Учебники Монографии и др 2 / Теневая и Криминальная эк-ка / Книга Криминализация экономики / Криминализация и оргпреступность - 2008. Черновой вариант книги 2011

тельственных кругах – точно так же, как и вполне обычные фирмы.

Атмосфера всеобщей дезорганизации первоначально создавала условия для широкой диверсификации (многопрофильности), а не для концентрации по относительно немногим нишам преступного бизнеса. К середине 1990-х гг. ситуация в стране стабилизировалась, и теперь пошел не только территориальный, но и «отраслевой» раздел сфер влияния31. Процесс сужения специализации также подчеркивает, что происходит трансформация российской организованной преступности в сеть криминальных фирм.

Эволюция криминальных сообществ в постсоветс-

кой России. Проявлением сильных институциональных изменений, происходящих в «красной мафии», являются изменения в среде самих «воров в законе» – того преступного сообщества, которое играло роль своего рода стержня криминального мира России. К концу 1990-х гг. становится очевидным, что настоящие «воры в законе», «наркомы» преступного мира, имеют шансы стать вымирающими «зубрами».

Как ранее отмечалось, классические «воры в законе» соответствуют той стадии развития преступной организации, когда она выполняет роль криминального правительства. По мере коммерциализации мафии старые «понятия» начинают только мешать. В самом деле, можно ли представить теневого предпринимателя, который демонстративно отказывается иметь какие-либо контакты с властями и обладать личной собственностью? Поэтому размывание сообщества «воров в законе» идет и извне, и изнутри.

С одной стороны, новые криминальные авторитеты часто ни в грош не ставят «воровские» традиции, отказываются от «коронации» и рассматривают «воров» как обыкновенных конкурентов, от которых лучше избавиться. Там, где такие авторитеты берут верх над «ворами» (как в фильме «Бандитский Петербург»), преступность становится более агрессив-

31 Это выглядит примерно таким образом: в Москве солнцевская группировка курирует игорный бизнес; чеченская «община» – экспорт нефти, металлов, торговлю крадеными автомашинами; азербайджанские группы – наркобизнес и т.д. (Крыштановская О.В. Нелегальные структуры в России // Социологические исследования. 1995. № 8. С. 98).

202

ной и кровавой, поскольку у новых авторитетов еще не сформирована «культура согласия».

С другой стороны, само звание «вор в законе» подвергается сильнейшей девальвации. Уже в конце 1980 – начале 1990-х гг. число законников стало быстро расти (с 512 в 1988 г. до 660 в 1990 г.32), что, естественно, сопровождалось ухудшением качества кадров. Первоначально пройти «коронацию»мог,какправило,лишьуголовниксбольшимтюремным стажем, что автоматически означало его органическую преданность криминальным «понятиям». В новую эпоху звание «вор» стали просто покупать33, в результате чего его получали преступники, не отбывшие ни единого срока и довольно молодые. Эти «новые русские» криминального мира привносят с собой атмосферу коррупции, подкупая старых, более авторитетных «воров», чтобы те выносили выгодные им решения. Судя по всему, в 1990-е гг. коррупция поразила это нелегальное «правительство» не в меньшей степени, чем правительство легальное.

Таким образом, сообщество «воров в законе» теряло старое «лицо», и по мере того, как криминальных «наркомов» сменяли криминальные «новые русские» оно трансформировалось в сеть криминальных фирм, как это происходило ранее с зарубежными мафиозными организациями.

Отечественная мафия достаточно многочисленна, но по степени организованности пока заметно уступает зарубежным «образцам».

Количество организованных преступных групп измеряется тысячами (Табл. 3-11). Однако «настоящих» преступных сообществ – крупных, стабильных, с межрегиональными и международными связями, имеющих своих людей в органах власти, – заметно меньше. По заведомо неполным данным Главного управления по борьбе с организованной преступностью МВД РФ, в середине 1990-х гг. их насчитывалось

32Самые известные воры. – Минск, 1999. С. 451.

