1 Извлечение из решения Арбитражного суда Воронежской области от 26 марта 2002 г. (Архив Федерального Арбитражного суда Воронежской области. Дело ¹ А14-916-02/26/22).

235

искажение воли сторон. Из преамбулы договора следовало, что стороны заключили договор с целью урегулирования финансовых взаимоотношений и погашения взаимозадолженностей. Суммы кредиторской и дебиторской задолженностей находились в равном соотношении и носили взаимозачетный характер, составляли существенное условие названного договора. Признанием судебными инстанциями договора от 18 июня 1998 г. недействительным в части передачи истцом ответчику долгов на 8 612 247 руб. и оставлением в силе передачи истцом ответчику имущественного права (требования) к третьим лицам на ту же сумму была установлена безвозмездность спорного договора в части названной передачи права (требования). Безвозмездность же договора в этой части повлекла неосновательное обогащение предприятия, что противоречит п. 4 ст. 575 ГК, не допускающему дарения в отношениях между коммерческими организациями. Признание данной сделки недействительной в части передачи кредиторской задолженности (перевод долга), исходя из смысла ст. 180 ГК, должно было повлечь за собой признание сделки недействительной в части передачи дебиторской задолженности (уступка требования) в равнозначной сумме, так как без включения недействительной части договора сделка не была бы совершена. Таким образом, судами всех инстанций сделаны выводы, не соответствующие фактическим обстоятельствам дела, в связи с чем оспариваемые судебные акты подлежали отмене, а дело — направлению на новое рассмотрение1.

М.И. Брагинский и В.В. Витрянский уделяют в своем исследовании внимание уступке недостаточно определенных (несозревших) прав, в частности таких, по которым не наступил срок предъявления требования. Ученые полагают, что можно уступить несозревшее право, и тот, кто его получит, будет обладать правом в том же объеме, в каком его имел прежний носитель. Об одном из таких случа- ев идет речь в п. 2 ст. 826 ГК, признающем будущее денежное требование перешедшим к финансовому агенту после того, как возникло соответствующее право, а если денежное требование обусловлено наступлением определенного события, то и право возникает у цессионария в момент, когда указанное событие в действительности наступит. В том же случае, когда имеет место неопределенность уступаемого права, следует говорить о цессии, лишенной существенного условия соглашения — предмета2.

И.Б. Новицкий полагал, что уступать допустимо оба вида прав. Ученый писал: «Право требования, поставленное в зависимость от

1Постановление Президиума ВАС РФ от 9 октября 2001 г. ¹ 8414/00 // Вестник ВАС РФ. 2002. ¹ 1.

2Ñì.: Брагинский М.И., Витрянский В.В. Договорное право. Общие положения. С. 342.

236

срока, условия и вообще неокончательно выяснившееся, передать можно: положение нового субъекта права в этих случаях будет такое же неопределенное, как было и у первоначального кредитора; право нового кредитора получит полную определенность только тогда, когда вопрос об условии и прочем разрешится»1.

Âто же время следует ясно осознавать, что в силу ст. 384 ГК нельзя передавать другому лицу право, которое еще не возникло и не может возникнуть в будущем или которое уже передано другому цессионарию, так как объем передаваемых прав, как следует из содержания указанной статьи, определяется на момент передачи.

À.Эрделевский обоснованно полагает: чтобы требование о компенсации морального вреда могло стать предметом цессионного договора, оно должно стать требованием о выплате определенной денежной суммы. Иными словами, если размер компенсации морального вреда не определен решением суда или соглашением между потерпевшим и причинителем вреда, то уступка требования об уплате компенсации за моральный вред не может иметь под собой явно сформировавшийся предмет сделки2.

Âсвязи с изложенным представляет повышенный интерес договор финансирования под уступку денежного требования (ст. 824 ГК). Согласно этой статье одна сторона (финансовый агент) передает или обязуется передать другой стороне (клиенту) денежные средства в счет денежного требования клиента (кредитора) к третьему (должнику), вытекающего из предоставления клиентом товаров, выполнения им работ или оказания услуг третьему лицу, а клиент уступает или обязуется уступить финансовому агенту это денежное требование.

Определение договора факторинга, изложенное в ст. 824 ГК, а также характеристика предмета этого договора, данная в ст. 826 ГК, создают условия для смешивания уступки права требования с этим договором. В соответствии со ст. 826 ГК предметом уступки, под которую предоставляется финансирование, может быть как денежное требование, срок платежа по которому уже наступил (существующее требование), так и право на получение денежных средств, которое возникнет в будущем (будущее требование). Денежное требование, являющееся предметом уступки, должно быть определено в договоре клиента с финансовым агентом таким образом, который позволяет идентифицировать существующее требование — не позднее чем в момент его возникновения. При уступке будущего требования оно считается перешедшим к финансовому агенту после того, как возникло само право на получение с должника денежных средств, которые являются предметом уступки требования, преду-

1Новицкий И.Б., Лунц Л.А. Общее учение об обязательствах. С. 222.

2Ñì.: Эрделевский А. Компенсация морального вреда третьим лицам.

