семинар 1 (17 января) / Литература / Сказкин С.Д. - Очерки по истории западно-европейского крестьянства в средние века - 1968

обычно глагол iterare (двоить). Далее Варрон говорит: «Когда пашут в третий раз уже после посева, то про волов говорится, что они lirant, т. е. с помощью дощечек, добавленных к лемеху, одновременно и прикрывают посеянный хлеб, забирая его в гребни (in porcis), и проводят бороздки, по которым стекает дождевая вода»9 . Дальнейшее объяснение мы находим у Колумеллы и Плиния. «Прежде чем пахать, — говорит Плиний, — подними дерн. Это полезно потому, что если перевернуть дерн, то корни трав погибают»10. Итак, при первой вспашке дерн переворачивают (inverso caespite). Колумелла добавляет: пахарь должен идти по взрезанной земле и держать плуг, проводя им глубокую борозду, попеременно — на одном заходе наискось, на другом — прямо»11. То есть пахарь проходил одну и ту же борозду дважды: в первый раз он подрезал дерновый пласт и отваливал его, а так как у плуга еще не было отвала, то следовало держать его наклонно; возвращаясь по той же борозде обратно, он глубоко рыхлил землю. За первой вспашкой следовала вторая (offringere), часто отделенная от первой промежутком в несколько месяцев. Целью ее было разбить крупные комья земли, вывернутые при взмете пара или целины; теперь борозды пахались перпендикулярно к бороздам, проведенным в первый раз. Тяжелую почву пахали трижды, легкую — дважды.

На тяжелых почвах пахали глубоко. На этом настаивал Колумелла: ...на глубоко вспаханных полях лучше будет урожай зерновых и крупные плоды... В Италии хлебное поле, засаженное деревьями, по которым вьются виноградные лозы, и маслинами, требует глубокого рыхления и глубокой вспашки» 12. Он же так объяснял необходимость повторных вспашек: «...пахать надо, проводя борозды столь густо и часто, чтобы с трудом можно было разобрать, в какую сторону шел лемех; после нескольких вспашек земля превращается в порошок, так что после посева приходится разбивать мало глыб, а то и не

*приходится вовсе. Римляне в старину говорили, что пло-

20

хо вспахано поле, на котором, посеяв семена, надо еще разбивать глыбы»1 3 . Плиний по поводу повторных вспашек говорит: «Полагают, что Вергилий, называя самой лучшей ту ниву, которая испытала дважды зной и дважды холод (т. е. долго была под паром. — С. С.), рекомендует сеять после четырехкратной вспашки. Почву более плотную, которая обычна для Италии, лучше обсеменять после пятикратной вспашки, а в Этрурии и после девятикратной» 14.

Посев семян производился только после третьей вспашки. Затем пахарь проводил рало еще раз по уже вспаханной и засеянной ниве. Четвертая вспашка забирала землю вместе с семенами в высокие и узкие гребни (Іігае), между которыми оставались довольно широкие борозды. Плиний о них говорит следующее: ...за повторной поперечной вспашкой следует, где это нужно, бороньба плетенкой или граблями. После посева ее производят вторично, где это принято, туго сплетенной плетенкой или доской, привязанной к плугу (это называется lirare) и -прикрывающей семена...»15. Это — вы-сокая, как мы видим, культура пахоты; она была связана с высокой культурой земледелия в целом. Римляіне умели хорошо удобрять землю как навозом, так и различными видами зеле-

проса и могара. Организм, естественно, не принимал этой пищи, и тогда они перепахали поле. И вот эти многократно увеличивающиеся жатвы научили тому, что ныне называют artrare, или, как

21

ного удобрения. Достаточно сослаться только .на Плиініия: «Одно, во в-сяком случае, известно всякому: сеять •следует только на унавоженной земле, хотя и здесь есть особые правила для каждого отдельного случая. Просо, могар, репа и брюква сеются только на унавоженной земле. На неунавожен.ной лучше сеять хлеба, чем ячмень. То же и относительно пара, хотя на ,нем советуют сеять бобы, ,как и іна любой свежеудобренной земле. Если хозяин собирается сеять что-либо осенью, он должен ІВ сентябре месяце вывезти на поле кучи навоза —только

.непременно после дождя. Если о:н будет сеять весной, пусть он разложит 'навоз зимой. На каждом югере .полагается разложить по восемнадцать возов; нельзя их разбрасывать до .начала лахоты. Если этот способ удобрить •поле упущен, то есть другой: после 'посева, .перед окучиванием, рассей, как семя, 'помет из птичников, обращенный в порошок... Неудобренное поле вымирает, чрезмерно удобрен-ное выгорает. Лучше удобрять его чаще, чем сверх меры» 16.