33В литературе можно найти информацию, что цена этой сделки составляет 300 тыс. долл. (Алексахин А., Рясной И. Их дом – тюрьма. А они на воле… // Милиция. 1998. Сент.–окт. С. 25). Впрочем, «воры» с купленными титулами имеют заметно меньший авторитет, чем «настоящие воры». Считается, что количество по настоящему авторитетных «воров в законе» составляло к концу 1990-х гг. всего порядка 200.

203

Таблица 3-11

Характеристики выявленных групп организованных преступников

Составлено по: Лунеев В.В. Указ. соч. С. 303.

в России порядка 150, они объединяли примерно 12 тыс. человек34.

В настоящее время в МВД России действует постоянно обновляющийся единый автоматизированный банк данных, включающий информацию об организованных группировках и преступных сообществах (ОГиПС), их участниках и лидерах, сферах криминальной деятельности и другие оперативные сведения. Всего на оперативном учете по состоянию на 2007 г. состоит 436 ОГиПС. Деятельность многих из них ориентирована не только на совершение преступлений общеуголовной направленности, но и на вторжение в сферу легальной экономики.

«Воровские сходки» по-прежнему остаются главным институтом криминального менеджмента, они проходят регулярно, но носят, как правило, региональный, а не общесо-

34 За порогом насыщения тревожностью. Организованная преступность в России (информационно-аналити-ческая справка ВНИИ МВД РФ) // Вечерняя Москва. 1995 г. 19 янв. С. 3. Для сравнения можно назвать оценки зарубежными криминологами численности других ведущих преступных организаций 1990-х гг.: число членов американской «Коза Ностра» оценивают в 5-7,5 тыс. чел. (24 «семьи»), сицилийской мафии – в 6,5 тыс. (253 клана), японских якудза – 53 тыс. (Иванов В.Ф. Указ. соч. С. 66; Форестье П. Тайная жизнь «Тото», подпольного главаря сицилийской мафии // КОМПАС. 1992. № 182. С.40–41; Головин В. Якудза отступает, но не сдается. Япония пытается покончить с легальной уголовщиной // Иностранная литература. 1994. № 8. С. 235.).

204

юзный характер35. Центрального координирующего органа (своего рода совета директоров), по типу американской «комиссии», еще не создано, и, с учетом широких географических масштабов страны и усиливающейся атмосферы разобщенности, вряд ли следует ожидать в ближайшее время его возникновения. Известная аморфность, впрочем, не мешает активному налаживанию контактов крупных российских группировок с ведущими мировыми преступными сообществами36.

Вцелом по уровню своего развития «русская» мафия 1990-х гг. была схожа с сицилийской мафией начала века (период 1880–1920-х гг. в истории Сицилии называют царством мафии), когда мафиозные семьи едва ли не полностью контролировали слаборазвитую экономику острова, занимая при этом даже официальные посты в органах муниципальной власти. Развитие рыночного хозяйства при стабилизации политической власти ведет всегда к тому, что организованная преступность занимает свое законное место»

вобществе, превращаясь из системы криминальной власти в сеть криминальных фирм, находясь в «динамическом равновесии» с силами правопорядка и не претендуя на политическую власть37. Подобная трансформация «красной мафии» обозначилась уже в конце 1990-х гг., когда на смену квази-демократическим идеям «многовластья» пришла идея «сильного государства». По мере того, как в 2000-е гг. эта идея превращалась из лозунгов в реальную повседневность, функции «красной мафии» как теневого правительства окончательно стали рудиментом.

Внастоящее время процесс внедрения организованных преступных сообществ в легальную экономику наталкива-

35В 1994 г. состоялось 413 «воровских сходок», в которых участвовало около 6 тыс. чел. (Основы борьбы с организованной преступностью. С. 175.). Сама многочисленность этих мероприятий и их участников показывает, насколько раздробленной оставалась в 1990-е гг. российская мафия.