237

смотренной договором. Если уступка денежного требования обусловлена определенным событием, она вступает в силу после наступления этого события. Дополнительного оформления уступки денежного требования в этих случаях не требуется.

Практические работники зачастую неправильно считают, что все случаи перехода прав из денежных обязательств (например, переход прав требования по кредитному договору) являются факторингом. Как уже отмечалось, предметом договора факторинга являются денежное требование и иные финансовые услуги, оказываемые финансовым агентом клиенту в связи с уступаемым денежным требованием (п. 2 ст. 824 ГК), в то время как предметом цессионного договора может являться не только денежное, но и иное требование, допускаемое законом или договором. Уступка денежного требования (цессия) является основным элементом договора факторинга. В то же время предметом факторинга является возмездная сингулярная цессия, в соответствии с которой клиент передает финансовому агенту часть своих прав, вытекающих из денежных требований к должнику, в обмен на встречное финансирование. Таким образом, цессия, совершаемая в рамках договора факторинга, представляет собой специальный случай общегражданской цессии, регулируемой гл. 24 ГК1.

Ю.А. Алексанова обнаруживает 10 признаков, отличающих финансирование под уступку денежного требования от общегражданской цессии: 1) в отличие от общегражданской уступки права требования, возникающей на основании сделки или в силу закона, уступка права в правоотношениях финансирования под уступку денежного требования может быть совершена только на основании сделки; 2) если предметом общегражданской цессии является непосредственная передача требования, то предметом факторинга является предоставление финансирования клиенту против передачи клиентом финансовому агенту права требования, а также обязанность финансового агента предоставить клиенту определенные дополнительные услуги; 3) уступаемое в порядке общегражданской цессии право может иметь денежный, товарный или иной характер, не ограничиваемый законом, в то время как предметом уступки в рамках финансирования может быть только право на получение денежных средств от должника; 4) право, уступаемое в порядке общегражданской цессии, может перейти к новому лицу возмездно или безвозмездно, в то время как уступка в правоотношениях финансирования под уступку денежного требования всегда возмездна; 5) право, уступаемое в порядке общегражданской цессии, уже принадлежит первоначальному кредитору на основании обязательства или в

1 Ñì.: Гасников К.Д. Договор финансирования под уступку денежного требования и практика его применения арбитражными судами // Журнал российского права. 2002. ¹ 9.

238

силу закона, а предметом факторинга может быть как существующее право, так и право, которое возникнет в будущем; 6) гражданское законодательство не ограничивает круг участников правоотношений общегражданской цессии и ими могут быть как физические, так и юридические лица. Участниками факторинга могут быть только предприниматели; 7) по общему правилу при уступке права (цессии) согласие должника не требуется, если иное не установлено законом или договором. При факторинге согласие должника не требуется и запрет либо ограничение на уступку требования изначально признается недействительным; 8) если денежное требование уступлено в порядке цессии, то должник вправе выдвигать против нового кредитора все требования, которые имелись у него по отношению к своему первона- чальному кредитору. При факторинге должник вправе выдвигать против нового кредитора только денежные требования; 9) закон не запрещает последующую уступку права, при факторинге переуступка права требования невозможна (за исключением случаев, когда стороны предусмотрят иное); 10) при цессии к новому кредитору переходят права в том объеме и на тех условиях, которые существовали к моменту перехода прав, в том числе права, обеспечивающие исполнение обязательства, а также другие, связанные с требованием права, за исключением прав, неразрывно связанных с личностью кредитора. При этом не предусматривается возможность возврата новым кредитором сумм, полученных от должника, в то время как при факторинге финансирование под уступку денежного требования может быть совершено в качестве обеспечения исполнения другого обязательства. Такая уступка не является абсолютной, и финансовый агент обязан отчи- таться перед клиентом за суммы, полученные от должника. Если эти суммы окажутся больше ожидаемых, то финансовый агент обязан вернуть клиенту остаток1.

И.Я. Носкова отмечает, что финансовый агент более защищен в юридическом отношении, чем цессионарий при уступке требования. В частности, уступка требования при факторинге признается действительной, даже если между клиентом и должником существует соглашение о ее запрете. Нормы общей части ГК об общегражданской уступке не содержат такого правила о защите цессионария2.

В то же время имеются нормы, предусматривающие дополнительную ответственность недобросовестного агента за неисполнение обещанного исполнения обязательства или за исполнение обязательства в случае знания о нарушении клиентом обязательства перед должником (ст. 833 ГК). Правомочия же должника при обычной

1Ñì.: Алексанова Ю.А. Проблемы сущности правоотношений финансирования под уступку денежного требования // Юрист. 2002. ¹ 12.

2Ñì.: Носкова И.Я. Валютные и финансовые операции. М.: ЮНИТИ, 1998.

239

цессии совершенно не зависят от добросовестности или недобросовестности цессионария по отношению к цеденту.