Итак, римляне не только понимали значение удобрений для урожайности, но и использовали пары для посева бобовых и кормовых растений. Сеяли они отборным зерном. «На семена,—говорит Плиний, — следует сохранять зерно, которое на току оказывается на самом низу: оно самое лучшее, потому что самое тяжелое, и нет

дившаяся вручную. «Вручную... и боронили поле, разделанное гребнями (Іігае.— С. С.),— привычную для нас борону со впряженным в нее животным по такому полю пустить невозможно» 18. Боронить такое поле с гребнями можно было только граблями и мотыгой. Поле же, на котором не было гребней, боронили обычным образом бороной. Этим и объясняется тот факт, что борона, хотя и была известна римским сельским хозяевам, была малоупотребительна.

Очень мало мы знаем в подробностях о том, какова была в древней Италии система севооборота. Существо-

22

наполовину, как это было вблизи Рима, или под самый корень, как в Умбрии. Но был еще один способ, который исчез и в средние века не был известен в Европе: при 'помощи инструмента, похожего на гребень, срезались одни колосья. На высоких долинах Галлии галлоримляне превратили этот инструмент в некоторый вид машины (см рис. 7). Бык толкал впереди себя большой короб на двух маленьких колесах. На передней части короба были зубья. Они срывали колосья, которые падали в короб. Так описывают эту «машину» Плиний и Палладий. Должны ли мы считать исчезновение ее в средние века шагом назад в техническом отношении? Едва ли. Такой способ был расточительством соломы. В Риме он употреблялся вследствие либо отсутствия, либо дороговизны рабочей силы. Но в средние века солома была нужна для многих целей, и поэтому такая «машина» не была пригодна.

Молотьба в странах Средиземноморья совершалась при помощи простой палки, выбивавшей из колоса зерно. Употреблялись и более совершенные способы молотьбы, сохранившиеся вплоть до XIX в. Самым древним является выколачивание зерна прогоном волов по хлебу на гумне. На место вола позже стали использовать лошадь, но это случилось значительно позже, например, в некоторых местах Верхнего Прованса — не раньше XIX в. Интересно тут же отметить, что так как достаточного количества лошадей в крестьянском хозяйстве не было, то наем лошадей для молотьбы у сеньора сделался в некоторых местах обязательным для крестьян и рассматривался как один из видов баналитета. Более совершенным способом была молотьба особыми деревянными приспособлениями или каменным катком. Этот способ был распространен там, где было мало скота. Деревянное tribulum — как называли этот инструмент — делалось из доски, снабженной зубьями из кремня или железа. Его волокли два быка, а для того, чтобы сделать его более тяжелым, погонщик стоял на доске. Второй инструмент — plaustellum: зубья были заменены режущими колесами. Оба эти инструмента, которые одновременно резали солому для корма скоту, еще до наших дней употреблялись в Тунисе и Испании. Чтобы отделить зерно, бросали на ветер обмолоченную массу: зерно падало, солома и -по- лова отлетали.

24

Для Средиземноморской культуры огромное значение „мети виноградарство и культура олив. Вино и оливы, особенно вино, привлекают наибольшее внимание и занимают главное место в сочинениях античных агрономов. Техника этих отраслей сельского хозяйства была настолько высока, что и в наши дни агрономия следует ей. В Испании была и теперь еще практикуется низкая посадка винограда; в Италии существовали различные способы; в Этрурии и в долине реки По виноградная лоза, как и сейчас, опиралась на вязы, клены и другие деревья (высокая посадка); плодовые деревья и виноград сажаются на полях, где выращивается хлеб.

С развитием хлебопашества изменило свой характер скотоводство. В то время как в прежние времена крупный и мелкий скот содержался главным образом на естественных пастбищах, создание искусственных лугов и выращивание кормовых растений позволило ввести стойловое содержание скота и улучшить его породу путем скрещивания.

Искусственные луга не очень продуктивны, если они не имеют ирригации; но сухие луга, если они хорошо обработаны, дают хороший укос травы. На них в итальянских широтах скот может кормиться и летом, и зимой; они также могут дать достаточно сена. Там, где лугов нет, или их трудно обрабатывать, или они недостаточно осушены, римляне вначале употребляли на корм скоту листву деревьев. Но уже со времен Катона весьма рекомендуются кормовые травы (люцерна, вика, смесь из ячменя и вики и других растений).

