семинар 1 (17 января) / Литература / Сказкин С.Д. - Очерки по истории западно-европейского крестьянства в средние века - 1968

можным, происходило постепенное уменьшение собственной запашки сеньора на его домениальной земле, которая передавалась феодалом на тех или иных условиях крестьянам. Сеньор мало-помалу превращался в простого получателя феодальной ренты в форме оброка или в денежной форме, и сам никакого участия в хозяйстве не принимал. Такие порядки особенно четко проявились во Франции, в Нидерландах, в меньшей степени, но тоже довольно широко они были известны в Западной Германии. Одновременно с этим идет так называемое освобождение крестьян от крепостной зависимости, поскольку с ликвидацией барской запашки барщина и прикрепление к земле теряли свой смысл, а освобождение крестьян от тех или других повинностей сулило сеньорам большие разовые суммы в качестве выкупных платежей. Выкуп крестьянами повинностей, фиксация

ков, причем права распоряжения такими держаниями могли быть чрезвычайно широкими. Французский цензитарпй, например, или наследственный копигольдер в Англии имели право продавать, закладывать, дарить и т. д. свои держания, причем французский цензитарий

лило Марксу назвать таких держателей такими же феодальными собственниками земли, как и сами феодалы, под какими бы феодальными вывесками эта собственность ни скрывалась.

Считаю необходимым еще раз привести эти места из

130

Повинности в пользу вышестоящего сеньора, в конечном •счете — в іпользу короля, что для феодального правосознания было равносильно повинностям в пользу государства. Феодалы были такими же условными собственниками своих феодов, как и крестьяне, которые обладали условными, закрепленными давностью и обычаем более или менее широкими -правами распоряжения своими держаниями и юридически были феодальными (но не буржуазным!) собственниками своих держаний. Все вышеприведенные замечания Маркса не оставляют, помоему, никаких сомнений в том, что Маркс, называя некоторые разряды крестьян феодальными (т. е. неполными) собственниками, имел в виду тех крестьян .позднего средневековья и начала нового времени, которые выкупились на свободу, но продолжали уплачивать часть феодальной ренты (как поземельно и судебно зависимые лица) и имели широкие владельческие права на свою землю как наследственные традиционные владельцы. Маркс называет их, однако, собственниками в несобственном и уж во всяком случае не в .буржуазном смысле, стремясь лишь подчеркнуть то обстоятельство, что их широкие права распоряжения землею, закрепленные феодальным обычаем или традицией, превращали их сгон с земли (например, в Англии XVI в.) в настоящую экспроприацию.

Было бы непонятным, если бы трудовые массы деревни, постепенно закрепощаемой в процессе складывания феодальной формации, оставались все время безучастными к своей судьбе. А их судьба была тяжелой; прежний свободный общинник, наследственный собственник своего участка земли — аллодист, терял свою землю и превращался в зависимого человека, становился подчас в положение серва, который мог стать в руках господина даже объектом купли-продажи. Столь радикальные перемены, будучи всеобщими, не могли не отразиться в сознании закрепощаемых, а вместе с тем не могли не вызвать ответных действий, направленных либо к возвращению прежних порядков свободы и независимости, либо по крайней мере к частичному улучшению своей участи. Эта борьба за улучшение своего положения, вполне понятно, зависела от конкретной обстановки и поэтому формы борьбы изменялись с изменением самих условий существования крестьянства как

132

класса. Но это не мешало также проявлению общих целей этой борьбы на всем протяжении феодальной формации в той мере, в какой самой формации были свойственны некоторые общие черты. Такой общей чертой феодальной формации является основное (противоречие данного способа производства. В феодальном хозяйстве земля, существеннейшее средство производства, находится в распоряжении господина, тогда как для максимальной производительности мелкого хозяйства все средства производства, в том числе и земля, должны быть собственностью производителя, т. е. при таких условиях непосредственный производитель должен быть также собственником продукта своего труда. Так ка,к в действительности этого нет, и непосредственный производитель феодальной формации — крестьянин или ремесленник— обязан отдавать часть своего труда или продуктов феодалу, то содержанием классовой борьбы, целью ее всегда будет освобождение крестьянина от повинностей и получение в собственность всех средств производства, т. е. создание таких условий при которых непосредственный производитель будет собственником всего продукта своего труда.

Классовая борьба крестьянства вытекает из основного противоречия феодальной формации.