В силу логики гл. 24 ГК передаваемое цессионарию требование, вытекающее из основного обязательства, должно быть действительным. Первоначальный кредитор обязан передать новому кредитору наряду с уступаемым правом и документы, удостоверяющие право требования, а также сообщить ему все сведения, имеющие значение для осуществления такого требования, а должник в свою очередь вправе требовать от цессионария предоставления ему доказательств перехода уступаемого требования под угрозой неисполнения обязательства новому кредитору (ст. 385 ГК). Сторона-кредитор вправе противопоставлять требованиям нового кредитора те же возражения, которые она имела против первоначального кредитора, и именно к моменту, когда ею было получено уведомление о состоявшейся цессии (ст. 386 ГК). В ст. 390 ГК установлено важное для защиты прав креди- торов-цессионариев правило, согласно которому первоначальный кредитор, уступивший свое требование последующему кредитору, отвеча- ет перед новым кредитором за действительность передаваемого права (такая ответственность может наступить и в форме возмещения убытков в случае, если переданное по возмездной цессии требование окажется или будет признано судом недействительным).

Так, ЗАО «Страховая компания “Ижтрансполис”» обратилось в Арбитражный суд Удмуртской Республики с иском к Удмуртскому производственному объединению автовокзалов и пассажирских автостанций о взыскании страховых взносов по обязательному личному страхованию пассажиров. В обоснование заявленных требований истец сослался на договор об уступке требования от 20 марта 1996 г., в соответствии с которым Сарапульское производственное автотранспортное объединение уступило право требования страховой компании «Ижтранс-полис» по договору от 3 мая 1995 г. в части обязательного страхования пассажиров. Суд отказал в иске, поскольку договором от 3 мая 1995 г. не был урегулирован вопрос о том, кто должен являться страхователем по обязательному личному страхованию пассажиров, а также порядок перечисления страховых взносов страховщику. Кассационная инстанция отменила это решение и направила дело на новое рассмотрение. При новом рассмотрении спора в иске было отказано. Договор от 20 марта 1996 г. об уступке прав Сарапульским производственным автотранспортным объединением страховой компании «Ижтранс-полис» в части обязательного страхования пассажиров был признан недействительным. Федеральный арбитражный суд Уральского округа решение суда первой инстанции отменил, исковые требования удовлетворил.

Президиум Высшего Арбитражного Суда РФ не согласился с постановлением кассационной инстанции по следующим основа-

240

ниям. Между Удмуртским производственным объединением автовокзалов и пассажирских автостанций и Сарапульским производственным автотранспортным объединением был заключен договор от 3 мая 1995 г. на выделение первому подвижного состава для перевозки пассажиров в междугородном и пригородном сообщении. По указанному договору ответчик обеспечивает эффективное использование выделяемых автобусов для выполнения утвержденных обеими сторонами рейсов. В обязанность объединения автовокзалов входили продажа билетов (п. 3.5 договора) и ежедневное перечисление суммы выручки от реализованных билетов на счет автотранспортного объединения (п. 4.2 договора). Автотранспортное объединение и страховая компания «Ижтранс-полис» заключили договор уступки права требования от 20 марта 1996 г., по которому автотранспортное объединение передало страховой компании право на получение страховых взносов по обязательному личному страхованию пассажиров в соответствии с п. 4.2 договора от 3 мая 1995 г. Согласно ст. 384 ГК право первоначального кредитора переходит к новому кредитору в том объеме и на тех условиях, которые существовали к моменту перехода права. Между тем в п. 4.2 названного договора не предусмотрены условия по обязательному страхованию пассажиров, не урегулирован вопрос о том, кто должен являться страхователем по обязательному личному страхованию пассажиров, а также порядок перечисления страховых взносов. Поскольку автотранспортное объединение уступило страховой компании право требования, которым не обладало, договор от 20 марта 1996 г. (об уступке требования) является недействительным в силу ст. 168 ГК1.

Немалый интерес по обсуждаемому вопросу вызывает следующее решение Арбитражного суда Воронежской области: истец (цессионарий) предъявил иск к ответчику о взыскании 500 000 руб. задолженности по кредитному договору, 196 085 руб. процентов за невозвращение заемной суммы. В судебном заседании председатель СХА К. пояснил, что ответчик не располагает никакими документами, подтверждающими исполнение кредитного договора. Представители третьего лица в судебном заседании иск не признали. Из их пояснений следовало, что между ответчиком и третьим лицом был заключен и исполнен договор от 22 октября 1997 г., а договор от 20 мая 1999 г. заключался формально, по просьбе истца (с целью уменьшения периода исковой давности). Его исполнение и не предполагалось, поэтому ни у сторон, ни у третьего лица нет и не может быть документального подтверждения его

1 Постановление Президиума ВАС РФ от 2 декабря 1997 г. ¹ 4149/97 // Вестник ВАС РФ. 1998. ¹ 3.

241

исполнения. Более того, существовала устная договоренность между истцом и третьим лицом, что по договору цессии от 12 сентября 2000 г. он не будет заявлять каких-либо требований к ответ- чику (в силу особенностей того периода, поскольку расчеты между третьим лицом и истцом производились с дисконтом, в частности по векселям). Из материалов дела было видно, что 12 октября 2000 г. между ОАО В. и финансовым отделом городского комитета администрации Лискинского района Воронежской области был заключен договор об уступке прав требования (цессии), по условиям которого истец принимает право требования задолженности ответчика перед финансовым отделом по кредитному договору от 20 мая 1999 г. в сумме 500 000 руб. Согласно п. 1.2 кредитного договора предельный срок пользования кредитом истекал 20 декабря 2000 г. Ссылаясь на невозврат суммы займа ответчиком, истец обратился в суд с настоящим иском.

