4. Восточный феодализм: исторический фантом

На Востоке, от Египта до Китая, издавна, с I тысячелетия до н.э., общинные формы хозяйства достаточно гармонично сочетались с государственными формами. Поскольку и в реальной жизни, и в правосознании государственная собственность на землю и воду закрепилась как естественно-исторический феномен, то и все про­чие, кроме верховного правителя, участники экономических отно­шений рассматривали эти важнейшие факторы производства как объекты условного пользования, а не частного присвоения. А все попытки частного присвоения земли, удачные и неудачные, в ко­нечном итоге оказывались отклонениями от общественной нормы.

Знаменитые Законы Хаммурапи, созданные в Древнем Вавилоне еще в XVIII столетии до н.э., уже фиксировали условное держание земли за службу и ограничивали продажу земель­ных наделов воинами. В Древнем Израиле царь Соломон (965—928 до н.э.) скупал земли, увеличивал царский домен и раздавал боль­шую его часть во временное условное владение. В 350 г. до н.э. выда­ющийся китайский реформатор Шан Ян развернул мощную полити­ческую и общественную кампанию против «стяжателей», намери­вавшихся присвоить общественные и государственные земли.

На Востоке не было нужды перехода к феодализму, так как здесь экономическая жизнь развивалась другим путем.

В Сасанидском Иране при Хосрове 1(531—579) большая часть плодородных земель была включена в государственный фонд. Земли разбиты на разряды и категории и отданы во владение крестьянам, обязанным платить казне налог — хараг.

В Арабском государстве при халифе Османе (644—656), за­долго до европейского бенефиция, государь начал раздавать земли в икта ~ условное владение за службу. Земли, на которых трудились крестьяне-общинники, тоже считались государ­ственными, и за пользование землей общины платили ренту-налог харадж, или утр. Ушр выплачивали и владельцы част­ных отчуждаемых земель (мульк) — разница была в праве отчуждать эти земли, причем мульки, как правило, были не­большими владениями. Расточительные раздачи в икта госу­дарственных земель и привели в IX в. к распаду халифата.

В 646 г. в Японии введена система государственного надельно­го землепользования. Подушные наделы получало все трудовое население с шестилетнего возраста, включая государствен­ных, сословных и частных рабов. Знать и чиновники получали землю по рангам. Лишь поднятые пустоши и целина закреп­лялись за заимщиками на правах частной собственности.

В 686 г. в Корее введена система условного пожалования зе­мель военным и гражданским чиновникам.

В XI в. во Вьетнаме была запрещена купля и продажа земли, поскольку земля не могла находиться в частной собственности.

В ХIII-XIV вв. в мамлюкском Египте условными владения­ ми типа икта пользовались все воины, включая рядовых.

Мамлюки не вели своего хозяйства, даже налоги собирали вместо них откупщики-мультазимы.

ВХIII-XIV вв. в мусульманской части Индии возникает осо­бая форма условного пожалования. Хотя она по традиции на­зывалась иктой, это не было собственно владение землей. Иктадар (владелец икты) получал лишь право сбора и при­своения налогов с определенной местности. Такая система сохранилась здесь до XVI столетия.

В XIV-XV вв. в Османской империи военные, несущие регу­лярную службу, получали тимар — право условного взимания с земледельческого населения строго определенной суммы, являвшейся частью выплачиваемой в казну ренты-налога. Тимар не был ни поместьем, ни фактическим землевладением, но только правом на определенную сумму налога. Высшие гражданские чиновники наделялись крупными владениями — хассами и арпалыками. Но это именно земельные условные владения. Здесь существовал налоговый иммунитет в отличие от тимаров со строгой фиксацией доходов.

В Иране при Сефевидах (1502-1736) главной формой земель­ного служебного держания был союргал, наследственное и освобожденное от государственных налогов владение, владелец которого обладал иммунитетными правами. Но Сефевиды все же предпочитали жаловать земли на правах тиуля, которые предполагали лишь условное ненаследственное владение с обя­зательствами военной службы и уплаты определенных налогов.

Думается, этого набора фактов вполне достаточно, чтобы по­нять главное: экономика Востока развивалась по единому законо­мерному историческому вектору независимо от воздействия и не по примеру стран Запада. Отношения, аналогичные западно-евро­пейскому феодализму, возникали на Востоке не как наследие ра­бовладельческой системы, а как эволюционные преобразования «азиатского» способа производства. Все элементы традиционной экономики Востока: государственная собственность на землю, услов­ность земельных держаний, совмещенность ренты и налога, деспо­тичность власти и полное социальное бесправие, которое в боль­шинстве случаев не осознавалось как нечто несправедливое, — все это казалось вечным и незыблемым. Возможно, так оно и было бы, если бы на Восток в следующую эпоху не двинул всей своей моло­дой и нахрапистой мощью европейский капитал.