«...крестьянские движения VIII—XI вв.,— говорит

му же крестьяне этого периода, как свободные, так и зависимые, продолжали оставаться членами общинымарки, которая, несмотря на рост имущественного неравенства в ее среде и на частичное ее закрепощение, все

хотя степень этой разрозненности была значительнее в западной, чем в восточной части франкского государства. Это объясняется тем, что в западных его областях большее число общинников, чем на востоке, успело к этому времени превратиться в зависимых крестьян,при-

А- И. Н е у с ы х и н. Ук. соч., стр. 397.

133

разных вотчинников»25,— говорит проф. А. И. Неусыхин, имея в виду Каролингскую империю. И это -вполне понятно. Классовая борьба есть факт конкретный — борющиеся применяют определенную тактику и ставят вполне определенные конкретные цели в зависимости от обстановки. На западе Франкского государства развертывается борьба складывающегося класса крестьянства за улучшение своего положения, облегчение своей участи, тогда как на востоке, например, в Саксонии, общинники борются против своего закрепощения.

Свидетельством борьбы крестьянства на западе Франкского государства (территория нынешней Франции, отчасти Италии) являются многочисленные упоминания о «тайных обществах», о «заговорах, скрепленных присягой» (gildones, coniurationes, adunationes, obligations) в капитуляриях Карла Великого. Например, в капитулярии 805—806 гг. содержится запрет заговоров (coniurationes) и указывается, что в них принимают участие как свободные люди, так и сервы. В том случае, если это «сообщество» не предполагало особой взаимной присяги его членов, свободные участники заговора должны «очиститься» клятвой, что они вступили в сообщество без всякого дурного умысла, либо, если они не могут принести такой клятвы, должны уплатить штраф; сервы же в случае их виновности подвергаются бичеванию. В том же случае, если было заключено «сообщество, скрепленное присягой», и было учинено ка- кое-либо «зло», то зачинщики подлежат смертной казни, а участники этого сговора должны подвергнуть друг друга различного рода телесным наказаниям и частичному изуродованию (бичевание, вырывание волос, ноздрей). Правительство стремилось к тому, чтобы искоренить саму возможность подобного рода заговоров и восстаний. Об этом свидетельствует капитулярий Людовика Благочестивого от 822—828 гг. В нем категорически воспрещаются всякие «союзы» и «сотоварищества», а виновные в составлении таковых ссылаются на Корсику, остальные соучастники уплачивают штраф, а в случае неуплаты подвергаются телесным наказаниям. В другом капитулярии того же короля говорится о заговоре сервов, за которых должны отвечать их господа.

А. И. Н е у с ы х и н. Ук. соч., стр. 397—398.

134

Издание этих 'постановлений — свидетельство того, что такие случаи были частыми 26.

Типичным для восточной части Франкского государства и вместе с тем наиболее крупным является .восстание, 'известное под названием Стеллинга в Саксонии в 841—843 гг. Здесь свободные, частично впадающие в зависимость саксы, соединившись с литами, полусвободными членами племени, воспользовавшись враждою между внуками Карла Великого, Лотарем и Людовиком, восстали против своих гоопод, изгнали их из своей страны и стали жить по старинным законам, присвоив себе название Стеллинга (люди старого закона). Нет никакого сомнения в том, что основная масса восставших, которых хронист этого времени Нитард называет фрилингами, были свободными общинниками, начавшими попадать в феодальную зависимость от своих же благородных — эделингов; а стремление восставших восстановить старые обычаи означало возвращение к свободному состоянию общинного племенного быта. Характерно также совместное участие фрилингов и литов, так как этот факт указывает на начавшийся процесс слияния свободных саксов с полусвободными и возникновение класса феодалыно-зависимых крестьян, процесс, который в Саксонии еще только начинался 27.

Но крестьянские восстания продолжались во всех частях Франкского королевства и позже. В хронике Гильома Жюмьежского 28 есть известия о восстании нормандских крестьян в конце X — начале XI в. Эти грубые люди, рассказывает летопись, устраивали сборища по всем нормандским графствам и решили жить по своему усмотрению. Движение было до известной степени организованным. Повстанцы хотели создать свои законы, регулирующие пользование лесами, водами и другими угодьями, и это весьма симптоматично, ибо захваты со стороны господствующего класса прежде всего касались альменд. В каждом округе восставшие избрали по два депутата на общее собрание графств. Правящие круги были серьезно встревожены этим движением и приняли экстренные меры: герцог Нормандский направил на іпо-

2 6 См. А. И. Н е у с ы х и н. Ук. соч. стр. 398—401.

2 7 Там же, стр. 222—223.

28 «Хрестоматия по истории средних веков», . I. М., Госполитиздат, 1961, стр. 500—501.