Арбитражный суд пришел к выводу, что исковые требования не подлежат удовлетворению по следующим основаниям. Договор от 20 мая 1999 г. не может быть кредитным, поскольку его стороной не является кредитная организация (ст. 819 ГК). Из текста договора следует, что стороны были намерены заключить договор займа. По договору займа одна сторона (заимодавец) передает в собственность другой стороне (заемщику) деньги или другие вещи, определенные родовыми признаками, а заемщик обязуется возвратить заимодавцу такую же сумму денег (сумму займа) или равное количество других полученных им вещей того же рода или качества. Договор займа считается заключенным с момента передачи денег или других вещей (ст. 807 ГК). Истцом не представлены доказательства выдачи ответчику займа по данному договору. Из пояснений представителей третьего лица следует, что таких доказательств быть не может: договор администрацией не исполнялся. Договор займа — реальный договор и считается заключенным с момента передачи денег или имущества (ч. 2 п. 1 ст. 807, ст. 812 ГК). Поскольку доказательств передачи денег по договору от 20 мая 1999 г. ни истцом, ни другими участниками процесса не представлено, этот договор следует считать незаключенным. Таким образом, третье лицо передало истцу недействительное требование по договору цессии от 12 сентября 2000 г. Согласно ст. 382, 385 ГК право (требование), принадлежащее кредитору на основании обязательства, может быть передано им другому лицу по сделке (уступка требования) или перейти к другому лицу на основании закона. Кредитор, уступивший требование другому лицу, обязан передать документы, удостоверяющие право требования, и сообщить сведения, имеющие значение для осуществления требования. Следовательно, договор цессии не соответствует закону и согласно ст. 167, 168 ГК является ничтожной

242

сделкой, не влекущей юридических последствий. На основании изложенного в иске следует отказать1.

Замена кредитора в результате применения цессии осуществляется бесповоротно и окончательно. По этой причине Президиум Высшего Арбитражного Суда РФ отказался признать цессией слу- чай, когда сторонами был заключен договор, по которому прежнему кредитору через определенное время необходимо было возвратить уступленное ему право2.

Должник должен быть уведомлен о состоявшейся цессии. В силу ст. 382 ГК, если должник не был письменно уведомлен о состоявшемся переходе прав кредитора к другому лицу, то новый кредитор несет риск вызванных этим для него неблагоприятных последствий. В этом случае исполнение обязательства первоначальному кредитору признается исполненным надлежащему кредитору (п. 3). Однако неуведомление должника о состоявшейся уступке прав не влияет на действительность сделки уступки требования.

В.А. Белов на основе системного анализа п. 3. ст. 382 ГК, произведенного многочисленными юристами-исследователями, пытается объяснить парадокс, постоянно возникающий в результате того, что цедент перестает быть кредитором для должника с самого момента заключения договора уступки требования, но выполнение неуведомленным об этом должником обязательства в пользу бывшего (ненадлежащего) кредитора расценивается вопреки общим положениям теории обязательственного права как надлежаще исполненное обязательство. Такое явление ученый объясняет стремлением законодателя защитить законные интересы должника, не выполнившего обязательство в пользу цессионария по вине первоначального кредитора, не уведомившего его об уступке требования. В.А. Белов полагает, что такой цедент может нести имущественную ответственность перед цессионарием, но только в тех случаях, когда сам цедент совершил какие-либо действия, способствовавшие недобросовестному получению им исполнения (например, ввел должника в заблуждение). Во всех иных случаях, т.е. когда исполнение не зависело от действий цедента либо фактически произошло безотносительно к этим действиям, цедент обязан передать цессионарию лишь неосновательно полученное и возместить ему все доходы, которые он извлек или должен был извлечь в результате исполнения с того времени, когда он узнал или должен был узнать о неосновательном обогащении. Юрист предлагает закрепить за цессио-

1Извлечение из решения Арбитражного суда Воронежской области от 23 сентября 2002 г. (Архив Федерального арбитражного суда Воронежской области. Дело ¹ À14-5544-02/189/5).

2См.: Вестник Высшего Арбитражного Суда РФ. 1996. ¹ 11. С. 76.

243

нарием, как заинтересованным субъектом, дополнительную (наравне с обязанностью цедента) обязанность уведомлять должника о состоявшейся уступке. В письменном уведомлении следует указывать, какое именно требование уступлено, кому необходимо произвести исполнение, какие доказательства перехода прав имеются1.

