семинар 1 (17 января) / Литература / Сказкин С.Д. - Очерки по истории западно-европейского крестьянства в средние века - 1968

землевладелец, например, предоставляя феод своему вассалу, мог сохранить за собой іпра.во суда по особо важным преступлениям или даже право на сбор рыночных пошлин ів том или другом городке или местечке. В таком случае крестьяне феода по -важным преступлениям подлежали суду не своего непосредственного сеньора, а суду сеньора своего .сеньора должны были уплачивать рыночные пошлины в случае, если они посещали город, оговоренный в иммунитетной грамоте, не своему непосредственному сеньору, а сеньору вышестоящему на ступенях феодальной иерархической лестницы. Так как иерархическая лестница могла иметь много ступеней и у вассала крупного сеньора могли быть в свою очередь собственные вассалы, то такая зависимость непосредственных производителей приобретала чрезвычайно запутанный характер.

Еще большую сложность и вместе с тем путаницу вносило то обстоятельство, что по сложившемуся обычаю, традиции отношения между людьми приобретали характер отношений между вещами и из «личных» превращались в «реальные». Феодальной формации свойственно чрезвычайно медленное развитие производительных сил и вследствие этого длительное, продолжающееся иногда в течение столетий воспроизводство одних и тех же отношений. Поскольку условия хозяйствования не изменялись в течение долгого времени, феодальный, держатель и его потомки несли в пользу своего сеньора одни и те же повинности иногда в течение нескольких столетий. Самый размер и характер повинностей становится обычаем, и эти повинности рассматриваются и крестьянами, и сеньорами как законные, а отступление от них — как нарушение стародавнего обычая, как нечто противозаконное. На эту особенность феодального общества обратил внимание Маркс в замечательной 47-й главе III тома «Капитала», которая является главным нашим источником научного понимания феодальной формаций ...ясно, — говорит Маркс, — что при том примитивном и неразвитом состоянии, на котором покоятся это общественное производственное отношение и соответствующий ему способ производства, традиция должна играть решающую роль. Ясно далее, что здесь, как и повсюду, господствующая часть общества заинтересована в том, чтобы возвести существующее положение в

110

закон и те его ограничения, которые даны обычаем и традицией, фиксировать как законные ограничения. Это же, — оставляя все другое в стороне, — делается впрочем само собой, раз постоянное воспроизводство базиса существующего состояния, лежащих в основе этого состояния отношений, приобретает с течением времени урегулированную и упорядоченную форму, и эти регулярность ,и порядок сами суть необходимый момент всякого способа производства, коль скоро он должен приобрести общественную устойчивость и независимость от простого случая или произвола. Урегулированность и порядок являются именно формой общественного упрочения данного способа производства и /потому его относительной эмансипации от просто случая и просто произвола» 13.

Этим Маркс объясняет неизменность размеров феодальной ренты, но сама эта неизменность порождает еще одно явление, чрезвычайно характерное для феодализма: превращение определенных отношений между людьми, и в данном случае отношений между сеньором и его держателем в юридическое качество самого держания.

сохраняющиеся тогда, когда земля серва переходит, например, к лично свободному человеку, даже если этот человек сам принадлежит к господствующему классу. Французский юрист XIII в. Ф. Бомануар говорит: «Отнюдь не исключена возможность того, чтобы дворянин держал землю на вилланском праве... только он должен выполнять за вилланские держания то, что следует, как если бы эту землю держали зависимые люди, ибо свобода лица не делает вилланского держания свободным» и . И наоборот, серв мог иметь свободное державие. Эти сложные отношения стали еще более усложняться позже, когда с развитием товарно-денежных отношений земля и отдельные повинности феодальнозависимых людей стали объектом купли-продажи. Говоря о переходе к денежной форме феодальной ренты, Маркс замечает, что при ней «становится существенным

sis. Paris. 1899—1900, § 1502.

