1815

не сложившаяся атмосфера – это атмосфера активного неприятия (полное отсутствие внимания, галдѐж и шум, захлопывание, демонстративный уход и т.д.).

Все типы СПАМП подвержены интегративным процессам, поскольку явление атмосферы само по себе динамично, однако определѐнные нами типы имеют определѐнную устойчивость и своеобразность. Подробнее остановимся на первых двух представленных нами типах позитивной атмосферы и охарактеризуем их с помощью нижеприведѐнной сравнительной таблицы 2.

Седьмой тип социально-психологической атмосферы, порождѐнной индивидуализацией массового воздействия наиболее оптимален для реализации насущных потребностей человека в публичном самовыражении, публичном внимании, публичном одобрении. Следует заметить, что ощущение личностной значимости, рождѐнное в условиях публичности, способствует сохранению высокой степени оценки респондентами уровня СПАМП и в ходе ретроспективных опросов. В этом случае положительные эмоции, рождѐнные праздником, более

41

«долговечны». Члены аудитории, где царит атмосфера седьмого типа, отличаются «лица не общим выраженьем», не так подвластны слепому подражанью, непосредственному заимствованию чужих мыслей, эмоций, образа поведения. Это не означает вовсе, что они не оказываются захваченными общими чувствами и радостью осознания ду- ховно-эмоционального единения своей локальной общности как совокупности неповторимых индивидуальностей. Такая атмосфера помогает преодолеть и наследие нашей социалистической эпохи, когда пытались нивелировать человеческую личность, представить еѐ в роли винтика огромного социального механизма. «Все как один» – было высшей похвалой в СССР при оценке выражения отношения общества к жизненным и политическим событиям в мире, а в ситуации массовых праздников эти отношения выражались наиболее ярко и выразительно. Ценность общности как совокупности личностей стала выходить на первый план только с эпохой перестройки. СПАМП седьмого типа это не атмосфера обособления, а доброжелательного проникновения в мир друг друга, стимуляции активности человека на основе формирования позитивной Я-концепции у членов аудитории. В такой атмосфере две ценности - «личностная автономия» и «чувство общности» находят своѐ выражение неразрывной связи, а «это очень трудная задача, над решением которой люди бьются уже тысячелетия как в рамках микрогрупп, так и на уровне общества в целом» [77, с. 110]. Вместе с тем, не стоит недооценивать позитивную значимость для социально-культурного развития общества рождаемую праздником СПА восьмого типа. Эта атмосфера, когда происходит уподобление себя другим и других себе, способствует преодолению разобщѐнности людей, «означая социальное движение от «Я» к «Мы» и от разного рода ограниченных «Мы» к «Мы» [34, с. 197]. Это движение умножает социальные связи человека, расширяет горизонт его общения, что важно и необходимо для его духовного мира, поскольку сущность человека в осознании своей принадлежности к определѐнной общности – «осознание личности тем выше, чем большее число многообразных « Мы» в ней соперничает, то есть шире объѐм еѐ со- циально-психологических отношений» [106, с.161]. В праздничной атмосфере восьмого типа появляется возможность расширить понятие «Мы», наполнить его глубоким смыслом. Именно в такой атмосфере создаются условия для своеобразного психологического эффекта – «эмоционального взрыва», который достаточно описан в исследованиях Д.М. Генкина и А.А. Коновича. Потребность в такой атмосфере особенно насущна в моменты всеобщих праздничных ситуаций, когда

42

возникает потребность, стремление людей к ощущению себя целостным общим организмом, когда «личность относится к другим, как к самому себе, и к себе, как ко всем другим» [102, с. 162]. Такая тяга к единству, к ощущению коллективистской идентификации ярко проявляется в молодѐжной среде, в частности, у подростков, подверженным следующим страхам: «неужели я - такой как все?» и «неужели я - не такой как все?». Из этих двух страхов у них превалирует второй.

Основные типы позитивной СПАМП в камерном пространстве контактной аудитории, имея разный характер, свидетельствуют о том, что контакт с аудиторией и в аудитории состоялся. Эти атмосферы сплачивают публику, и, наоборот, ситуативная сплочѐнность публики находит в них своѐ выражение. В данном варианте «климатического круга» становится очевидным, что атмосфера становится негатив-

ной при отсутствии контакта с аудиторией (публикой) и в ауди-

тории (в среде публики). Возникновение и отсутствие таких контактов отдельная и сложная проблема, природа которой во многом относится к творческой деятельности организаторов праздничного общения, к коммуникативным способностям лидеров. Вместе с тем, как показал опыт фиксации зрительских реакций, негативное реагирование публики на информационно-зрелищное воздействие в ходе программы праздника вызвано, как правило:

поверхностным отражением жизнедеятельности локальной, к которой принадлежат члены аудитории;

проявлением формального внимания к членам аудитории;

примитивизмом содержания программы;

несоответствием интеллектуального и жизненного опыта ав- торов-организаторов программы и членов аудитории;

отсутствием социально-психологического единства в среде аудитории.