В связи с изложенным необходимо, на наш взгляд, привести в качестве иллюстрации следующее судебное дело. Акционерный коммерческий банк «Столичный банк сбережений» обратился в Арбитражный суд г. Москвы с иском к ОАО «Мосэнергомонтаж» о взыскании 1 596 171 993 руб., в том числе 1 249 178 082 руб., неос-

средствами. Суд отказал в иске. Апелляционная инстанция оставила это решение без изменения. Как было видно из материалов дела, Сберегательный банк РФ в лице Чертановского отделения и ОАО «Мосэнерго-монтаж» в январе 1995 г. заключили депозитный договор, в соответствии с которым ОАО «Мосэнергомонтаж» внесло в банк денежный вклад (депозит) в сумме 1 млрд 100 млн руб. с условием начисления по депозиту 110 процентов годовых. Одновременно банк выдал акционерному обществу депозитный сертификат со сроком возврата денежных средств 6 марта 1995 г. До наступления указанного срока ОАО «Мосэнергомонтаж» переуступило право требования по сертификату акционерному коммерческому банку «Столичный банк сбережений», о чем свидетельствовала цессия, оформленная на оборотной стороне сертификата. Требование АКБ «Столичный банк сбережений» о выплате денежных средств по депозитному сертификату Сберегательным банком РФ было отклонено, поскольку Сбербанк России не был уведомлен о состоявшемся переходе прав кредитора к другому лицу, и по заявлению АООТ «Мосэнергомонтаж» об утере сертификата сумма депозита с начисленными процентами выплачена акционерному обществу в соответствии с п. 4 договора. Отказывая АКБ «Столичный банк сбережений» в иске, предъявленном к первоначальному кредитору — ОАО «Мосэнергомонтаж», арбитражный суд сослался на то, что доказательств совершения цессии с определенной целью АООТ «Мосэнергомонтаж» не представило. Поскольку истец как новый кредитор не известил должника — Сберегательный банк РФ о состоявшемся переходе прав кредитора к нему, то в соответствии с п. 3 ст. 382 ГК он (истец) несет риск вызванных для него неблагоприятных последствий. В этом случае исполнение обязательства первоначальному кредитору признается исполнением надлежащему кре-

1 Ñì.: Белов В.А. Уведомление должника об уступке требования и его юридическое значение // Законодательство. М., 2001.

244

дитору. Предоставление первоначальным кредитором ложной информации об утере депозитного сертификата не создает правового основания для заявления новым кредитором требований о выплате денежных средств по депозитному сертификату.

Президиум ВАС РФ указал в своем постановлении, что ссылка арбитражного суда на п. 3 ст. 382 ГК как на одно из оснований отказа в иске несостоятельна, поскольку исполнение должником обязательства по возврату депозита первоначальному кредитору в слу- чае, если должник не был письменно уведомлен о состоявшемся переходе прав кредитора к другому лицу, освобождает должника от исполнения обязательств новому кредитору, однако не исключает права нового кредитора обратиться с иском к первоначальному кредитору в случае неосновательного получения последним денежных средств по уступленному праву требования. Действующее законодательство (ст. 143 ГК) относит депозитный сертификат к ценным бумагам. Депозитный сертификат, выданный Сберегательным банком РФ, является именным. Согласно ст. 146 ГК права, удостоверенные именной ценной бумагой, передаются в порядке, установленном для уступки требований (цессии). Порядок передачи прав сторонами не нарушен, сделка по уступке требования совершена между новым и первоначальным кредиторами, о чем свидетельствуют подписи должностных лиц и печати. С заключением такой сделки происходит перемена лиц в обязательстве, первона- чальный кредитор выбывает из обязательства и, как правильно указано в протесте, утрачивает право на получение депозита, а новый кредитор вступает в обязательство. Однако, поясняя обстоятельства, при которых депозитный сертификат оказался у АКБ «Столичный банк сбережений», АООТ «Мосэнергомонтаж» указывает, что оформление цессии и передача сертификата имели целью залог под банковскую гарантию коммерческого банка. В свою очередь банк в претензии от 22 марта 1995 г. указывает, что депозитный сертификат был передан ему в качестве гарантии по обязательству физиче- ского лица. Поскольку эти обстоятельства арбитражным судом не исследовались, решение и постановление подлежат отмене с передачей дела на новое рассмотрение. При новом рассмотрении дела арбитражному суду следует выяснить действительную волю сторон при оформлении цессии, передаче и принятии депозитного сертификата, запросив в правоохранительных органах доверенность, выданную ответчиком своему представителю Д., а при необходимости — и все материалы уголовного дела для выяснения и оценки фактиче- ских обстоятельств спора1.

1 Постановление Президиума ВАС РФ от 30 ноября 1995 г. ¹ 6717/95 (документ опубликован не был).

245

Отдельные нормы ГК предусматривают повышенные требования к уведомлению должника о происшедшей уступке прав. Так, в уведомлении должника о свершившейся уступке прав, исходящем от финансового агента, должно быть указано подлежащее исполнению денежное требование, указан финансовый агент, которому необходимо произвести платеж, а по просьбе должника ему следует представить последнему в разумный срок доказательства произведенной в действительности уступки требования (п. 2 ст. 830 ГК).

Как всякую сделку, соглашение об уступке права требования (цессию) можно признать недействительным в случае нарушения сторонами сделки требований закона о форме, содержании, волеизъявлении, правоспособности и т.д.

