1815

что, да если передающее и принимающее поколения задумали сохранить культуру общества неизменной, она всѐ равно изменится в процессе передачи, несмотря на единодушное стремление сохранить еѐ статичной» [130, с. 321]. Видоизменяются и традиционные праздники, которые окажутся мертвы без обновляющей силы сосредоточенного вокруг себя силы коллективного творчества. Они не могут не впитывать, не перенимать и праздничные традиции соседствующих народов. Культорологический анализ социокультурных доминант российских праздников, основанных на взаимодействии языческой, западноевропейской и древнерусской традиций, проведено в вышеупомянутом нами диссертационном исследовании Лихачѐвой. Однако все эти процессы взаимовлияния и взаимодействия органичны, поскольку происходят постепенно и естественно, не уничтожая самобытность праздничной жизни конкретного народа. Тот же Тойнби пишет: «Наше исследование со всей очевидностью показывает, что внедрение чуждой культуры есть процесс болезненный и тяжѐлый; при этом инстинктивное противодействие жертвы инновациям, грозящим разрушить традиционный образ жизни, делает этот процесс ещѐ более болезненным, ибо, сопротивляясь первым уколам чужого культурного луча, жертва вызывает лишь его дифракцию – расщепление на отдельные элементы, – после чего неохотно допускает наиболее мелкие, казалось бы, незначительные и поэтому не столь разрушительные из всех для неѐ ядовитых элементов чуждой культуры в надежде, что на этом сумеет остановить дальнейшее вторжение; однако же, поскольку одно неизбежно влечѐт за собой другое, жертва скоро обнаруживает, что приходится по частям принять и все остальные элементы вторгшейся культуры. … …общество, обожжѐнное радиацией более мощной незнакомой культуры, должно либо принять этот новый образ жизни, либо погибнуть» [там же, с.187].

В докторской диссертации, посвящѐнной социально-педагогичес- ким проблемам развития духовной культуры России А.П.Марков утверждает, что условием взаиморазвития национальных культур является восстановление их самотождественности (аутентичности), только при этом условии контакт между культурами не потеряет свою диалогическую природу, а только в рамках диалога происходит обмен ценностями, в процессе которого каждая культура в сравнении с другой обретает свою индивидуальность [74, с. 27–30].

Во времена перестройки, во времена социального раскола, процесс «насаждения» чужеродных традиций был особенно интенсивен, однако, в это же время, начала пробуждаться тяга к возрождению

91

праздников исконно русских. Эти противоположно ориентированные процессы возникли неслучайно, т.к. в России происходил социокультурный кризис («раскол» по определению А.С. Ахиезера), то «патологическое состояние общества, в котором существует постоянное противоречие между традиционным культурным миром и новыми социальными отношениями. …. При этом активизация модернизаторской деятельности правящей элиты ведѐт к активизации деятельности традиционных элементов» [64, с. 254]. Необходимость возрождения культурных традиций стала осознаваться. О том, что глубоко национальное равно вселенскому, что пока народ не даѐт глумиться над своими святынями, он имеет шанс на развитие, активно пишут учѐные и публицисты. К примеру, среди причин серьѐзных испытаний для душевного здоровья россиянина начала третьего тысячелетия в культурологическом исследовании О.И. Даниленко были указаны «уменьшение регулирующей роли традиций и недостаточная согласованность культурных предписаний [37, с. 10]. О том, что «консервативность представлений служит сохранению психического здоровья нации и конкретного человека» пишет М.И. Воловикова с соавторами [26, с. 12]. Таким образом, общество всѐ более осознаѐт, что потеря традиций грозит потерей самого народа,

Проникновение чужеродных традиций может идти и через иностранные корпорации. Так, доктор социологии Л.Н. Вдовиченко обращает внимание на то, что на Чукотке владельцами многих предприятий являются корейцы и японцы: «И те, русские, кто там работает, вынуждены подчиняться их культурным приоритетам: работают по праздникам, когда в России не работают. И отмечают те, которые характерны для владельцев предприятий, – День Императора, например. То есть постепенно меняются мировоззрение и культурные установки тех людей, кто попадает в сферу деятельности японского, китайского или корейского бизнеса. Идѐт культурная привязка. … Это очень настораживает!» [76].