36Есть, например, информация, что еще в 1992 г. в ходе переговоров между русскими и итальянскими мафиози была достигнута договоренность о международном разделении труда в наркобизнесе: итальянцы приобретают и сбывают наркотики, а русские обеспечивают безопасность их транзита через страны СНГ (Организованная преступность – 4. С. 58).

37Именно такой путь проделала, в частности, сицилийская мафия. (Васильков Н. Метаморфозы итальянской мафии // Мировая экономика и международные отношения. 1992. № 7. С. 107–116).

205

ется на активное противодействие правоохранительных органов. Так, в результате проведенных органами внутренних дел мероприятий в 2007 г. было выявлено более 3 тыс. объектов экономики, осуществляющих экономическую подпитку ОГиПС, из них 1845 непосредственно контролировались ОГиПС. В результате проведенных мероприятий ликвидировано 67 ОГиПС, из-под криминального контроля ОГиПС выведено 149 объектов экономики и пресечена деятельность еще 63 объектов.

3.5.3. Институциональные характеристики современных российских организованных преступных сообществ

Социальная география российской организованной пре-

ступности. Организованная преступность распространена по территории России неравномерно. Ее социальная география во многом повторяет основные черты социальной географии российского бизнеса, демонстрируя следующие основные черты:

1)урбанизированный характер деятельности;

2)резкую концентрацию в столичных мегаполисах;

3)большую роль этнических сообществ.

Среди зарубежных мафиозных организаций есть как городские («Коза Ностра», якудза), так и сельские («старая» сицилийская мафия, колумбийские наркокартели). Среда базирования этих организаций определяется специализацией их криминальных промыслов: сельскохозяйственный рэкет и выращивание наркотиков требуют тяготения к сельским поселениям, в то время как оптовая наркоторговля, торговый и промышленный рэкет – к городам. Точно так же как экономика в целом демонстрирует сдвиг от сельского к городскому сектору, так и мафиозные организации по мере «взросления» всегда урбанизируются. Российская организованная преступность типична именно для городской жизни, что соответствует «взрослой» мафии.

Политическая и экономическая жизнь России демонстрирует резкую «столицецентричность», сильно отличаясь этим от большинства зарубежных стран. Российская организованная преступность, аналогично, концентрируется прежде

206

всего в двух крупнейших мегаполисах – Москве и Санкт-Пе- тербурге. Самыми сильными считаются московские группировки – солнцевская, измайловская, коптевская и др.38

Врегионах ОПГ, как правило, малочисленнее по составу

ислабее по влиянию. Впрочем, в некоторых экономически развитых регионах (прежде всего в Свердловской и Красноярской областях) сложились сильные ОПГ, немногим уступающие столичным. Это связано с тем, что в постсоветской России наиболее доходными отраслями стали те, которые занимаются сырьевым экспортом; именно в регионах с сильными экспортными потоками и возникли особо благоприятные условия для деятельности ОПГ. Сильные региональные ОПГ, не ограничиваясь собственным регионом, приникают в столицу (например, в аэропорту «Домодедово» в конце 1990-х гг. было сильно влияние уралмашевской группировки из Екатеринбурга).

Еще в советские времена в теневом секторе экономики непропорционально большую роль играли представители «южных» национальных меньшинств. Данная тенденция сохранилась и в постсоветской России. Это заметно, например, по этнической структуре «воров в законе» (Табл. 3-12), среди которых русские составляют не более 1/3.

Этническая диспропорция заметно не только в доминировании «людей кавказской национальности» среди криминальных руководителей, но и в широком развитии

38Более подробный обзор столичных ОПГ см., напр.: Мухин А.А. Российская организованная преступность и власть. История взаимоотношений. – М., 2003. С. 145–236.

39Мухин А.А. Российская организованная преступность и власть. История взаимоотношений. – М., 2003. С. 19.