Так, например, сделки, совершаемые акционерными обществами по уступке права (требования), должны рассматриваться как крупные и заключаться с соблюдением требований, установленных ст. 78 и 79 ФЗ РФ «Об акционерных обществах» (в частности, с согласия решения общего собрания акционеров), если стоимость уступаемых по сделке прав превышает 25% балансовой стоимости активов общества на дату принятия решения о совершении сделки. Так, закрытое акционерное общество обратилось в арбитражный суд с иском о признании недействительным договора об уступке права (требования), возникшего у общества в связи с выполнением работ по договору подряда, стоимость которых не была оплачена заказчиком. Сумма требования превышала 25% балансовой стоимости активов общества, однако решение о заключении договора принималось единолично генеральным директором. Организация, в пользу которой была осуществлена уступка требования, возражала против иска, ссылаясь на то, что данный договор не подпадает под действие ст. 79 ФЗ РФ «Об акционерных обществах». Арбитражный суд удовлетворил иск общества. Суды апелляционной и кассационной инстанций оставили решение без изменения, признав данный договор сделкой по отчуждению активов общества на сумму, превышающую 50% их балансовой стоимости (сумма сделки составляла 70% балансовой стоимости активов), в силу чего для его заключе- ния необходимо было решение общего собрания акционеров, принятое большинством в три четверти голосов1.

В равной мере отмеченное относится и к совершению заинтересованных сделок об уступке прав, а также к аналогичным сделкам, совершаемым обществами с ограниченной ответственностью.

1 Приложение к Информационному письму Президиума ВАС РФ от 13 марта 2001 г. ¹ 62 «Обзор практики разрешения споров, связанных с заключением хозяйственными обществами крупных сделок и сделок, в совершении которых имеется заинтересованность». (Документ опубликован не был.)

246

В ст. 389 ГК перечислены определенные требования к форме перехода прав. Они состоят в необходимости облечь уступку права требования в простую письменную или соответствующую нотариальную форму, если только сделка, на которой основана цессия, также должна была совершаться в соответствующей форме. В слу- чаях, когда иное не предусмотрено законом, может оказаться необходимой и регистрация уступки требования в порядке, который установлен для регистрации породившего его договора (например, договора о залоге прав на недвижимость). Уступка требования по ордерной ценной бумаге должна совершаться путем совершения на ней передаточной надписи — индоссамента (п. 3 ст. 146 ГК). При этом индоссант несет ответственность не только за существование права, но и за его осуществление. Права, удостоверенные именной ценной бумагой, также передаются в порядке, установленном для уступки требований (цессии), и лицо, передавшее право по такой ценной бумаге, несет ответственность за недействительность соответствующего требования и за его неисполнение (п. 2 ст. 146 ГК).

Пленум Верховного Суда РФ и Пленум Высшего Арбитражного Суда РФ в своем совместном Постановлении ¹ 33/14 от 4 декабря 2000 г. «О некоторых вопросах практики рассмотрения споров, связанных с обращением векселей»1 обращают внимание на существенные обстоятельства, связанные с уступкой прав по векселю.

Так, согласно п. 8 этого Постановления сделка уступки права требования по векселю должна быть оформлена письменно на векселе либо на добавочном листе или отдельным документом (документами), составленным (составленными) цессионарием и цедентом в соответствии с требованиями п. 1 ст. 160 ГК. При оформлении уступки права требования отдельным документом в нем необходимо индивидуализировать вексель, права по которому являются предметом уступки. При отсутствии такой индивидуализации уступка не может считаться состоявшейся как не содержащая условия о своем предмете. Судам следует учитывать, что лицо, основывающее приобретение им вексельного требования сделкой уступки требования, совершенной им и (или) кем-либо из его предшественников, должно представить письменные доказательства совершения такой сделки, если только она не оформлена на векселе или на добавочном листе. В соответствии с положениями ст. 386 ГК ответчик, к которому предъявлено вексельное требование, основанное на сделке (сделках) уступки требования, вправе заявлять предъявителю этого требования любые возражения, которые он (ответчик) имеет к правопредшественникам истца, совер-

1 Российская газета. 2001. 13 янв.

247

шившим сделки уступки требования (цедентам). Совершенная на векселе или на добавочном листе векселя, не имеющего ограниче- ний на его передачу по индоссаменту, запись о передаче прав другому лицу должна рассматриваться как индоссамент, если только из ее содержания определенно не вытекает намерение передающей стороны передать права в общегражданском порядке (в порядке уступки права требования).

В.Н. Уруков отмечает, что суждения специалистов о соотношении векселя и цессии несколько противоречивы, а судебная практика показывает крайнюю запутанность в одновременном применении этих правовых средств. По его мнению, в результате совершения передаточной надписи (индоссамента) на векселе индоссату передаются, в частности, такие права, как: право предъявления векселя к платежу, право получения вексельной суммы, право совершения протеста в неплатеже, право передачи векселя другому лицу, право передачи векселя по правилам обыкновенной цессии, право совершения залога векселя, право перепоручения, право заключе- ния общегражданских правовых сделок, право регресса (для третьего и последующих индоссантов), право на получение обратной тратты, право на указание какого-либо лица для платежа на случай надобности1.