Стремление защитить «право на свои праздники» мы встречаем ещѐ в русском фольклоре. Так, в известном своде русских сказочных сюжетов А.Н. Афанасьев опубликовал следующий народный анекдот: «Был в одной помещичьей деревне управляющий-немец, праздников наших не почитал и завсегда заставлял мужиков работать. Приходит к нему однажды староста и говорит: «Завтра у нас праздник, работать нельзя». – «Какой праздник ты выдумал?» Да святого Николы, батюшка!» – А где он? Покажь мне его!» Староста принѐс образ. «Ну, это доска! – говорит немец. – Мне она ничего не сделает, и сам буду

92

работать, и вы не ленитесь». Вот мужики и придумали сыграть с немцем шутку; опять приходит к нему староста: «У нас, батюшка, завтра праздник». – «Какой праздник?» - «Да преподобного шерстня». – «А где он? Покажь!» Староста привѐл его к старому дуплу, где шерстни водились: «Вот он!» Немец стал заглядывать в щели, а шерстни так и гудят! «Ишь, – говорит немец, – как песни-то распевает! Али водочки хлебнул? Ну, да я его не боюсь, всѐ-таки прикажу работать». Пока немец рассуждал, шерстни вылетели и давай его жалить. «Ай-ай! – закричал он во всю мочь. – Право слово – не велю работать, и сам не стану; пускай мужики хоть всю неделю гуляют» [84, с. 432].

Праздники – «не будни» у всех народов. Это иная жизнь, и люди ведут себя по-иному. Так, знаток культуры японского народа В.В. Овчинников пишет, что японцы на редкость непритязательны ко всему, что касается повседневных нужд, но могут быть безудержно расточительны тогда, когда речь идѐт о каких-то праздниках и торжествах. «Культ умеренности касается лишь будней. Быть скаредным, прижимистым, даже разумно расчѐтливым в таких случаях, как, например, свадьба или похороны, также аморально, как быть невоздержанным в повседневном быту» [88]. Неузнаваемы в праздниках и, обычно следующие строгим правилам установленного повседневного порядка, немцы. Об этом ярко вспоминает в своей книге «Портреты словами» художница массовых праздников В. Ходасевич, которая оказалась на мюнхенском карнавале в начале прошлого века и была поражена царившим там разнузданным нравам: «Первый день карнавала меня ошеломил. С утра вся жизнь города перенесена на улицы. Древние старики и старухи, дети, грудные младенцы, инвалиды, собаки – все вышли из домов. Все окарнавалены масками, шапочками, балахонами, а многие в костюмах разных времен и народов. На собак без ужаса или смеха нельзя смотреть – у многих приделано по второй голове, а у некоторых – три. Есть собаки, одетые тирольцами: штаны, курточки, шляпочки с перышком и рюкзаки. Есть собаки Коломбины, Пьерро и другие персонажи итальянской комедии дель арте. Некоторые являют собой карикатуры на современных политических деятелей.… Многие свободно ходят на задних лапках и показывают «номера». Грандиозны карнавальные колесницы – по-разному разукрашенные грузовые автомобили. На них, на ходу, происходят выступления профессиональных артистов, самодеятельности или дуракаваляние. На некоторых установлены пианино. Художники и студенты выделяются выдумками, весельем и шумом. Все орет, гудит – голосом и при помощи самых разнообразных инструментов, духовых,

93

струнных, просто дудок и трещоток. Многие еще днем пришли в состояние полной невменяемости, охрипли, осипли. Я не могла и вообразить, что может быть такое количество конфетти и серпантина. Ноги вязнут по щиколотку в конфетти… Трамвайные и фонарные столбы, да и люди, опутаны лентами серпантина» [139, с.342].

Таким образом, в атмосфере праздника могут проявляться такие черты национального характера, которые в обычные дни могут быть скрыты. В разных национальных культурах похожие праздничные традиции могут иметь разное эмоционально-смысловое содержание. Так, Ю.М. Лотман и Б.А. Успенский обратили внимание на то, что «в западноевропейском карнавале действует формула «смешно – значит не страшно»», поскольку смех выводит человека за пределы того серьѐзного средневекового мира, где он делается жертвой социальных и религиозных «страхов» (запретов)» а в аналогичных русских святочных и масленичных обрядах – «смешно и страшно», поскольку они позволяют проникнуть в заповеданные области мира, «туда, где серьѐзное пребывание было бы равносильно гибели»

[цит.:96, с.132].