207

организованных преступных групп, образованных не по территориальному (как обычно), а по этническому принципу. Эти этнические ОПГ делятся на две основные группы – «кавказские» (азербайджанские, чеченские, армянские, грузинские, дагестанские и т.д.) и «дальневосточные» (вьетнамская, китайская и корейская).

Причина высокой доли представителей некоренных национальностей в преступном мире, конечно, не в какой-то особой склонности к криминалу представителей некоторых национальностей, а в общей маргинальности их жизни. Россия в данном отношении похожа на США, где значительная часть ОПГ также комплектуются по этническому принципу из представителей «некоренных» национальностей (итальянская «Коза Ностра», китайские триады, ямайские и латиноамериканские группировки).

«Экономика рэкета» как результат влияния организованной преступности на экономическое развитие.

В 2000-е гг. в российских СМИ активно обсуждается тема «оборотней в милицейских погонах» – работников правоохранительных органов, которые совмещают службу с рэкетирскими «подработками», конкурируя с обычными бандитами-рэкетирами. За отдельными «выплывшими на свет» эпизодами скрывается, как подводная часть айсберга, большая проблема – проблема так называемой экономики рэкета. Речь идет о том явлении, которое простые россияне давно привыкли называть крышами. Именно «крышевание»/рэкет является главным криминальным промыслом в постсоветской России (по крайней мере, в России 1990-х гг.), именно по этому каналу ОПГ оказывают основное влияние на экономическое развитие страны.

Теоретической основой изучения «крышестроительства» может стать разработанная питербуржским социологом В.В. Волковым концепция силового предпринимательства40. Согласно его исследованиям, есть три направления «крышестроительства»: использование покровительства организованной преступности («бандитские крыши»), создание частных служб безопасности («коммерческие крыши»)

40 Волков В.В. Силовое предпринимательство в современной России // Социологические исследования. 1999. №1. С. 56-65; Он же. Силовое предпринимательство. – СПб., 2002.

208

и, наконец, использование неформального покровительства официальных правоохранительных органов («милицейские крыши»). В каждом из этих случае наблюдается частичная приватизация правоохранительной деятельности – пере-

текание реального выполнения этой функции в руки внегосударственных институтов.

Исторически и логически первичной формой теневой защиты прав собственности предпринимателей в России являлась «бандитская крыша». Поскольку изначально предпринимательство в СССР развивалось «подпольно», то и защита «ранних» предпринимателей могла быть только «подпольной». Важным рубежом советской экономической истории стала совместная сходка «воров в законе» и «цеховиков» в 1979 г. в Кисловодске, когда неорганизованные «наезды» на теневых предпринимателей были заменены планомерной выплатой подпольными предпринимателями 10% от их доходов в обмен на гарантированную безопасность от преступного мира41.

Введенная «кисловодской конвенцией» бандитская «десятина» превратилась в 1990-е гг. в устойчивый компонент издержек российского предпринимательства, повысившись до 20–30% прибыли. Когда криминальные авторитеты помогали своим подопечным «налаживать отношения» с нерадивыми должниками, «крыша» забирала еще 50% от суммы возвращенного долга. Исследователи отмечают, что возмущение у бизнесменов вызывала не «дань» как таковая, а нередкие случаи, когда криминальные правоохранители требовали слишком больших выплат либо даже стремились полностью подчинить опекаемые фирмы. Если же криминальные правоохранители соблюдали меру, то предприниматели сами искали с ними контакты42.

К середине 1990-х гг. в России сформировалась настоящая система «криминальной юстиции», выполняющая функции полиции, арбитража и судебных исполнителей. Высокая плата за ее услуги во многом компенсировалась скоростью и безусловностью решений. Механизмы деятель-

41Гуров А.И. Профессиональная преступность: прошлое и современность. – М., 1990. С. 169.

42Сафонов В.Н. Организованное вымогательство: уголовно-правовой и криминологический анализ. – СПб., 2000. С. 208.