135

Ч А С Т Ь В Т О Р А Я

Глава VI

ТЕХНИКА СЕЛЬСКОГО ХОЗЯЙСТВА В ПЕРИОД РАЗВИТОГО СРЕДНЕВЕКОВЬЯ

Общий характер развития агрикультуры во второй период средних веков. Орудия труда; лошадь как тяглое животное. Посевные культуры; урожайность зерновых. Садоводство. Мелиорация. Луга и выпас скота. Животноводство. Предметы питания.

Мы уже говорили в конце обзора сельскохозяйственной техники раннего средневековья, что эпоха Каролингов была временем некоторого хозяйственного (подъема; но мы не знаем, был ли этот іподъем явлением общеевропейским или специфически западнофранкским и в последнем случае чкак обстояло дело в других областях Каролингской империи.

Более определенно можно говорить о подъеме сельского ^созяйства_^_сельскохозяйственной техники как оО

.^обіцеевропейскоі^явлёнии во второй период средневековБ^г^время отделения ремесла от сельского хозяйства, роста городов как центров ремесла и торговли и развития товарно-денежных отношений. Нам нет нужды останавливаться на доказательстве того, что как бы ни были похожи раннеевропейские города на «большие деревни», рост городов и их населения обязательно должен был сопровождаться расширенным спросом на сельскохозяйственную продукцию окрестных деревень, которые таким образом втягивались в товарно-денежный оборот города, а следовательно, вставали перед необходимостью расширять свое производство и, может

137

быть, до известной степени интенсифицировать свое хозяйство.

Таковы могли быть и, .вероятно, были общие причины подъема сельского хозяйства XI—XII вв. И так как эти причины были фактором не кратковременным, а устойчивым и постоянно возраставшим, то и самый подъем был явлением все повышающимся на івсем протяжении этого периода. Но возникает другой вопрос,— в чем конкретно .выражался этот подъем и -сопровождал- ся ли он интенсификацией сельского хозяйства или выражался ів явлениях иного порядка? Эта проблема является объектом исследования, которое еще никем не предпринято и пока может быть охарактеризовано лишь в самых общих чертах и во многом гипотетически.

Можно с большей или меньшей степенью достоверности утверждать, что на первых порах растущая потребность городов в сельскохозяйственной продукций дала толчок не стольк-о пн-теЦси^ика щщ грЛЬГкош хозяйства и росту сельстохозяйств'енной техники, сколько., расцЩііеШю^ку.гт ьтурного ареала. Это растли рениеГплощади

щимпонятием внутренней и внешней колонизации.

благодаря путешествиям и торговле проникают новые экзотические растения, расцветают культуры винограда и олив, появляются новые отрасли сельского хозяйства (например, культура шелковичного червя), предпринимаются обширные мелиоративные работы в Ломбардии и Эмилии, осушаются болота, проводятся каналы. Так обстояло дело в Италии (хотя Италия и не может быть показателем того, что делалось в других странах, потому что нигде в Европе города не развивались с такой быстротой, как в Италии).і На первых порахевропш^ ское крестьянство не столько—заботилось Т5 Іподъеме сельскохозяйственной техники в собственном смысле этого слова, сколько об увеличении площади под сельскохозяйственными культурами. Тот же Крешенци отвечает, например, что орудия- сельскохозяйственного производства не получили со времени раннего средневековья сколько-нибудь заметного усовершенствования.

138

парой волов), борона, коса, грабли, мотыга, лопата, полольник» К Описаний орудий ів трактате Крешенци нет, вероятно, потому, что они известны и не требуют точного изображения.

Следует заметить, что причина такого одностороннего развития сельского хозяйства кроется скорее всего в том, что интенсификация хозяйства, как правило, связана с вложением в землю того, что позже стало называться капиталом (удобрение, рабочий скот и т. д.) и чего был лишен или во всяком случае чем был весьма скудно снабжен крестьянин, особенно средневековый. Отсюда его столь часто отмечаемый современниками консерватизм, его нежелание менять систему хозяйствования, приверженность к дедовским обычаям и орудиям производства и его стремление в том случае, если ему нужно увеличить валовой продукт, не столько улучшать систему хозяйства, сколько увеличивать площадь его. По этому поводу известный исследователь аграрной истории Франции іМ. Блок, имея в виду в первую очередь свою страну, пишет: «Около '1050 года (в некоторых районах с особо благоприятными условиями, как например в Нормандии или Фландрии, возможно несколь-

мости, наибольшее" Іп^ площади, когда-либо имевшее место в нашей стране с доисторических времен»2. Это увеличение культурной площади

на наносных землях Ш"ёса"атаковались топором, садовым ножом или огнем. Правда, очень редко леса исчезали целиком. Но многие были сведены до небольших ..участков... Примерно в то же время, когда уничтожался лес-

139