семинар 1 (17 января) / Литература / Сказкин С.Д. - Очерки по истории западно-европейского крестьянства в средние века - 1968

ѵ Сущность иммунитета в «.варварских» королевствах была несколько иной. Франкский иммунитет, например, заключался в том, что представителям королевской власти в областях (герцогам, графам и их должностным лицам) запрещалось вторгаться во владения лица, получившего иммунитетную грамоту, и в передаче .судебных, административных, полицейских и всяких других обязанностей владельцу иммунитета, который получал право исполнять их лично или через поставленных им должностных лиц. Итак, представители общественной власти не могли вступать в пределы иммунитетной территории, откуда подобного же рода установления на Руси получили название «невъезжих» или «несудимых грамот». Иммунитетные права крупного землевладельца обычно 'сводились к следующему: он пользовался на своей земле судебной властью, председательствуя на судебных собраниях подвластного ему населения; имел право взимать на территории иммунитета все поступления, которые до этого шли в пользу короля (налоги, судебные штрафы и иные поборы); наконец, он являлся предводителем ополчения зависимых от него людей. Его юрисдикции обычно были подведомственны гражданские иски и мелкие правонарушения. Высший уголовный суд оставался, как правило, в руках короля и осуществлялся его представителями; впрочем, в каролингский период некоторые иммунисты получали и право высшего суда. Иммунист выполнял функции государя в пределах иммунитетной территории, причем и сам король, и иммунист рассматривали свои функции -с точки зрения тех доходов, которые были связаны с их осуществлением, а самые функции расценивались как частное управление своим землевладением. Этот частноправовой характер — отличительная черта феодального мышления, в течение долгого времени не различавшего публичн&правовых видов деятельностей от частноправовых или, лучше сказать, смотревшего на все виды деятельности с точки зрения частного права и усматривающего в самом государстве лишь форму частной собственности государя. Вполне понятно поэтому, что когда мы говорим о феодальной вотчине средних веков, нам приходится рассматривать ее одновременно и как собственность, и как государство, а те связи и формы подчинения, которые существовали внутри ее и определяли положение под-

100

властного населения как вытекающие из еще .недифференцированного представления о власти сеньора над населением его вотчины, в которой он был одновременно собственником — хозяином и государем. Таков смысл известного замечания Маркса о том, что «в феодальную эпоху высшая власть в военном деле и в суде была атрибутом земельной собственности».

Наша задача теперь заключается в том, чтобы, принимая во внимание указанный двойственный характер средневековой вотчины, с этой точки зрения изучить положение зависимого населения — непосредственных производителей, сформировавшихся в основной эксплуатируемый класс феодального общества — в класс крепостного или зависимого крестьянства.

Остановимся сначала на хозяйственном значении вотчины. Феодальная вотчина была своеобразным учреждением. Как форма хозяйства господствующего класса она была не столько производственной организацией, сколько организацией для эксплуатации подвластного господствующему классу населения, организацией для получения феодальной ренты. Вотчина пред-

марка из общины свободных людей превратилась в завттсимую, чащевсего в крепостную общину, но при этом "никаких •гутц.^гтврнных изменении марка как_хозяист: венная организация не претерпела. Производство в общине легло в основу производства в во_тчине, поскольку вотчинное хозяйство_несуществовало отдельно от хо-

ЗЯЙСТВв^бпііИНЫ-мЯір^ nh-

щине совершался при помощи индивидуальных мелких орудий производства, поэтому и в средневековой вотчине, как бы ни была велика эта вотчина, производство было мелким и таким оно оставалось в течение всего существования феодальной формации. Прогресс в области производительных сил и прежде всего в технике был чрезвычайно медленным, так как раз найденная эмпирически форма индивидуального орудия удовлетворяла непосредственного производителя и поэтому имела тенденцию к своему длительному сохранению. Отсюда тот консерватизм техники всех формаций, существовавших до капитализма, о которых говорит Маркс, противо-

101

полагая ему революционизирующее значение для технического базиса капиталистического способа производства 9. Прогресс же в сельском хозяйстве средних веков выражался главным образом в увеличении культурной площади, которая обрабатывалась неизменными орудиями труда, соответствующими мелкому хозяйству непосредственного производителя.

Итак, феодальная вотчина была крупным хозяйством, покоящимся на мелком производстве.

Эти общие замечания позволят нам лучше понять внутреннюю структуру и хозяйственное значение средневековой вотчины.