I l l

следовательно, ее отчуждаемость и отчуждение, и что благодаря этому не только прежние оброчные крестьяне могут превратиться в независимых крестьян-собствен- ников, по и городские и /прочие денежные люди могут покупать участки земли с той делью, чтобы сдавать их крестьянам или капиталистам и .пользоваться рентой как формой .процента на свой таким образом употребленный капитал...» 15. В какой мере запутываются при этом отношения между непосредственным производителем и сеньором или сеньорами-феодалами, можно судить на основании следующих примеров. Покупка земли в более поздний период, когда укрепляются экономические связи между городом—потребителем сельскохозяйственных продуктов, и деревней, нуждающейся в TOiBapax ремесленного производства, становится иногда необходимой из чисто хозяйственных расчетов желающего округлить свое хозяйство, нередко ведущееся в расчете на продажу его продуктов на рынке близлежащего города. В таких случаях сельский хозяин часто вынужден прикупать землю, не считаясь с теми повинностями, которые лежат на покупаемом участке. Феодальный собственник такой земли в большинстве случаев охотно разрешает крестьянину продать землю, так как надеется, что с переходом земли в руки предприимчивого хозяина неуклонное поступление всех следуемых с земли повинностей будет более обеспеченным. Поэтому во всех странах Западной Европы очень часты случаи, когда крестьянские держания покупаются не только крестьянами, но и горожанами, и лицами привилегированных сословий, причем эти лица вместе с землей принимают на -себя обязательство выполнять все повинности, лежащие на покупаемом участке в пользу сеньора. Отсюда .ведет свое происхождение еще одно чрезвычайно распространенное явление: продажа и покупка не земли,1 а отдельных видов феодальной ренты. С развитием товарно-де- нежных отношений, главным образом в городе, складывается определенный процент на капитал и вследствие этого каждый доход, в том числе и любой вид феодальной ренты, может капитализироваться, т. е. рассматриваться как процент на капитал, затраченный на его приобретение. Поэтому каждая форма ренты, каждый отдель-

15 К. М а р к с и Ф. Э н г е л ь с . Соч., т. 25, ч. II, стр. 366.

112

ный доход, из суммы которых складывается феодальная рента в целом, может стать предметом купли-продажи. На этой основе складывается прежде всего обычай констатуированн'ой ренты, распространенный во всех странах Европы. Суть его заключается в том, что сельский хозяин мог 'продать право на получение определенного

таким образом, рассматривались как 'процент ,на .калитал, полученный в виде цены этой повинности. Можно было, например, купить мешок зерна в качестве ежегодной ренты, и если, «предположим, мешок зерна стоил на рынке 10 рублей, а обычный іпроцент в это время равнялся 5%, то цена «вечной» ренты в один мешок ежегодно равнялась бы 200 рублям ^ 1 0 ^ 1 0 0 Такая конституированная рента была чрезвычайно распространена в Западной Европе при феодализме повсюду и представляла собой своеобразную феодальную форму ипотечного кредита, т. е. кредита под залог земли.

Не менее распространенной была купля-продажа различных видов феодальной ренты. Можно было, например, купить у сеньора право на оброк с определенных держаний (или на часть оброка), можно было купить право на барщину, на рыночные, дорожные, мостовые пошлины, на баналитеты и даже на суд; можно было купить право на получение феодальных повинностей со всей вотчины или ікакой-либо ее части. Единственным ограничением лишь было правило, по которому владение некоторыми видами феодальной ренты могло принадлежать только лицам привилегированных сословий. Таким, например, было право охоты, держать голубей (право голубятни), иметь кроличьи садки и т. д., права, которыми обладали только сеньоры, имеющие права высшей юстиции, но и здесь находились обходные пути, которые позволяли французским сеньорам сдавать так называемым Генеральным откупщикам всю сумму феодальных повинностей с определенной территории своих сеньорий. Такие случаи особенно были часты в XVIII в., накануне буржуазной революции во Франции, где чванливое дворянство считало ниже своего достоинства заниматься хозяйством и сдавало все

Глава V

ФЕОДАЛЬНАЯ СОБСТВЕННОСТЬ И КРЕСТЬЯНСКОЕ ЗЕМЛЕВЛАДЕНИЕ ПРИ ФЕОДАЛИЗМЕ

дальных Производственных отношений. -К^ллгтвдя finphftn крестьянства в период раннего средневековья.