Необходимо еще раз подчеркнуть, что акции являются разновидностью ценных бумаг. Как указано в ст. 2 Федерального закона «О рынке ценных бумаг» от 22 апреля 1996 г.2, акцией признается эмиссионная ценная бумага, закрепляющая права ее владельца (акционера) на получение части прибыли акционерного общества в виде дивидендов, на участие в управлении акционерным обществом и на часть имущества, остающегося после его ликвидации. Согласно ст. 76 Федерального закона «Об акционерных обществах» от 26 декабря 1995 г.3 в предусмотренных законом случаях допускается выкуп акций по их рыночной стоимости у акционеров — владельцев голосующих акций. Иными словами, закон допускает куплюпродажу обязательственных прав, но напрямую не говорит о куплепродаже как форме перехода прав на акции общества4.

Правовые последствия признания уступительной сделки недействительной имеют свои специфические особенности. Дело в том, что реституция по признаваемой судом недействительной сделке об уступке прав происходит в отношениях между цедентом и цессионарием, к которым должник не относится. И если будет принято

1Ñì.: Уруков В.Н. Вексель и цессия // Право и экономика. 2003. ¹ 3.

2ÑÇ ÐÔ. 1996. ¹ 17. Cò. 1918.

3ÑÇ ÐÔ. 1996. ¹ 1. Cò. 1.

4Ñì.: Барканов А. Переход права на участие в уставном капитале хозяйственного общества // Законность. 2002. ¹ 6.

248

решение о передаче права требования обратно цеденту в порядке реституции, то может случиться так, что наказанным окажется добросовестный должник, уже выполнивший обязательства путем передачи имущества, денег цессионарию, но вновь вынужденный исполнять такие же действия в отношения цедента-кредитора, что будет явно несправедливым действием суда1.

Л.А. Новоселова отмечает в связи с этим, что негативные хозяйственные последствия исполнения ничтожной сделки по уступке права требования устраняются без того, чтобы затрагивать права и обязанности должника2.

Такую озабоченность проявляет и судебно-арбитражная практика. Так, ОАО «Международная авиационная корпорация» обратилось в Арбитражный суд Самарской области с иском к ОАО «Тольяттигаз» о взыскании 20 000 000 руб. задолженности на основании договора уступки требования от 31 марта 1997 г. Суд удовлетворил иск. Федеральный арбитражный суд Поволжского округа оставил

решение суда без изменения.

Президиум Высшего Арбитражного Суда РФ отменил состоявшиеся решения, указав следующее. В соответствии с договором цессии от 31 марта 1997 г. ДП «Самаратрансгаз» РАО «Газпром» уступило ОАО «Авиакор» право требования долга в размере 20 000 000 руб. по оплате поставленного природного газа к ОАО «Тольяттигаз». В последующем между ОАО «Авиакор» и ЗАО «Анкур и Кî» был заключен договор уступки требования от 23 апреля 1997 г., согласно которому ОАО «Авиакор» уступило названное выше требование ЗАО «Анкур и Кî». Решением Арбитражного суда Самарской области, оставленным без изменения постановлением апелляционной инстанции, договор уступки требования (цессии) от 23 апреля 1997 г. был признан недействительным (ничтожным).

Как следовало из материалов дела, ответчик погашал задолженность АОЗТ «Анкур и Кî», о чем, в частности, свидетельствовал протокол о зачете взаимных требований, согласно которому ОАО «Тольяттигаз» и АОЗТ «Анкур и Кî» произвели взаимозачет на сумму 12 626 395 960 руб. Удовлетворяя требование ОАО «Авиакор» о взыскании с ОАО «Тольяттигаз» суммы задолженности, арбитражный суд исходил из того, что уплата задолженности акционерному обществу «Анкур и Кî» не является исполнением надлежащему кредитору. Поэтому суд пришел к выводу о том, что исполнение обязательства ненадлежащему кредитору не прекращает обязательства ответчика по уплате долга надлежащему кредитору, которым

1См. подробнее: Ломидзе О.Г. Óêàç. ñî÷. Ñ. 333.

2Ñì.: Новоселова Л.А. Соотношение уступки и договор, на основании которого она совершается // Арбитражная практика. Спецвыпуск: Уступка права требования. 2001. С. 7.

249

является истец. Между тем суд не дал оценки материалам дела, касающимся взаимоотношений ОАО «Авиакор» и АОЗТ «Анкур и Кî». В частности, не было учтено, что основанием для признания договора цессии от 23 апреля 1997 г. ничтожным послужило то обстоятельство, что кредитор (ОАО «Авиакор») не выбыл из обязательства, а цессионарий действовал в его интересах. Кроме того, отрицательные последствия недействительности сделки судом возложены на добросовестного должника, не являющегося стороной в этой сделке. При таких обстоятельствах судебные акты подлежат отмене как принятые по неполно исследованным материалам дела1.