Земля средневековой вотчины со-стояла из двух частей: земли, находившейся в хозяйстве самого феодала, и крестьянских наделов. В документах раннего средневековья первая обычно называлась домениальной землей (terra dominica, terra indominicata, dominium), отсюда и французское слово «домен». Вторая часть — крестьянские наделы—обычно обозначаются либо как держания, ибо крестьянин не является собственником земли, а лишь ее владельцем и «держит» (tenet) эту землю от крупного землевладельца; либо определяются

ния (надел, достаточный для существования крестьянской семьи, и в то же время обеспечивающий крупному землевладельцу соответствующее количество дохода), часто принимаемый за единицу, — второе же слово (serviles, lidiles, ingenuiles) означает число и характер тех повинностей, которые идут с такого надела в пользу землевладельца и которые определяются степенью зависимости держателя.

Говоря о чисто экономической стороне этого вопроса, следует отметить, что земля домена была обычно меньше, чем совокупная земля всех 'крестьянских держаний, так как при низком уровне производительных сил труд, затрачиваемый на поддержание сил семьи непосредственного производителя, или, как Маркс его на-

102

трудового времени крестьянской семьи и прибавочный труд не мог быть особенно большим, а следовательно и сфера его приложения, т. е. барская запашка, не могла быть велика. Обычно, как показывают источники раннего средневековья, пахотный домен составляет не более одной трети совокупности пахоты крестьянских наделов. Этим же объясняется и то обстоятельство, что в состав домена входят главным образом не пахотные земли, а леса, пустоши, болота и т. д. В прежнее время при существовании свободных общин они составляли общинные угодья, так называемую альменду, а неопределенность прав на них общинников сделали их первыми жертвами корыстолюбия феодалов, которые раньше всего захватили как раз общинные угодья и пользование ими общинниками обусловили дополнительными повинностями в свою пользу.

Пахотные земли домена лежали чересполосно с крестьянскими наделами и обрабатывались держателями при помощи принадлежащего им не только фактически, но и юридически инвентаря. Особенность средневекового

феодального землевладельца само крестьянское хозяйство рассматривалось прежде всего как средство обеспечения господского хозяйства рабочей силой и инвентарем.

Существование мелкого крестьянского хозяйства, лежавшего в основе всего производства в средние века, позволяет нам понять другую весьма существенную отличительную черту феодального хозяйства в целом. Феодальный собственник земли не мог получить дохода от своей земли иначе, как путем передачи своей земли небольшими наделами в руки крестьян. Земля оказывалась в более или менее прочном владении крестьянина, и господин был заинтересован в том, чтобы каждый клочек принадлежащей ему земли был передан крестьянину, так как только находящаяся в руках крестьянина земля приносила доход, .который мы, следуя Марксу, называем феодальной рентой. В какой бы форме ни сущест-

103

го хозяйства и крестьянской общины. Следствием этого факта была относительная экономическая независимость и отдельного крестьянского хозяйства, и крестьянской общины в делом от хозяйства феодальной вотчины. Больше того, хозяйство самого господина-вотчинника, обслуживаемое мелким крестьянским хозяйством -с характерным для него мелким производством, целиком зависело от хозяйственных распоряжений и порядков общины — организации производителей феодальной формации. Лежавшие чересполосно с крестьянскими полями домениальные земли при господстве двухполья или трехполья входили в соответствующие клинья де- ревни-общины и подлежали принудительному севообороту .наравне с крестьянскими наделами. Господин, заинтересованный в получении феодальной ренты, не вмешивался ни в хозяйственные распоряжения деревни-общи- ны, ни в хозяйство отдельного крестьянина, ибо не только крестьянское, но и его собственное хозяйстзо регулировалось общиной-деревней.

Таким образом, непосредственный производитель феодальной формации мог быть владельцем всех средств производства и экономически самостоятельным хозяином на своем наделе, верховная собственность на который принадлежала феодалу. О чрезвычайно важных для положения непосредственных производителей следствиях этого обстоятельства Маркс говорит так: «Согласно предположению, непосредственный производитель владеет здесь своими собственными средствами производства, предметными условиями труда, необходимыми для осуществления его труда и для производства средств его существования; он самостоятельно занят своим земледелием, как и связанной с ним сельской домашней промышленностью... При таких условиях прибавочный труд для номинального земельного собственника можно выжать из них (непосредственных производителей. — С. С.) только внеэкономическим принуждение^, какую бы форму ни принимало последнее» 10. Другими словами, внеэкономическое принуждение как средство получения прибавочного труда или прибавочного продукта от экономически самостоятельного хозяина и личная зависимость как средство внеэкономиче-

15 К. М а р к с и Ф. Э н г е л ь с . Соч., т. 25, ч. II, стр. 366.