209

ности этой системы станут (если станут) известны еще не скоро, поскольку никто из ее участников не заинтересован в разглашении тайн «первоначального капиталистического накопления»43. Известен лишь результат: новорожденный российский бизнес получил минимально приемлемые условия для своего развития.

Усиливающаяся конкуренция со стороны «коммерческих» и «милицейских крыш» неизбежно вела к тому, что после бурного всплеска первой половины 1990-х гг. чисто криминальное силовое предпринимательство постепенно возвращалась к исходной ситуации, существовавшей до легализации бизнеса. Примерно на 1993–1995 гг. приходится пик криминальных «разборок», суть которых – конкуренция между организованными преступными группами за более выгодные условия первоначального накопления. Вовторой половине 1990-х гг. происходит перелом: старые преступные группировки отступают под натиском «милицейских крыш», частично трансформируясь в легальные бизнес-группы (В. Волков приводит в качестве примера «тамбовскую» и «уралмашевскую» группировки). К 2000 г. под «бандитскими крышами» остались в основном лишь те сегменты рынка, где высока доля нелегальных операций и оплата происходит наличными (прежде всего сфера розничной торговли).

Монополия бандитов на охранный бизнес стала давать трещины, когда в начале 1990-х гг. в бизнес пошли уже не отчаянные авантюристы, а бывшие номенклатурщики высоких рангов.

«Бандитская крыша» хороша для защиты от уголовников и для «выбивания долгов» из мелких коммерсантов, но вряд ли ей по плечу противодействие используемым крупным бизнесом современным методам «грязной» конкуренции (воровство информации, переманивание специалистов, силовое устранение конкурентов руками наемных киллеров и т.д.). Поэтому крупный бизнес предъявил спрос на «крыши», чьи работники имеют не только грубую силу, но и ум, умение использовать специальную аппаратуру, мно-

43 Первое в России исследование, где специально рассматриваются проблемы нашей криминальной юстиции, – это книга П.А. Скобликова (Скобликов П.А. Имущественные споры и криминал в современной России. – М., 2001).

210

гие особые навыки. Одновременно появилось и предложение нужных кадров: после крупных реорганизаций КГБ/ФСБ, МВД и армии из силовых структур десятками тысяч стали уходить профессионалы, желающие найти новую работу согласно своей квалификацией, но за «настоящие деньги».

После того как в 1992 г. произошла легализация частных охранных предприятий, коммерческая правоохранительная деятельность быстро сама стала одной из развитых отраслей российского предпринимательства – к концу 1990-х гг. количество сотрудников частных охранных предприятий и частных служб безопасности превышало 850 тыс. Для сравнения следует упомянуть, что численность организованных преступных групп во 2 половине 1990-х гг. была, по данным МВД, более чем на порядок меньше (примерно 60 тыс.)44.

Однако «коммерческие крыши» в принципе не способны образовать систему, сравнимую по своим масштабам с «криминальными крышами», поскольку они могли работать только с достаточно крупными фирмами. Поэтому их надо рассматривать не как полноценную альтернативу «бандитским крышам», а, скорее, как предвестие эпохи «милицейских крыш».

Последним (и самым веским) словом в силовом предпринимательстве стало исполнение ролей нелегальных защитников прав собственности самими официальными стражами порядка.

«Милицейская (фээсбэшная, руоповская и т.д.) крыша» является, с точки зрения предпринимателей, наилучшей разновидностью силового предпринимательства. Как и при использовании услуг охранных агентств, защита оказывается за более низкую плату и с меньшим риском для самого бизнесмена. Качество же защиты оказывается более высоким: работающие в органах могут бесплатно использовать служебные базы данных и спецоборудование, легко маскировать выполнение заказов своих клиентов ретивым выполнением прямых служебных обязанностей (например, «охотиться» именно на тех бандитов, которые угрожают опекаемым ими бизнесменам).

Всилувысокихконкурентныхпреимуществмилицейских крыш перед другими они начали быстро теснить соперников

44 Организованная преступность-4. – М., 1998. С. 258.

211