Праздники народа, нации живут по своим законам, сохраняют свои традиции веками и тысячелетиями, они связывают поколения, дают ощущение стабильности, вечности бытия, и в их атмосфере наиболее полно и глубоко раскрывается менталитет народа и его единство. В то же время становятся традиционными праздничные фестивали разных национальных культур, или же привлечение к участию в гражданских праздниках представителей разных национальных диаспор, в которых демонстрируется многоцветное богатство культур, и укрепляется единство народов одной страны, одной планеты. Однако попытки провести, например, межнациональную свадьбу (далеко стоящих друг от друга культур) не удаются. В частности, одна из организаторов свадьбы русской девушки и японца делилась следующими впечатлениями: «Гостей было примерно поровну, русских чуть больше. Получилось не совсем по-древнерусски, как изначально задумывалось. Ломали голову, конечно, как сделать всѐ по русским обычаям и доступно объяснить японцам, для чего им необходимо откусывать каравай, да ещѐ и солѐный… Мы постарались использовать какие-то межнациональные обычаи. … Тут разная специфика культур. В целом, не очень для нас русских интересно.… Совсем уж старинного обряда не получилось, расписались в русском загсе, потом поехали в ресторан. Там гостей встречал русский ансамбль с балалайками, дуд-

94

ками. Переводчики, конечно, очень старались, но японцы всѐ равно оставались отстранѐнно вежливыми» [61].

Очень важен ещѐ один существенный аспект поставленной проблемы сохранения духовного здоровья нации посредством сохранения самобытности его праздничных традиций. Праздники являются связующей нитью поколений, а, как утверждают группа учѐных ньюйоркского университета под руководством Стива Цейтлина, «чем длиннее цепочка, связывающая нас с прошлым, тем шире границы нашего личного времени», то есть, чем дальше та далѐкая точка в прошлом, откуда человек ведѐт свою родословную, с которой он чувствует тесную связь в своей жизни, чем больше «времени у него за спиной», тем более такой человек зрел, тем яснее его жизненные ориентиры, тем более он уверен в себе, тем менее боится смерти: «Пара - тройка веков под боком даѐт возможность думать о вечном без стра-

ха» [120]. Праздники, веками сохраняя традиции народа, являют собой самую прочную связующую нить поколений пронизывающую эпо-

хи и времена и, несмотря на социальные и природные катаклизмы, представляют собой незаменимую духовную опору – веру в стабильность бытия в нашем столь шатком мире. Атмосфера праздничного оптимизма, дающая заряд для обновления жизни, для радостного обновления жизненных сил народа, не может существовать без ощущения незыблемости и неразрывности этой нити.

95

Глава V

ПРАКТИЧЕСКИЕ МЕТОДИКИ И ОРГАНИЗАЦИОННЫЕ РЕШЕНИЯ ОПТИМИЗАЦИИ

СОЦИАЛЬНО-ПСИХОЛОГИЧЕСКОЙ АТМОСФЕРЫ МАССОВЫХ ПРАЗДНИКОВ

5.1. Психолого-педагогическое обеспечение оптимизации социально-психологической атмосферы массовых праздников

Социально-психологическая атмосфера массовых праздников (СПАМП) подвержена разным влияниям всей совокупности обстоятельств жизнедеятельности общества. Однако, как показано выше, на первый план выходят доминирующие факторы ситуативного психического настроя общества (предметного и тонального) и личностноопосредованной мотивации коммуникативной деятельности и отношений. Разработанные нами с этих позиций методы оценки состояния СПАМП в конечном итоге служат определению еѐ оптимизации и регуляции. Исходя из этого, главной задачей в деле оптимизации СПАМП является задача создания практических условий способствующих:

формированию единого тонального и предметного настроя празднующей общности, способствующего духовно-нравственному возвышению личностного и группового самосознания;

наиболее полному развѐртыванию личностных потенциалов и притязаний человека, выраженных в реализации его потребностей в признании, внимании и самовыражении в условиях праздничного публичного общения.