О.Г. Ломидзе обоснованно полагает, что исходя из функционального назначения нормы п. 2 ст. 167 ГК (возврат сторон в первоначальное положение) и из расчета того, что цессионарий полу- чил от должника причитающееся только в силу цессии права, то такой цессионарий должен в связи с признанием цессии недействительной возвратить цеденту все полученное им от должника, вклю- чая стоимость работ, услуг, переданных товаров или размер денежных сумм, а цедент обязан возвратить цессионарию все полученное от него по недействительной сделке. К отношениям цедента и цессионария по возврату последним полученного от должника в связи с недействительной сделкой уступки права подлежат применению и нормы гл. 60 ГК о неосновательном обогащении2.

Цессию следует отличать от договора в пользу третьего лица. Легальное определение такого договора дано в ст. 430 ГК, согласно которой договором в пользу третьего лица признается договор, в котором стороны установили, что должник обязан произвести исполнение не кредитору, а указанному или не указанному в договоре третьему лицу, имеющему право требовать от должника исполнения обязательства в свою пользу. Иными словами, в такого рода договорах нет элементов цессии: в них, как и при переадресовании исполнения, субъектный состав обязательства не меняется, а кредитор, будучи активным субъектом обязательства, указывает в договоре выгодоприобретателя (бенефициара), и если последний отказался от предоставленного ему права, то кредитор, заключивший договор в его пользу, может сам воспользоваться этим правом, если это не противоречит закону и договору (п. 4 ст. 430 ГК). Распределение (а не переход) права между кредитором и бенефициаром происходит на стадии формирования договорного обязательства, в то время как в рамках цессии (ст. 382 ГК) правопреемство происходит после

1Постановление Президиума ВАС РФ от 22 мая 2001 г. ¹ 8838/00 // Вестник ВАС РФ. 2001. ¹ 9. С. 37.

2Ñì.: Ломидзе О.Г. Óêàç. ñî÷. Ñ. 234.

250

заключения обязательства, на основе которого впоследствии заклю- чается сделка (дополнительное соглашение) об уступке права.

Институт цессии отличается и от новации. Если при цессии, как известно, действие обязательства, на основе которого заключе- на цессионная сделка, не прекращается, а в нем меняется кредитор (или смена кредитора происходит лишь в отношении одного из прав требований, а не всего договора), то при достижении новации действие первоначального обязательства прекращается и начинает действовать новое обязательство между теми же сторонами, но с иным предметом или способом исполнения (ст. 414 ГК).

Цессия отличается и от такого самостоятельного способа перехода прав кредитора к другому лицу, опирающемуся на основание, предусмотренное непосредственно самим законом, как суброгация (ст. 387 ГК). Как уже было подчеркнуто, суброгация возникает в силу указанных в законе юридических фактов, а не по соглашению сторон. Во-вторых, объем получаемого новым кредитором требования при суброгации ограничен пределами фактически произведенных им прежнему кредитору выплат (или иного реально осуществленного исполнения), тогда как при обычной цессии новый кредитор приобретает право требования прежнего кредитора в полном объеме. В остальном же общие правила об общегражданской цессии распространяются на суброгацию.

Необходимо также отметить, что цессия отличается и от неизвестной современному российскому гражданскому праву конструкции делегации, представлявшей собой в римском и дореволюционном русском праве квалифицированную (усложненную) новацию обязательства, которая заключалась в замене старого обязательства новым и сопровождалась заменой кредитора. Первоначальное обязательство прекращалось1.

Для полной характеристики цессии уместно будет раскрыть и ее соотношение с регрессом. Пункт 1 ст. 382 ГК содержит специальную оговорку о том, что нормы о переходе прав не применяются к регрессным обязательствам. Упоминание о регрессе (обратном требовании) содержится в отдельных статьях ГК. Например, регрессным именуется требование должника, исполнившего солидарную обязанность к остальным должникам в равных долях за вычетом доли, падающей на него самого (п. 2 ст. 325 ГК). В п. 1 ст. 365 ГК речь идет об обратном требовании поручителя, исполнившего основное требование должника. Регрессными названы и требования к принципалу о возмещении уплаченных бенефициару сумм (ст. 379 ГК), арендодателя к арендатору о возмещении средств, выплаченных по его вине третьим лицам (ст. 640 ГК), обязанного по

1 Ñì.: Покровский И.А. История римского права. СПб.: Летний сад, 1998. С. 443.

251

чеку лица, погасившего долг чекодержателю, к остальным обязанным лицам (п. 1 ст. 885 ГК) и др.

И.Б. Новицкий подчеркивал, что регрессным обязательством называется обязательство, являющееся следствием платежа одним лицом (кредитором по регрессному обязательству) другому лицу, хотя последовавшего юридически обоснованно, однако вызванного виной третьего лица (должника по регрессному обязательству) без вины со стороны первого или направленное к переложению упла- ченной суммы на это третье лицо, по вине которого последовал платеж со стороны первого лица второму1. М.И. Брагинский и В.В. Витрянский также отмечают, что принципиальное отличие регресса от цессии состоит в том, что первое порождает право, а второе передает возникшее право2.

1Ñì.: Новицкий И.Б. Регрессные обязательства между социалистическими хозяйственными организациями. М.: Государственное издательство юридической литературы, 1952. С. 94.

2Ñì.: Брагинский М.И., Витрянский В.В. Договорное право. Общие положения. С. 340.

252