Мы не знаем, практиковались ли во времена Катона перегонные стада, но значение их в течение всего средневековья в некоторых частях Европы (в Испании, например)^ заставляет нас особо остановиться на этой системе хозяйства. Некоторые агрономы рассматривают ее как переходную форму от номадного к оседлому животноводству. Средиземноморье благоприятствует перегонам по той причине, что территории зимних низменных пастбищ здесь обычно лежат рядом с обширными горными лугами. В большей части средиземноморских областей многие местности простираются от подножья гор к равнине и л и к морю. Весьма возможно, что здесь перегонные стада существовали с незапамятных времен. Перегон на оольшие расстояния возможен при наличии политическо-

25

го объединения и достаточно сильной центральной власти. Развитие латифундий в Римской республике и во времена Империи, несомненно, способствовало распространению перегонного скотоводства.

То, что нам известно из истории средневековья (в Италии и особенно в Испании), дает хорошую иллюстрацию изменений, которые происходили в ' агрикультуре в результате того, что в связи с перегонным скотоводством животноводство начинало играть преимущественную роль по сравнению с хлебопашеством. В Южной Италии равнина Тавольере все более и более становилась местом, куда зимой пригонялись стада овец. Эта система была организована и поощрялась в XIII столетии Фридрихом II Сицилийским; за проход стад через таможенную границу у Фиджии платился налог с поголовья и королевская казна получала значительные суммы. Нечто подобное было и в Папской области, где доходы шли в папскую казну, монастырям и крупным светским феодалам. Умножение перегонных стад разоряло сельское хозяйство, и разоряло не только потому, что стада поедали все, что росло на земле, но и потому, что огромные пространства земли превращались в пастбища, недоступные для земледелия и содержания рабочего скота. Кроме того, перегонное хозяйство не требовало большого количества рабочей силы; огромные пространства земли становились пустыней, и очень часто низкие земли мало-пома- лу превращались в малярийные болота — такова была судьба, постигшая Agro Romano, Тосканскую Маремму, часть Апулии. Перегонные дороги, часто в несколько десятков метров ширины (в Испании «каньяды» иногда были шириною в несколько километров) и все более расширявшиеся, в Южной Италии еще в начале нынешнего столетия занимали около 15 тысяч гектаров. Образование крупных феодальных вотчин в Кастилии после Реконкисты подобным же образом содействовало развитию перегонного овцеводства. Альфонс IX в конце XII в. позволил жителям Сеговии пасти стада овец по всем зем-

26

мты нанесшей непоправимый удар испанскому кресть-

в1212 г. король Филипп II пожаловал монахам св. Марии Ронсевальской свободный выпас на 50 лет по всему диоцезу Байонны и Дакса. Документ 1368 г. говорит, что на зиму из Ронсеваля и Саразаса в Наварру, к Бордосским ландам спускались 37 стад. Но в отличие от Южной Италии и Кастилии, где перегонное овцеводство продолжало наносить непоправимый вред хлебопашеству вплоть до XIX в., земледельцы Южной Франции восстали против него и в Провансе, например сельские общины, объединившись, успешно боролись с владельцами крупных стад

втечение всего XIV в. Постепенный упадок крупных

батства Лионсель вынуждены были отказаться от прогона своих стад и держали их в течение зимы в болотах.

О садоводстве античные агрономы говорят сравнительно немного. В то время как виноградарство и разведение оливок занимало их внимание, как важнейшие отрасли хозяйства, продукты которого шли не только на внутренний рынок, но и на вывоз, италийские груши и персики не были известны за пределами Италии. Если наиболее подробные сведения о садах мы находим у Плиния, то это объясняется тем, что в I в. н. э. садоводство стало излюбленной отраслью хозяйства римской аристократии. Однако перечень фруктов есть уже в «Земледелии» Катона. Из него мы узнаем, что в италийских садах были груши, яблоки, айва, гранаты, винные ягоды, причем большинство этих плодов представлено несколькими сортами. Не упоминает Катон ни об абрикосах, ни о персиках, ни о вишнях. По-видимому, этих плодов римляне в его пору еще не знали. После Катона садоводство в Италии сделало большие успехи. Лукреций пишет о «разнообразной красе» италийских садов. Варрон в первой книге своего «Сельского хозяйства» (около 50-х гг.