Главенствующим фактором формирования единого психического настроя празднующей общности является причастность всех еѐ членов к эмоционально-духовному содержанию праздника, к смысловому его наполнению (предметному настрою). Содержательная сторона праздника имеет первостепенное значение. СПАМП тем ярче, чем эмоционально определѐннее чувствуется объединяющая идея, лежащая в основе празднования. Неслучайно, в социальной психологии СПА называют ещѐ и духовной атмосферой. Идея может быть ясно

96

осознанной, чувственно осязаемой или неосознанной, но она должна быть. Некоторые традиционные праздники априори несут в себе идею, но чтобы эта идея была жизнеспособна породить непосредственную сегодняшнюю атмосферу праздника, она должна быть

«оживлена» творчеством, объединяющим «вчера» и «сегодня», и «завтра», объединяющим предков и потомков – не «вообще», а в максимальной конкретике. Идея должна быть ясной и открытой. Идея – это выразительное средство праздника, и это выразительное средство нужно экономить. Известный драматург В. Розов подчѐркивал, что идея в художественном произведении как соль, много соли – плохой повар. Эта мысль крайне важна в сценарно-режиссѐрской организации праздника в рамках социально-культурной деятельности. Чѐткое формулирование идеи праздника и выстраивание, согласно этой конкретизированной идеи, всей его программы – путь к единению участников праздника в эмоциональном психическом (тональном) настрое, приподнимающем их над буднями и формирующем их позитивновозвышенное духовное отношение к обществу, к себе как членам это-

го общества и к жизни в целом. Идея праздника, как правило, связана с осмыслением какой-либо Победы. Победы, понимаемой и в узком, и

в широком, и во вселенском масштабе. Ведь все праздники чаще всего связаны с преодолением – победили, построили, вырастили, родили, выучились, вылечились, изобрели, сделали открытие, помирились, добились руки и сердца, полетели в космос! В религиозных – победа Духа, Гармонии мира, Любви, Вечной Жизни. В народных праздниках тоже победы – победа жизни над хаосом, победа над страхом смерти, победа над увековеченной, господствующей правдой.

Очень важно заметить, что для наиболее полной реализации праздничных ожиданий социума необходимо формировать атмосферу максимальной личной сопричастности к событию, к преодолению, к

победе. В частности, очень ярко эта необходимость проявляется в праздновании майского Дня Победы, особенно в нынешнее время, когда участников Великой Отечественной войны осталось в живых совсем немного. В качестве иллюстрации приведѐм пример из опыта творческой работы кафедры режиссуры праздников Алтайской государственной академии культуры и искусств. Так, в селе Зеркалы Алтайского края, где проходило праздничное торжество в честь юбилейного Дня Победы, ушли из жизни все непосредственные участники военных действий. Однако сценаристу-режиссѐру (студентке выпускного курса Н. Бармотковой) удалось сформировать чувство лич-

97

ной сопричастности жителей села к Победе над фашизмом с помощью следующего творческого решения программы праздника. Она выяснила места военных действий, где воевал каждый из односельчан, вернувшийся или не вернувшийся с войны. Эта «география войны» для маленького села оказалась неожиданно огромной. Деды, прадеды и прапрадеды зеркальцев защищали Москву и Сталинград, сражались на Курской дуге и в украинских степях, освобождали Румынию и Польшу…. Всякий раз, когда называлось каждое из имѐн воевавших земляков, загорался огонѐк на карте Евразии – месте военных боѐв, на экране появлялись фотографии памятников и обелисков в честь советских воинов в этих географических местах и шѐл соответствующий концертный номер или краткая песенная иллюстрация (погиб земляк под Сталинградом – звучала песня о Мамаевом кургане, под Москвой – песня «Дорогая моя столица», в Берлине – «Ехал я по Берлину» и т.д.). Знаменитые песенные строки становились пронзительно близкими, поскольку и «в полях за Вислой сонной», и «на безымянной высоте» сражались и погибали жители села Зеркалы. Идея праздника была очевидна – маленькое село, затерявшееся в алтайских степях защищало всю страну, всю, по сути, планету. Защищали люди, чьи непосредственные потомки (дети, внуки, правнуки, племянники) находились в зале. Возникла объединяющая социально-психоло- гическая атмосфера коллективного эмоционально-чувственного осознания общей судьбы и победной славы односельчан. Сидящие в зале, объединѐнные чувством эмоциональной сплочѐнности, гордости и боли, непосредственной причастностью к празднику Победы чувствовали единство не только с прошлым своих предков, но и друг с другом, с непрерывным единством жизненного времени. Хорошо характеризуют возникшую атмосферу стихотворные строки поэта М. Львова: «День нашей Победы!/ Ты – гордость! Ты - ярость!/ Ты молодость наша!/ Ты сердцу как парус!/». В подлинном смысле возникало чувство нашей Победы, гнева и боли за искалеченные судьбы кровно близких людей, земляков и одновременно победного взлѐта гордости как твѐрдой душевно-нравственной опоры для своей завтрашней жизни.