Одиннадцать типов СПАМП, отражѐнных нами в типологических кругах-схемах, отнюдь не исчерпывают возможного многообразия еѐ проявлений. Считаем необходимым остановиться на часто исполь-

зуемых понятиях – официальная и неофициальная атмосфера.

Официальная атмосфера на массовом празднике вовсе не синоним «плохой» атмосферы. Понятие «официальный» с латинского означает

–«должностной». Словарь Ожегова даѐт характеристику и официальному тону – деловой, бесстрастный, сдержанный. В ситуации применительно к массовому празднику, подразумевается, что определѐнная его часть проходит с соблюдением правил, формальностей гражданского общества и его институциональных формирований – админист-

43

ративных, социальных, профессиональных и т.д. Это могут быть сложившиеся ритуалы и церемонии. Например, ритуал спуска на воду нового корабля, ритуал бракосочетания, возложения венков, выноса знамени и т.д. Это могут быть действия, с разнообразным варьированием вариантов проявлений. Например, процедуры награждений, торжественной передачи полномочий, зачитывание официальных приветствий и т.д. В официальном празднике сохраняется иерархия служебных, производственных, институциональных отношений, которые могут иметь разный стиль – авторитарный, демократический, либеральный. В зависимости от сложившегося стиля зависят и нюансы атмосферы официального праздника или его, как правило, торжественной части. Кроме того, массовые праздники за исключением праздников с включением церемоний высшей государственной власти

идипломатических церемониалов не имеют строго протокола, и в контексте официальности легко сплетаются институциональные и не институциональные, формальные и неформальные, непосредственные

иопосредованные отношения.

Следует сказать, что типы СПАМП не есть застывшее состояние, они не только подвижны «внутри» себя, но и между типами СПАМП нет китайской стены, поскольку в ходе массового общения в аудитории атмосфера может переходить из одного состояния в другое. В то же время две атмосферы не могут существовать одновременно в одном обозримом имеющем пограничные рамки пространстве непосредственного общения, они борются за единовла-

стие. Однако атмосфера может быть разной на разноцелевых площадках, например, городского праздника или праздника в парке. Вместе с тем, при всѐм разнообразии настроений и их проявлений в разных типах социально-психологической атмосферы в разных ситуативных социальных общностях больших празднеств, сохраняется общий психический праздничный настрой, который формирует единую СПАМП в целом.

Атмосфера праздника трудна не только для осознанного понимания еѐ сути, она загадочна и в своѐм проявлении – может возникнуть там, где еѐ меньше всего ждали и не сложиться там, где были приложены серьѐзные усилия для еѐ становления. Проиллюстрировать это утверждение можно, опираясь на воспоминания Б.Н. Глан - авторитетного сценариста-режиссѐра и энтузиаста массовых праздников и театрализованных представлений советской эпохи. В частности, перечисляя содержательное наполнение программ парковых праздников в честь Красной Армии, – «весѐлую музыку», «эффектную иллюми-