Итак, результатом .процесса феодализации было почти повсеместное исчезновение аллода, превратившегося в держание, исчезновение свободных общинников и превращение их в зависимых или крепостных держателей — с одной стороны, с другой — образование феодальной собственности на землю и образование господствующего класса феодалов, класса землевладельцеввоинов. Наша задача заключается в том, чтобы установить значение феодальной собственности на землю как основы феодализма и роль внеэкономического принуждения, т. е.— выяснить специфические черты самой феодальной собственности, отличающие ее как от более ранней рабовладельческой собственности, так и более поздней буржуазной. Ясное представление об этом поможет нам понять и своеобразие производственных отношений при феодализме, и вытекающее из них своеобразие самой феодальной собственности.

Собственность на средства производства при феодализме есть прежде всего собственность на землю. В условиях феодального способа производства, для которого характерно мелкое производство, получение фео-

дальной ренты, которая, как и всякая рента, есть экономическая форма реализации земельной .собственности, возможно было только ,'в том случае, если обрабатываемая земля, по крайней мере в части, дающей необходимый продукт, находилась в руках непосредственного производителя. При ренте же продуктами, а тем более при денежной форме феодальной ренты вся земля, как приносящая ренту, так и дающая необходимый продукт, должна находиться в руках непосредственного производителя.

Поскольку воспроизводство необходимого продукта при всех видах феодальной ренты требует, чтобы основ-

мелким производителем, хозяйственно независимым от феодала, отношение собственности будет «выступать как непосредственное отношение господства и порабощения (точнее следовало бы перевести «подчинения» — die Кпеchtung. — С. С.), следовательно, непосредственный'производитель — как несвободный; несвобода, которая от крепостничества с барщинным трудом может смягчать-

для номинального земельного собственника можно выжать от них (т. е. непосредственных производителей. — С. С.) только внеэкономическим принуждением, какую бы форму ни принимало последнее» И еще раз подчеркивая хозяйственную самостоятельность непосредственного производителя при феодальном строе, Маркс прибавляет: «Данная форма (т. е. феодальная. — С. С.) тем и отличается от рабовладельческого или плантаторского хозяйства, что раб работает при помощи чужих условий .производства и не самостоятельно» 2.

О том же говорит и В. И. Ленин в своей .классической характеристике феодального способа производства, данной в «Развитии капитализма в России». В. И. Ленин подчеркивает, что «для такого (т. е. феодального. — С. С.) хозяйства необходимо, чтобы непосредственный производитель был наделен средствами производства

116

вообще и землею в частности; мало того — чтобы он был прикреплен к земле, так как иначе помещику не гарантированы рабочие руки... условием такой системы хозяйства,— продолжает В. И. Ленин,— является личная зависимость крестьянина от помещика. Если бы помещик не имел прямой власти над личностью крестьянина, то он не мог бы заставить работать на себя человека, наделенного землей и ведущего свое хозяйство. Необходимо, следовательно, «внеэкономическое принуждение», как говорит Маркс, характеризуя этот хозяйственный режим...» 3. Как видим, и В. И. Ленин свя-

В советской литературе 50-х годов нередко встречались случаи преувеличения роли внеэкономического принуждения при господстве феодальных отношений. В чем же может заключаться преувеличение роли внеэкономического принуждения историками-медиевистами? Ошибки в этом вопросе могут 'быть различны, но все они в конечном счете сводятся к преувеличению роли насилия в развитии общественных отношений. Некоторые из историков, например, считали, что внеэкономическое принуждение присуще как всему периоду феодализма, начиная с его возникновения, так и любому акту феодала, в том числе и определению размера феодальной ренты. При таких условиях сама рента рассматривается не как экономическая форма реализации феодальной собственности, а как экономическая форма реализации самого внеэкономического принуждения, тогда как в действительности внеэкономическое принуждение есть лишь средство получения феодальной ренты собственником земли от самостоятельного мелкого хозяина, а не основа ее конституирования.