В Н ' з а я в л я е т > ч т о Италия представляется сплошным фруктовым садом. У Колумеллы мы находим такую картину пейзажа: оставленное под паром поле засажено лонями, грушами, орехами, сливами и смоковницами.

27

Город Рим потреблял огромное количество фруктов, и садоводство в маленьких городках, расположенных вокруг Рима, получило большое распространение. Римлянам были известны такие способы разведения культурных плодовых растений, как черенкование и окулировка. Во времена Плиния к сортам фруктов, названным Катоном, прибавляются персики, абрикосы, вишни, миндаль. Увеличивается количество сортов прежних плодов.

Для того чтобы закончить наш краткий очерк римской агрикультуры, остается сказать несколько слов о тех нововведениях, которые имели огромное прогрессивное значение в истории сельского хозяйства Италии и которые были осуществлены в Европе только к концу XV в.: речь идет о новых способах удобрения полей и параллельной ликвидации паров.

Мы уже говорили выше о том, что значение навоза как средства удобрения было хорошо известно римлянам; «stercus quod plurimum prodest», — заявлял Варрон. Там, где было стойловое содержание скота, как его описывает Катон, навоз заботливо сохранялся. Высоко, ценился птичий навоз, особенно голубиный (его использовали для удобрения лугов; это продолжалось в течение всех средних веков и за пределами Средиземноморского ареала). Но стойловое содержание скота давало все-та- ки недостаточное количество удобрений. Были попытки создать и иные способы унавоживания: на поля перед посевом выгоняли скот; удобрением служила и солома, которую прежде подстилали скоту. Установилась такая практика (в средние века она была известна в Англии, во всей Южной Франции и в Испании): сельские улицы

иокрестности ферм были устланы гниющим навозом; этот в,ид они сохранили местами и в наши дни. Там, где было мало соломы, дубовые листья, солома и всякого рода остатки растений, опилки и стружки, — все это, как

ив наши дни, употреблялось как удобрение. Иногда сжигали иглы, сухой кустарник и пр. и удобрением служил пепел. Надо заметить, что значение пепла как удобрения было'известно с незапамятных времен; на этом основывалась подсечная система. Пастухи сжигали высохшие пастбища осенью и находили лучшие пастбища после первых дождей. Однако в этом было больше невыгодных сторон, чем выгодных: такая практика содействовала уничтожению лесов во всем Средиземноморье. Часто жгли соло-

28

В начале средних веков сжигание соломы на полях после жатвы было известно Исидору Севильскому, а в XVI в. мы имеем свидетельство Оливье де Серра.

Римская агрикультура знала и другой заменитель навоза, заменитель, которому в будущем суждено было сыграть крупную роль в прогрессе сельского хозяйства— зеленое удобрение. Уже Катон советовал засев земли люпином, бобами и викой. Эти овощные культуры, поглощающие азот непосредственно из воздуха, истощают почву значительно меньше; закопанные в землю, они обогащают ее. Зная это по опыту, римляне, которые придавали такое значение сохранению плодородия почвы, были в состоянии отказаться от оставления земли под паром и обрабатывать часть своей земли каждый год, называя такие поля restibiles (Варрон говорит — terra qua quotannis obsita est, vocatur restibillis) 20. Колумелла советует для таких земель следующий плодосмен: пшеница, вика, пшеница, эммер (полбяная пшеница, употребляемая на корм скоту). Колумелла же весьма советовал перед посевом пшеницы на паровом поле высеивать турнепс или репу. Впрочем, следует сказать, что ликвидация паров в римском земледелии практиковалась далеко не везде и была скорее исключением, чем правилом.

Таков был в общих чертах уровень сельскохозяйственной техники в Римской империи того времени, когда «варвары» заняли часть ее территории и образовали свои первые государства. Спрашивается, что они конкретно заимствовали у римлян и стали применять в своей агрикультуре?

Мы уже говорили выше, что в земледелии древних римлян и германцев того времени, когда они впервые осели на территории Римской империи, распашка велась главным образом на легких землях. Обработка тяжелых почв при помощи тяжелого плуга началась лишь в первые^ века Империи и это был несомненный прогресс римской агрикультуры. В соответствии с этим и старое рало (aratrum) было распространенным, а в древности, вероятно, и единственным римским инструментом пахоты. Но нет оснований утверждать, что те многочисленные формы рала, которые были известны в средневековой Евро-

20 Ѵ аг., I, 44.

29