44

нацию», «костюмированные балы танцоров на льду», «конькобежцев», «лыжный военный парад» и т.д., она пишет о том, что всѐ вместе создавало «ощущение коллективного праздника» [31, с. 66]. (Вроде бы ощущение есть, но, всѐ же, не совсем праздник. – Н.А.). Описывая блистательно организованные карнавалы 30-х годов, она с горечью отмечает, что «немало было в парке людей, одетых буднично, со скучающим видом разглядывавших происходящее вокруг». А вот водный праздник-карнавал на Москве-реке и в Центральном парке во время VІ Всемирного фестиваля молодѐжи и студентов в воспоминаниях режиссѐра, представляется несомненной удачей. О нѐм она пишет, что «воодушевляющая атмосфера праздника охватывала людей ещѐ на подступах к акватории» [31, с. 128, 133]. То есть праздничная атмосфера уже существовала, она возникла задолго до начала представления, еѐ становлению способствовали многие факторы, но на наш взгляд, в фундаменте еѐ позитивно-ликующего характера лежала содержательная идея фестиваля, которую невольно, но очень выразительно высказала Бетти Николаевна, описывая заключительный фейерверк карнавала: «Вдруг в памяти возникло другое московское небо: медленно летящие осветительные ракеты, сверкающие нити трассирующих пуль, силуэты заградительных аэростатов – грозное небо войны… Сердце наполняется великой радостью и ликованием. Нет войны! Есть мир! Мир и дружба! Эти слова, звучащие во время фестиваля чаще всех других, незаметно перешли из ряда лозунгов, относящихся к всемирному светлому будущему в живой, сегодняшний день. Светлое будущее стало на нашем празднике шумящей, поющей, танцующей, смеющейся реальностью…» [31, с. 141]. В контексте рассказа Б.Н.Глан можно выделить ещѐ много моментов, которые характеризуют атмосферу этого фестивального праздника – «наша молодежь шумно и радостно встретившая делегатов, подхватывает их под руки», «небольшие детали костюма превращают созерцающих зрителей в активных участников праздника», «буря аплодисментов, восторженные возгласы на десятках языках», «на каждой из двадцати четырѐх палуб шумит, расплѐскивая музыку, песни, смех, свой праздник», «переводчик едва успевает переводить вопросы, сразу сыпятся ответы», «страна веселья и чудес» и т.д. [31, с. 133–141].

Если организаторы делают ставку на едином зрелище, без организации возможностей всем увидеть всѐ, или без распределения всех по разноцелевым площадкам, то получаются праздники «для ограниченного числа зрителей», о чѐм, в частности пишет обозреватель массовых праздников, проводимых в московском парке «Сокольники» в

45

2007 году: «Большая часть зрителей, оказавшаяся за пределами центральной площадки, получили лишь приблизительное представление о происходящем…. Все эти праздники проходят не первый год… уже давно пора что-то менять, исправлять. … Красиво, шумно – да; культурно, качественно – нет» [145]. Мы бы добавили – и бессмысленно.

Определяя основные типы СПАМП, не ставится задача отразить всѐ многообразие их тональных проявлений. Мы не предлагаем использовать предложенный вариант типологизации как средство слежения за перманентным развитием СПАМП в ходе единой программы для еѐ своевременной корректировки, поскольку подвижность, динамичность, вариабельность, постоянная изменчивость этого явления усложняют возможность его типологического соотнесения. Типологическая характеристика СПАМП для нас не утилитарная самоцель, а возможность с помощью осмысления еѐ основных проявлений взглянуть на изучаемое явление в целом, выделить позитивные и негативные моменты этих проявлений, их причинно-следственную связь и выявить новые ресурсы социально-педагогических возможностей массового праздничного общения для повышения эффекта социальной культурной деятельности в этой сфере нашей жизни.

В данном исследовании мы говорим о социально-психо- логической атмосфере массовых праздников обобщѐнно, ограничиваясь анализом своеобразия еѐ проявления в тесно контактирующих аудиториях и в массовых совокупностях как празднующих сообществах. Как мы уже говорили, – понимание природы СПАМП стоит рядом с пониманием природы самого явления «праздник», которое находит своѐ выражение в самых разнообразных формах и жанрах. Предложенные нами два типологических круга СПАМП не учитывают тех особенностей и нюансов СПАМП, которые зависят от того к какой жанровой форме относится тот или иной праздник – карнавал ли это или состязание, праздничный митинг или юбилейное торжество, детский утренник или народное гуляние. Разнообразие жанровых форм на сегодняшний день немало, но есть ещѐ и «жанр внутри жанра». Например, День Матери можно решить в психологическом жанре «Прости меня, Мама!», в эпическом – «Материнство не взять у Земли!», в юмористическом - «Ах, мама, мама, как же ты была права!», в лирическом – «Дочки-матери» и др. И в каждом случае, соответственно, атмосфера праздника будет приобретать свои особенные оттенки. Наша задача исследования СПАМП заключается не в том, чтобы объять весь необъятный мир праздничной жизни, и сделать оце- ночно-диагностический метод доступной для любого практика соци-

46

ально-культурной деятельности операцией, а в том, чтобы понять сущность изучаемого явления и определить основные пути его регуляции с социально-педагогических позиций. Поставленная нами задача вовсе не исключает того, что в дальнейшем появятся исследования особенностей СПАМП как отдельных жанровых форм, так и, например, массовых праздников отдельных профессий или возрастов и т.д. На сегодняшний день мы ограничимся попыткой осмысления особенностей СПА тех массовых праздников, с которых начинается классификационный подход в современной России. Это праздники народные, православные, гражданские и корпоративные.