Идея праздника – это и осмысление жизненных событий, и подтверждение сложившихся в обществе их духовно-нравственных оценок, и демонстрация сплочѐнности вокруг единых человеческих позиций, и призыв к тем или иным изменениям, корректировке жизненных установок человека. Праздник вне идеи, вне еѐ локальной кон-

98

кретизации и персонификации применительно к локальной общности «здесь и сейчас» рискует превратиться в простое развлечение. Такое развлечение может получиться необычным и необыденным, но основные функции праздника (кроме функций релаксации и коммуникации) оно не выполнит. Так, Роже Кайуа относил ко времени разрядки каникулы и отпуска, когда «все разъезжаются», тогда как на празднике «все собираются». Естественно, что на каникулах и праздниках люди ищут и находят развлечения, но, какие бы не делались попытки художественно оформить это развлечение, без духовного вектора, ясно осязаемого всеми, объединяющей и возвышающей атмосферы праздника не получится.

Атмосфера личной сопричастности к празднику возникает не только на основе чувствования всех и каждого – «это о нас, это наша жизнь», «это про меня, это моя жизнь, жизнь близких мне людей, моих предков», «это мои, наши победы, святыни и радости», но и на основе раскрытия личностного потенциала членов праздничной аудитории. Для создания практических условий раскрытия потенциала личностных возможностей и притязаний человека в ходе праздничного общения, выраженных в потребностях публичного внимания, призна-

ния и самовыражения, необходим путь индивидуализации массового воздействия, осуществляемый с помощью следующих активных методов личностной ориентации массового воздействия с помощью организации:

предкоммуникативного и посткоммуникативного периода массового праздника;

малых групп в среде празднующей общности;

праздничного пространства;

лидерства-ведения хода праздничной программы.

 Организация предкоммуникативного и посткоммуника-

тивного периода массового праздника в контактных аудиториях

Метод личностной ориентации массового воздействия при организации предкоммуникативного и посткоммуникативного периода массового праздника имеет особо важное значение при формировании СПАМП в контактных аудиториях камерного характера. «Праздник не созерцают – в нѐм живут» - это аксиома. Праздничная жизнь, как и любая жизнь, должна зародиться. Этот предвосхищающий момент называют по-разному – «праздничной ситуацией» (Д.М. Генкин)

99

или, как в народе, «кануном». В православной традиции большим праздникам предшествуют посты, а предшествующий празднику день иногда называют сочельником. Праздничное настроение может возникнуть «вдруг», например, полѐт Гагарина в космос, но календарные праздники или праздники по социальному заказу (требованию времени) требуют предварительного «подогрева» этого настроения и, прежде всего, непосредственного включения в орбиту творческой подготовки к предстоящему празднику всех, кто к этому празднику, так или иначе, причастен. Творчество в данном контексте понимается максимально широко – как стремление и готовности к свободному, духовному, эмоционально-приподнятому преображению своей жизни на время праздника. Разумеется, что идеальный вариант предполагает вовлечение всех и каждого в творческую и сотворческую деятельность по подготовке к празднику. Объединяет не праздничный стол, а подготовка к нему. Однако вовлечь аудиторию в процесс непосредственной подготовки праздничной программы далеко не всегда удаѐтся,

не всегда бывает возможным, но радостное ожидание праздника – тоже своего рода творчество, творчество воображения.

Развѐртывание потенциала внимания к личности начинается с индивидуальных приглашений, они создают эффект избранности. Однако индивидуальные приглашения, по возможности, должны быть личностно-ориентированы, а не просто представлять собой типовые пригласительные билеты с вписанной фамилией. Для этого каждое приглашение должно быть неповторимо. Неповторимость заключается не в разнообразии слов и предложений, а в опоре на неповторимую информацию из жизни того, к кому это приглашение обращено. Это трудоѐмкая работа, но при организации праздников в небольших локальных общностях себя оправдывает, поскольку индивидуальные, персональные приглашения особо значимы для человека, и у него должна быть создана уверенность в том, что ждут именно его, что его присутствие нужно и важно. Эффект избранности может произвести даже простая фраза, написанная от руки, например, «Михаил Петрович, ждѐм Вас!».

Вмалых аудиториях для формирования личностной причастности

кпразднику важно проводить, по аналогии с этикетом семейного гостеприимства, встречу гостей у порога. Как ни странно, этот простейший, но очень эффективный приѐм, когда встречают не всех, а каждого, в практике организации праздников практически не используется, хотя такой приѐм иногда используется даже в театральной практике

100