Преувеличение в этом вопросе принимает и такие конкретные формы. Само появление феодальной собственности рассматривается как результат насилия над ранее свободными общинниками — собственниками своих участков. Конечно, насилие содействовало экспроприа-

3 В. И. Л е н и н . Полн. собр. соч., т. 3, стр. 184—185.

117

бабкой всякого общества, когда оно чревато новым 4, а во-вторых, «насилие и обман,— говорит Энгельс, имея в виду как раз становление феодального строя,—

...только содействуют усилению и ускорению необходимого экономического процесса»5. Следовательно, основой создания феодальных отношений было образование •крупной земельной собственности, совершенно естественное в обществе, в котором существует уже частная собственность .на землю. Напомним уже цитированные слова Энгельса: «Аллодом создана была не только возможность, но и необходимость превращения первоначального равенства земельных -владений в его противоположность» 6. Таким образом, распространение понятия внеэкономического принуждения на происхождение крупной земельной собственности, ікак основы феодализма,— неправомерно. Захват земли, образование феодальной собственности и связанное с нею закабаление ранее свободных членов общин создали общие условия, определившие взимание и размеры феодальной ренты при данном уровне производительных сил, тогда как внеэкономическое принуждение есть лишь средство получения собственниками земли феодальной ренты от самостоятельного мелкого хозяина. Основой такого внеэкономического принуждения является личная несвобода непосредственного производителя или различные формы зависимости его от феодала.

Последнее обстоятельство заставляет нас остановиться на характерных чертах феодальной земельной собственности и отличии ее от земельной собственности при других социально-экономических формациях.

Правомерно ли, однако, ставить такой вопрос? Ведь может показаться, что собственность по своему содержанию есть нечто само собой разумеющееся, простое и однозначное понятие. Можно a priori утверждать, что это не так. Собственность есть некоторое общественное отношение и в качестве такового оно определяется данными производственными отношениями, составляющими структуру общества, определенную формацию. Поэ-

118

лична от собственности рабовладельческой и собственности буржуазной, как феодальная формация .представляет собой качественно нечто иное, чем формация рабовладельческая или капиталистическая. С этой точки зрения можно сказать, что собственность в рабовладельческом обществе 'ближе к собственности в обществе капиталистическом, чем ів обществе феодальном. В самом деле, поскольку дело идет о развитом рабовладельческом обществе, оно, как мы видели, может иметь место только в лоне крупной государственности, в котором пуб- лично-правовые функции выполняются органами госу-

лежит рабовладельцу и приобретает как бы «чисто экономическую» форму; тогда как в обществе феодальном собственность имеет разнообразные политические и социальные покровы и примеси7, от которых она освобождается при превращении ее в буржуазную собственность. С этой же точки зрения можно сказать, что соб-

капиталистического общества) есть нечто качественно отличное от той же собственности феодала в феодальном обществе. Когда феодалы в период разложения феодальной формации стремились разорвать связи с вышестоящими сеньорами и ликвидировать свои обязанности по отношению к ним, они стремились к тому, чтобы превратить феодальную собственность в буржуазную собственность. Неправильно поэтому утверждать, что феодальная собственность есть всегда собственность феодала; вполне допустимо положение, при котором феодальная собственность находится в

ности в зависимости от формации, в недрах которой эта собственность существовала. Говоря об экспроприации крестьянской собственности в Англии XVI в., Маркс говорит: «Крупные феодалы... создали несравненно более

119