2.3.Специфика социально-психологической атмосферы народных праздников

Корни народных праздников уходят в древнейшую историю, имеют языческую природу и мало согласуются с историческим временем. Подробно об этом пишет Н.А.Хренов, называя народные праздники общественными: «Они сохраняют связь скорее с фольклорным и мифологическим, нежели с историческим сознанием. Именно поэтому стихия общественных праздников - это стихия архетипов» [144, с. 107]. Н.А. Хренов, опираясь на работы И. Снегирѐва, И. Хѐйзинги, В. Проппа, В.К. Ключевского, Н. Данилевского и др. выделяет широкие функции древних народных праздников - сохранения нравственного здоровья народа и преемственности поколений, единения существующих поколений, ценностной ориентации, восстановления жизненных сил, выполнения воспитательных и регулятивных задач, временного освобождения от тягот обыденной жизни и страха пред смертью и судьбой, высвобождения накапливаемой агрессивной энергии. «Таким образом, налицо не развлекательные, а жизнестроительные, регулятивные функции праздничной жизни, универсальные для всей традиционной культуры. Праздник – утверждение связанных с единением, порядком, космосом ценностей, он является и воссозданием жизни предков и приобщением живущих к этой жизни». То есть народные праздники сохраняют «источники жизни, подчас не включаемые в ценности, утверждаемые с помощью государственных институтов» [там же, с.113]. Символический, духовный смысл народных праздников «ныне большинству понятен слабо.

Есть, скорее, эмоционально-душевное предчувствие большого смысла, находящегося в прежних праздниках. Обычно это предчувствие связано с детским опытом» утверждают авторы книги «Психология

47

ипраздник» [27, с. 54], они подчѐркивают, что мир праздников – это мир детства, и что речь идѐт не о том, что взрослые превращаются в сентиментальных инфантилов, а о детской открытости души. Проблему растущей инфантилизации населения нашего времени очень тонко подметил режиссѐр П. Лунгин, в своѐм выступлении с телеэкрана он заметил, что в ΧІΧ веке детей старались одевать как взрослых, теперь взрослые одеваются как дети: идут мать, отец, ребѐнок и все в каких-то ползунках. Мол, такое время, которое находит своѐ отражение и в искусстве. Так вот, праздник как мир детства – это не мир инфантилизма, и не пуерелизма (так Й. Хѐйзинга назвал приноравливание взрослого общества своего поведения к отроческому [138, с. 328]), это мир целомудренной духовной чистоты. «Главное, к чему открыта душа ребѐнка, - это духовная сторона праздника. Душа ребѐнка активно ищет святое, свет. Она должна питаться светом, чтобы потом, во взрослой жизни уметь отличать свет от тьмы, доброе – от злого. … Праздник закрепляет в душе ребѐнка навыки и стремление видеть духовный смысл всего происходящего» [27, с. 18, 27].

УАркадия Аверченко, в рассказе эпохи начала XX века, описывается как в далеко не мирной мещанской семье, обуреваемой драками

искандалами, во время Рождества происходят чудеса: «Все четверо детей Киндяковых находятся в праздничном, сосредоточенном настроении. Всех четверых праздник будто накрахмалил, и они тихонько сидят, боясь пошевелиться, стеснѐнные в новых платьицах и костюмчиках, начисто вымытые и причѐсанные». В этот день «мамин голос – как флейта», «Боже, какое изменение тона!». Пришѐл приятель брата, известный среди детей хулиган и обидчик малышей Коля Чебурахин – шаркает ножкой, чинно здоровается не только с матерью, но и малышами. «Взрослая женщина беседует с ним как с равным, она приглашает садиться!». «Как всѐ это необычно!». «Поистине это Рождество делает с людьми чудеса!». «Дети «чувствуют себя не-

много неловко в этой атмосфере праздничного благочиния и торже-

ственности». Однако при первом же срыве с хорошего тона матери, грубо набросившейся на ни в чѐм не повинного сына, «сразу потускнел в глазах Володи весь торжественный праздник, всѐ созерцатель-

но-восторженное настроение…. Остатки праздничного настроения исчезли – его сменили обычные будничные дела и заботы» [4].

А вот как поэт Валентин Берестов описывал в стихах свои детские впечатления о ярмарке:

«Ах, ярмарка! Ряды телег На вытоптанной травке.