104

ского принуждения — таковы специфические черты феодального способа 'производства, в основе которого лежит феодальная собственность на землю и вытекающая из .нее необходимость передачи земли во владение непосредственных производителей.

Итак, основная масса крестьян в средние века состояла из несвободных или крепостных крестьян. Но сказать таік — это значит дать лишь самую общую характеристику правового положения крестьян. Средневековые юристы углубляли эту характеристику, подвергая детальному анализу существо тех связей, в результате которых складывалось подчинение крестьянина феодалу. И такой детальный анализ не лишен основания, в особенности для понимания дальнейшей судьбы крестьянства, которое на западе Европы начало рано, но медленно и постепенно освобождаться от крепостной зависимости, выкупая ее сразу или частично освобождаясь от различных форм подчинения, составлявших в совокупности то, что мы называем крепостным состоянием. Поэтому постараемся понять крепостное состояние во всей сложности тех связей, которые привязывали

•~6рт7ПТевековые юристы различали три вида подчинения крестьянина_сеньору, причем собственно крепостным считался челр5еЗ?7~который лдвисел от одного и того же

сеньора грпзутш^р.гру т р р у лтнпітур.нияу » т п — л и г ш я я ,

исудебная зависимость. Для раннего средневековья было по стотгБ^Еарактерно существование людей, зависимых во всех трех отношениях от одного и того же сеньора, но для поздних форм зависимости, например, для так называемого «второго издания крепостного права», такое положение было почти всеобщим.

Каждый из этих видов зависимости отличался как по своему происхождению, так и по тем специфическим формам повинностей, .которые были с ним связаны. Личная зависимость вела, по-видимому, свое происхождение °Т рабства. Холоп (а таких было много среди барской челяди), посаженный на землю, оставался сервом со всеми вытекавшими из этого факта юридическими последствиями, хотя как самостоятельный хозяин на господской земле он фактически был уже не рабом, а крепостным. Юридическими признаками серважа были

105

следующие права господина: серв не имел права .передавать іпо наследству свой надел кому бы то ни было, не уплатив своему сеньору особого взноса — mortuarium, состоявшего либо из части имущества (лучшая голова скота, венчальное украшение и платье его жены и т. д.), либо, в более поздние времена — из определенной суммы денег; он выплачивал «поголовный» налог — capaticum; запрещались браки между лицами, зависимыми от разных сеньоров, и за разрешение на такой брак требовался особый взнос, forismaritagium, так как он считался сервом, т. е. юридически — рабом; все прочие повинности не были фиксированы и взимались по воле сеньора, когда, где и сколько угодно (tallagium поп fixum vel ad misericordiam domini).

Поземельная зависимость вытекала из факта принадлежности крестьянского надела сеньору. Земля надела юридически составляла часть вотчины, в силу чего крестьянин должен был нести разнообразные повинности — в форме барщины или оброков, обычно пропорционально размерам надела и сообразно тем обычаям, которые были закреплены традицией и были точно перечислены в кадастрах вотчины. Крестьянин периодически должен был «признавать», что земля его надела — не его земля, а сеньора, и тем самым признавать себя обязанным уплачивать традиционные повинности, следуемые с надела.

Судебная зависимость непосредственных производителей средних веков вытекала из иммунитетных прав сеньора и выражалась в большом количестве разнообразных повинностей. Иммунитетная грамота давала право феодалу осуществлять суд на территории, в ней указанной, территории, часто выходившей за пределы собственно вотчины иммуниста. В этом случае все население территории иммунитета попадало в сферу судебной и административной власти сеньора вне зависимости от того, было ли оно до получения сеньором грамоты зависимым от него или нет. Эта зависимость выражалась в том, что население должно было судиться в суде иммуниста, а все судебные штрафы, равно как и те повинности, которые шли раньше королю или его представителям за отправление ими судебных и административных функций, шли уже не в пользу короля, а в пользу сеньора. Поскольку сам король смотрел на вы-

106

полнение им данных функций с точки зрения тех доходов, которые они ему приносили, пожалование иммунитетной грамоты рассматривалось как пожалование части королевских доходов тому или другому частному лицу, на которое возлагалось теперь и выполнение соответствующих этим доходам функций. В иммунитетных грамотах короли обычно оставляли за собой право суда за особо тяжкие преступления (разбой на больших дорогах, изготовление фальшивой монеты), все же остальные случаи подлежали суду иммуниста. Если иммунист был крупным феодалом, имевшим своих вассалов, то он мог вместе с феодом передать вассалу право суда над населением этого феода, оставляя в свою очередь за собой право суда по тяжким уголовным преступлениям; в таком случае право суда делилось между несколькими сеньорами. В более позднее время ів некоторых странах такое деление судебной власти вошло в обычай. Во Франции сеньориальная юстиция обычно делилась на высшую, среднюю и низшую в зависимости от тяжести преступления или величины штрафа; и каждая из этих ступеней сеньориальной юстиции могла принадлежать отдельному феодалу. Другими словами, один и тот же житель вотчины мог иметь трех судебных сеньоров, что, как мы увидим, было ощутительно для крестьян не только тогда, когда крестьянин совершал преступление или нуждался в судебной защите своих прав, но и вообще всегда: ведь иммунист не только владел юридическими правами, но и осуществлял на иммунитетной территории конкретные функции, приносившие немалый доход. Как представитель административной власти сеньор следил

ноградного пресса. Лица, зависимые от сеньора в судебном отношении, обязаны были печь хлеб только в печи,

сеньора и молоть зерно только на его мельнице. Весьма вероятно, что это право сеньора выросло из необходимости охранять мир и спокойствие в местах обычного

107

скопления народов (пресс, мельница) или из-за опасности пожаров, но уже издавна установился обычай, согласно которому любой из судебно-зависимых людей мог за особую пошлину не выполнять этих обязанностей,

т.е. мот іпечь хлеб ів собственной іпечи и т. д.

Ссудебно-администрат/зными правами сеньора было связано также право сеньора требовать барщину по починке дорог, мостов и т. д. На это последнее обстоятельство необходимо обратить особое внимание, ибо нередко бывали случаи, когда такого рода «общественная» барщина использовалась феодалами для своей личной выгоды и превращалась в сеньориальную, облегчая та-

ким путем новое закабаление крестьянства. Например, в заэльбской Германии в XVI в. владельцы рыцарских имений, как правило, переводили барщину по исправлению дорог на свои поля и таким путем превращали общественную повинность в обычную господскую барщину. Другой такой случай отмечен (Марксом в уже цитированном замечании об усилении барщины в позднее средцевековье в Румынии п .

Особенностью средневековых форм зависимости, как мы уже говорили, было то, что непосредственный производитель не обязательно был зависим от сеньора во всех трех видах зависимости сразу, хотя такие случаи и не исключались. Собственно крепостничество в полном смысле этого слова имело место тогда, когда крестьянин зависел от одного и того же сеньора во всех трех видах зависимости, и именно это имел в виду Энгельс, когда он говорил, что в раннее средневековье еще были заметны остатки древнего рабства. Но более распространены были случаи, когда непосредственный производитель был зависим лишь іпо одному или двум видам зависимости, либо зависел не от одного, а от нескольких сеньоров. Крестьяне, будучи лично зависимыми от одного сеньора, могли поземельно зависеть от другого и быть в судебной зависимости от третьего. И, наконец, как мы уже говорили, нередки были случаи, 'когда один и тог же крестьянин в одном судебном отношении мог зависеть от нескольких сеньоров. Степень зависимости непо-

108

мость крестьян вплоть до конца XV в. резко отличается от зависимости, установившейся в некоторых областях Европы в .позднее средневековье. Кроме того, мы должны здесь указать еще на некоторые моменты, усложняющие структуру вотчины и существо отношений зависимости, которые складывались в ней между господами и н епосредствен ны м и л ро-и.зводител я ми.

Такими моментами были (уже в раннее средневековье) усложнения, которые вытекали: а) из иерархической структуры самого господствующего класса, б) из своеобразия и огромного значения традиции, обычая, которые в этом обществе заменяли писаное законодательство и, наконец, в) из тех изменений, которые в более позднее время, с развитием товарно-денежных отношений возникали в результате мобилизации земли, продажи и покупки земли не только собственной, но и различных форм феодальных держаний.

Известно, что в результате широкого применения института вассалитета господствующий класс феодального общества представлял собой лестницу подчинений одних феодалов другим. Каждый крупный землевладелец считался .вассалом короля и каждый феодал мог иметь своих вассалов путем уступки тому или другому лицу части своей земли с ее населением в качестве феода. «Сословная иерархия спускается от короля через крупных бенефициариев к их свободным держателям и, наконец, к несвободным, становится признанным и официально действующим наряду с другими элементом государственного порядка» 12, — говорит Энгельс. Крупный феодал, .передавая бенефиций или феод вассалу, передавал ему и феодальную ренту (или ее часть) с населения феода, которое таким образом становилось в зависимость от нового сеньора, не теряя своей зависимости и от вышестоящего. Установление вассалитета приобретало характер распределения феодальной ренты между различными слоями и даже различными индивидуумами господствующего класса — с одной стороны,

109