48

Мороженого сладкий снег. Палатки и прилавки. Манящий писк «уйди-уйди». Возы. Весы. Веселье. Снимайся! В дудочку дуди! Кати на карусели!

Простор в круженье том живом Гаданьям, слухам, толкам. Была торговля торжеством, Мешался торг с восторгом. Пел под кувалдою металл. Стучал кузнец как дятел.

Я больше всех приобретал, Хотя всех меньше тратил». [15, с. 13]

Подобных примеров из детских воспоминаний можно привести множество, и они служат подтверждением того, что нельзя сводить потребность в празднике к потребностям утилитарного характера (в отдыхе, обильной пище, подаркам), ибо даже на детском бессознательном уровне праздник ассоциируется с радостью не материального обогащения.

Атмосфера народного праздника – это атмосфера полной свободы, диктата свободы, природной стихии, разгула, временного УПРАЗДНЕНИЯ действия всяких норм и запретов, временной остановки течения будничного времени, слияния с природой. Че-

ловек как бы воссоединялся с природой - отсюда и нарушения многочисленных табу, в том числе и полового характера.

Атмосфера разгула, оргий, вакханалий народных празднеств объясняется и тем, что праздничное время возрождает архетип отношений между хаосом и космосом, где первый является питающей энергией второго [144, с.145–146]. В атмосфере народных празднеств человечество подпитывает свою иссякшую по тем или иным причинам энергию. «Сбережение, накопление, мера – характеризует собой ритм профанной жизни, а расточительство и неумеренность – ритм праздника, этой экзальтированно-сакральной жизни, которая словно интермедия, прерывает ход обычной жизни и сообщает ей радость и здоровье» [55, с. 238]. Вот как описывает свои впечатления о русских масленичных катаниях с горы в морозный день 1838 года финский учѐный М.А.Кастрен: «множество женщин и мужчин парами в маленьких оленьих санках летят с крутой горы вниз. Все лица сияют искренней весѐлостью…. Вот катится храбрая амазонка, сама правит

49

санками и благополучно съезжает до самого конца горы. Еѐ приветствуют громкими «ура!». Вот в самую среду блестящей толпы влетают санки, набитые мальчишками в изорванных платьях, они кричат, шумят, звонят колокольчиками и бубенчиками. Гора оглашается взрывами хохота» [цит.:80, с.133]. Весѐлая атмосфера масленичных катаний была столь заразительной, что другой наблюдатель подобных катаний в России ΧІΧ века описывая их «фантастический вид», признавался, что «Весѐлый говор, смех, грохот «кованков» (салазки) както раздаривали и манили на катушку», и что, несмотря на 45º мороз, он «соблазнился и побежал с санками к толпе» [там же, с.133].

А.М. Панченко пишет о том, что если православный поп заботится о спасении души человека, то скоморох о его телесном благополучии, ведь смех «жизнедатель», и посему русское народное веселье «это неистовая пляска, кривляние, вообще «глум», т.е. шум скоморошьих выкриков, прибауток, песен, инструментальной музыки» [96, с. 79]. Таким образом, неумеренный разгул народных праздников – это демонстрация и источник плодородной силы жизни. В одном из романов Ремарка летний проливной дождь описан, как «зелѐная оргия оплодотворения – бесстыдная и целомудренная». Так же можно сказать и о «бесстыдстве», некоторых традиций народных празднеств, где бесстыдное и целомудренное переплетается в амбивалентном единстве.

Авторы книги «Психология праздника» обращают внимание и на то, что именно в праздничной культуре особенно заметно интуитивное чувство национальных корней, но «для актуализации националь-

ной интуиции необходим …. опыт участия в праздничном действе,

предаваемом из рук в руки от живых носителей праздничной культуры», что «есть определѐнные оттенки настроений, взаимоотношений, которые особенно характерны для того или иного народа», что «исследование представлений о «настоящем празднике» позволяет увидеть эти лучшие черты этноса». Авторы утверждают, что атмосфера всех народных праздников не просто связана с глубокими национальными корнями, она открыто и радостно демонстрирует эту связь и диктует уважительное отношение к ней. «Русские, живущие в Бурятии, вспоминают, как они любовались бурятскими национальными праздниками. Немка, прошедшая годы полутюремного режима, обучалась праздникам своих подруг из Татарии, Калмыкии… Праздник – это богатство каждого народа, и оказалось, что им можно по-братски поделиться, как делятся самым насущным». [27, с. 70, 77, 89].

50